Demons Are A Girl's Best Friend

Запись №1       Это пошло и вульгарно - начинать с дешевой философии, но в сути всего, что творят люди, и всего, что с ними случается - лежат банальные вещи. Величайшие трагедии случались из-за незначительных поступков, ужаснейшие поступки - из-за малейшей слабости, чернейшие предательства - из-за крупиц страха. И лишь начав работать над маленькими изъянами - можно построить что-то великое.       Одинокая девочка свернулась в клубок, горько плача. Невыносимая душевная боль и обида жгли само её естество. Боль предательства и обида на несправедливость мира. В один момент весь мир ополчился на неё, отобрав сначала мать, потом отца, а теперь ещё и лучшую подругу. Слезы душили ее, не давая даже нормально дышать. Проплакав ещё немного, девочка наконец взяла себя в руки и тихонько выскользнула из дома. Её папа, как всегда, спал не в их с мамой спальне, а в гостиной, поэтому девочка не стала спускаться в низ, а пошла в уборную на втором этаже.       Умывшись холодной водой, как учила мама, она наконец взяла контроль над разбушевавшимися эмоциями. И на место обиде с болью пришло одиночество и тоска, от которых хотелось опять горько плакать. Девочка, начав тихонько шмыгать носом, пошла в мамину комнату. Теперь она называлась так, но буквально пару месяцев назад это была комната родителей. В ней все осталось так же, как в тот злополучный день. Девочка забралась на кровать и попыталась, как раньше, ощутить мамину заботу и ласку, как когда она утром забиралась к ним с папой. Но чувствовала лишь холод и пустоту. Тогда она слезла с кровати и забралась под неё, где в пыльном углу лежал небольшой черный мамин саквояж. Приоткрыв крышку, Тейлор достала маленькую металлическую четырехрукую фигурку, одну из тех что сделала её мама, и прижав к себе это напоминание о самом дорогом ей человеке, опять навзрыд заплакала, делясь всем тем, что произошло с ней, и что ее так мучило. А где-то далеко-далеко, за пределами человеческого воображения, раздался крик, полный невыносимого душевного горя и ненависти. Запись №2       Наш город умирал. Надо признать это. Мы жили в разлагающемся трупе, который еще думал, что он жив. Или если так лучше - наш город был смертельно больным человеком, который вел себя так, как будто после вынесенного приговора в его жизни ничего не поменялось. Мы жили по инерции, без цели, просто потому что раньше так было. А без цели, без объединяющей идеи, любое объединение превращается в обычную кучу. Кучу неприглядного говна, в которой заводятся личинки мух.       Курту было тяжело видеть Денни. Смерть Аннет тяжело ударила по его другу, заставив примерного семьянина самоотверженно бросаться на малейшую несправедливость. Но за этим рвением скрывалась боль, а приводило всё это к тому, что Денни дневал и ночевал на работе, оставив свою малышку одну. Все всё понимали, но никто не мог решиться высказать это вслух. Профсоюз стал для того второй семьей, и неизвестно к чему мог привести такой поворот.       Тяжело вздохнув, Курт порадовался тому что у него есть его Лейси, а затем направился к двадцать седьмому складу, где сегодня ему и его бригаде предстояло разместить достаточно крупную партию товаров из Канады. Насмешка судьбы - в порту хранят товары, привезенные на фурах по суше. По дороге к месту он опять заметил кучкующихся рабочих. В который раз за этот месяц. И если раньше он не придавал внимания этому, то сейчас решил все-таки разобраться в ситуации.       Это, на удивление, были самые маргинальные парни из шестой бригады. Но как они выглядели! Вместо грязных засаленных комбинезонов, вони немытых тел и неистребимого запаха перегара - перед ним стояли абсолютно другие люди! Да - пусть одетые не с иголочки, но опрятные, в заштопанных форменных куртках, и даже выбритые! Курт просто не поверил своим глазам и теперь терялся в догадках, что же вызвало такой кардинальный поворот. - Здравствуйте, мистер Уолкер! - обратился к нему на вы(!) известный грубиян Сони Пузикас. Сын эмигрантов из развалившегося СССР - Сони был просто невыносимым хамом и постоянно бранился со