Черная башня в душе

Очередной осенний шторм заявился на порог Киркволла совершенно неожиданно - всего через два дня после предыдущего. Мало того, незваный гость явно превосходил предшественника по силе и грозился учинить настоящий разгром, а не только подпортить настроение горожанам. И, конечно же, в первую очередь досталось бы нерасторопным купцам, увлекшимся распродажами в праздничный день. Без шуток, на этот раз жесткое полотно и даже обитые металлом сундуки не помогали: безжалостный ветер нещадно рвал навесы, опрокидывал прилавки, переворачивал увесистые запертые ларцы с хрупким содержимым, а хлесткий ливень прошивал ткань, будто нож масло! Увы, у кондитеров, стеклодувов, фарфорщиков и других торговцев деликатными вещами не было ни единого шанса спасти свой хрупкий капризный товар. Немало бед непогода принесла и молодым Киркволлским парочкам, решившим отметить утренней прогулкой по парку нежный день «Феанри Лазвелльской» - неофициальный праздник молодых влюбленных. В результате многим из них - тем, кто не успел добежать до двери родного дома - пришлось скрываться в полутемных неблагополучных закоулках, в компании не самых благонадежных обывателей… «Ерунда! Сущие пустяки!» сказали бы матросы, застрявшие волей злого случая на своих судах на выходе из порта, на гребне беснующейся стихии: безжалостный шторм, нагрянувший безо всякого предупреждения, буквально разорвал парусину в клочья, а местами серьезно повредил мачту и палубу. Единственный выход в такой ситуации - это выдвинуть весла и поворачивать назад, в доки. Впрочем, еще большую опасность жестокое ненастье несло обитателям тесных трущобных улочек, в Нижнем городе и Клоаке: участки, отрезанные засорами от системы водостоков, в скором времени рисковали либо потонуть в лужах свежеразведенной, смердящей и непроходимой грязи или же полностью уйти под воду, если непогода продлится еще несколько часов. А ведь в тех крошечных селениях проживали целые семьи! Маловероятно, что их хватятся в скором времени. Единственные, кто однозначно был не против такой непогоды - это бандиты и убийцы, что избавлялись в изолированных закоулках от тел: теперь можно было не беспокоиться о том, что трупы найдет городская стража: буря, пришедшая с моря, однозначно унесет все улики прочь. Что же касается забот обитателей церкви в этот субботний день, стоит ли говорить о том, как сильно непогода испортила их планы. Ведь на сегодня был намечен один из двух ежемесячных открытых обедов, что устраивались по инициативе владычицы Эльтины для всех желающих, в особенности малообеспеченных! Подобные мероприятия были неплохой возможностью для скучающих сестер расшевелить себя по-своему «увлекательной» предбанкетной суетой. На самом деле приготовления начались еще ранним утром, на рассвете: мадам Боа лично проследила за тем, чтобы все ингредиенты для супа были высушены, мелко порезаны и добавлены в гигантский напольный котел точно в отведенное время. Увы, на настоящий момент это простое, но весьма сытное блюдо оказалось единственным, что можно было подать на стол готовым. Что же касается гарниров и мясного ассорти, для того чтобы отправить их на тарелки требовался один жизненно важный ингредиент. Приправа... Кто-то мог бы назвать это мелочью, не стоящей внимания, особенно при том ненастье, что царило снаружи. Увы, мадам Боа ни за что не пропустила бы в банкетный зал блюдо, изготовленное хотя бы с малейшим отклонением от заданной рецептуры! А что же десерт? Увы, проповедница Вианни, которой было доверено сходить в «Булочную Н’Торри» за сладостями, не сумела опередить бурю и в итоге еле унесла от нее ноги, вернувшись ни с чем. Впрочем, вряд ли кому-либо стоило вновь беспокоить ее в это нелегкое для нее время. Дело в том, что ее подруга, проповедница Кольтэ, не просто пропала: ее нашли убитой, с двумя глубокими резанными ранами в сердце! Создатель упаси, кому могло прийти в голову посягнуть на столь невинное дитя, никогда не дававшее повода хоть в чем-то себя упрекнуть?! Подробности жестокого убийства лишь усиливали атмосферу ужаса у праздных зевак: следы, намеренно оставленные