Дазай
The Rolling Stones ─ Paint It Black
У него поднялась температура, когда они вышли из такси. На столик привокзального кафе официант поставил две чашки черного кофе и два стакана воды со льдом для смачивания губ. Казалось, Дазай тянул кофе целую вечность ─ настолько сильно ему в действительности не хотелось уезжать именно сейчас, когда между ним и Огаем появился пусть шаткий, но хоть какой-то, перекинутый через пропасть длительного непонимания друг друга мост. Довольно злая ирония, если учесть, с каким настроением и чувством полной разбитости он покидал Оксфорд свыше двух недель назад, будучи избитым и осрамленным. Но раны уже зажили, синяки пожелтели, а худые руки не стягивали натирающие запястья бинты. Горло першило так, словно по нему что-то скреблось когтями, при каждом новом глотке горячего напитка хотелось немедленно вцепиться рукой в шею, чуть сдавить ее бледными пальцами. Темноволосый юноша старался не показывать свое недомогание дону, из последних сил отвечая на заданные ему вопросы, или же просто поддерживая отстраненными фразами прохладный, как талая вода, диалог. Запах молотого напомнил молодому исполнителю о их связи на веранде особняка Фицджеральда, о декабрьском, леденившим его грудь ветре и жаре, тотчас разлившимся внизу живота, стоило лишь Осаму опуститься на член Мори. Хоть он и встретился тогда глазами со стоящим поодаль от террасы и за спиной лидера «Портовой мафии» Фрэнсисом, однако Дазая никак не смутило присутствие хозяина дома во время их секса с начальником, наоборот, он был далеко не против показать американцу весь процесс, дабы тот больше никогда не смог усомниться в близости «отца», физически соединившегося с «сыном». Даже если Огай и спал со Скоттом, то они все равно не выглядели как единый организм. В ту минуту ранее презираемая каждой клеточкой его организма идея о псевдо-инцесте только больше распалила юношу, заставила сильнее сжать рукой плечо лидера «Портовой мафии», ногтями вонзиться в темную ткань тяжелого пальто. На удивление яркие эмоции от этого события обошлись Осаму простудой, но несколько сточили клинок пронзающих его насквозь воспоминаний о боли, причиненной ему доном бессчетное количество раз. Если бы только всегда их близость была похожа на ту, что произошла на беседке, то, должно быть, со временем молодой исполнитель все же смог бы ее принять. Но. Случившееся близ поместья Фицджеральда, и останется там, ведь лишенная особого дискомфорта связь ─ всего-то обычный пряник, следуемый за рассекающим спину кнутом. Огай опытный дрессировщик, и ему прекрасно известно, что правильный баланс между строгостью и послаблением способен воспитать из мальчишки зверя более сильного, нежели очередного, привязанного цепью к мафии пса, как тот же Накахара, которому ни при одном раскладе не дано стать доном, занять лидирующую позицию на вершине преступной иерархии. По крайней мере, психика у Осаму уже подобна стали, ее вряд ли способно что-то надломить, ведь у будущей главы мафиозного клана не должно оказаться ахиллесовой пяты. ─ Так сильно болит горло, что ты не сделал ни единого глотка холодной воды? ─ отпив кофе, лидер «Портовой мафии» опустил руки на стол, одновременно с чем бросил взгляд на растаявший в прозрачном стакане наследника лед. ─ Мне осмотреть тебя, пока ты не сел в вагон? ─ с их места на расположенном на территории вокзала «Паддингтон» кафе через стекло панельного окна открывался неплохой вид на высвечивающее поезда табло. ─ Вы ошибаетесь, я в порядке, ─ убрав пальцы с маленькой ручки фаянсовой чашки, юноша залпом выпил половину стакана воды со льдом, после чего, не выдержав, поморщился и сразу поспешил запить холодную жидкость остатками по-прежнему обжигающего губы молотого. ─ Как инфантильно, ─ откинулся на спинку бежевого кресла дон, ─ до моего сведения дошла информация, что Накахара уже несколько дней не появлялся в казино без веских на то причин и, более того, достаточно резко оборвал всевозможные связи с Кое в первый же день пропуска своей смены в игорном доме, ─ двумя пальцами он ослабил