Delete Your Message

Чумной доктор

Don't Speak ─ Gwen Stefani Псевдоним, который смешался с именем. Имя, что стерло собой псевдоним. Он знает их прошлое. Всех своих сотрудников без исключения. Имена родителей, результаты тестов ДНК, группу крови, перенесенные за жизнь болезни, адреса бывших прописок и мест проживания. Можно подумать, что Огай, подобно коллекционеру, все время складывает у себя в электронной «шкатулке» какие-либо новые крупицы информации его подчиненных, чтобы самолично собрать анамнез их историй, чтобы выстроить в своем мозгу наиболее похожие на правду теории дальнейшего развития их судеб. Мужчина не скуп на негласные предсказания, так как ему не доставляет особой сложности сопоставить риск и пределы не только физических, но и моральных возможностей своих коллег, чтобы назвать приблизительную дату смерти какой-либо его пташки с детализированными чуть ли не до мельчайших описаний обстоятельствами. Одним из самых распространенных заблуждений среди исполнителей «Портовой мафии» считалось то, что Ринтаро обладал чувством предвидения, возможно, в юные годы увлекался тесными общением с американскими парапсихологами или же присутствовал за кулисами сеансов по ведению расследования преступлений тайскими медиумами. Некоторые, чаще всего новенькие работники, неуспевшие еще до конца понять распространяющийся на всех членов группировки принцип: «не говори лишнего, если все еще хочешь дожить до рассвета с языком во рту», блевались безосновательным потоком слухов, якобы их излишне нуарный начальник в тайне пьет человеческую кровь из золотых, обрамленных алыми рубинами кубков Дракулы, да и вообще сам не от мира сего, странствующий за новыми жертвами по временной ленте эпох аристократ. А точнее ─ Чумной Доктор, блядствовавший с самой чумой на горах продырявленных болезнью, погруженных на телеги для скорого сожжения за чертой города людей, и получивший за это Ее Высочество бубонное благословение. Какой вздор. Какая неприкрытая недалекость, если не слабоумие. Оправдывая элементарный ум вкупе с доведенной чуть ли не до профессионализма логикой какими-то оккультными явлениями и вампирами из сказок для взрослых, те новобранцы выставляли себя дураками, а самым активным из них, если не отрезали язык за клевету, то назначали наказание куда хуже в форме ввинчивания им пули в затылок, заставив их за мгновение до этого ухватиться кромкой зубов за полосу поребрика. Ложь ─ тоже предательство. У Ринтаро невозможно снять отпечатки пальцев с рук или ног, его кожа подверглась выжигаю кислотой в свое время, оттого постоянное ношение перчаток и исключительно кашемировых носков на тонкой полоске кожаных подтяжек превратилось в элементарную необходимость, а не просто понятную не всем роскошь. Этот факт обошел стороной даже проницательность его воспитанника Осаму, что был лучше всех из подчиненных знаком с его нагим телом, ошибочно кажущимся идеально ровным под определенным углом падения света в комнате. Безусловно, Мори владел техникой манипулирования, но экстрасенсорику никогда не воспринимал всерьез, и свою душу, соответственно, он не преподнес на фарфоровом блюдце сатане за некий дар совершенного управления организацией. Он не посланник Мамона, нет. Да и с Люцифером не имел чести быть знаком. Огай ─ это изначально белая птица с облитыми смолой крыльями, что за годы привыкла считать эту чернь своим окрасом. На непокрытой лаком поверхности тумбочки номера привокзальной гостиницы растаяли последние кубики льда в графине, а нарезанные дольки лимона на блюдце заветрелись, покрылись коричневатыми краплениями, ссохлись. Цвета пожелтевших от никотина зубов зернышки успели прилипнуть к полосам сока под цитрусовым фруктом. Зеленая краска на стенах крошилась, по причине протекшей за ночь крыши, она вздыбилась, покрылась пузырями вместе с тем, что темно-махровая плесень в углу потолка засочилась влагой еще больше, чем в момент вчерашнего приезда мужчины в эту ночлежку. Окон в помещении не наблюдалось, оттого