Черная башня в душе

– Бармли… – Голос Лелианы, стоявшей напротив ее бывшего «официанта», звучал сурово. – Ты знаешь, почему я пришла? – Ее старый знакомый, с обреченным видом расставлявший посуду на обеденном столе, молча кивнул. – В записке капитана Воронов, которого я убила, говорилось о тебе. – ТЫ был их информатором! Ты сдал им мастера Сираби и свел меня с ним по их указке. – Тоном строгого судьи озвучила свою находку Лелиана, не сводя глаз с предателя. В доме Бармли - неброского вида, но аккуратном и чистом жилище - было немноголюдно. За окном тоже стояла тишина: большинство соседей официанта еще не вернулись с работы, так что Лелиана могла свершить правосудие без особой опаски. Но перед тем… – У меня к тебе лишь один вопрос: почему? – Перекрыв своей фигурой входную дверь, суровым тоном спросила Лелиана, сложив руки на груди: «Фаленто Нориз», карманный «дамский» арбалет, лежал на краю столешницы подле охотницы. Не стоило и надеяться, что Бармли успеет перехватить оружие раньше Лелианы. Впрочем, судя по его апатичному обреченному виду, он и не собирался этого делать. – Бармли, я жду ответа. – Сердито напомнила Лелиана сердобольному хозяину, который старательно готовился к ужину, словно не замечая творящегося вокруг. – Я знаю, что ты думаешь обо мне, Лелиана, и ты права. – Со вздохом начал Бармли, стоя спиной к своей знакомой, словно подставляясь под выстрел. – Я понимаю, что ты чувствуешь, и здесь ты тоже права. У тебя есть право сделать ЭТО. – И все же, ты можешь мне не верить, но у меня действительно были причины так поступить. – Конечно же. – Ехидно усмехнулась Лелиана. – И сколько же стоила такая причина? Тридцать золотых? Сорок? – Пятьдесят пять. – Вяло обернувшись, уточнил Бармли. – Что же, мне это, определенно должно польстить: так дорого меня пока еще не оценивали. – Ехидным тоном отозвалась Лелиана, – Я не взял их, если ты об этом. – В следующий миг пояснил предатель. – Я швырнул им деньги в лицо и велел убираться прочь. – Но вряд ли ты мне поверишь… – Ну, обстановка в доме у тебя смотрится явно не на пятьдесят золотых, так что… – Скептически окинув взглядом нехитрое убранство дома, пожала плечами Лелиана. – Ладно, продолжай: поведай мне свою версию. – Медленно расхаживая перед столом напротив предателя, потребовала девушка: смертоносный дамский арбалет по-прежнему лежал подле нее, на расстоянии вытянутой руки. – Если это были не деньги, тогда что? – Дядя Бармли, как у вас там с сервировкой? Вы уже закончили? А то я уже доварил наше рагу. Можно подавать на стол! – Приятный юношеский голос, зазвучавший со стороны кухни, откуда доносился пряный аромат, вспугнул Лелиану. Проклятье: и как только она не заметила, что в доме есть кто-то еще? Звук приближающихся шагов заставил девушку зашевелиться: к тому моменту, как в гостиную вошел опрятного вида белокурый юноша, Лелиана уже спрятала «дамский» арбалет за пояс. – Дядя, ты не говорил, что у нас гостья к ужину. – Аккуратно удерживая в руках увесистое блюдо с аппетитным рагу, признался юноша. – Эм, может, стоит принести что-то еще? – Томас, малыш, познакомься: это леди Лелиана, моя старая знакомая. Она - странствующий курьер. Лелиана, это мой племянник, Томас Годфрит, студент Камберлендского университета. Он гостит у меня, на каникулах. – Проявляя учтивость, поспешил представить присутствующих друг другу Бармли. – Очень приятно, миледи. Добро пожаловать. – Спешно поставив увесистое горячее блюдо с ужином на стол, подобающим образом поприветствовал девушку воспитанный юноша, поклонившись. – Надеюсь, вам нравится в Амарантайне? Я всегда с удовольствием приезжаю сюда летом, когда в Камберлендских семинариях наступает перерыв. – Конечно, Ферелдену, быть может, недостает той роскоши, которая присуща «венценосной» Неварре. Многие так говорят. – Пожал плечами юноша. – Впрочем, лично мне кажется, что у нашей страны есть свой особенный шарм. И он вовсе не обязательно связан с собаками. – Шутливо добавил Томас, занимая свою гостью подобно заправскому гиду. – На самом деле, я вовсе не Ферелденка: я родом из Орлея. Но ваши чувства понимаю. – Поправила