ленту галстука, чуть оголив торчащие ключицы и проехавшись замшевой тканью облегающей руку перчатки по белой, как молоко, шее. ─ Времени на твои отпирания у меня нет, поэтому будь добр изложить мне все сразу по поводу твоего экс-напарника, если тебе известно хоть на немного больше, чем мне, ─ стоило Огаю произнести эту фразу, как Дазай мгновенно изменился в лице, помимо чего, сжал руки в кулаках под столом. ─ Только не говорите, что вы подозреваете меня в его укрывательстве, Мори-доно, ─ обороняясь, молодой исполнитель едва ли не повысил голос на красноглазого начальника, ─ вы же знаете, я не стану подвергать ваше доверие ко мне сомнению во второй раз, ─ говорящий приподнялся на кресле, задел ботинком деревянную ножку столика, ─ да и какая мне вообще выгода делать что-то для Накахары, если он не способен абсолютно ничего предоставить мне взамен, ─ в кареглазом мафиози с каждой секундой говорило все больше и больше нарастающее раздражение. ─ У меня нет привычки бездоказательно обвинять людей, Осаму, ─ довольно редкое обращение Ринтаро к воспитаннику по имени слегка остудило пыл кареглазого студента, он медленно разжал пальцы, разгладил тканевую салфетку на острых коленях, ─ напротив, я ищу твоего содействия, ведь тебе, как моему преемнику, лучше всего должны быть известны законы этой организации, ─ тугой, стянутый шелковой лентой хвост в сочетании с черным пальто придавал особую строгость виртуозно держащему дистанцию на протяжении всего разговора с молодым мафиози начальнику. ─ Можете хоть просмотреть всю нашу переписку, если вы еще не сделали этого, но здесь я действительно пас, ─ юноша подвинул кофейную чашку к чашке лидера «Портовой мафии», после чего перегнулся через стол, вынул из металлического держателя одну из бумажных салфеток, ─ возможно, он это сделал назло Артюру, или же гормоны в член ударили, и… ─ Артюр в Токио? ─ холодно перебил Дазая вопросом дон. ─ Да, они собирались на китайскую оперу вроде, ─ стараясь перевести внимание с себя на француза, более спокойно продолжил темноволосый исполнитель, задиристо закинув ногу на ногу, совсем как во время их аналогичного кофе-брейка на террасе, ─ а разве вездесущая Озаки не сказала вам об этом? ─ сделать акцент на нарочитом сокрытии госпожой Кое от самого Мори приезда Рандо показалось Осаму хорошей идеей при таком положении дел. Юноша хрустнул костяшками пальцев, чуть растянул уголки горячих от простудного жара губ в колкой улыбке. ─ Продолжай. ─ Мне больше нечего добавить. ─ На табло высветился прибывший к перрону поезд Дазая, и мафиози поднялся. ─ Накахара слишком уж мелкая вошь, чтобы стать причиной, как вашего, так и моего интереса, ─ Дазай приблизился к главе «Портовой мафии», наклонившись, неторопливо поднес к губам его скрытую замшей перчатки ладонь в знак учтивого прощания.***
Hurts ─ Voices
Он проснулся в четверть пятого. Словно пылающим в огне и с невыносимо режущим ощущением в воспаленном, темно-бардовом горле. Тощее тело буквально плавилось под толщей ватного одеяла, каштановые волосы растрепались, а привычно бледные щеки тронул краснотой нездоровый румянец. Дазаю снился довольно странный, отчасти стерший границу между ночным кошмаром и реальностью сон, в котором на застеленной алым шелком постели он в какой-то момент увидел сложившего ноги черного козла с ободранным рельефом рогов, длинной жесткой шерстью и неестественно красными глазами вместо совсем недавно лежавшего подле него Огая. Его такие же темные, как шерсть, копыта проминали покрывало. В ужасе нагой юноша в одночасье соскочил с кровати, пяткой правой ноги упершись в резную ножку тумбочки. Оглядевшись, он заметил, что десятки расставленных по комнате свечей освещали красные, но не клюквенные, а скорее грязно-кровавые обои на стенах спальни. Изголовье кровати, чернее мазута, обрамлял винный, потертый в нескольких местах бархат. Все зеркала, кроме одного, расположенного прямо напротив не отражающегося в нем козла, были занавешены плотными тканями, из хрустальной сахарницы среднего размера выползала бело-красная