Чумной доктор
На огромном табло в самом начале спортивного зала электронные часы показывали 9:25. Просвечивающееся через стеклянный потолок солнце разноцветными бликами игралось на поверхности колышущихся волн в бассейне. Через полминуты Ринтаро вынырнул, и множество прозрачных капелек прохладной воды потоком посыпалось с его длинных, теперь уже свободно опадающих на плечи волос, которые он сразу же укрыл поданным слугой полотенцем, как только взобрался на край борта. Белоснежный хлопок мягко прикасался к побелевшей от долгого пребывания в воде коже. Склонившийся над ним стюард вежливо поинтересовался о самочувствии японского господина, после чего, получив удовлетворительный ответ, предложил ему угоститься расслабляющим коктейлем в баре, расположенным на втором этаже их заведения, или же заказать бутылочку минеральной воды прямо в зону бассейна. Ринтаро выбрал второй вариант, объяснив это тем, что он желает проплыть еще один километр, прежде чем окончательно выйдет из воды. По правде говоря, Мори не редко доводилось получать деликатные комплименты в адрес не утерявшей своей красоты и гармоничности с годами фигуры от заслуживающих его внимания компаньонов за распитием разлитого в бутонообразные фужеры на длинной ножке виски. Однако услышанная из чужих уст похвала его тела ни имела абсолютно никакого значения для него, ненуждающегося в оценке собственной внешности со стороны джентльмена. В бассейн мужчина приходил не с целью поддержания своих икроножных мышц в тонусе, а ради тишины. Но вовсе не той, что криком обычно оглушала его во время нахождения в полном одиночестве в стенах собственного номера, или же за обвешенным бархатом креслом рабочего кабинета. Нет. Здесь, на дне, молчание воспринималось совсем по-другому. Словно весь мир оставался где-то на верху, за отделявшей мужчину от насущных ему проблем чертой. Когда Огай задерживал дыхание, нырял, начинал медленно опускаться все ниже и ниже, то мучавшие его разум мысли в те же секунды спутывались в один комок, а после ─ застывали во времени до тех пор, пока лидер «Портовой мафии» не всплывал на поверхность воды вновь, не делал возвращающий его в реальность глоток воздуха. Именно этот короткий миг его нахождения в объятиях другой стихии мужчина называл свободой. Разрыв всяких цепей обязательств перед прошлым, настоящим и видевшимся ему в кровавых тонах будущем. Ад в его душе замерзал на глубине, начальник не чувствовал терзаний. Не ощущал вечный суд Осириса над его вырванным шакалами и брошенным куском тухлого мяса на чашу весов сердцем. 9:45. Ринтаро резко распахнул глаза, едва ли он почувствовал на своем плече чью-то руку. По взволнованным всхлипам стюарда он понял, что на какое-то мгновение погрузился в сон, по причине чего не сразу среагировал на обращенные к нему реплики персонала. Однако все оказалось намного хуже ─ Огай перестал дышать на какую-то долю секунды. Откинувшись головой на поролоновый валик (часто именуемый «макарониной»), он расслабленно лег на спину, вытянул ноги вперед, не забывая при этом о сохранении баланса тела на воде. Стоящий все время около него сквайр среагировал так быстро, что даже темноволосый японец не успел провалиться в глубь воды, ведь мускулистые руки слуги сразу же мертвой схваткой ухватились за его плечи. 10:15. Струя теплой воды смывала белесые следы хлора с ткани его купальника. Мужчина переоделся в чистую одежду, высушил волосы феном. К 11:00 его машина подъехала к самому неблагополучному, по мнению жителей Лондона, переулку в городе на Клоудс Стрит, 21. Дама в криналиновом платье, придерживая правой рукой напудренный парик с воткнутыми в него страусиными перьями, толкнула вбок задремавшего на ее гладком плечике кавалера. При выходе то ли из кареты, то ли из автомобиля, она ласково улыбнулась подошедшему к ней офицеру, слегка прикрыв лоскутом вуали черный след на шее. Спутник, что два столетия назад перерезал столовым ножом ей