Среда, 28 ноября
«Ты мне как-то сказал, что ты не бесплатная психологическая помощь без смс и регистрации онлайн в ответ на мое сообщение, что все рушится к хуям. Мне интересно, а как бы ты вел себя, если мы хотя бы на день поменялись местами, и ты бы, сие блядское высочество коронованный своим собственным чсв Осаму Дазай, оказался в пизде, а я бы, закинув ноги на стол в манере американского дружка твоего папеньки-дона Фицджеральда, уселся на кресло босса в офисе главного штаба мафии в Лондоне? Заебись тебе было бы барахтаться в дерьме, пока я, от нехер делать, начищал бы дуло пистолета, зажевывая стержень сигареты при этом в зубах? Твоя избалованность перешла в эгоизм, который сейчас желчью наполнил вены, они набухли, и скоро вся слизь прорвет, забрызжет твое изуродованное надменностью лицо». «Мы оба с тобой из помета шлюх, но ты с годами стал чаще забывать об этом». Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete «Твое был в сети онлайн последний раз 15 ноября в 16:30 по Лондону просто выбесивает меня. Как бы ты не проебался перед Огаем, но со своим особым-преособым отношением к тебе он не станет резать шнур интернетовского провода, или, скажем, драться с тобой за модем. Ты пишешь, когда тебе что-то нужно, выпил, стало скучно, или вообще засел на толчке. Я для тебя хуже харкотины, прилипшей к подошве твоих сияющих от крема, оригинальных и выписанных со страниц стоящего десять пачек «Мальборо» каталога оксфордов. Удивляешься, что мне не похуй на это? Да, игнором вряд ли тебе можно испортить жизнь». Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete «Тебе бы пошел сломанный нос, или открытый перелом руки. Весь желудок сладко сводит от одной только картины твоего впечатавшегося в лобовое стекло машины ебала. От того, в какой фарш может превратиться твое тело, если ты, наконец, сорвешься, решив прогуляться ночью по карнизу окна. У меня даже член твердеет от представления твоих мук. Не тех, что ты привык приписывать себе, вроде несуществующих психических заболеваний, а настоящих, заставляющих рвать голос до хрипа страданий. Я хочу сделать тебе больно. Настолько сильно, что ты не сможешь оправиться от этого удара никогда». «Я бы с удовольствием уничтожил то, что дорого тебе, но у тебя, увы, нет того, чтобы смогло тебя убить своей потерей». Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete***
В больнице скорой медицинской помощи цена за сутки в частной палате оказалась гораздо выше по сравнению с областной. Артюру сделали вторую перевязку за последние три часа, бинты уже не пропитывала кровь, но отходящая от местной анестезии рука изнывала от боли. В очередной раз закусив губу, он откинулся на пахнущий спиртом валик подушки, куполообразный рукав испачканной в сукровице рубашки неприятно прилипал к коже, цеплял светло-коричневые волоски. Эйс приехал на такси сразу после получения результатов анализа крови на бешенство своего пса с ветстанции, каждый натянутый до предела мускул на его лице говорил о крайней степени злости мужчины. Хлестким движением руки «Туз» толкнул стеклянную дверь палаты, с его плеч чуть не слетел надеваемый в обязательном порядке всеми посетителями медицинского учреждения больничный халат. Увидев стремительно приближающегося к своей кровати партнера, Рембо хотел подняться, но произнесенное резким тоном голоса «лежи» светловолосым администратором заставило его вновь уронить голову на постель. Показавшийся непривычно громким в тишине стук его каблуков по паркету болезненно ударил по ушам, тонкие линии бровей Эйса были сведены к переносице, мужчина сжимал облаченные в кожаные перчатки руки в кулаках, горячо любимое им кольцо с аметистом перевернулось на пальце драгоценностью вниз. Картежник не стал себя сдерживать ни в словах, ни в действиях. Со всей присущей ему вспыльчивостью мужчина дернул француза за воротник рубашки, вцепившись пальцами в легкую ткань, притянул его на себя, параллельно с чем оперся коленом на край достаточно жесткого матраца. Его достигший своего апогея гнев на Накахару огненными струями выливался на Рандо, сжигая молочную кожу и опаляя кончики завитых волос. Вопрос об