змея, предупреждающе дергая в воздухе раздвоенным языком. Неожиданно тело животного стало окрашиваться в алый из-за текущей из множества ранее незамеченных Осаму ран на спине крови, из всего одного, но достаточно большого, будто бы оставленного когтями хищного животного, пореза на боку поднявшегося травоядного падали на покрывало вымазанные в темно-красной жиже черви, что мгновенно сворачивались в кольцо, стоило им коснуться простыней. У черного козла ─ натура оборотня, и, должно быть, увидеть его в таком состоянии во сне не самый добрый знак. Хотя, что только не может привидеться человеку с температурой тела в сто два градуса по Фаренгейту*… После пробуждения неимоверно хотелось пить, хотя каждый глоток пусть даже нагретой с помощью переносного кипятильника воды давался с жуткой болью темноволосому исполнителю. С треском он разгрызал ментоловые сосательные леденцы с антибиотиком, чтобы как можно скорее избавить себя от чувства битого стекла в глотке. Оставшийся еще со времен проболевшего в начале сентября ангиной Кристофера спрей заканчивался, еле-еле разбрызгивая во рту лишь попросту горчащие язык капли. Без соседей и с одной единственной кроватью его рассчитанная на четверых студентов комната приобрела неприятное сходство со склепом. Здесь больше никто не разговаривал допоздна о норвежских фьордах, не читал «Отверженных» и не раскуривал на сыром от дождей балконе американские сигареты марки «Lucky Strike». Безусловно, все это, за исключением последнего, до невозможности раздражало Дазая, а от компании голубого дальше некуда Оливора вместе с нареченным Осаму за нежеланием запоминать настоящее имя иностранца Харуки зачастую хотелось блевать: настолько они ему казались скучными и какими-то слишком уж дружелюбными к окружающим для выросших в достатке людей. Но теперь, когда один из них мертв, а другой предпочел заселиться к более сносному студенту, чем кареглазый исполнитель, пустую комнату окончательно поглотил в себя мрак. Коричневые круги пятен на паркете ─ как последние напоминая бледнолицему японцу, что в тех углах когда-то стояли кровати, а слух так сильно не резал крик тишины по ночам. Отсутствие какой-либо мебели кроме собственной постели иностранца, прикроватной тумбочки, шкафа и письменного стола со стулом, напоминало кареглазому мафиози блеклый интерьер из низкокачественного хоррора. «Хоть для съемок третьей части «Синистера»** такое помещение сдавай», ─ бегло мелькнуло в дазаевской голове. Лоб горел, но, сука, электронный градусник, и тот работал через раз. Нужно было чем-то снизить жар, или хотя бы точно измерить температуру. В медицинское крыло после прошлого случая и не очень радужного общения с той докторшей хотелось идти в последнюю очередь, а сохраненный в памяти телефона номер Оды юноша, кажется, не подумал перенести в айфон, отчего оказался сейчас в такой затруднительной ситуации. Закусив губу, молодой исполнитель наскоро переоделся в смятые джинсы и свободную толстовку с зеркальной надписью на груди, первым попавшимся под руку шарфом стянул больное горло и, обувшись, вышел в темный коридор. ─ Как же ты любишь создавать вокруг себя проблемы, мальчик, ─ со стуком поставил на дубовый стол перед подпершим подбородок кулаком Дазаем керамическую кружку явно недовольный такой встречей с темноволосым студентом Рампо, ─ пропустил четыре моих занятия по одному больничному, а сейчас удумал еще логику прогуливать, но уже по другому листу, ─ мужчина выдавил из блистера две таблетки жаропонижающего, разломил каждую на две части и высыпал все вместе в столовую, лежащую на салфетке ложку, ─ тебе очень повезло, что эти таблетки просрочены всего лишь на полгода, и есть какой-никакой шанс, что они хотя бы лихорадку снимут, ─ вытерев пальцы о ткань классических брюк, зеленоглазый преподаватель поправил сползшие на кончик носа очки. ─ Вы теперь и ночью работаете, не так ли? ─ отпив горячего чая, съязвил недовольный обращением к себе в виде «мальчика», а не «мистера», как он привык слышать от других преподавателей, Осаму. ─ Докторская не терпит