горло, сейчас хохотал на всю улицу, сверкал обрубком отрезанного ему за убийство собственной жены языка. Огай с легкостью прошел через неосязаемые тела обоих призраков, направился вглубь людской толпы. Много зданий изменилось с тех пор, как по решению областного суда похоронное бюро Ринтаро заколотили. Упавшую в кишащую дождевыми червями грязь вывеску с надписью «Чумной доктор», оформленную в виде профиля клювастой маски, затоптали под шум собственных ругательств собравшиеся вершить самосуд простые граждане. Кирпичные стены парфюмерного бутика на следовавшей за Клоудс Стрит чуть менее мрачной Холлс-Даун Стрит помнили прикосновения к ней ладоней лидера «Портовой мафии». Яркие тигровые лилии покачивались в прозрачных вазах, оборванные лепестки роз неспешно же плавали в пиалах с ароматической жидкостью. Прозрачные стойки с различными формами флаконов заполняли гостевой зал магазина. Тюльпаны пыльных витражей покрывали стекла продолговатых окон, рамы которых обвивали тонкие стебли вьюнка. Посетителей наблюдалось в первую половину рабочего дня не так много. Полная женщина с розовыми пятнами на лице размахивала у себя перед носом глянцевыми, пропитанными пробниками духов полосками. Держащий ее за локоть свободной руки консультант тихим голосом рассказывал ей о том, почему сандаловое мыло так полезно для женских рук, а мускус обычно служит ингредиентом для приготовления мужских композиций. Ей было душно от сползшего на нити бровей рыжего парика. Ее короткие ноги совсем распухли на высоких, вонзающихся ей в пятки во время ходьбы, каблуках модельных туфель. При виде Огая продавец с зашитой дырой на щеке состроил некую гримасу удивления, хотя на самом деле был прекрасно осведомлен о приходе в его бутик Ринтаро. Говорили они то на японском, то на английском, то просто обменивались жестами, переносясь в какую-то свою реальность прошлых лет, существующую лишь только в одном сегменте памяти. Белый фон. Локации принялись прокручиваться одна за другой на большом экране, да только нужной картинки все никак не появлялось позади. Медленно кружил в воздухе цветки сакуры ветер, пока двое мужчин прогуливались по чистому полю появляющейся фрагментами текстуры пейзажа. Дамочка с ссадиной на шее колотила обтянутой в ткань шелковой перчатки рукой по невидимому щиту двух реальностей ─ ей вход в чертоги разума Огая был воспрещен. Здесь солнце поднималось из поверхности воды, а лунный свет сиял ярче любых огней мира. Красно-белые рыбки проплывали через тела уходящих вдаль собеседников. Бесплотные кони пробивали своими копытами грудную клетку Ринтаро, когда двое рыцарей одновременно проткнули друг друга острыми пиками во время турнира, упав при этом замертво со своих скакунов. ─ Вы сущий дьявол, ─ оба мужчин снова стояли около кассы, однако секундная стрелка часов тронулась только после произнесения этой фразы торговцем, хотя он говорил с темноволосым покупателем около получаса, если не больше. Или… они все еще продолжали молчать? ─ Зачем же так официально, ─ слегка язвительно, но все в той же манере разговора, присущей человеку из высшего общества, ответил лидер «Портовой мафии». ─ Спешу вас огорчить, но в моих венах плещутся алые реки теплой крови. Я не адвокат Вельзевула, чтобы вы так сильно остерегались меня. Я предлагаю вам сделать то, на что у вас самих не хватает решительности без моего вмешательства со стороны. ─ Голоса прохожих заглушал гул машин большого города. ─ Не сатана?! ─ продавец произнес эту фразу неожиданно громко, после чего на некоторое время испуганно прикрыл морщинистой ладонью рот, ─ да после вашего визита в прошлый раз у меня протекала крыша полгода, а потом еще один из консультантов упал со стремянки, сломав себе обе ноги, между прочим, ─ работавший в этом бутике персонал стал невольно оглядываться в его сторону, вслушиваться в чужой диалог. ─ Вы верите в нечисть? ─ При виде вас ─ да. ─ Тогда поверьте в себя, ведь вы ничуть