своего собеседника девушка. – Иногда я действительно нахожу Ферелден каким-то особенным, не похожим на другие страны. – А что же ваша учеба в Камберленде? Можно узнать, какую вы избрали специальность? Я слышала много лестного о знаменитом Камберлендском университете. – Решила поддержать пока разговор Лелиана. – Поспешу вас успокоить: это никак не связано с магией. – Шутливо признался Томас, примирительно выставив руки перед собой. – Я занимаюсь математикой. Но не прикладной ее отраслью, а теоретической. – Теоретической? – С интересом спросила Лелиана, на всякий случай, не сводя глаз с Бармли: тот вел себя совершено пассивно, следя за невинной беседой с позиции стороннего наблюдателя. – Мы не занимаемся конкретными расчетами или измерениями. Мы не пытаемся по-новому померить ширину соседского сарая или найти «революционный» способ оценить глубину Камберлендского фонтана, как это делают многие. – С некоторым презрением заметил Томас. – Вместо этого мы создаем новые виды уравнений, строим математические теории, ищем новые возможности для описания течения жизни в динамике. – В недалеком будущем это может помочь нам предсказывать развитие определенных событий с небывалой прежде точностью! И особенно большие надежды мы возлагаем на дифференциальные уравнения и теорию частных производных. – Наш профессор, господин Тэй’Окшло, как-то рассказывал, что видел зачатки своей теории в одной из мастерских гномов Орзаммара. Не удивлюсь, если их техническое превосходство над остальными также связано с точностью, которую дают производные и системы уравнений. А еще эталонные измерения и система контроля погрешностей. – Восторженным тоном увлеченно рассказывал Томас: на его лице читался истинно юношеский восторг. Казалось, он может говорить о своей учебе часами, пусть даже никто из присутствующих не мог понять и малой толики тех заумных слов, что ему казались совершенно заурядными. Между тем Лелиана прибыла в этот дом по личному делу, о котором Бармли не стоило забывать… – Томас, малыш, кажется, на столе чего-то не хватает. И наша гостья начинает скучать. – В следующий миг мягко одернул своего племянника Бармли. – Думаю, нам не помешает нарезка из овощей. И свежая зелень. – Почему бы тебе не сходить в огород и не сорвать с пяток огурцов, с томатами? Только не бери те, что растут на второй грядке: они еще не поспели! – Хорошо, дядя. – Отозвался Томас уже в дверном проеме, на пути во внутренний двор. В следующий миг в гостиной снова тало тихо и напряженно, как и до появления юноши. Пару мгновений оба собеседника провели в недобром молчании, словно оценивая изменившуюся ситуацию. Если, конечно, она действительно изменилась… – Итак, твой племянник…– Нарушила молчание первой Лелиана, прежним суровым тоном. – Он мне не племянник. Думаю, ты сама уже догадалась. – Ворчливо отмахнулся Бармли, направившись к скромному шкафчику со стеклянными бокалами для вина: со стороны могло показаться, будто он и забыл об угрозе со стороны «дамского» арбалета, что все еще покоился на поясе девушки во взведенном состоянии. – Томас, он… Он спас меня. Несколько лет назад.– В какой-то момент все же признался Бармли, явно не желавший приоткрывать завесу тайны без крайней нужды. – «Кровавые весла», наемники с южного побережья, загнали меня в угол в Денериме. Я еле оторвался от них в подворотне, но расплатился за этой раненой ногой. – С этими словами Бармли кивком указал на свою правую голень, выглядевшую на несколько сантиметров короче левой. Так вот она, правда о его хромоте! – Когда я дополз до внутреннего двора церкви, мне казалось, что здесь все и закончится. Я начал это «приключение» в богатой гостиной шевалье с сундучком золота в руках, а закончить должен был среди рассады брюквы, на грязном Ферелденском огороде. – Вот почему ты так ненавидишь брюкву. – Язвительно напомнила Лелиана. Бармли в ответ лишь отмахнулся. – Внезапно из ворот церкви вышел ночной смотритель. Это был он: Томас служил ученым братом в церкви и часто засиживался допоздна. Это меня и спасло. – Пожал плечами Бармли, с теплотой вспоминания о подвиге своего названого «племянника». – Без