ожидания, ─ взмахнув руками, тут же ответил вернувшийся за противоположный письменный стол Эдогава, ─ еще нужно провести столько расчетов, но благодаря моему уникальному складу ума, это не составит особой трудности, ─ он переписывал свою работу в четвертый, если и вовсе не в пятый раз, так как заведующий кафедрой элементарно не мог осилить этот пятитомник творческих мук Рампо даже до середины первой книги. ─ Да вы спали на бумагах, когда я толкнул дверь, ─ темноволосый мафиози получше поправил немного размотавшийся шарф, ─ а ваше как всегда переслащенное какао остыло и покрылось пленкой в кружке, ─ первая половинка таблетки оказалось на редкость кислой во рту. ─ Сон тоже важная часть творческого процесса, если ты не знал, ─ хмыкнул в ответ заторопившийся убрать весь хаос с рабочего стола японец. ─ Прямо как сахар? ─ Прямо как сахар, ─ на полном серьезе подтвердил Эдогава. Но Дазай ни разу не был дураком, чтобы поверить в сильную занятость будущего профессора своей докторской. По всему кабинету была разбросана его одежда, а на подоконнике, в стаканчике для канцелярских принадлежностей торчала зубная щетка вместе с тюбиком пасты. Рампо не работал ночью в Оксфорде, он жил в Оксфорде, черт возьми. Видимо, за эти две недели появилась какая-то причина, по которой зеленоглазый мужчина старался реже возвращаться домой. Возможно, она отчасти связана с тем американцем-преподавателем зарубежной литературы с соседней кафедры, который еще носит антикварный кафф в виде дракона и без особых причин не убирает челку с лица. Конечно, Осаму откровенно поебать на это, как, собственно, и на все остальное, но с другой стороны, если ему удастся найти подтверждение своих мыслей, то у темноволосого студента появится весомый козырь против Эдогавы. А точнее они станут квитами, и уже вряд ли самоуверенный преподаватель логики сможет поставить Дазая на место своей осведомленностью о характере их отношений с Мори, как ему с легкостью удалось сделать в прошлый раз. Однако особой выгоды молодой исполнитель с этого не имел, поэтому, сделав еще несколько глотков горячего напитка, отвернулся от логиста. Собственный комфорт и прогретое горло сейчас составляли куда более важную ценность, чем второстепенная информация о личной жизни преподавателя, которая, что не стоит исключать, может и вовсе оказаться неинтересной и никак не переплетающейся с тем его другом-литератором По. Неожиданно в кармане толстовки завибрировал айфон ─ в шесть утра сработал ежедневный будильник. Мафиози нехотя поднялся, жаропонижающие еще не подействовали, и юношу по-прежнему продолжало трясти. Молча, без слов благодарности он направился к двери кабинета: нужно было постараться вернуться в общежитие до того, как начнет утренний обход комендант. ─ Как догадался, что я сегодня ночевал в Мертоне? ─ перед самым выходом бросил ему облокотившийся на стол Рампо. ─ У вашего кабинета была единственная неопечатанная дверь на этаже. ─ Молодой исполнитель повернул ручку. Сквозь витражные окна старого коридора еще не стал пробиваться свет, а высокие колонны колледжа холодили нагретые горячим бокалом ладони. Если бы только у Дазая был ключ от факультетской комнаты, то он непременно бы зажег камин, устало откинувшись на потертую спинку сломанного кресла и вытянув перед собой ноги на серой от нескольких плотных слоев многовековой пыли подставке. Одиноким призраком юноша бесшумно прошел через соединяющий Мертон с общежитием балкон, не желая в таком состоянии спускаться на улицу. В своей комнате он просто рухнул на кровать, зарылся лицом в подушку и закрыл покрасневшие от простуды глаза. Кареглазый иностранец не видел больше в тот утренний час ни Огая, ни черного козла, ни кого-либо еще. В этот раз его сон оказался не только длинным, но и глубоким, так как юноша смог поднять веки только уже ближе к концу дня, когда осталась только одна пара с группой географов и, прежде всего, обязательная к посещению всеми иностранцами факультета лекция по английскому языку. Кроме того, всех ждал довольно сложный экзамен по этой дисциплине