Два дня назад, пригород Лондона, поместье Мори Огая
Hurts ─ Water
Холодное, смазанное утро, клинком полоснувшее по глазам. Пустая с правой половины, незаправленная постель со скомканными, пропахшими мужским семенем простынями. Остывший кофе с привкусом утопленной в нем двухвостки и двух ложек молотой корицы. Бледная, обнаженная спина повернутого к открытому окну Огая. На старую, антикварную или просто отслужившую свой срок мебель, помимо кровати и двух прикроватных тумбочек из кедра, были натянуты прозрачные чехлы, с прогнивших половиц выложенного еще в середине прошлого века паркета слуги суетливо за один вечер убрали все ковры. Дерево скрипело под шагами запыленных ног молодого, поднявшегося с постели наследника, по внутренней стороне его бедер стекала мутными струйками теплая сперма. Он чувствовал торчащие выступы ребер начальника под своими ладонями, когда обвив его тело, прижался грудью к лопаткам, положил голову на плечо. По пальцам можно было пересчитать, сколько раз за свою жизнь Дазай обнимал своего наставника в то время, как лидер «Портовой мафии» его ─ ни одного. Избитая, с опаленной окурками сигарет шерстью и разодранным шипами ошейника горлом собака все равно возвращается к своему хозяину, независимо от того, сколько увечий нанесли и еще нанесут ее телу обласканные шершавым языком руки. Утро, впервые встреченное вместе с Мори в его спальне, казалось серым из-за тумана, стекла балконных, выходящих на замерзшую веранду дверей покрылись корочкой еще несчищенного прислугой льда. Прикрыв глаза, юноша не мог избавиться от предчувствия, что сегодняшняя ночь стала не только первым, но и последним разом, когда красноглазый дон после близости позволил темноволосому исполнителю проснуться с ним в одной кровати. На секунду Осаму мог вообразить, что они разорвавшие все связи с прошлыми отношениями любовники, поспешно уезжающие из потерявшей для них всякий лоск Англии в место более оживленное, не затихающее, новое ─ например, лишенные британской чопорности Соединенные Штаты. Почему именно отправной точкой своей невозможной совместной жизни в качестве равноценного партнера для Огая кареглазый мафиози видел именно Америку, Дазай так и не мог пояснить: то ли привлекала свобода совершенно чужой мальчишке страны, то ли тянуло туда из-за Фицджеральда, ведь тот американец, и на его родине начать совместную жизнь с Мори было бы еще более обиднее для Скотта. Вот, они завтракают в крохотной кофейне напротив мятно-пастельной надписи магазина украшений «Тиффани», по пальцам стекает ореховый мусс с надкушенного круассана, в пластиковых стаканах остывает черный кофе, а на большом баннере над головой сменяется заставка с изображением Шарлиз Терон на Дженнифер Эннистон с бледно-розовым флаконом цветочного парфюма в загорелых, увешанных украшениями в этническом стиле руках. Кожа у начальника бледная, одного тона, что и у кареглазого наследника, еще нерасчесанные после ночи волосы, нагретые жаром сигареты, увешанные несколькими тяжелыми кольцами пальцы, запах свежесваренного, разбавленного молоком кофе в удерживаемой левой рукой чашке… Дазай не помнил, когда в последний раз он вообще видел своего наставника не в парадной одежде, ведь даже в постели красноглазый мужчина никогда не раздевался полностью, ограничиваясь лишь расстегиванием брюк и в лучшем случае нескольких пуговиц рубашки. Минувшая ночь определенно была особенной, из-за чего воспоминания о ней приобрели еще больший вес по сравнению даже с ярким пятном запомнившимся Осаму моментом в беседке, когда осенний ветер обрывал пламя свечей, сухие, последние оставшиеся на умирающем клене листья опадали на растрепанные, пропахшие «Lucky Strike» волосы, а худые бедра упирались в ноги лидера «Портовой мафии». Он сидел на своей кровати в общежитии Оксфорда, давя ребрами на металлические брусья изголовья кровати, читал на английском «Бегущего в лабиринте», мучительно пытаясь