Накахара
Linkin Park ─ Faint
Он чувствовал руки Дазая на своих ребрах под свитером и курткой. Его ладони ощутимо леденили теплую кожу, но иначе пальцы экс-напарника без перчаток и возможности обогреть их в карманах темно-коричневого пальто уже бы давно промерзли до костей: и так Накахара сподобился на подобное лишь, когда передние конечности Осаму приобрели темно-красный цвет. На самом деле рыжий не был до конца уверен, что кареглазый наследник согласиться вот так сразу, под утро Рождества после ночного бала сесть за его спину на мотоцикл, не обмолвившись при этом больше пары-тройки слов, отчего низкорослый гонщик пребывал, мягко сказать, в некой растерянности, особенно, когда чужие руки крест-накрест накрыли его тело. Холод не так сильно тревожил рыжеволосого исполнителя, как настолько личная тактильность со стороны абсолютно не придавшего этому жесту никакого внимания партнера, если учитывать, что до случая в гостинице Дазаю еще не доводилось трогать его под одеждой, как и любому другому парню вообще. Тот же Ширасэ держал железные пластины на его животе во время отжиманий, даже поверхностно не касаясь голого тела, за исключением разве что рук или ног, по причине чего Чуя тотчас вздрагивал, стоило лишь воспитаннику Огая на сантиметр подвинуть ладонь. «Волк» сбивался с мыслей в такие моменты, непроизвольно снижал бдительность, как можно крепче впивался ногтями через ткань облегающих каждый палец перчаток в руль. К слову, мотоцикл Стеллы на зимней резине был дороже двух автомобилей, что еще больше вызывало тревожность у изо всех сил старающегося не сбиться с ровного направления трассы Накахары, ведь если юноша его так нелепо разобьет сейчас, то можно будет забыть о всех последующих планах, связанных с материальной поддержкой светловолосой гонщицы. Стелла ─ это женщина, которой синеглазый гонщик был обязан всем. Тогда Накахаре удалось написать ей обрывочное смс с меткой о гео-локации, после чего телефон отключился, и отключился надолго. Рыжий понимал, что ни разу после приезда в Лондон блондинка не принимала от него звонков, но никого другого, кто бы мог помочь, у мафиози в этом городе, да даже в целой стране не было. Юноша просто понадеялся на равносильную выстрелу в «русской рулетке» удачу. Ввиду своего характера синеглазый «волк» ненавидел просить помощи, но в тот день у него не осталось другого выхода, кроме как довериться ей ─ той, что привела его в мотто-клуб полгода назад. Надеяться на других не лучшая привычка, но когда ты совершенно один, в бегах, да еще и с ножевым в ноге придется на время задвинуть гордость подальше ради собственного спасения. Так получилось, что у Ясуды рыжий задержался на неделю и несколько дней, пока жар полностью не спал, не уложились в голове пережитые события и удар о тренировочную грушу в спортзале двухъярусной квартиры блондинки не стал таким же жестким, сильным, рьяным и уверенным, как раньше. Несмотря на то, что распределение сильной нагрузки на удерживаемые в определенной позиции за время занятия боксом ноги никоим образом не сказывалось положительно на физическом здоровье юноши, Чуе удалось не только вернуть себе прежний настрой, но и продумать в голове дальнейший алгоритм действий и даже все более менее решить по поводу Дазая. По крайней мере, насчет последнего низкорослый мафиози думал до сегодняшнего дня, а точнее: до скольжения замерзших ладоней под свитером, ощущения прохлады на горячем животе и шероховатости подушечек длинных пальцев, от коих у исполнителя покалывало в паху. Ему нужно было свернуть с шоссе на заснеженную трассу, чтобы обогнуть угол, а после сменить направление, однако, доехав до отмеченной на экране навигатора точки, рыжий наткнулся на широкую, протянутую от запрещающего проезд знака цепь. Выругавшись, он раздраженно снял шлем, бросил его куда-то под колеса мотоцикла. Сейчас светало, и ехать по центральной дороге в рассветный час со сбежавшим наследником «Портовой мафии» виделось гонщику не лучшим решением, так как он не мог предугадать исход их освещенной фоторегистраторами на каждом метре поездки. На удивление рыжего, его спутник воздержался от какого-либо комментирования ситуации, сняв шлем, он зарылся каблуком оксфордов в снег, после чего размял горящие пальцы и поправил примявшиеся волосы. Огни фар редко проезжающих машин постепенно начинали тускнеть, по сравнению с ночным морозом