в конце года, так как правила университета требовали исключительно высокого уровня владения английским абсолютно у всех учащихся ВУЗа. Поморщившись, он все же поднялся, рефлекторно сжал пальцами шею. Спросонья воспаленное горло не только резало, но и жгло, голос заметно осип. Жар спал ─ на ткани наволочки блестело влажное пятно от взмокшего лба кареглазого мафиози, когда от надетой на нагое тело толстовки тянуло едким запахом мужского пота. Несмотря на то, что идти на последнюю пару исполнитель точно не собирался сегодня, но за медикаментами в любом случае нужно было прогуляться до аптеки, или хотя бы найти кого-нибудь из одногруппников, на кого можно было бы без лишних вопросов свалить это поручение. Придя к такой мысли, Дазай лениво потянулся на постели, смял ногой отброшенное вправо покрывало, параллельно с чем почесал спину, чуть выгнувшись вперед. Юноша стянул с себя через голову толстовку, вяло распрыскал на тощее тело антиперспирант, закашлявшись. Он тронул ребра ─ синяки, посветлев, почти что сливались с тоном кожи. Для начала Осаму решил попробовать с кем-нибудь пересечься в еще работающим как минимум минут двадцать буфете Мертон колледжа, где после четвертой пары обычно было не протолкнуться даже преподавателям. Президент шахматного кружка, он же новый староста после Освальда и кандидат на членство в Студсовет сероглазый британец Оскар Хиллс, больше всего на свете нуждаясь в большем числе голосов за себя на январских выборах, не сможет отказать Дазаю в его поручении сходить в аптечный пункт, ведь этот поступок можно будет театрально обыграть и еще раз пропиарить себя как благородного, готового всегда прийти на помощь к приболевшему одногруппнику студента. Особенно, если учесть, что после бездумно устроенного Оскаром Хеллоуина в месяц траура осталось совсем немного готовых с прежним восхищением смотреть ему в рот людей. Но Хиллс был достаточно умен, чтобы еще с осени начать набиваться Осаму в друзья, прекрасно понимая, что с ним у него гораздо больше шансов обзавестись новыми приближенными. Его красота и готовность идти по головам в совокупности с влиятельностью кареглазого иностранца смогли бы составить неплохой дуэт, если бы только сам Дазай имел хоть каплю интереса в этом. Студенческая жизнь не представляла никакой ценности для темноволосого исполнителя, а любые попытки Хиллса насильственно втянуть его в эту сферу могли обернуться лишь негативом со стороны не менее эгоистично настроенного по жизни, чем он сам, Осаму. Поэтому, сверкнув серыми глазами и наигранно улыбнувшись, британец тотчас поставил свою чашку на стол и поспешно поднялся, стоило молодому исполнителю появиться в толпе. Мафиози даже не стал вслушиваться в его вопросы о здоровье, а достаточно коротко, резко и без тени энтузиазма назвал, какие нужно купить препараты в аптеке, после чего сунул ему в ладонь несколько ранее смятых в брючном кармане купюр фунта стерлингов. Будь они не в Оксфорде, то кареглазый юноша и не подумал бы дать ему деньги даже ради удовлетворения своей же просьбы, но среди богачей самый малейший денежный долг мог навести на мысль окружающих о возможной утрате былых финансовых позиций должника. Замявшись, сероглазый староста все же сложил данные ему купюры в бумажник, визуально оценив, что Дазай дал ему больше, чем стоили любые жаропонижающие и названный японцем спрей от боли в горле. Но на самом деле Оскару это понравилось, теперь он точно видел в темноволосом сокурснике своего человека и будущую еще одну акулу в большом мире. Все-таки не зря ему с детства говорил отец, что знаться стоит только с теми, кто одинаков с ним по материальному положению, или же имеет какое-то весомое преимущество. Именная эта родительская установка помогла юному мистеру Хиллсу преуспеть в формировании алчности, как доминирующей черты своего и без того колкого характера. Его кофе остался недопитым, а элитарные друзья-фикции брошенными. Положенную на сидушку стула папку с конспектами послушно забрал кто-то из оскаровской шестерки, когда на острые плечи тут же один из его личных «мальчиков на побегушках» накинул осеннее пальто с большой эмблемой Оксфорда на воротнике, на что британец ответил недовольным цоканьем языка вместо благодарности. Боль в горле Дазая усилилась, юноша взял чашку старосты со стола, чтобы как можно скорее прогреть глотку горячей жидкостью, но, заметив взгляд уходящего одногруппника на себе, плюнул в светло-коричневый от молока кофе. Буфет закрывался, и, купив последний оставшийся на витрине салат с ветчиной, он подошел к автомату, так как продавщица уже принялась вычищать кофейный аппарат.***