не лучше нее. ─ Отсутствие каких бы то ни было эмоций на белом лице мужчины вызывало напряженность у его собеседника. ─ Это тяжело, вам не понять, ─ все бормотал торговец за стойкой, отводил взгляд от ненавистного и отчасти пугающего его посетителя. ─ Уходите по-хорошему, пока не случилась с нами со всеми беда. Дело все равно минувших дней. ─ Его обвисший подбородок трясся от быстрых движений мужчины, подобно куску говяжьего холодца на тарелке. Тяжело ─ это отдать шесть лет собственной свободы, будучи заточенным в тюрьме за преступление, которого никогда не совершал. ─ Ваша трусость не оставила мне выбора, ─ за голосом Огая последовал мгновенный выстрел в область сердца неуспевшего даже закричать от страха продавца из небольшого, ранее удерживаемого в кармане осеннего пальто антикварного револьвера. Сиюминутная смерть. Следом за ним последовало еще несколько выстрелов. Всем, кто находился на момент беседы темноволосого японца с торговцем в здании, пробили головы. Кровавыми мешками тел они бездыханно упали на золотисто-коричневые квадраты мраморного пола. Слизь мозгов прыснула на дорогой орнамент вместе с кровью. Плащи вошедших вслед за Огаем исполнителей окрашивали помещение бутика нуарными тонами произошедших здесь убийств. Грубыми движениями рук отодвинув стол с кассовым аппаратом в сторону, мужчина приблизился к скрючившемуся продавцу, всего какое-то мгновение назад ставшим вещью, превратившимся в ничто. Жабо на его груди алело от влажной бордовой жидкости. Ресницы больше не дрожали, с серых глаз стекала последняя слеза по струпьям на его продырявленной щеке. Полубезъязычный кавалер кружил поверх тел со своей спутницей, периодически поднимаясь на уровень зажженных люстр. Она что-то говорила о бале, о новой пудре и о раскрасневшихся от варки в горячей воде омарах, съеденных ею на приёме у короля. Ее никто не слышал. Ее никто не видел. Этот призрак, тень или галлюцинация ─ персональная собственность Ринтаро, недоступная для других. Между тем, погибший мужчина раньше работал портным в ателье по пошиву свадебных платьев. Он обрамлял меховыми полосами края ажурных юбок для богатеньких леди. Бесцеремонно Мори задрал ему край рубашки, грубо расстегнул пряжку ремня, а после резко стянул брюки вниз. Послышалось лязганье упавшей на холодный мрамор маленькой шпильки с белым камнем на конце из его переднего кармана. Носком сапога Огай отодвинул ее в сторону. В одежде мертвеца больше ничего не было, за исключением разве что только прислоненного к потному телу широким ремнем портупеей заверенного у нотариуса завещания. Хозяин магазина знал исход сегодняшней встречи, репетировал сценарий диалога. Как и все эти люди. Они ─ жертвы его последнего выступления. Шелк стянутых перчаток лидера «Портовой мафии» мягко опустился на пол. Мужчина надел новые, торчащие из кармана все того же осеннего пальто перчатки. Голосом не напряженным, не злым и даже не огорченным, а, наоборот, каким-то отстраненным он отдал приказ «убрать мусор» в здании, после чего покинул бутик на практически опустошенной улице, остающейся такой и в четверть полудня. Структура, имитирующая городской пейзаж, сменилась на зал, украшенный белыми лилиями к часам свадебной церемонии. Стоило промелькнуть в голове Мори блестящему от света пламени свечей ободку обручального кольца, как все локации тут же разбились. Пробел в памяти принялся порождать пустоту и в остальных ее сегментах. Прошло три недели сентября. В машине Ринтаро предпочел воспользоваться служебным телефоном, с коего он имел право совершить несколько телефонных звонков за пределы Лондона, не опасаясь возможной записи его с собеседником голосов. На коленях Огая мялись распечатки засвеченных скринов переписки Дазая с Накахарой: каждое отправленное его воспитанником сообщение и каждый полученный на него ответ. Мужчина прикрыл глаза, вслушиваясь в длинные гудки неподнимаемой Осаму трубки. Пуля в замедленной, разделенной