убийцами, говорили о том, что, во-первых, то была показательная расправа, а во-вторых, виновниками оказались эльфы-бедняки…. Сущие безбожники, проклятые душегубы, беспринципные убийцы! Наверняка они пришли из эльфинажа. А, быть может, и из Клоаки, в которой, как известно, всякий Киркволлец, независимо от длины ушей, рано или поздно терял все человеческое. Ищейки из городской стражи и храмовники-искатели еще не успели приступить к поискам следов убийц, а общественность уже начала строить версии случившегося. На фоне жестокого громкого убийства в памяти зевак тут же всплыли подробности одного расследования, успевшего наделать шуму несколько месяцев назад. Его автором был некий Неваррец, Деймрак Холлт, называвший себя «частным детективом». Редкий идеалист, любивший пускаться в бесперспективные авантюры и раскрывать дела, которые не сулили особой выгоды, кроме такой «эфемерной» награды, как восстановление справедливости. Поговаривали, будто бы его попросил о том расследовании один молодой эльф-маляр из эльфинажа по имени Брэк. Брэк был другом семьи немало известной портнихи Альбени - эльфийки-полукровки, прославившейся тем, что своим незаурядным талантом она сумела пробить себе путь в гильдию портных в Верхнем городе и заработать симпатию многих аристократов. Поговаривали, что ее нежные руки был столь же тонки, сколь и шелка, сходившие с ее станка. Великолепная портниха, настоящий мастер своего дела, подлинный самородок, Альбени, по версии Холлта, стала жертвой гнусных посягательств одного аристократа, славившегося своими сомнительными ночными вечеринками. Увы, в то время, когда девушка только перебралась в Верхний город, за полгода до убийства, она еще не успела прознать о нем, иначе все же отклонила бы подозрительное щедрое приглашение на закрытый банкет. Увы, ей пришлось взять деньги: гильдия портных, выделившая ей лавку, сразу затребовала невообразимую сумму за аренду, дабы вогнать девушку в долги, а у нее на руках оставались еще двое детей и брат с тяжело раненной ногой. Как оказалось, приглашение было ловушкой: войдя в двери банкетного зала с дурманящим ароматом благовоний, Альбени уже не смогла выйти оттуда. Ее использовали, грязно и грубо - будто вещь для плотских утех - а после выбросили, словно сломанную куклу. Мерзкое убийство, которое, впрочем, едва ли задело ее клиенток, из дворянских семей: лишь слегка огорчило, но не более… Брат Альбени попытался выяснить подробности случившегося, по горячим следам, но подобрался слишком близко к виновникам. В итоге его тело случайно нашли в Клоаке, в одном из опустевших закутков. Обо всем этом общественность узнала из расследования того самого «детектива» Деймрака Холлта. Надо сказать, несмотря на сомнительные идеалистичные мотивы, вызывавшие недоумение у циничной знати, свое дело мистер Холлт знал довольно хорошо. По крайней мере, он сумел создать такое впечатление. Если верить его расследованию, Холлту удалось немало преуспеть в распутывании этого гадкого грязного клубка, вплоть до самого кончика нити, где читалось имя убийцы. Увы, на этом его успех заканчивался, ибо он совершил ту же ошибку, что и брат убитой Альбени - подобрался слишком близко к виновному. Не успел господин Деймрак добиться ордера на обыск и арест виновного, как ему было направлено предложение, от которого не отказываются… Во всяком случае, так говорили те, кто проживал с ним по соседству в небольшом постоялом доме, в Верхнем городе: за день до обыска в доме виновника ночью к мистеру Холлту зашли двое хмурых незнакомцев, а на следующее утро он спешно собрал вещи и немедленно покинул Киркволл, без объяснений. Бегство на пороге личного триумфа? Весьма подозрительно… Дальше - больше: в тот же день новоиспеченному капитану стражи было ниспослано предписание, с печатью сенешаля бранна, о прекращении всяких расследований в отношении виновника, указанного Деймарком. Вся работа «детектива» была признан клеветой и его личными домыслами, не имеющими под собой твердых доказательств. Копия дела подлежала изъятию из архива городской стражи. Увы, сенешаль Бранн не знал, с кем имеет дело: новая