На улице похолодало: через щели деревянной рамы находящегося близ Мертонского колледжа склада чувствовалось задувание ветра. Сквозь стекло окна он заметил вышедшую из больничного крыла и направившуюся в сторону арки Йосано, одетую в белый халат. Внимание Дазая привлекли алые, как кровь, туфли и черные, облегающие ноги колготки. Подобное сочетание невольно напомнило кареглазому студенту волосы и глаза своего начальника, то, как аспидные, поднятые ветром пряди падали на его лицо, когда мужчина медленно поднимался в сопровождении дворецкого на пропахшую насквозь лондонским дождем террасу. Самым ужасным казалось юноше то, что, даже если бы ему в тот момент сказал Огай, что на его руках запеклась кровь родителей Осаму, или же он сам ─ земное обличье Люцифера, то молодому исполнителю было бы плевать. У них с Мори, хоть и не одна кровь, но сущность все равно идентична, как бы темноволосый мафиози поначалу не старался это отрицать. Тьма от тьмы, и зло от зла. Подушечками пальцев мафиози провел по нитям эмблемы Оксфорда на пальто, прислонившись спиной к бетону стены. В этом помещении на втором этаже здания до его отъезда из колледжа располагалось небольшое хранилище старых экспонатов биофака, вроде чучел зверей с небьющимся сердцем, коллекции мертвых бабочек в немом крике и огромного множества оленьих, повернутых в анфас голов на покрытых желтыми разводами стенах. Кареглазый исполнитель отчетливо помнил, как под тусклым светом потертого торшера освещались два смотрящих друг на друга ворона, полностью черных и с взъерошенными перьями на хвостах. Но теперь на их месте находился абсолютно пустой стеллаж, по периметру же всей комнаты лежали на паркете скатанными в трубу выцветшие плакаты. Указательным пальцем Дазай провел по пыльному следу на треснутом роге лося, незаинтересованно прошелся ладонью по грязно-коричневой морде, огладил жесткий на ощупь нос. В темном стекле глаз чучела юноша мельком увидел собственное отражение. Когда-то отданный под мини-музей зал теперь освобождали для чего-то другого, вынося стеклянные кейсы на лестничную площадку. Достаточно быстро, на взгляд Осаму, убитые для вечной эстетики стен старинного университета звери превратились в едва ли кому-то нужный хлам. Изящный, но крайне хрупкий скелет рыбы раскрошился от грубого удара чьего-то кулака, ранее прошедшая реставрацию и держащаяся на проволоке голова песца отошла от туловища во время переноса. Под каблуками ботинок мафиози трещали тельца наколотых на иглы, но почему-то вынутых из кейса насекомых, крошились их расправленные крылья и стирались в пыль усы. Все собранное за многие годы приходило в негодность в один момент. Из подвешенных к потолку клеток сыпались подпорченные временем перья навсегда запертых в них птиц. В воздухе ощущался спертый воздух, на потолке, в нескольких сантиметрах от опустевшего без лампочки крючка расползлась серо-желтая плесень. Почувствовав шевеление на своей руке, юноша поспешно ее отдернул от кедрового шкафа, стряхнул с ладони неприятно пощекотавшую ему кожу многоножку. ─ Если поможешь, то мне удастся спасти вдвое больше вещей, чем я могу перетащить один, ─ неожиданно прозвучавший в другом конце аудитории низкий, прокуренный голос Одасаку напрочь сбил кареглазого иностранца с мысли, заставил его развернуться на каблуках, ─ ну, ты вроде не из тех, кто любит приветствия и проявление жалости к себе по поводу случившегося, поэтому просто бери все, что хочешь сохранить, и неси в мою лаборантскую, ─ потерев