единственными источниками освещения считались полусломанные торшеры, широкий круг купола одного из которых обернули собой кисточкообразные скрепления гобеленовых нитей. Из красной сидушки кресла комками пробивался поролон. В маленьком камине тихонько потрескивались догорающие поленья. Среди светлых ворсинок расписного ковра под ногами темными пластинами торчали тельца тараканов с плотно прижатыми к ним крыльями. Овальное зеркальце над умывальником облепляли засохшие брызги несколько-месячной спермы ни одного излившегося на толщу стекла посетителя. И мысли в голове не наблюдалось о том, чтобы ополоснуть под струей горячей воды тело ─ поддон душевой кабины запятнали сгустки грибка, а отверстие самого слива распирало от вытянутых головок использованных дамочками тампаксов вперемешку с клочьями волосяных прядей. На расстеленной кровати в дорожной одежде, сгорбившись и обхватив свои ноги, сидел Осаму. Лбом темноволосый юноша упирался в выступающую чашечку костлявого колена. От его растрепанных волос все еще продолжало пахнуть гарью, когда привычно-белую кожу щек растатуировали черные мазки сажи. С первого взгляда могло показаться, что молодой исполнитель готов просидеть в такой позе все оставшиеся часы ночи, до самого прихода рассвета и до ознаменующего пять утра характерного стука часовых стрелок. Пятикратного «бам». Однако его покрасневшие то ли от дыма, то ли от не сбиваемой даже выписанными юноше неврологом «Портовой мафии» по рецептурному бланку транквилизаторами бессонницы глаза слезились, хотя сам взгляд не подпадал под характеристику стеклянного. Грудь вздымалась от ровного дыхания, темные ресницы периодически разрывали быстрыми взмахами сетку слизи на них. Зазубрены позвоночника натягивали ткань парадной рубашки, бинтами Дазай не обмотал вчера перед походом на званый ужин в загородном поместье спину. Уже собранный чемодан ждал его возле двери. Через прореху ручки протянулась металлическая трость кофейного зонта. Костяшки тонких пальцев кареглазого мафиози были разодраны в кровь. Лиловые галактики отметин пережитого им удушья чокером обвивали его шею, с которой, вроде бы, минуты три назад мальчишка размотал медицинскую повязку, кою с наступлением утра придется накладывать вновь, дабы не вызывать массовую панику пассажиров в плацкартном вагоне. ─ Огонь ─ это финальный эпизод заключительной части отрепетированного нужными людьми карнавала? ─ смотря в одну точку на обшарпанной когтями разрухи стене, вдребезги разбил получасовую тишину в комнате Осаму. ─ Видимо, ценность вещи, от которой вы так грезили избавиться, оказалась несколько выше жизней всех этих обернувшихся в фольгу шоколадных конфет низкодолжностных ladies and gentlemen, сотрудников подведомственному вам же подразделению мафии, ─ несочувственно, лишь констатируя вслух известный обоим присутствующим мужчинам в этой комнате факт, продолжил молодой исполнитель, приподняв немного голову. Ринтаро расслабленно скрестил ноги, вытянулся в соседнем кресле. Клювастая маска его костюма чумного доктора покоилась на расположенном ближе к гостю светильнике. Заработанный на службе минувших лет в военном госпитале артрит после долгой носки сапог с высокими каблуками давал о себе знать: ноги словно изнутри начинала выворачивать боль. Сначала в области лодыжек, чуть позже ─ разливалась электрическим током по подтянутым мышцам икр. Сквайра не подозвать к себе звоном в колокольчик для слуг в этой гостинице помоечного типа, поэтому, соответственно, горячей воды в таз Мори не налить, чтобы дать измученным ногам хоть какой-то временный отдых от этих многолетних страданий. Очередная, с замедленной скоростью проявления насыщенности красок локация в мыслях Огая сменилась на что-то более напоминающее Лондон прошлых лет. Топчущийся на месте больше получаса молодой человек наконец-то набрался решительности постучать в железную дверь квартиры жившего в те годы по этому адресу ювелира со сморщенным, совсем как печеное яблоко, лицом. В своей голове