Пленник грёз

Глава 15 Следователь смущённо посмотрел было на Дана, потом, увидев милое выражение его лица – словно, ребёнка просящего сладости - улыбнулся во весь рот и даже рассмеялся в ответ. — Я... прошу прощения. Это, конечно, грубо, но действенно. Мы иногда практикуем при допросе вот такие методы психологического давления. Но... я так понимаю, что тебе понравилось, и ты был бы не против... продолжить? – во взгляде Андрея уже не было даже отголоска прошлого смущения. - Да, мне очень понравилось, вы… вы мне очень понравились, – ответ глядя прямо в глаза, словно бросая вызов, словно ему нечего терять — Дан пьянел от собственной смелости... На него сразу произвёл впечатление этот статный красавец. Одним своим присутствием он вынуждал сердце Дана сладко сжиматься, а уж выходка с "психологическим давлением", определённо заставила подскочить давление у самого допрашиваемого, да и не только давление... Эти откаты от сумасшедшей похоти к легкому смущению, потом к ни к чему не обязывающему дружелюбию, и вновь резкий разворот - без стеснения: "продолжить"? Это был вопрос на словах, но во взгляде было утверждение... И бедное сердце парня заколотилось пуще прежнего. Если бы Дану вот прямо здесь и сейчас нужно было сделать выбор между Акулой и следователем, то он, наверное, разорвался бы пополам... Но, Акула был далеко, а Андрей, такой совершенно непохожий на Радиса, взрослый, сильный - рядом. Он-то как раз был «здесь и сейчас». Как ни крути, а природа порою диктует нам сиюминутный промискуитет: не упустить, раздумывая - надо ли, возможно ли, а брать и отдавать… здесь и сейчас. Возможно всё! Это редкое наслаждение, удовлетворить самое заветное глубинное желание. Дан очень хотел близости с этим следователем Андреем. — Значит, я всё правильно оценил и почувствовал? — Да..., - Дан почти шёпотом ответил сквозь внезапно прорвавшийся стыд и смущение. — Хочешь подняться ко мне в кабинет прямо сейчас? — Да! Я очень этого хочу. Я не знаю как объяснить, но меня очень к вам тянет... У меня такое чувство... у меня бабочки в животе... от вас, - выдохнул Дан и уж совсем стушевался от собственной откровенности. Такая открытость порою может и испугать, и даже оттолкнуть другого человека, но только не Андрея. Это необычное идеальное сочетание мальчишестости и лёгкой женственности, такая сладкая юношеская нежность в глазах, доверчивость и откровенное желание - ему просто снесли крышу. Андрей лукавил, когда говорил Дану про якобы некий метод на допросах: его сводил с ума аромат волос парня, он вдыхал запах Дана и его вело, а уж языком он там, в своем кабинете, никогда раньше ещё никого в щёку не лизал - это точно. Желания их совпали. Они оба хотели друг друга. Была в этом обоюдном притяжении запретность, но, возможно, именно она и придавала особенную остроту их ощущениям. Несколькими минутами позднее в кабинете, наскоро закрыв дверь на ключ, Дан и Андрей уже намертво впаявшись друг в друга гладили, обнимались, целовались; глаза их были переполнены влажной страстью, вырывающейся наружу сексуальностью. Смешение животной похоти, сладостного глубокого томления и совместимости химий их тел сделали своё дело – они занимались любовью так, как будто знали друг друга уже давно, но продолжали желать, как в первый раз. Не было запретов: всё было приятно, понятно, совпадало. Оба чувствовали абсолютную необходимость друг в друге. И оба осознавали, что им выпало редкое чудо - чувство взаимности. Когда между двумя людьми вдруг происходит такая внезапная сексуальная физическая совместимость, то уже ничего другое не имеет значения. Двое в объятиях друг друга выпадают из времени, теряют ощущение грубой реальности вокруг, и пространство вокруг них полностью изменяется. Мозг Дана был включён на полную мощность в модус операнди страсти и секса. Все другие функции были заторможены и затуманены. Так отдаваться, забывая всё на свете, так тонуть в ощущениях близости и плотского наслаждения - могут только очень чувственные создания... В моменты сексуального счастья человеческое бытие наполняется честной радостью. Это праздник собственной природы - словно тело празднует апогей своего физического существования. И испытать такое дано не каждому.