представить внешний вид гриверов, так как одноименные фильмы по книжной трилогии он не смотрел, как впервые с начала сентября зазвонил стационарный, со скрюченным проводом и покрывшийся пылью телефон. Кареглазый мафиози не надеялся на голос Огая, но, сняв трубку и услышав всего несколько слов, он тотчас поспешил переодеться в уличную одежду, набросить на плечи светло-коричневое пальто ─ в нескольких метрах от ворот университета его ждал темный «Форд» дона и один из его личных охранников, тот, излюбленным оружием коего являлась катана. Кареглазый мальчишка помнил, как его чуть ли не насильно завел безъязычный в комнату, в которой уже заняли кресла напротив друг друга его наставник и сложивший темно-вишневый шарф на коленях Артюр. Между мужчинами на низком журнальном столике Дазай с порога заметил какую-то перетянутую шелковой лентой коробку, однако присмотревшись, мафиози разглядел выглядывающую через картонный борт, тронутую первыми признаками гниения кисть руки. Судя по внешнему виду конечности, молодой исполнитель предположил, что Кое ее лишилась меньше суток назад, хотя, признаться, юноша отнесся к этой новости совершенно безразлично: куда больше его волновал сжимающий маленькую ручку фарфоровой чашки дон ─ его эмоции даже в подобной ситуации казались не понятными со стороны, лишь длинные, красивые пальцы с переливающимися в тусклом свете ламп перстнями давили чуть сильнее на золотистый ободок, чем обычно. Темноволосого наследника не посвящали во все подробности начатого гораздо раньше его появления разговора, более того, Рембо сразу же закрыл рот, как только за Осаму захлопнулась дверь. Снег, занесенный с улицы на пальто, таял, каблуки ботинок юноши уверенно стучали по паркету, обойдя с левой стороны стол с кровавым подарком, он подошел вплотную к лидеру «Портовой мафии», после чего позволил себе дерзость присесть на широкий подлокотник его кресла, закинув ногу на ногу и скрестив худые руки на груди. Насколько знал Дазай, Рандо был частым гостем в постели дона в прошлом, отчего появилось непреодолимое желание показать бывшему информатору с кем теперь спит Огай и какой их уровень близости. Скоро время утреннего кофе и ничем неприкрытой наготы закончится, и придется вновь возвращаться в Оксфорд, на заваленный книгами подоконник Бодлианской библиотеки, или же обнимать замерзшие, открытые ввиду коротких шорт колени на холодных плитах холла колледжа, прислонившись спиной к одной из колонн. За долгое время одариваемый лишь ударами кнута юноша наслаждался крошками пряника, тщательно смакуя их вкус. Ладонью шершавой, израненной и сухой, как крошащиеся листья в октябре, кареглазый наследник провел по ребрам, мягко опустился на живот, еще ниже, вслед за чем зарылся пальцами в жесткую поросль волос паха. Искусанные губы провели по чуть солоноватой от пота шее начальника, язык медленно очертил линии просвечивающихся под тонкой кожей вен, кончиком носа мафиози задевал черные пряди распущенных, пахнущих хвоей волос. Огай затушил сигарету о край фарфоровой чашки, все с тем же безразличием в алых глазах он повернулся к стоящему позади воспитаннику, сжав его запястье и тем самым заставив исполнителя убрать руку с паха. Лидер «Портовой мафии» не ответил на отдающий сыростью осени поцелуй Осаму в губы, но, тем не менее, приоткрыл рот, позволил мальчишке обласкать свой язык. Колени Дазая уперлись в жесткие половицы старого паркета, влажные, натертые губы скользили по ноге, не имея права использовать зубы, до кровавых подтеков впиться ими во внутреннюю сторону бедра, как с Накахарой, будущий дон лишь поверхностно, едва ощутимо надавливал кромкой верхнего ряда на его стараниями покрасневшую кожу. Холодным блеском переливались фамильные, тяжелые из-за массивных драгоценных камней перстни Мори: юноша не помнил, чтобы его наставник снимал кольца на ночь. Он почувствовал, как прохладные пальцы дона провели по уху за мгновение