глава стражи, Авелин, была, во-первых, человеком принципиальным, всегда доводящим дело до конца, а, во-вторых, независимым и не позволяющим никому собой командовать. Жаркая словесная перепалка с сенешалем кончилась, как говорят, тем, что леди-капитан весьма прямо и грубо послала Бранна к черту. А уже на последующую ночь в корпус стражи было совершено проникновение, с поджогом! Увы, в огне того пожара сгорели улики по нескольким особо важным делам, а среди них и материалы расследования, что провел Деймрак Холлт. Большинство чиновников и представителей знати, следивших за историей убийства Альбени из интереса, решили, что это предупреждение. Авелин же восприняла произошедшее как вызов и намеревалась во что бы то ни стало довести дело до конца, а прежде всего - найти виновных в своих рядах. Очевидно, поджигатели не смогли бы забраться так глубоко, в архив городской стражи, без помощи изнутри. Так и есть: стараниями Авелин и не без помощи небезызвестного Хоука - Полуночного Жнеца стража сумела поймать изменников, задумавших бежать из города тропой контрабандистов. Увы, это был весь успех, которого удалось достичь на сегодняшний день: убийца несчастной Альбени, матери двух сирот, так и остался безнаказанным. Но так ли это? Дело в том, что этот самый аристократ, лорд Таенвальд, был ни кем иным, как оцтом проповедницы Кольтэ, убитой эльфами! Быть может, маляр Брэк, который нанял Деймрака Холлта для расследования убийства своих близких друзей - Альбени и ее брата - все же узнал имя виновного, от «детектива», перед его отъездом? Если так, мотив преступления очевиден: Брэк уже был известен в эльфинаже как потенциально опасная личность, склонная к крайним мерам. Мог ли он заказать убийство невинной проповедницы, дабы отомстить убийце близких друзей? Вполне. Конечно, сейчас все эти предположения были не более чем домыслами «знатоков», близких к истории этого убийства и прежде интересовавшихся им чисто для развлечения: если что и объединяло Киркволлскую аристократию в большинстве своем, так это цинизм. Пусть одежды их были тонки и нежны, но сердца оставались черствы и грубы, как камень на мостовой. Между тем разговоры о шумном убийстве Кольтэ, не на шутку напугавшие церковных сестер, были не единственной новостью, беспокоивших обитателей нового дома Лелианы. Недавнее происшествие у алтаря всполошило всех не занятых делом монахинь. Лави, подготавливавшая кафедру для чтения Песни Света, случайно выронила поднос со свечами, и те забрызгали воском позолоченную книгу с проповедью! Досадное и нелепое упущение. И кто же это сделал - не кто и ной как Лави, одна из самых примерных служительниц Киркволлской церкви! Что же, долго искать причину проступка не пришлось: почти сразу же выяснилось, что всему виной - чрезмерное волнение и расстройство девушки, едва сдерживавшей слезы и прятавшей рыдания от других. Но что могло вызвать такое горе - что могло поразить девушку настолько сильно, что она была сама не своя? – Джерим… Джерим. Он… – Сквозь всхлипы удалось разобрать Лелиане. Дрожащие ноги едва слушались Лави, сломленную своим горем и напуганную досадным проступком, с книгой проповедей. – Джерим… – Джерим, но как же… – Лави! – Грубо расталкивая остальных, протиснулась в первые ряды Ризель. – Лави, милая, что случилось? – Святая Андрасте, да на тебе же лица нет! – В ужасе воскликнула Ризель, осматривая буквально побелевшую подругу. – Неужели это из-за… – Подумала было на забрызганную воском книгу проповедей ее подруга. Лелиана в ответ отрицательно покачала головой: здесь что-то другое. – Джерим, почему же… – Продолжала бормотать себе под нос Лави, будто заколдованная. Сидя на полу, и прижав к груди поднос из-под свечей, несчастная с дрожью в голосе продолжала твердить имя брата, а из ее глаз ручьями текли слезы. Горячий воск на блюде больно обжигал ей грудь, но эта боль не могла сравниться с мукой, которую испытывала душа несчастной. – Джерим… – Лави. Лави, милая, ну же, скажи - скажи нам, что произошло. – Ласково теребила подругу Ризель, не на шутку испугавшаяся ее состояния. Увы, до сих пор Лави оставалась безучастна