усыплении добермана оставался открытым, несмотря на все угрозы фиолетовоглазого хозяина, собаку не собирались выпускать. Испуганный, разозленный, голодный немецкий пинчер заливался режущим слух лаем за прутьями клетки в клинике, с его морды крупными каплями стекала слюна, купированный хвост был напряжен. На шее под шипами строгого ошейника от слишком частого дергания сотрудников пункта иссиня черная шерсть намокла от крови ─ металл поверхностно прорезал кожу, еще больше заставляя пса скалиться на ветеринаров. Держать его приходилось троим медбратьям, пока врач распаковывал шприц, так как светловолосого администратора категорически не пускали в смотровой кабинет, и более того, «Туза» охраннику ветпункта даже пришлось останавливать силой, ведь нет никого более яростного на свете, чем хозяин, не могущий спасти от вынужденной эвтаназии свое животное. Винцента подарил Эйсу один благодарный посетитель казино, всегда приезжающий в Токио три раза в год и заранее бронирующий столик исключительно с крупье в лице светловолосого картежника. Невзирая на частые проигрыши, игра с «Тузом» ему казалась наиболее увлекательной, как и последующий ее переход в постель. Михаэль, так звали щедрого гостя, один раз пришел на игру в сопровождении двух бойцовских собак доберманской породы, восхищенного взгляда Эйса от коих на протяжении всего вечера мужчине так и не удалось оторвать. В следующий свой визит он вложил фиолетовоглазому дилеру в ладонь поводок от темного ошейника уже прошедшего процедуры купирования и соответствующего всем характеристикам подросшего щенка. Впервые у «Туза» появилось что-то свое. Существо, способное хранить ему верность до самого конца. И сейчас «это свое» собирались отнять. ─ Я им уже объяснил, что нападение Винцента было спровоцировано, ─ пытаясь отодвинуть тисками сжавшие воротник пальцы партнера, в нехарактерной для себя манере подбирал наиболее убедительные слова для оправдания Артюр, ─ я пренебрег специальной командой, и очень самонадеянно со своей стороны хотел успокоить добермана, бездумно протянув к его пасти руку, ─ прохладная ладонь желтоглазого информатора мягко огладила оголившееся запястье оппонента, протиснулась на пару сантиметров под тонкую кожу перчатки, ─ не волнуйся, им нет резона лишать жизни твоего любимца, если даже я, занимающий позицию пострадавшего в данной ситуации, отчетливо заявил им о своем отказе от усыпления, ─ дымчатые, растрепанные пряди заслоняли собой лицо, струясь, подобно шелковой ленте, вдоль линии скул, локоны плавно опадали на алебастровые плечи. ─ Нет резона?! ─ пламя гнева горело все ярче и ярче в его фиолетовых глазах, ─ я видел записи с камер наблюдения, Артюр, и то, как одна рыжая, рожденная последней блядью на земле сволочь, пнула ногой перед Винцентом стакан, ─ говорящий наклонился, концы осветленного каре касались подбородка Рандо, ─ да они и в расчет это не захотели брать, ─ бледнолицый информатор отчетливо видел, как пульсировали жилы на висках любовника, ─ ты думаешь, им не нужно выполнять месячный план по травле собак? ─ «Туз» сильнее дернул ворот рубашки длинноволосого информатора, едва ли не задушив его. ─ Эйс, о чем ты, ─ откашлявшись, продолжил француз, ─ они не живодеры и не догхантеры какие-то, с отрицательным результатом бешенства и моим официальным отказом ветам нет никакой выгоды умерщвлять Винца, ─ желтоглазый мужчина осторожно убрал ослабившую хватку руку картежника со своей рубашки, ─ я понимаю, ты переживаешь, но не стоит из-за этого терять трезвость рассудка, ─ бархатным голосом закончил свою фразу Артюр. ─ Да тебе просто плевать на мою собаку, ─ каждое слово светловолосый, в край изведенный тревожными мыслями по поводу дальнейшей судьбы добермана администратор воспринимал в штыки и, соответственно, начинал обороняться, ─ тебя-то вообще никак не колышет случившееся, ─ не заметив обессилено лежащей на покрывале забинтованной ладони Рембо, мужчина двинул коленом, тем самым с размаху ударил поврежденную кисть. Вскрик рефлекторно схватившегося за руку француза вернул «Туза» к реальности: светловолосый мужчина только сейчас обратил внимание на нанесенный его псом урон. ─ Раны не серьезные, ─ дрожащими губами проговорил заранее просчитавший возможный вопрос оппонента Рембо, ─ после окончательного отхода анестезии я уже смогу уйти ─ врач не видит причины оставлять меня в больнице до завтрашнего утра, ─ с аспидных ресниц упало несколько капель слез на белое, словно высеченное из мрамора, лицо, ─ ну же, сядь на кровать, ─ информатор из последних сил старался превозмочь боль, контролировать свои эмоции и еще каким-то образом утихомирить пыл короткостриженного оппонента, затупить острие кинжала его ненависти к Накахаре и немного расслабить напряженное тело легкими поглаживаниями по спине, ─ не зажимайся, ─ кровать скрипнула под весом картежника, и здоровая рука француза заскользила по его плечам, принявшись спускаться ниже, ─ у тебя сегодня выходной, мы можем заняться вечером близостью, если ты не против, ─ тонкие губы проехались по пахнущим отдающим хвоей парфюмом волосам. ─ У тебя кровь на одежде. ─ Веский повод ее снять.***
От Хитроу до Лондона Стелла добиралась на такси, когда Чуя трясся в автобусе до первой станции метро. С приездом в Англию их пути с блондинкой разошлись, и каждый из них оказался предоставлен на растерзание в одиночку, как самому себе, так и огромному городу с тысячами его жителей. От непривычного Накахаре смога у юноши первое время схватывало горло, сигареты вызывали сильнейшей кашель, а от пеленой обволакивающего проезжающие через стекло автобусного окна деревья тумана замыливались глаза, совсем как при долгой съемке на фотоаппарате. Низкорослому мафиози не верилось, что он все-таки сделал это: пересилил себя и сел в самолет вопреки на минуту-другую помутневшим его разум мыслям о целесообразности столь дерзкого поступка. Он нарушил предписания Огая, украл деньги с карты бывшего гувернера, буквально спустив при этом на него пса; откровенно наклал на проявленную к нему любезность Озаки и свои прямые обязательства гарсона в казино, не удосужился уведомить хозяйку снимаемой им квартиры о своем внезапном переезде, или хотя бы оставить на подзеркальнике задолженную им сумму за прошлые месяцы. Благо, ключ рыжий догадался оставить все же у соседей, а не воткнутым в скважину дверного замка, как планировал изначально. Всего не увезешь ─ оставшиеся вещи, в том числе и коллекция книг жанра ужасов со множеством томов «Кровавого полдня», он предложил забрать себе Ичие, или же выкинуть в мусоропровод, как больше ненужный, отживший свое хлам, который незачем тащить в новую жизнь. В общей сложности на сборы ушло четыре дня, и за этот относительно короткий срок о синеглазом исполнителе особо никто не вспомнил, за исключением разве что телефонных звонков Озаки до тех пор, пока гонщик не разрезал надвое симку. Ему сыграло на руку, что о новой квартире сестрица не знала, оттого не имела возможности заявиться на порог. Как и предполагал молодой мафиози, Артюр не сразу заметил опустевший банковский счет: эти дни они с Эйсом все равно только и делали, что трахались, решали так ювелирно созданные рыжим проблемы с доберманом и, самое главное, объяснялись перед Кое. Рембо, должно быть, еще возился со своей рукой, так как, судя по тому, в какой кусок мяса превратилась после зубов бойцовской собаки его ладонь, заживет она не скоро, а возможность полноценно ею двигать так вообще появится еще черти когда. Одним словом: все шло, как нельзя лучше для Накахары, и как можно хуже для других. Скрутив в руках стержень сигареты, он подпер подбородок кулаком, разложив у себя на коленях карту города с вложенной в нее брошюрой о маршрутах основных веток метрополитена. На поезд до Оксфорда-города гонщик купил заранее электронный билет, непосредственного до самого университета можно снять попутку, меньше, чем за сорок минут она прибудет к его воротам. Уже завтра все решится, и юноша сможет обрезать с прошлым последнюю связь. Поправив упавшую на глаза челку, он перевел усталый взгляд с карты на окно. Кажется, начался дождь. Прозрачные ручейки стекали по запотевшему окну. Мафиози поежился от неприятного чувства своей неуместности в этом городе. Но Чуя не понимал в тот момент одного: он чужд не Лондону. Он чужд Дазаю.