промедления он втащил меня на себе внутрь, а когда заявились «Кровавые весла», забаррикадировал дверь и держался до тех пор, пока не подоспел патруль стражи. – Эти выродки угрожали ему: обещали вздернуть вместе со мной на флагштоке той же церкви, а он… Он вел себя так храбро: стойко держал оборону и грозился им в ответ карой Создателя! – Итак, он спас тебя…– Рассудительным тоном заключила Лелиана: надо признать, поступок юного Томаса впечатлил ее как своим благородством, так и смелостью. В самом деле, нужна недюжинная храбрость, чтобы противостоять группе рослых недоброго вида мужиков, у которых угрозы с делом обычно не расходятся… – У него не было причин так поступать: Томас не знал меня, да и своим видом я отнюдь не выделялся в лучшую сторону по сравнению с теми же наемниками. – Расставлял бокалы для вина, заметил Бармли. – Никто прежде не делал такого для меня. Я… – И после этого ты стал его тайным покровителем: берег его от опасностей, которые влекла его собственная наивность. – Сложив руки на груди, уточнила Лелиана. – После того случая для меня многое изменилось: в моей жизни появился кто-то, ради кого я хотел стараться больше, чем для себя самого. – Он так хотел попасть в Камберлендский университет, но у него не было ни денег, не рекомендаций. Так что я потрудился достать ему и то и другое. – Вынужденно вспоминая былое, пояснил Бармли. – А почему он называет тебя дядей? – На всякий случай спросила Лелиана. Бармли в ответ лишь пожал плечами. – Это была его идея. У него не осталось других родственников, а я, вроде как, все это время заботился о нем, интересовался его успехами, поддерживал. – Почему дядя? Не знаю. Наверное, отец было бы слишком громким словом. К тому же он его знал. – Знал? – Уточнила Лелиана. Бармли в ответ бросил на нее многозначительный взгляд. Все ясно: его уже нет в живых… – А вот дяди у него никогда не было. И это достаточная степень родства для того, что я для него сделал. – Вот мы и решили устроить эту небольшую игру. – Пожал плечами Бармли. – Итак, твой «племянник», Томас... – Перевела разговор в прежнее русло Лелиана. – Он оказался замешал в этой истории, с Воронами и со мной, потому что… – Потому-что они вышли на него! Вышли и начали шантажировать меня: требовали, чтобы я пошел им на уступки и заманил тебя в ловушку, иначе Томасу не поздоровиться. – Нервно отмахнулся Бармли, так, как будто эта мысль была совершенно очевидна. –Я не понимаю, как это случилось. До сих пор мне всегда удавалось держать все втайне, быть его тайным ангелом-хранителем и оберегать от всего этого дерьма. – Значит, он и не подозревает, чем ты занимаешься на самом деле? – Бармли при этих словах закатил глаза: ну, конечно же, нет! – И долго ты собирался это скрывать? – На всякий случай уточнила Лелиана, продолжая допрос: со стороны было видно, как тяжело Бармли рассказывать о своей тайне, однако охотница желала знать ВСЕ, от начала до конца. – Как долго, Бармли? – До самой смерти. – С угрюмым видом признался лже-официант. – Я должен был унести тайну о моем позорном поприще в могилу… – Позорном? – С некоторым удивлением спросила Лелиана: до сих пор ей казалось, что Бармли гордился своим навыками искусного вора и шпиона! – Тебе не понять. Мы с тобой из тех людей, которые наслаждаются своей работой, любят дурачить других и выбивать почву у них из-под ног. – Махнул рукой Бармли. – Но когда в твоей жизни наступает такой момент, когда некто из тех, кого ты привык называть простаками, вытаскивает тебя с края пропасти и делает это совершенно бескорыстно… – Иногда это может изменить тебя. И тогда ты перестаешь быть простым эгоистом и начинаешь серьезно относиться к тем ценностям, на которые прежде плевал с гордостью. – Не без труда признался Бармли, преображавшийся буквально на глазах. Признаться честно, Лелиана прежде и не подумала бы о том, что у этого прожженного опытом вора и увлеченного мастера своего дела может быть столь сложный внутренний мир. Однако это еще не все: зоркий глаз девушки уловил нечто, о чем до сих пор умалчивал Бармли. – Это ведь еще не все, правда? – Хищно сощурив глаза, спросила