до вылитого на его голову кофе, смешанного с пеплом. От неожиданности молодой исполнитель вздрогнул: остывший на январском ветру напиток не обжег кожу, но все еще оставался достаточно теплым, чтобы покраснел лоб. Грязно-коричневые струи стекали по волосам, пачкали известково-белые щеки, собирались крупными каплями на ресницах. Ребром ладони Дазай небрежно вытер лицо, после чего, не обращая ни малейшего внимания на мокрые волосы, продолжил целовать ногу лидера «Портовой мафии», обводя языком острое колено. С горькой усмешкой внутри темноволосый наследник понял, что ему было бы все равно даже, если бы дон помочился на него. Но нет. Аристократы не унижают своих рабов подобным простолюдинским способом, они предпочитают даже в моменты наказаний оставаться на голову выше подчиненного. Как давно он стал безвольной, радующейся любой подачке с барского плеча собакой? ─ Смотреть тошно, ─ Огай грубо отдернул голову воспитанника от своей ноги, вцепившись в мокрые, тотчас испачкавшие ему пальцы ржаво-кофейным цветом волосы, ─ и ты еще хочешь, чтобы я разговаривал с тобой на равных, когда ты сам опустился передо мной на колени, ─ слова жесткие, будто канат, болезненно ударили поднявшегося с пола Осаму, ─ не думал, что человек, с которым меня, возможно, даже связывает одна кровь, станет настолько сильным разочарованием в моей жизни, что мне захочется разорвать свое завещание, ─ еще вчера они пусть и натянуто, но довольно спокойно говорили за тихим ужином при свечах в спальне, и предположение Мори о вероятности родства заставило молодого исполнителя ощутить странное облегчение, ведь это именно то, о чем он мечтал с первых недель знакомства с доном. Слабая, давно потушенная внутри сердца надежда оказаться по каким-либо совершенно казавшимися нереальными Дазаю причинам родным сыном человека, на которого ему раньше всегда хотелось равняться, вновь вспыхнула в его груди, отчего юноша отказался от тестов ДНК, так как не желал увидеть отрицательный, опровергающий домысел начальника результат. Не красные глаза и не черные волосы ни один раз заставляли рассматривающего себя в зеркало мальчишку вырезать из своей головы даже малейшую мысль о кровной связи. ─ А разве Фицджеральд не встает на колени, когда собирается сделать вам минет, Мори-доно? ─ с раздражением бросил заправивший взмокшие пряди за ухо Дазай. ─ Или же у вас все как-то происходит иначе? ─ кареглазый мафиози понимал, что выбрал крайне недопустимый тон голоса для разговора с доном, однако уже не мог остановиться: слишком яркий контраст отношения к нему Огая по сравнению с ночью вывел мальчишку из себя. ─ Вы стыдите меня, когда я у ваших ног, хотя сами требуете подчинения, а если же я иду наперекор вашим приказам, то вы, спокойно отрекаясь, одариваете меня ударами хлыста, ─ бледнолицый исполнитель придвинулся ближе к оппоненту, кончиками пальцев он провел по обнаженному плечу Мори. ─ Я устал психоанализировать вас: ваши мотивы и желания, потому что, как бы я не поступал, вы все равно в конечном итоге выльете на меня чашку кофе вместо того, чтобы провести рукой по волосам, ─ недовольство сменилось затхлой грустью, приблизившись вплотную, Осаму коснулся тонких, по-прежнему холодных губ, прикрыв глаза. ─ Вы не позволяете мне любить вас, делить с вами одну постель как любовники, но в то же время вы готовы убить Накахару, чтобы он даже не смел смотреть в сторону вашей собственности, ─ липкой от подтеков кофе рукой он провел по линии лица лидера «Портовой мафии», ─ неужели вам действительно нужна собака, которую вы будете безнаказанно бить палками за подчинение вам, но в то же время держать на привязи, чтобы никто другой не думал отстегнуть с ее ошейника поводок? ─ совсем тихо проговорил заглянувший в алые глаза Дазай. ─ Запомните, Мори-доно, это вы сделали меня таким. ─ Юноша выдержал короткую паузу, после чего добавил, отойдя на несколько шагов в сторону, ─ вы не