всеми. - Эмм... здравствуйте, парни! - немного настороженно поздоровался Курт. В ответ получил несколько приветствий, а сам внимательно смотрел на рабочих, пытаясь понять, не скрывали ли они чего. Меньше всего Профсоюзу сейчас нужны были рекрутеры банд на своей территории. - По какому поводу собрание? - Мы с ребятами подумали, что мистер Эберт и так слишком много для нас делает, даже не учитывая его нынешнюю ситуацию. Поэтому решили помочь ему. - ответил ему от имени всех Сони. - Ээээ.. - даже не нашелся что сказать Курт. - Не беспокойтесь, мистер Уолкер. Никто не тут не замышляет ничего плохого. Мы просто решили оказать посильную помощь нашему профсоюзу и его главе. Мы не обсуждаем вступление ни в какие банды. - Это.. это достаточно неожиданная новость, - наконец сформулировал свою мысль бригадир. Ему стало стыдно за то, что он сам не додумался до такого, а еще лучшим другом называется. - Я вас понимаю, мистер Уолкер, у нашей бригады не лучшая репутация. - грустно улыбнулся Сони. - Но мы решили, что хватит жить бесцельно, прозябать её, надеясь лишь на чью-то милость. Вы и остальные наши коллеги и так были к нам слишком добры! Мы должны показать что чего-то стоим, мы должны сами пройти к понимаю своих целей. Ведь вместе мы можем больше, чем по одиночке, и к какому-либо хорошему будущем мы можем прийти лишь вместе, объединив свои усилия! - Эмм, - опять не нашелся что сказать Курт. Это было более чем неожиданно услышать от вчерашнего полу-реднека, вставлявшего матерные словечки через каждые пол предложения, такую речь. - это достойная цель. - Спасибо, мистер Уолкер, - искренне улыбнулся Сони, - если у вас возникнет какая-либо идея или вам потребуется помощь - вы всегда можете сказать нам. Шестая бригада всегда вам откликнется.       Пожав поочередно всем руки, Курт направился дальше к своему складу, пытаясь нормально осознать, чему же он сейчас стал свидетелем. А один из товарищей Сони отошел в сторону, открыв взору спрятанный от взгляда Курта небольшой металлический куб, с барельефами в виде схематических лиц на его плоскостях. Другой же достал из кармана спецовки полу-сгоревшую свечу, и все они дружно направились в помещение склада. Запись №3       Когда человек может называть себя человеком? Когда он понимает свою сущность, свою природу. Когда он осознает свою стадность, свое отличие, готовность осознанно идти на жертвы ради других, помогать незнакомцам и бороться без остатка за счастье других. Такая простая истина, но как она далека была от творившегося в нашем городе. Мы были слепы, блуждая во тьме эгоизма и невежества.       Его имя было Макс, полностью - Максимилиан Питерс. Он был потомком германских эмигрантов и служил в полиции Броктон-Бея. Он всю свою жизнь был под гнетом клейма иммигрантов, а в последнее время ещё и под гнетом своей принадлежности к джерри. Трудно быть американским полицейским с именем Максимилиан в городе, где одной из ведущих сил является банда неонацистов. Только за последние три месяца безопасники проверяли его два раза, в то время как почти в открытую берущий взятки Лью Стивенс ограничился тестом по электронной почте. Обидней всего были подозрения в работе на Империю от напарников, эти недомолвки в разговорах. Но Макс не сдавался. Он привык бороться с детства и шел вперед, не смотря ни на что.       В это дежурство он пошел с известным сплетником участка - Стивом. Поляк по национальности, со смешной фамилией Вознявски, Стив знал все обо всех и с удовольствием делился своими знаниями, даже если его никто об этом не просил. Смена проходила как обычно, пока в пол первого ночи Питерс не заметил пробегающую по соседней улице группу молодых парней с битами в руках. Не включая сирены, он свернул в проулок не смотря на протест Вознявски. Макс знал, что эта улица через менее чем сто метров сворачивала в глухой тупик, поэтому, предупредив диспетчера и взяв фонарик, он направился вслед за бегунами.       