на улице стало чуть теплее. Кареглазый исполнитель безучастно облокотился на мотоцикл, в кармане пальто он нащупал зажигалку и сигареты, щелкнув, юноша сначала поднес пламя к кончикам пальцев, и лишь спустя пару мгновений его губы обхватили белый стержень. Им нужно было поговорить: и чем быстрее, тем лучше. Разговор, конечно, не обещал быть приятным, да и вероятность перехода в драку казалась слишком велика, но низкорослый гонщик понимал, что без диалога все его последующие действия потеряют какой-либо смысл, ведь Дазай не может следовать за Чуей вслепую без единой гарантии с его стороны. Выдохнув, Накахара коснулся кончиками пальцев ощутимого сквозь одежду пистолета для спокойствия, вслед за чем он приблизился к курящему экс-напарнику. По сравнению с прошлыми днями нога болела меньше, можно сказать, синеглазому мафиози повезло ─ температура в сгоревшим универмаге поднялась из-за простуды, а не сепсиса, как юноша думал в начале. Все-таки терять половину ноги не хотелось в свои восемнадцать с небольшим. Гонщик разгрыз таблетку анальгина, прежде чем притронуться к сигарете. Кислота смешалась с горечью на языке. За все время пребывания в квартире Стеллы «волк» пришел к мысли, что он, ненавидя и злясь на бросившего его в торговом центре Осаму, забыл отдать бывшему партнеру долг. Молодой наследник сдержал свое слово и не выдал его людям Огая в то время, как сам рыжий изобретал тысячу и один способ, как заставить кареглазого напарника страдать, ворочаясь в мокрой от пота постели. Поначалу гонщик просто представлял, как убивает на тот момент казавшегося ему предателем Дазая, выплескивал в чуть позже безжалостно стертых delete сообщениях свою порожденную болью ярость. Он стучал так сильно по клавиатуре едва ли работающего смартфона, что после десятка огромных смс у рыжего заболели пальцы, и закружилась голова. Хотелось выговориться. Открыть свои эмоции пусть даже пустому диалоговому окну, в котором с осени не появлялось отправленных сообщений. Удары о тренировочную грушу помогали снять физическое напряжение, но вот душевное после каждой нового подхода, наоборот, принималось еще больше тяготить исполнителя. Временами ему казалось, что весь скопившийся внутри гнев совсем скоро разорвет кровеносные сосуды, гонщик ощущал фантомное давление в своих венах каждый раз, когда думал о Дазае, а думал мафиози о нем почти каждую минуту своего бодрствования, включая и бессонные ночи, кои нередко настигали его на протяжении практически двух недель. Тогда рыжий взбирался на широкий подоконник выделенной ему Стеллой комнаты, невзирая на жар, открывал окно, чувствуя холод заносимых ветром снежинок на горячей коже.Суббота, 19 декабря
«Ты не сказал мне что на самом деле случилось в ту ночь. Держал меня за невидящего дальше собственного носа идиота, неспособного предположить самый худший вариант развития событий? Ты никогда не надевал одну рубашку на тело. Даже когда мы пили с тобой до скотского состояния, и от смешения всевозможных видов алкашки в животе тянуло каждые десять минут блевать. Тебе всегда удавалось сохранять более менее вменяемый вид, но тогда ты сказал, что напился в гавно и где-то проебал костюм, поэтому хочешь побыстрее вернуться в номер и лечь. Ты не говорил, что был не один. Как и о том, что у тебя пошло все по пизде с Огаем после того дня. Отдаю должное: ты умеешь скрывать эмоции, лишать окружающих возможности вычислить твое состояние по выражению лица. Поэтому до встречи с тобой в универе я думал, что Мори стал наконец-то лупить тебя за твои выебоны, и даже откровенно радовался: обожаемый начальником и вечно безупречный для него Дазай хотя бы сейчас показал свое настоящее гнильцо». Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete. «Я не жалею, что это случилось, Дазай. Мне даже приятно знать, что ты впервые почувствовал боль настолько сильную, что она сломала тебя. Ты всегда плевал на людей, опустошая магазин пистолета на тех, кто едва ли заслуживал твоей пули. Чужие страдания пробуждали в тебе восторг, ты ощущал в себе прилив новых сил, когда ввинчивал острие ножа в остывший труп или размазывал вытянутые из живота кишки каблуками своих блядских оксфордов по тротуару. В минуты потери контроля ты был особенно похож на Огая. Настолько сильно, что меня пробивал чертов страх под кожей находиться рядом с тобой. Однажды ты обхватил меня за плечи после казни. Твой плащ чернел от чей-то крови, а на рукавах остались набрызги мозгов. Ты смеялся. Предложил выпить вместе. Под твоими ногтями я видел обрывки чьих-то волос и грязь, ты провел пальцами по моей щеке. Знал бы ты, как мне хотелось тебя ударить. Или даже поднять с земли пистолет и прострелить грудь ─ настолько мне были противны твои касания, твоя улыбка и твой удовлетворенный после всего произошедшего голос». Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete. Он захлопнул окно, когда в ямочке между ключицами растаял собравшийся снег, засочившись прохладной струйкой. От рубашки сильно пахло Дазаем, это раздражало, но Накахара все равно продолжал ее надевать на голое тело, словно через ткань пытался понять ее владельца. На рубашке засохло с десяток кофейных пятен, особенно много разводов рыжий насчитал на рукавах, вся материя насквозь пропиталась сигаретным дымом. Принадлежащая Осаму вещь доходила рыжему практически до колен, ведь даже для бывшего напарника она была куплена на размер больше. Была всего одна ночь, когда Чуя сделал то, о чем хотел, но не мог пожалеть, и теперь, куря в шаге от Дазая, юношу переполняло предчувствие, что кареглазый наследник ненароком подглядел его спрятанные за тяжелой дверью в самом дальнем углу памяти воспоминания. Это случилось накануне перестрелки. Накахара после того, как выкурил около половины пачки сигарет, спустился на первый этаж. Комната Стеллы всегда запиралась на замок изнутри, и та ночь исключением не стала. Пройдя спальню блондинки, синеглазый гонщик повернул золотистую ручку на дверях гостиной со вставками из темного стекла. Конечно, отцу Ясуды не угнаться за аристократичными вкусами Огая, но что-то общее рыжий все равно смог разглядеть в убранстве освещенной лунным светом комнаты. Накахара положил смятую пачку сигарет на отполированную крышку фортепьяно из темного дерева, провел кончиками пальцев по ряду располагавшихся на музыкальном инструменте свечей. Должно быть, пламя улучшает игру, нежели неестественный свет огромной, растянувшейся в самом центре потолка люстры. Он не умел играть на пианино. Не было возможность даже попробовать, так как единственное фортепьяно в особняке «Портовой мафии» было установлено лишь в комнате отдыха Мори, по причине чего доступ к нему, кроме Дазая был всегда закрыт. Сотни раз рыжий слышал, как его напарник стучал по клавишам в попытках воссоздать произведение Глюка, Шуберта, Сальери или Чайковского под монотонный голос специально приглашенного для занятий музыкой учителя. Поначалу у Осаму получалось неважно, но спустя годы он смог отточить свою игру до довольно-таки солидного уровня в то время, как у Чуи была возможность лишь молча слышать сквозь стену инструмент. Переложив «Мальборо» в другое место, рыжий поднял крышку, со злостью он рвано провел по клавишам, тотчас издавшим режущий слух звук. Вот она, одна из самых первых преград, возведенных между ним и миром Дазая. «Мы не были равны. Меня будто изначально поставили с тобой, чтобы всегда об этом напоминать не столько тебе, сколько самому себе. Я твой контраст. Человек, которого ты имел, чтобы чувствовать свою силу хотя бы надо мной. Ты не можешь возразить Огаю, но мне ─ вполне способен представить нож к почке, словно моя жизнь хуйня по сравнению с ценностью твоей. Ты остановился в отеле не потому, что хотел прекратить, а лишь из-за страха. Страха испытать снова те эмоции, которые разрушили тебя в ту ебаную ночь, в июне. Ты не хотел насилием напоминать себе о насилии, поэтому убрал нож с груди и руку с моего члена. Я сказал вслух то, что обострило воспоминания и боль, так что это не ты остановился, а я тебя остановил. В тот вечер я нашел не слабое место, а целый способ тебя убить твоими же собственными флэшбеками. Согласись, психологическая травма ─ та еще бочка с порохом, на которой долго не усидишь». «Ты гребаный трус, Осаму Дазай». Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete. Низкорослый гонщик захлопнул крышку, опершись коленом здоровой ноги на стул, он протянул зажигалку к толстым, оплывшим свечам, поджег размахрившиеся фитили. С минуту Чуя следил за языками пламени, но потом сдул их все, кроме самой последней свечи. Расстегнув рубашку до последней пуговицы, он положил еще теплую после свечи ладонь на живот, провел грубоватыми от тренировок подушечками по жесткому торсу. Пожалуй, на этом и стоило остановиться, как позже решил исполнитель, но почему-то тогда его руки сами стянули вниз серые боксеры. Стряхнув нижнее белье с ноги вниз, гонщик взобрался на стул, вслед за чем он сел на темную крышку фортепьяно, разведя ноги и уткнувшись пятками в сидушку стула для удобства. До дрожи в кончиках пальцев хотелось совершить что-то пошлое на музыкальном, напоминающем мафиози об аристократии инструменте. Прежде чем коснуться себя, Чуя откинул края рубашки в разные стороны, подставил под холодный свет луны нагое, крепко сложенное тело. Если Осаму был просто худ, то молодой «волк» мог всласть похвастаться рельефными мышцами, хотя рыжему в жизни не приходило на ум сравнивать свою фигуру с чужой. Более того, юноша никогда не задумывался о том, чтобы заниматься спортом ради красоты, он просто всегда чувствовал ежедневную потребность в физической нагрузке. Ровно как и Ширасэ. Бег, бокс, бои, силовые, теннис, стрельба, мотокросс ─ все это отложило отпечаток не только на теле, но и отчасти на выдержке исполнителя. Пальцы скользнули по паху, ощутив колкость таких же рыжих, как и на голове, волос, опустились ниже, поверхностно пригладили расслабленный член. У него не было секса с лета. Почти пять долгих месяцев. Всего через несколько комнат находилась спальня Стеллы, но. По мнению самого Накахары, он не достоин даже спустить с плеча одну бретель ее бюстгальтера, что уж говорить о большем. Благодаря ей он в Лондоне. Жив. И имеет возможность завершить гештальт по отношению к Дазаю. Очевидно, что она не заслуживает быть трахнутой мужчиной лишь потому, что у него звенят яйца и ноет член. Пятерней юноша огладил внутреннюю сторону бедра, одновременно с чем он взял в свободную руку толстую свечу. Рыжий не думал о чем-то конкретно, его пальцы сами наклонили подсвечник так, что несколько крупных капель расплавленного воска упали на светлую кожу ноги, в одночасье затвердев. Разлившееся по бедру тепло, а после приятное и уже знакомое исполнителю чувство стягивания. Синеглазый мафиози откинулся назад, вложив свечу в другую ладонь, он вернул нагретую пламенем руку на член. Струйка белого воска скатилась по ключицам, застыв в виде линии с набрызгами твердых капель. Чуя закусил губу, когда несколько горячих подтеков покрыли грудь, задели светло-розовые соски. Между ног твердело, телу нравилась подобная ласка, однако у синеглазого гонщика все равно не получалось расслабиться до конца, отпустить свои мысли и просто толкаться в собственную ладонь. Дазай не шел из головы даже в интимный момент, по причине чего Накахара не мог отдаться ситуации. Вместо женщин он думал о бывшем напарнике, человеке, никак не связанным с сексуальным возбуждением, но не покидающим разум и в минуты скольжения пальца под крайней плотью. Возможно, это из-за оставшегося на рубашке запаха... ─ Странно, что я не вижу камеры и палаток, ─ колкий голос бросившего окурок в снег Дазая моментально развеял морок воспоминаний рыжего. ─ Чего, блять? ─ мафиози не сразу различил ни нотки сарказма, ни какую-либо отсылку в словах молодого наследника. ─ С хера ли тебе камера? ─ все время ожидания Дазая в окрестностях особняка Скотта он провел в попытках подобрать наилучшее начало для диалога, но, подобно выпущенным в ясное небо стрелам, сейчас обескуражили совершенно неуместные фразы экс-партнера. ─ Ну, как же, снимать четвертую часть «Ведьмы из Блэр», ─ низкорослый мафиози не сразу понял подъеб, но, когда Осаму дернул на себя перекрывающий проезд на трассу замок, к Накахаре вернулось прежнее недовольство. ─ Отвезешь меня обратно, и я сделаю вид, что меня впечатлил твой нелепый косплей на супергероя, ─ с самого начала он отнесся несерьезно к действиям Чуи, будущий дон быстро согласился, так как знал, что после поездки на свежем воздухе вернется снова в свою золотую клетку на поводок с алмазным, украшенным табличкой «собственность Мори Огая» ошейником. Изо рта Осаму выходил пар ─ нет, на улице не теплело с ночи, но хотя бы прекратился снег. Накахара не отвезет его обратно. К одиннадцати сорока их ждут в другом месте, на окраинах неблагополучного района пригорода есть мотель ─ место, способное стать убежищем на какое-то время. Рыжий все решил за двоих, но вот, как убедить Осаму следовать за ним гонщик не знал до сих пор. Скомкав снятую перчатку в ладони, Накахара сделал шаг вперед, обошел небрежно брошенный шлем.