к попыткам ее образумить. – Лави. – Лави, ну же, очнись. – Очнись, Лави! – На третий раз Ризель возмущенно тряхнула свою подругу, не обращая внимания на предупреждения Лелианы. Сработало: наконец в залитых слезами глазах девушки проступила искра ясности. – Скажи нам, что произошло? – Он сбежал. Джерим сбежал… – Слабым едва слышимым голосом прошептала Лави, сквозь всхлипы. – Только что принесли. От него. – С этими словами несчастная указала на карман своего платья: увы, ее пальцы дрожали так сильно, что обнажить содержимое Лави никак не могла. – Я сделаю это. – В следующий миг Ризель аккуратно вытащила из кармана подруги сложенную вчетверо записку. – Он ушел. Ушел от меня… – Сжимая трясущимся пальцами руку Лелианы, шептала Лави, смотря далеко вперед, поверх собравшихся вокруг нее перепуганных сестер церкви. – Ушел? – Переспросила Лелиана. – Куда? – В экспедицию Хоука. – Мрачным голосом, подобно приговору, озвучила Ризель суть письма. – Он сбежал. Отправился за богатством на Глубинные тропы. Для опечаленной сестры Лави эти слова прозвучали подобно удару грома: вздрогнув, будто от испуга, девушка, более не в силах сдерживать себя, разразилась громкими рыданиями. Очевидно, опрометчивый поступок брата, а по сути, предательство, сильно подкосил ее, буквально выбив почву у нее испод ног. А ведь она так радовалась тому, что ее переживаниям из-за его желания вступить в экспедицию Хоука пришел конец: нужно было видеть ее довольное лицо весь вчерашний день! Лелиана, искренне сочувствовавшая безутешной подруге, была полна решимости исправить положение. Но… – Поздно. – С понурым видом пояснила Ризель, останавливая ее взглядом. – Я слышала, экспедиция покинула город сегодня утром. Теперь до них уже не добраться. Шторм… – Почему же мы узнали об этом только сейчас? – Гневно воскликнула Лелиана. – Джерим не ночевал дома, Лили. – Мрачным сокрушенным тоном пояснила Ризель, перечитывая короткое письмо. – Он соврал Лави. Сказал, что устроился на работу в «Булочной Н’Торри» и что встретится с ней сегодня, во время обеда. На самом деле Джерим ночевал в лагере экспедиции, а записку передал в булочную уже на выходе из города, с наградой за молчание. – Записку должен был отдать заведующий булочной, когда Лави пойдет за сладостями для банкета, не раньше. Правда, тот раскаялся, дописал пару строк от себя и попытался передать письмо с посыльным. Но все равно было уже поздно. А еще эта буря… – В общем, Лави получила письмо только сейчас. Так что… – Неужели, неужели, правда, ничего нельзя сделать? – Едкое чувство бессилья больно жгло Лелиану, которая не могла просто стоять и смотреть, как бьется в муках ее новая подруга. Увы, в этой ситуации новая подруга Лави действительно ничего не могла сделать для нее: увесистые ворота церкви угрожающе трещали под натиском беснующегося ветра, предупреждая всякие попытки выйти наружу. Ничего не поделаешь… Остальные сестры, как могли, поддерживали безутешную Лави. Владычица Эльтина, встревоженная шумом у кафедры, тоже была здесь: одна из сестер объяснила ей произошедшее. Действуя аккуратно и со знанием дела, Эльтина сумела слегка успокоить Лави - достаточно, чтобы та смогла подняться на ноги и пройти вместе с ней в спальные покои. Остальные сестры молча вернулись к своим делам, не смея сплетничать о трагедии, постигшей несчастную. Безответственная, самоубийственная выходка глупца Джерима в одночасье разрушила останки предпраздничного настроения. Что же до Ризель, которая всегда довольно резко отзывалась о такого рода поступках, в этот раз она вела себя на удивление тихо. Ворчливая сестра, известная своим бойким характером, выглядела абсолютно подавленной. – Ризель? – Осторожно обратилась к ней Лелиана. Та, будучи погруженной в нелегкие думы, ответила не сразу. – На все воля Создателя. Положимся же на нее. – Приподняв глаза, протянула Ризель тоном побежденного: в тот момент казалось, что от ее прежних убеждений - о том, что человек должен сам ковать свою судьбу - не осталось и следа. – Да хранит их Создатель - там, куда не проникает дневной свет. – Да освятит его сияние им путь, во тьме.