Лелиана. – Есть еще что-то помимо простой благодарности и поздно проснувшегося благородства, ведь так? Ее собеседник следующие несколько мгновений угрюмо молчал, но затем, с тяжелым вздохом, все же решился. – Томас, он… У него ведь никого нет, из родных. Он остался сиротой. По МОЕЙ вине…– Со скорбным видом признался Бармли, понуро опустив взгляд. – А вот и я! Прости за задержку, дядя. Нарезка готова. – В этот миг в комнату вошел радостный Томас, весело напевавший себе что-то под нос: его настроение столь явно контрастировало с общей мрачной атмосферой, скопившейся в гостиной, что этого нельзя было не заметить. – Что-то случилось? – Поставив блюдо со свежими овощами на стол, спросил юноша, попеременно переводя взгляд с Лелианы на Бармли. – Дядя? – Томас, малыш…– С невероятным усилием заставил себя обратиться к «племяннику» дядя. – Послушай, есть нечто, что я должен тебе рассказать. –Знаю, сейчас не самая подходящая обстановка. Но, с другой стороны, это отчасти связано и с нашей гостьей. – С неловкостью в голосе продолжал Бармли, с силой выдавливая из себя слова признания. – Дядя, я… Я не понимаю. – Смотря по сторонам с непониманием, юноша насторожился. В следующий миг его «дядя» крепко взял племянника за руку и развернул лицом к себе: в глазах мужчины стояли слезы. – Я… я должен признаться тебе, малыш. Я давно должен был это сделать. – Ты очень много не знаешь о своем дяде. И, боюсь, если я не расскажу тебе правды сейчас, то следующей возможности, может, и не представиться. – С этими словами Бармли выдал намерения Лелианы, указав кивком на заряженный арбалет у нее за поясом. – Дядя… – Догадавшись о происходящем, испуганный юноша подумал было броситься к входной двери, чтобы позвать на помощь, однако Бармли твердой хваткой усадил его на место, умоляя не вставать. – Томас, малыш, прошу: просто выслушай меня, а дальше… – А дальше увидим, что будет… Что же, в истории мастера-вора Бармли не было ничего обычного - по крайней мере, в той ее части, что заканчивалась чудесным спасением в Денеримской церкви. Чутье не обмануло Лелиану: как она и предполагала, Томас был отнюдь не рядовым простолюдином, а принадлежал к знатному роду Годфритов, в прошлом слывших одними из самых видных баннов Западного Предела. Увы, недальновидная политика деда Томаса породила множество проблем, что нависли над семейством что Дамоклов меч. К сожалению, отцу мальчика не удалось решить эти трудности, ставшие для банна роковыми. И не последнюю роль в печальном исходе сыграл мастер-вор Бармли: именно он организовал операцию по подкупу слуг в поместье старшего Годфрита, чтобы те выведали тайну его субботней злополучной поездки на встречу с «союзниками». То был последний шанс для отца Томаса исправить положение. Увы, тот визит обернулся дорожной катастрофой: убийцы из Воронов, нанятые теми самыми «союзниками», позаботились о том, чтобы карета Годфрита-старшего не пересекла опасный участок Южного имперского тракта. Эти же наемники устроили пожар в поместье, в огне которого погибла мать Томаса. Правда, Бармли не был лично причастен к этому инциденту: он лишь снабдил своих нанимателей нужными сведениями. Однако от того его вина, разумеется, не становилась меньше, хотя на самом деле на его месте мог оказаться другой мастер. Тем не менее, Бармли считал себя виновным в несчастье, постигшем семью Томаса: так что, узнав правду о происхождении своего спасителя, укрывавшегося в церкви от преследователей, раскаявшийся вор больше не мог спать спокойно. Долгие годы он делал все, чтобы отвести подозрения от ничем не примечательного юного брата церкви, выделявшегося разве что юношеским задором и пытливым умом. Стараниями Бармли недоброжелатели Годфритов несколько раз теряли свою цель из виду и, в конце концов, сдались, посчитав Томаса мертвым или не опасным для себя. Тут они были правы: юный наследник банна Годфрита проявил образцовое смирение и отказался от всяких притязаний на семейное наследство, избрав другой путь. Учеба, познание, научные открытия: вот что действительно интересовало юношу, смирившегося с произошедшим и давно оплакавшего