мужчина беспрепятственно прошел сквозь его тело, направившись в самую глубь затемненного коридора. ─ Зная вас, ─ все говорил его преемник, старался выудить из молчаливого собеседника зачем-то необходимый ему ответ, ─ я воспользуюсь пятью попытками угадать этот сокровенный предмет из вашего прошлого, ─ несмотря на бьющий по его кистям мандраж, Дазай протер разукрашенным порезами запястьем замылившиеся от усталости глаза. ─ Зная тебя, ─ голосом, словно шорохом тасующего руками портного кимоно, произнес лидер «Портовой мафии», чья отброшенная на стену за камином тень шелохнулась от его поворота головой вправо, ─ предлагаю только одну, ─ пальцами он выжал лимонный сок с одной из лежащих на блюде долек фрукта в граненый стакан с прохладной водой. ─ Фотографии с вырезанными лицами? ─ не став спорить, моментально оживился кареглазый исполнитель. ─ Думаю, что лишь по крови родной мне сын пришел бы к правильной разгадке путем тщательных размышлений и анализа увиденных его глазами во всем загородном доме вещей. ─ Ногами, обутыми в высокие сапоги, Ринтаро переминал запорошенные снежными хлопьями листья клена в своих мыслях, а после прислонил тетрадь к стене, черкнул какую-то заметку. ─ Лимит исчерпан. Ключ к замочной скважине чужой тайны у всех разный, но именно по нему можно узнать о человеке гораздо больше, чем если бы тот все-таки сумел открыть дверь в чье-то прошлое. Если хочешь спрятать дорогую тебе вещь от глаз незнакомцев, то лучше всего поместить ее на самое видное место, ведь тогда все любопытство к ней в мгновение ока пропадет. Вору не интересно грабить открытый к его приходу банк и забирать уже предварительно сложенные для него в плотные пачки деньги. Этим убеждением руководствовался Осаму, когда так сразу, спонтанно выдал свой ответ. Замеченные им за стеклом шкафа монохромные снимки находились на виду, а отсутствие на них лиц добавляло некую загадочность причины искусственного избавления от запечатленных фотографом людей. Окажись на его месте Накахара, то он бы назвал дневник с рисунками в качестве отгадки или же сказал, что никакой памятной вещи нет, а здание просто сожгли, дабы очистить ряды мафии от ставшей некой обузой группки уже не заслуживающих доверия подчиненных. Каждый по-своему прав, и не прав вообще одновременно. В личном деле Дазая написано, что его семья погибла при обвале здания во время пожара в японском театре драмы. Ринтаро знал, что они покупали билеты на представление. Госпожа Дазай подвела черной тушью золотые глаза, подкрасила розовой помадой губы, поправила дрожащей рукой шелковый оби на талии, концы которого затягивались на ее спине в бант. Господин Дазай обещался встретиться со своей супругой у здания районного суда префектуры Аомори, чтобы, взяв возлюбленную под руку, вместе дойти до центральных ворот театра. Работа адвоката предполагала плотный график, по причине чего он не имел возможности отлучиться со своего рабочего места раньше ради семейного отдыха. Палтус, дядя Осаму, со своей беременной супругой ждали их около двадцати минут в фойе. Пока не раздался первый, пригласительный в зал звонок. Ринтаро знал, что на представление чета Дазай не попала в тот день. Отец Накахары разбился во время автокатастрофы ─ так гласили официальные данные в его карточке. Его родитель, согласно описанию оперуполномоченного, находился за рулем. Глава семейства Накахара не справился с управлением автомобиля на льду, и транспортное средство, прокрутившись несколько раз вокруг своей оси, съехало с трассы. Огай знал, тест ДНК не подтвердил отцовство. Умерший в тот день человек являлся однофамильцем, а не кровным родственником подкинутому в дом молочной кормилицы младенцу. И так про каждого своего сотрудника. От «а» до «я». От верхов до самого низа. В распоряжении Мори находились все электронные данные, он обладал нерушимой властью над историями прошлого всех своих работников. Стоило в груди мужчины поселиться одному только крохотному огоньку желания повлиять на судьбу своего