колющуюся щеку, Сакуноске добродушно улыбнулся. ─ Ты ошибаешься, ─ приблизившись к чучелу песца с отошедшей головой ответил Дазай, ─ я, наоборот, не против здесь все уничтожить к чертям, ─ со злостью он дернул за погнутые уши животное, тем самым еще сильнее оттянув еле-еле держащуюся на проволоке морду, ─ слишком поздно, Ода, мертвых спасать, ─ без тени сожаления он швырнул ненужный экспонат прямо на раздавленных насекомых. Быстрым шагом мафиози вышел из комнаты, отдернув вниз края верхней одежды. Перед поворотом длинной лестницы, спускаясь со второго этажа, юноша увидел несколько стоящих друг на друге стеклянных кейсов с утками, которые, судя по всему, еще не успел перенести в спешке буроволосый лаборант. Осаму поморщился: Сакуноске оставил их прямо посередине пусть широкой, но все же ступени. Молодой исполнитель наклонился, чтобы поднять экспонаты, а после с высоты уронить их вниз, дабы от удара раскололось сдерживающее посмертно набитую опилками птицу стекло. Померкшие глаза, номер на подставке и вырезанное сердце ─ с прошедшими процедуру таксидермии*** представителями фауны Дазай видел куда большее сходство, чем с кем-либо еще. Четверть секунды, и через отполированные ладонями студентов перила перелетел вниз стеклянный короб с полуразрушенной по причине отсутствия должного ухода за чучелом мандаринкой. Удар прозвучал особенно громко в нарушаемой лишь завыванием ветра тишине, стекло, вдребезги разбившись, разлетелось в разные стороны, когда саму отколовшуюся от подставки утку отбросило вперед. ─ Неплохо, ─ вслед за небрежно брошенной фразой раздалось несколько ударов в ладони, ─ я искренне рад, что ты не только оценил всю проделанную мной работу в вашем мини-музее, но и даже решил принять непосредственное участие в утилизации этой рухляди, ─ носком ботинка говорящий с явным удовольствием провел по изогнутой шее птицы, ─ знаешь, я до последнего не верил, что им придется по вкусу моя идея превратить это старое хранилище пыльных чучел полностью в инвентарную, чтобы освободить переполненный склад на внутреннем дворе колледжа, ─ с пальто, видимо, не так давно вошедшего в здание студента стекала вода. ─ Иди на хуй, Ширасэ. ─ Этот сероволосый, знакомый молодому исполнителю еще со средней школы юноша, будучи такой же первогодкой в Оксфорде, как Дазай или Оскар, уже успел получить членство в Студенческом совете, заручившись мощной поддержкой своего факультета и войдя в команду управляющих не на основе выборов, а по личному приглашению председателя. Естественно, после этого он стал еще одним объектом обожания Хиллса и тем, кто время от времени появлялся в его кругу, а, следовательно, уже несколько раз за эти полгода он пересекался с Осаму, несмотря на одинаковый, всегда негативный исход таких встреч. ─ Ты не сильно оригинален сегодня. ─ Знаешь, что-то нет настроения въебывать тебе, как в прошлый раз. ─ В таком случае я смогу тебе его поднять, ─ японец скрестил руки, ─ приходи через десять минут в закрытый буфет Мертона, ─ взглядом светло-голубых глаз Ширасэ указал на циферблат своих наручных часов, ─ тебя будет ждать невероятный сюрприз, ─ тракторной подошвой ботинка юноша наступил на стекло, приблизившись к лестнице склада, ─ все же порой поддерживать связь с супругой лидера противоборствующей команды может быть крайне полезно. ─ Надтреснуто продолжил студент. ─ Надеюсь, ты еще не забыл, что Накахара является действующим участником каста «Волков»? У молодого исполнителя дрогнули держащие второй кейс с уткой руки. Кровь резко прилила к вискам. ________________________________________________________________________________ *В Британии измеряется температура тела по Фаренгейту, поэтому 102 градуса по Фаренгейту - это около 39 градусов Цельсия. **В данном случае подразумевается американский, состоящий из двух малосвязанных между собой частей хоррор "Синистер". ***Таксидермия ─ это способ создания реалистичных чучел зверей с целью изготовления музейных экспонатов или сохранения охотничьих трофеев, основой при котором является шкура мертвого животного.