Открывшаяся картина была, к его глубочайшему сожалению, теперь обычной для Броктон-Бей - инициация членов банды. Несколько молодых парней в цветах Империи 88 избивали свернувшуюся в клубок жертву под присмотром старшего. Присмотревшись, Макс заметил что это был Штормтигр, и судя по всхлипу за спиной, не только он разглядел суперзлодея. В принципе вот здесь вот - он мог развернуться и уйти, по пути к машине вызвав СКП с Протекторатом и никто бы его не осудил. И Штормтигр это знал, и участники инициации это знали, поэтому никто даже не сделал попытку что-либо прекратить. Но, глядя на забиваемого насмерть человека, по виду подростка, Макс понял что просто не может уйти. Вот просто не имеет права, ведь если сейчас он отвернется - то как будет смотреть в зеркало по утрам?       Его терзания заметил кейп, и, слегка повернув голову в его сторону, проронил: - Вали отсюда, офицер. Тебе здесь делать нечего. Его горячо поддержал Стив, взяв Макса за рукав и быстро зашептав что-то типа "Пойдем-быстрее-отсюда-надо-звать-СКП". Но Максимилиан не мог отвернуться от биты, что раз за разом обрушивалась на подростка. - Ну нахер. - пробормотал он, а затем выхватил из кобуры пистолет и направил его на бандитов, - полиция Броктон-Бей! Немедленно отойти от жертвы и встать на колени! Руки вверх! - Не дури, офицер, - лениво процедил Штормтигр, не потрудившись даже поменять позы. - узкоглазая сучка свое заслужила. Ты же белый человек, ты должен помогать порядочным людям!       Соответственно так же проигнорировали его слова подростки, хоть и прекратившие бить свою жертву, но не собиравшиеся что-либо делать больше. Они с вызовом смотрели на полицейского. А злодей продолжил свой монолог: - Ты защищаешь не тех, полицейский. Они чужие, они мусор, грязь на наших улицах. Ты же сам знаешь что АПП творят на улицах! Послушай своего напарника, иди по-добру по-здорову, звони куда тебе там надо.       В этот момент один из зверенышей пнул с размаху уже почти даже не скулившее тело носком берца в живот. С некой отстраненностью Макс понял, что лежавшее тело было женского пола и, возможно, ей сейчас все внутри порвали. Ответом Максимилиана стала пуля в эту ногу. - Какого хера ты творишь?! - вскричал Штормтигр, наконец соизволив полностью развернуться к полицейским. За его спиной малолетние бандиты резко растеряли свой настрой и разбежались в стороны от своей жертвы, и лежащего рядом с ней, жалобно кричавшего товарища. - Да ты знаешь что.. Договорить он не успел. Макс молниеносно довернул пистолет и всадил две пули в коленные чашечки суперзлодея. Тот упал на спину, крича от боли. - Полиция Броктон-Бей! Немедленно отойти от жертвы и встать на колени! Руки вверх! - еще раз повторил Питерс, продолжая контролировать мычащего от боли злодея. - Вознявски, в наручники его. - М-макс- начал было напарник, но быстро заткнулся посмотрев в его глаза. - А вы, ублюдки, только дернитесь, только перните, только дайте мне повод - и я всажу по пуле в ваши уебищные головы, убрав некоторое количество грязи с наших улиц. - обратился Макс к "свежему мясу".       Через пятнадцать минут прибыли ещё наряды, спецназ, парамедики, СКП и гребанные герои, которые вечно где-то там шатаются. Воющего от боли Штормтигра увезли в отдельную больницу, малолетних мразей в каталажку, а девочку в морг. Последний удар порвал ей селезенку, вызвав обильное внутреннее кровотечение, что, вкупе с предыдущими повреждениями, стал для Линды Мао, отличницы выпускного класса Имманкулаты и прилежной дочери двух законопослушных граждан США, травмой не совместимой с жизнью. Макс успел подойти к девочке на последний мгновениях её жизни, а потом, после всех бумажек и ура-руководства, долго сидел в раздевалке глядя на свои, испачканные в крови девочки, ногти. Он лишь мысленно за нее помолился и попросил Исивера присмотреть за ней.       