собираетесь следовать продиктованным Рандо условиям, ведь жизнь Озаки Кое не стоит изменения ваших приоритетов, ─ подойдя к кровати, исполнитель вытерся чистым краем простыни. ─ Находящееся во власти Эйса и четырех информаторов казино, часть достоверной информации о котором была продана по заключению инсайдерской сделки сторонним организациям, не только привело к разладу в мафии, но и создало все предпосылки для начала внутреннего восстания с учетом моего отсутствия в Японии, ─ равнодушно ответил лишь на последнюю фразу воспитанника поставивший пустую чашку на подоконник Огай, ─ отрубленная рука Кое ─ это грубый плевок в мою сторону, по причине чего я не вижу не умаляющей моего авторитета возможности принятия предложения Артюра, ─ с грохотом мужчина захлопнул окно, стряхнул на пол занесенный с улицы, но еще не успевший растаять снег, ─ мое согласие не означает намерение принять участие в его представлении, поэтому да, ты прав, исход реальных событий будет отличаться от придуманного Рембо сценария, ─ белые пальцы провели по опустившейся тюле, ногти слегка потянули на себя петли когда-то оставленных котом затяжек, ─ но тебе ли рассуждать о ценности человеческой жизни, особенно после того, как ты убил дворецкого только потому, что он работал в моем поместье, а тебе хотелось что-то отнять у меня, дабы хоть как-то остудить свою ревность, ─ лидер «Портовой мафии» выдвинул первый ящик прикроватной тумбочки, вынул расческу. ─ А ты более жесток к Накахаре, чем я, или кто-либо еще, ─ деревянные зубцы провели по смольным волосам, грубо разодрав несколько спутанных прядей, ─ ты дал ему надежду, но при этом не рассчитывал находиться на его стороне до конца, ─ уголки сухих губ красноглазого начальника чуть приподнялись в ироничной улыбке, ─ ты обрек его на страдания, согласившись поддерживать общение по переписке, что в конечном счете вылилось в ситуацию сегодняшнего дня. Разве не ты источник его боли? ─ на пару мгновений Мори опустил вниз руку с расческой. ─ Представь, как у Чуи все внутри кровоточит только от мысли, что человек, ради которого он пошел против главы преступного клана, буквально стер в порошок все свое дальнейшее будущее в мафии, не знаю как, но явно нелегальным путем достал деньги на билет в другую страну, нисколько не заинтересован в нем, ─ деревянные зубцы вновь прошлись по распущенным волосам. ─ Я ничего не обещал Накахаре, ─ сквозь зубы процедил явно задетый словами начальника и вспомнивший об обещании свободы в случае занятия им кресла дона «Портовой мафии» Дазай, ─ как и вам, ─ юноша сжал левой рукой ткань скомканного покрывала. ─ Я не думаю, что я вообще должен делать выбор, ─ пальцами ног говорящий упирался в рельефную ножку кровати из крепкого дуба. ─ В таком случае не вижу смысла в твоих рассуждениях о моем отходе от условий уговора Рембо, раз тебе безразлична судьба твоего партнера, ─ холодно продолжил Огай, ─ постарайся не опаздывать, такси приедет за тобой без двадцати минут десять в субботу, так что будь добр собрать заранее чемоданы ─ от Оксфорда до аэропорта не одна минута езды. Тебе не мешает вспомнить о своих первостепенных обязанностях и подобающим образом сопроводить меня в Токио, а после и принять участие в разрешении конфликта. ─ Выходит, вы даете мне еще один шанс остаться вашим наследником? ─ Последний шанс. Твоя неявка в аэропорт будет расценена как грубый и окончательный отказ от всего, что я, будучи главой преступной организации, способен тебе, своему преемнику, дать.***
Set It Off ─ Partners In Crime