на несколько кадров съемке вернулась в его револьвер, а кровь, потоком брызнувшая из груди торговца, стала исчезать. Все действия отматывались назад семимильными шагами до того момента, как лидер «Портовой мафии» переступил порог парфюмерного бутика, задел дверью висящий над ней колокольчик. Легкое моргание ресниц, и за автомобильным стеклом водителя Ринтаро мелькнули жующие старое здание языки огромного пламени, на фоне которого сжимал обрывок улетающей на встречу северному ветру фаты продавец с все той же дырой на щеке. Иномарка двинулась вперед, едва ли огни светофора переключились на зеленый цвет. Начальник знал, что ровно неделю назад его подчиненный покинул территорию оксфордского университета. Более того, ему было также известно в какое время Дазай совершил сей необдуманный поступок и с кем. В руках Огая ─ свежий роман Марка Леви. Серебряная дужка очков для чтения незаметно сползла на кончик его носа. Через три поворота он прибудет к почтовому отделению, месту обусловленной встречи с прибывшими из Америки партнерами. В том числе и лордом Фицджеральдом. Тем временем, с крыши смотровой башни казалось невозможным разглядеть звезды через занавесу свинцовых туч. Седой, изношенный старостью прислужник, трясясь, краешком глаза взглянул на сжимавшего в своих ладонях письмо короля. Его волосы были аккуратно уложены в крупные локоны под ободком золотой короны, что от света факела стоящего рядом с повелителем стюарда на фоне темного неба выглядела еще более могущественной, чем днем. Зубцы тиары украшали белые, обрамленные драгоценными камнями ветви. Рукой Ринтаро развеял возникшую из ниоткуда сцену в его затуманенных переменным сном рассудка мыслях.***
Трещина выглядит именно так. Трещина ─ это страх на его лице. Кровавые слезы, стекающие по изнаночным швам юношеских щек. Трещина ─ это его изрезанные острием лезвия губы на ширинке другого мужчины. Это вынужденный минет без сгибания колен перед своим истязателем. Худое, совершенно лишенное бинтов тело кареглазого мальчишки ломило от обилия красно-фиолетовых синяков на нем и бессчетного количества отметин после довольно-таки сильных ударов хлыстом. Его оскверненную причиненной болью извне наготу прикрывала лишь тоненькая ткань ночной рубашки, едва ли доходившей ему до горящих от грубых щипков бедер. Скольжение языка Дазая такого теплого, обволакивающего каждый миллиметр на мясистой головке мужского полового органа Мори, приятной дрожью разливалось внизу расслабленного живота начальника. Молодой исполнитель посасывал купол подвижной складки на члене красноглазого узурпатора, оттягивал ее, периодически слегка прикусывал зубами, никак не раня при этом чувствительные участки плоти. Прорезь уретры напоминала сочащееся пахнущей спелыми каштанами предэякулятной жидкостью отверстие чуть раскрывшегося и уже успевшего раскраснеть от облизываний бутона садовой розы. Удивительно, но еще только десять минут назад в этой погруженной во мрак ночи комнате находился по воле судьбы еще один человек. Сакуноске Ода. Человек, поймавший бьющую наотмашь по бледной щеке Осаму пятерню Ринтаро. Он сказал бежать темноволосому юноше, как можно быстрее из этого места, однако в ответ кареглазый мафиози лишь прорычал, с ноги толкнул в живот вмешавшегося в их личные разборки с Огаем Сакуноске. Мори специально не двигался. Он ждал, как дальше начнет развиваться картина последующих действий его воспитанника, и какова будет ее окончательная развязка. Мужчине, посмевшему пусть даже пока не причинить ему никакого физического вреда, а лишь только ухватиться за его изящное запястье, придется в будущем ответить собственной головой за подобную наглость. Понимая это, Дазай стал настоятельно его прогонять из спальни, бить, кричать и даже проклинать… Одним словом, делать все возможное, лишь бы только этот буроволосый мужчина спасся, не позволил себе пасть от руки настоящего во всех смыслах этого слова тирана.