пса, и все карты тут же перемешивались, один элемент пазла сменял другой, создавая совершенное новое комбо событий чужой жизни. Однако он не спешил прерывать естественный ход осыпания чьего-то песка в сувенирных часах. Тихонечко капала дождевая вода с плесени на поставленный перед темным пятном на потолке таз. Лидер «Портовой мафии» устало смежил веки, откинувшись головой на спинку не самого лучшего кресла. В его голове главный герой обычно коротал все обошедшие успокоительным сном ночи последних чисел августа за чашкой кофе с порожденными собственным разумом демонами, одетыми во фраки и кринолиновые платья, что безликими тенями преследовали мужчину по всем улицам старой Англии. Мы пытаемся стереть себя в чужих историях, переписках, напрочь забывая о том, что они везде. На коже внутренней стороны бедра, на носогубных морщинах лица, на сердечных хордах, на хрусталике глаз. Мы состоим из них. Мы ─ часть чьего-то диалога. ─ Если я не ошибаюсь, то вы когда-то держали свое собственное похоронное бюро в Европе, ─ голос Дазая прозвучал не больше, чем в двадцати сантиметрах от уха вроде как зрительно задремавшего мужчины, ─ не хотите сказать, какое оно имело название? ─ изо рта кареглазого мальчишки пахло кислотой. ─ «Чумной доктор», ─ тяжелым взглядом кровавых глаз он смирил интерес склонившегося над его лицом собеседника, ─ я настоятельно прошу проявить тебя чуть большую снисходительность к моему утомлению после разговора с тобой и найти своему бескостному языку какое-то другое применение, нежели во всеуслышание задавать столь нелепые вопросы. ─ Многочисленные трупы молей усыпали собой поднос с графином воды. Вот она та самая ушедшая оттепель, вновь затянувшееся коркой льда озеро в их недопонимании друг друга. ─ Почему же доктор? ─ будто не слыша завуалированного просьбой приказа оставить в покое своего начальника, без спроса на сие действие чуть коснулся языком белых губ Ринтаро Осаму, ─ Мертвых уже не лечат, Мори-доно, ─ своевольный, но до такой степени осклизлый, ненавистный обоим мужчинам мокрый поцелуй Дазая с попеременным посасыванием языков не оставил после себя ничего, кроме нового прилива мерзости как у самого темноволосого мальчишки, так и у его наставника. Их губы звонко отстранились друг от друга, кружевная нить пахнущей ацетоном слюны на доли секунды протянулась между ртами собеседников. ─ То, что хотят скрыть, не всегда, как ты привык думать, лежит на поверхности, ─ Ринтаро чувствовал холод протиснувшихся пальцев своего подчиненного под ткань кремовой блузы, ─ тебе еще пригодится рука, поэтому советую ее убрать от моего тела, и впредь больше никогда не позволять себе подобной распущенности, ─ по вкусу поднявшегося на уровень горла желудочного сока кареглазого юноши Огай сделал вывод, что у того, скорее всего, обострился поверхностный гастрит. Есть то, на что его воспитанник никогда не пойдет. Например, он не преклонит колени даже во время собственной казни на гильотине. Его обезглавленное тело тушей забитого копытного животного упадет прямо под ноги палачу. Он не Накахара, что всегда встает на одно колено, параллельно прикрывая скорбное лицо снятой с головы шляпой, когда бездыханное тело того или иного сотрудника, погибшего во время исполнения задания, выносят на носилках. Особенно, если изувеченный исполнитель ─ женщина. ─ Переписка открытками с дамой сердца вашей молодости? ─ Осаму никак не мог распрощаться с навязчивым желанием прознать про тот самый предмет своего узурпатора, ─ Украшение, документы, объекты антиквариата…─ Складным ножом Мори прорезал полосу на его рубашке со стороны спины, выставил своеобразное второе предупреждение, ─ Сколько бы вы не трахали меня, ─ словно отплевываясь от прокисшего молока во рту, бросил громкую фразу в лицо Огая молодой мафиози, ─ мне никогда не обратиться к вам на «ты». ─ Пустейшая попытка Дазая одолеть начальника на его же поле игры с треском провалилась. Капля зеленоватой жидкости упала с протекающего потолка на бледное лицо.