Накахара прислонил холодную бутылку «Evian» ко лбу ─ голова раскалывалась, последние две таблетки анальгетиков таяли на языке. Он проснулся от того, что Дазай вырвал на его руку, примерно в первом часу дня, однако из-за плотно задернутых штор синеглазому гонщику ошибочно поначалу показалось, что за окном все еще ночь. В комнате факультета стояла вонь: остатки непереваренной, сблеванной Осаму и покрытой разводами желчи пищи пахли омерзительно кисло, повсюду валялись источающие тошнотворно-винный «аромат» бутылки, плед, коим у рыжего были прикрыты ноги, насквозь пропитался мускусным запахом семени, вдобавок к чему низкорослый исполнитель чувствовал, как сильно у него несло изо рта. Под утром он уснул на грязном от кофейных пятен ковре, прислонившись спиной к креслу и положив голову на плечо задремавшего примерно в той же позе напарника на раскрошенных, сухих бабочках из треснутого под тяжестью каблуков оксфордов наследника кейса. Все свечи догорели, собравшийся каплями воск застыл, небрежно поставленные друг на друга к уже имевшейся на журнальном столике посуде кофейные чашки накренились, на подоконнике темнело несколько засохших подтеков крови. После случившегося пробуждение казалось адом, малейшее прикосновение к покрывающим ребра «волка» синяками вызывало острую боль, а задница горела настолько сильно, что едва ли было возможно не то, чтобы сесть, а просто до нее дотронуться ─ признаться, Дазай действительно не пиздел о размере своего члена при эрекции. Рыжеволосый гонщик не думал, что у бывшего напарника в университете есть хоть кто-то, с кем он способен поддерживать более менее нейтральные отношения, поэтому принесший воду и полотенце кареглазому исполнителю британец несколько удивил Накахару. Оскар, кажется так звали светловолосого студента, также помог пройти в душ, оставшись при этом незамеченными в разгар учебного дня. Кран работал только в одной душевой кабине, на поддоне плавали чьи-то лобковые волосы, ржавая, еле теплая вода слабыми струями стекала из опущенной лейки, прозрачные, слегка запотевшие дверца были заметно исцарапаны. На губах бывшего напарника сверкали крупные капли воды, но, несмотря на то, что Осаму полоскал рот, на его скользящем по внутренней стороне щеки языке все еще чувствовался кислый, смешиваемый с собственной горечью похмельного послевкусия рыжего вкусовой шлейф. Чуя оставался мягок после ночи внутри, поэтому даже лишь поверхностно смоченные слюной пальцы вошли совершенно свободно, хоть и усилили жжение, коснувшись натертых стенок прямой кишки. Стертые в еще только заживающих ссадинах ладони болезненно ударились о керамическую плитку, зубы темноволосого мафиози ровно так же, как и несколько часов назад, прошлись по позвоночнику, просунутая под живот рука с силой надавила на ребра. Еще большая, чем во время самого первого проникновения боль не позволяла синеглазому мафиози расслабиться, юноша зажевывал изодранные, опухшие губы, чувствуя на языке привкус крови. Накахара не смог не заметить, что по сравнению с прошлым вечером Дазай более грубо входил в него, все его движения были резкими с самого начала, будто теперь ему полностью стали безразличны ощущения партнера, хотя ночью, даже скользя членом по собственной сперме, темноволосый исполнитель старался сдерживать себя, ставя во внимание дискомфорт и даже некий страх рыжего, чье сердце колотилось так, что, должно быть, было слышно на улице. ─ Я так понимаю, слов сожаления не будет, ─ сипло проговорил вытерший мокрые, наспех промытые под ржавой водой волосы Осаму, ─ по крайней мере, внешне ты не кажешься подавленным, ─ юноша прислонился влажными ягодицами к старой, исписанной выцветшими от времени непотребными надписями тумбочке, одновременно с чем попытался выдавить на ладонь оставшуюся из практически пустого баллона пену, ─ уж прости, ты не единственный, с кем я трахаюсь без презерватива, так что если… ─ У меня были презервативы, ─ сухо перебил темноволосого наследника переступивший порог душевой кабины «волк», ─ это был мой выбор, поэтому я не собираюсь ни о чем жалеть, ─ голос Накахары казался стальным, а в словах больше не проскальзывала былая неуверенность, ─ мне понравилось, ─ одной фразой низкорослый гонщик сильно осадил напарника, тотчас отбив у него всякое желание язвить, ─ что, не ожидал