Через три дня расчлененный труп Максимилиана Питерса был найден на границе квартала АПП. Кровавый след от места преступления растянулся аж на тридцать метров, показывая все этапы безнадежной борьбы офицера Питерса за свою жизнь, от разорванной надвое машины и перерубленного пистолета - до места смерти. Некоторые части его тела были изрублены на мелкий фарш, а отрезанная голова насажена на выраставшее из канализационного люка лезвие. Запись №4       Смирение всегда приводит лишь к эскалации. Это заложено в самой сути конфликтов, нельзя его выиграть пассивностью, ведь противоположная сторона, при отсутствии реакции, будет лишь увеличивать свои притеснения. Но одновременно с этим в сути человека заложена покорность, готовность сдаться перед обстоятельствами, если он один. Разделенное общество слабо, оно не может и не хочет противостоять конфликтам внешним и внутренним. Лишь поднявшись над своим - страхом человек может осознать неизбежность необходимости объединения.       - Вы зашли слишком далеко! - припечатала собеседника Эмили Пиггот. Сейчас она находилась не в своем офисе, поэтому была раздражена еще больше чем обычно из-за неудобных кресел. Напротив не сидел дополнительный источник раздражения - комиссар полиции Броктон-Бея, Дэнни Арчулетта. Чертов испанец мотал ей нервы уже пол часа. Она честно пыталась быть вежливой, но непробиваемая стена упрямства заставила ее сбросить маску показной вежливости. - Госпожа директор, вы что думаете я тут с вами в игры играю? Набиваю себе цену? - зло посмотрел на нее комиссар из-под лба. - У меня идет война, госпожа Директор. - Которую вы сами и развязали, черт вас подери! - хлопнула ладонью по крышке стола Эмили. - Если бы вы лучше контролировали ваших подчиненных... - Нет! - перебил её комиссар, также повысив голос, - Если бы вы делали свою херову работу, тогда ничего бы этого не было! А я не похоронил бы двадцать трех своих подчиненных за последние четыре месяца! - Ваши люди сами виноваты, - попыталась пойти в наступление Эмили, - параугрозы не их дело! - Когда эти параугрозы совершают криминальное преступление и их ловят на горячем мои люди - это наше дело! Мы давали клятву служить и защищать! А не отворачиваться и звонить в СКП! Мы дважды сдавали вам по вашему же требованию масок Империи, и дважды эти ублюдки сбегали! А расплачивались за вашу некомпетентность мои люди, госпожа директор! - Не лезьте не в свои дела и не будет трупов! - возразила Пиггот. В душе она понимала, что комиссар прав, что нехватка кадров была катастрофической, но не могла уступить. Она привыкла бороться до конца. - Наше дело - охрана общественного порядка. От всех угроз. Будь то нарк или кейп. Мы дали присягу обществу и будем ей верны до конца. - мрачно сказал комиссар, сжав кулаки. - Мы ведем войну, проиграть которую не имеем права. Если у вас всё, то не смею вас больше задерживать, директор.       Эмили молча встала и ушла. Она видела фанатичную упертость в глазах полицейского. Последний раз она видела такую же в глазах старого сержанта на улицах Элисбурга, прикрывавшего отход отряда до самого своего конца.       А на выходе из полицейского управления перед ней проехала кавалькада полицейских машин, спешащих на очередной вызов. В бронированном фургоне к бою готовились бойцы подразделения ББПД S.T.A.B.B., созданного по прямому приказу комиссара. Набранные из ветеранов армии и спецподразделений, успевшие отслужить в полиции, успевшие потерять от рук бандитов товарищей, бойцы с мрачной решимостью готовились к бою, который возможно станет для кого-то из них последним. Каждый из них доставал из под своего сидения ящик, в котором заботливыми помощниками была сложена специальная амуниция. Отливающие голубым пластины занимали место стандартных бронепластин в жилетах, а в специально помеченных магазинах хищно поблескивали прозрачно-желтые пули.       Командир отряда, Джейкоб Павелька, оглядел своих подчиненных и продолжил начатый в участке брифинг: - Итак дамы, напоминаю что работаем по силовому варианту, но без фанатизма. Мне тут не нужны герои! Спокойно давим сосредоточенным огнем этого урода, позволяя парамедикам вытащить Веласкеза и Рико! Не бойтесь отступить! Не бойтесь ошибиться! Не бойтесь кейпа! Бойтесь своего бесчестия, когда ваша трусость приведет к еще большим жертвам.       Бойцы закончили приготовления, уперли оружие прикладами в пол и, склонив головы, синхронно затянули слова Урола Глашатая. - Страх — убийца разума. Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречусь лицом к лицу со своим страхом. Я позволю ему пройти через меня и сквозь меня. И, когда он уйдет, я обращу свой внутренний взор на его путь. Там, где был страх, не будет ничего. Останусь лишь я.       Квартал оглашался ревом и криками. Прилегающая к депо небольшая площадь превратилась в поле боя. Чадила, раздавленная полицейская машина, её копии образовывали импровизированную баррикаду, за которой прятались патрульные, но не все. Несколько были отрезаны от своих товарищей за кучами хлама когда-то бывшего подвижным составом. Напротив них в такой же куче периодически отстреливались члены Барыг, а в центре бесчинствовал Металлолом, недалеко от которого медленно умирали двое полицейских. У одного были раздавлены ноги, а второй лежал лицом в землю и не было понятно что с ним, но лужа крови, натекшая из-под него, не предвещала ничего хорошего.       Маска был полностью неуязвим для огня полицейских, пытавшихся отогнать или хотя бы отвлечь металлического монстра от своих павших товарищей, но Металлолом не обращал на их потуги особого внимания. Он был в ярости и с наслаждением рвал полицейскую машину на куски, как чуть раньше порвал человечков. От увлекательного занятия его отвлек девятитонный МРАП "Прорицатель", который как нож сквозь мало прошел через остатки кирпичного забора и снес маску как пушинку. Удар был такой силы, что таранный бампер погнулся, а злодея отбросило на несколько метров. Высыпавшие из бронекузова спецназовцы частично тут же открыли ураганный огонь на подавление, заставив остатки Барыг замолчать, так же частично начали вести огонь по оглушено трясущему головой Металлолому. И вот тут оказалось, что если полицейские пистолеты особого неудобства ему не доставляли, то со штурмовыми винтовками дела обстояли абсолютно иначе. Взревев от злости, когда несколько пуль ужалили его плоть, пробив тонкие места костюма, маска поднялся и даже сделал пару шагов, но споро выставленная батарея из 36 тазеров, предназначенная для разгона демонстраций, выдала заряд таком мощности, что хватило пробить даже через стальную броню. Опутанный проводами Металлолом ещё несколько десятков секунд содрогался в конвульсиях, лежа на земле.       На этом моменте бой закончился сам собой. Несколько Барыг были убиты меткими выстрелами спецназовцев, другие решили сдаться, видя численное преимущество полицейских и поверженную маску. Свободное пространство заполнили новоприбывшие патрульные машины, а парамедики уже бежали оказывать помощь раненным. Через пару минут, старший смены жестом показал капитану, что одному из патрульных помощь уже не потребуется. Павелька лишь молча наблюдал, как безногий труп хорошего парня, отца двух парнишек, примерного семьянина, Джона Веласкеза - упаковывают в черный мешок и грузят в карету скорой. Всё так же молча он развернулся на месте и направился к своим подчиненным, охранявшим упакованных в наручники бандитов. Выбрав взглядом самого напуганного - им оказалась какая-то девка - он схватил ее за волосы и оттащил в сторону. - Смотри сюда, сука. - зло сказал он выкручивая голову той так, чтобы она видела лежащего за броневиком Металлолома, - и запоминай! Так будет с каждым убийцей полицейских.       Часть спецназовцев расположилась полукругом, взяв лежащее тело на прицел, и по команде капитана "Кончайте" открыли огонь. Расстреливаемый маска очнулся и попытался даже встать, но несколько ярко-желтых огоньков клюнуло его в колени и район шеи, пройдя, в отличии от обычных пуль, сквозь полуторадюймовую стальную броню, как сквозь масло. Жалобно вскрикнув, он упал обратно на землю и попытался свернутся в клубок, пытаясь прикрыть уязвимые части тела от выстрелов. Но спецназовцы не прекращали огонь, меняя магазины и выцеливая уязвимые зоны. Через две минуты всё было кончено - Металлолом прекратил шевеление. Никто из присутствующих (исключая барыг) даже не обратил внимания на происходившее, продолжая заниматься своими делами. Девушка же с ужасом наблюдала за расправой. - Поведай своим дружкам, что сейчас увидела, - сказал Павелька, отпуская ее, - так будет с каждым!