это услышать от меня? А он действительно изменился. Сказать честно, кареглазый исполнитель не думал, что Чуя сможет так хладнокровно ответить на провокацию. Реакция экс-напарника удивила Осаму, он не нашел чем возразить, поэтому предпочел заткнуться, занять себя чисткой одноразовой бритвы от рыжих волос. Свой станок бледнолицый мафиози, кажется, оставил еще в особняке Фицджеральда, поэтому все это время он пользовался какими-то дешевыми, купленными в супермаркете университетского городка лезвиями, что слишком уж быстро тупились и постоянно резали кожу на шее и над губой. Юноши вытирались одним полотенцем, делили предметы гигиены, чувствуя запах друг друга на одних и тех же вещах, кроме того, совершенно спокойное выражение лица Накахары отбивало желание у Дазая даже вскользь бросить какую-нибудь колкую шуточку. Осаму впервые видел настолько долгую выдержку синеглазого гонщика ─ видимо, Чуя все-таки усвоил предыдущий урок, перекрыв наследнику доступ к каким-либо своим эмоциям. Воспитанник Огая помнил, как десять лет назад, дрожа, рыжий прятал заплаканное, красное лицо за тканью раскрытого зонта, как он яростно выбрасывал все немногочисленные, лично подаренные ему благотворительным фондом книги, освобождая обувную коробку для мертвых котят, самый первый день Накахары в мафии, его первое убийство, раскуренную в шестнадцать лет одну на двоих сигарету, распитую на побережье окрашенного в розово-красные цвета рассвета океана бутылку украденного с банкетного стола вина, а также свои покрытые выскобленными ножом по коже словами руки, накрепко сжавшие глотку напарника. Хоть в подростковые годы Осаму не так часто резался, как в минувший июнь, но некоторые выведенные им почему-то преимущественно на английском слова все-таки стали темой для одного из ночных разговоров с Накахарой, когда низкорослый напарник спросил, почему у него дважды вырезано ниже запястья «fake». Грохот настежь открытого гонщиком окна на минуту-другую отвлек кареглазого мафиози от размышлений, надевший его растянутый, неприятно колющий нагую кожу свитер «волк» взобрался с ногами на подоконник, тихо выругавшись, когда травмированная голень болезненно уперлась в пластиковую раму. Синеглазый юноша несколько раз щелкнул зажигалкой, прежде чем швырнуть ее на покрытые множеством трещин кафельные плиты. В этот раз он затянулся оставшимся с поезда «Мальборо», с медленно тлеющей сигареты пепел крошился на черные, разорванные на правом колене джинсы. Он трогал ночью шрамы. В ту минуту темноволосому исполнителю показалось, что, скользя кончиками пальцев по следам кнута, гонщик зарывался пальцами куда-то под самые кости, пытался дотянуться до глубоко спрятанной в теле наследника боли, в результате чего будущий дон ударил с размаху его в бедро. Разбухшие, походящие на обвивающих спину змей полосы кнута являлись слишком личным напоминаем об Огае ─ тем, что непременно с ним должно остаться навсегда. ─ От тебя даже в душе пахло пепельницей, ─ застегнув ширинку на принесенных Оскаром из комнаты Дазая в общежитии штанах, кареглазый исполнитель прислонился спиной к обшарпанному участку стены, ─ в твоем пистолете вынуты пули, ты знаешь? ─ проведя рукой по оголенному колену бывшего напарника, произнес темноволосый исполнитель, ─ надеюсь, ты знаешь, где достать еще патроны, ─ подушечками пальцев он чуть протиснулся под размахрившийся край джинсовой ткани, ─ в противном случае Огай тебе вскроет сегодня горло, ─ недокуренная сигарета выпала из дрогнувшей руки, ─ как только ты выйдешь из Оксфорда, начнется охота, ─ левой рукой говорящий убрал каштановую, мокрую прядь за ухо, ─ она не будет настоящей, но, ─ отросшие ногти надавили на кость, ─ твой Артюр просчитался: жизнь Кое для Огая слишком ничтожна, чтобы обменивать ее на еще более никчемную жизнь ─ твою. ─ Раздался звон упавшего на кафель металла. ─ Не забывай мой нож, Чуя, ─ Осаму медленно разжал ладонь, ─ никогда.