своих родителей. Его сила духа восхищала Бармли, до сих пор сталкивавшегося лишь с такими людьми, которые не сумели бы оставить все как есть, без отмщения. Однако Томас был другим: с высоты своей наивности и великодушия он был готов простить убийцам ту жестокость, которую они совершили с его родителями. Он также был готов простить и Бармли за его участие в том покушении, хотя роль мастера-вора была вторичной. Однако Томас с возмущением встретил правду о том, что его «дядя» предал дружбу со старой знакомой и подставил девушку под удар безжалостных убийц ради того, чтобы защитить «племянника». – Бармли, я не могу поверить. Как ты мог? – С негодованием всплеснул руками юноша, обрушившись на «дядю» с гневными возгласами. – Она здесь совершенно не при чем. Более того, эта девушка - твой друг! – И, несмотря на это, ты продал ее: продал этим мерзавцам! – Чтобы тебя спасти! – Воскликнул в ответ Бармли. – Пойми, Томас, я делал это ради тебя! Ради нас. – Я знал, что лишь Лелиана сможет справиться с ними. – Поэтому я и дал тебе подсказку: намекнул на присутствие Воронов там, в «Утиной лапке», помнишь? – Обратился к Лелиане разоблаченный предатель. Что же, с этим не поспоришь: тогда в таверне Бармли действительно оказал своей знакомой помощь, предупредив о засаде. Кроме того, без его наводки она все равно не смогла бы выйти на Воронов. Тем не менее… – Дядя, я уже говорил тебе, что не приму такого! – Резко махнул рукой возмущенный юноша. – Никогда и ни за что я не приму спасение своей жизни ценой чужой, тем более невиновной! – Ты уже спрашивал меня о подобном, пару лет назад, и тогда я ответил тебе то же самое. С тех пор ничего не изменилось. – Тоном сурового судьи заключил Томас, наседая на сокрушенного Бармли. Его дядя сейчас выглядел совершенно разбитым. Изможденный непростой правдой, опустошенный нападками любимого человека, Бармли буквально сполз на жесткий деревянный стул и несколько последующих мгновений понуро хранил молчание, не смея поднять виноватого взгляда со столешницы. – То, что ты натворил, в прошлом, это… Конечно, было неожиданно услышать такое о тебе, дядя. – Несколько успокоившись и взяв себя в руки, заявил Томас. – Тем не менее, твой вчерашний поступок в высшей степени возмутителен. Я… я не знаю, как скоро можно будет простить тебя за это. – В любом случае, сейчас нет смысла это обсуждать. Мы поговорим обо всем позднее, в другой обстановке. – Пообещал Томас, уже более доброжелательным тоном. – А вас, миледи, я очень прошу: пожалуйста, не мстите Бармли. – При всей своей глупости он действительно неоднократно проявлял благородство в последние годы. И он, правда, все это время по-настоящему заботился обо мне, как никто другой. – С этими словами Томас заслонил собой бедолагу-Бармли, встав между ним и Лелианой. – Конечно, у вас есть свои причины ненавидеть его после случившегося. Но, прошу вас, поверьте: отмщением вы не исправите случившегося, не обретете покой и не восстановите справедливость. – Нет никакой справедливости в убийстве другого человека: этим вы лишь преумножите общую долю страданий в нашем мире, бросите еще один камешек на пьедестал смерти, только и всего! – Священные походы против кунари это доказали: все, чего добилась наша церковь - это массовое кровопролитие, тысячи загубленных жизней, сотни детей-сирот и глубокое чувство ненависти со стороны ривейни. Не было никакого очищения и избавления от иноверия. – Тоном хорошего проповедника продолжал убеждать опасную гостью брат церкви. – Я знаю, со стороны мои слова звучат как хорошо выученный текст. Но уверяю вас - это голос из моего сердца. Я, так же как и вы, пережил предательство в свое время: Бармли сказал правду: близкие друзья и добрые соседи предали мою семью, чтобы поделить наш баннорн между собой. – В те первые дни после смерти родителей я тоже помышлял о мести. Но затем я нашел другой путь, и он стал для меня настоящим избавлением от горя, подарил покой. – Смирение, вот противоядие от обиды, которая гнетет вас. – Помогая себе руками, объяснял Томас. – В конечном счете, вы уже ничего не сможете исправить: дорогих мне людей и вашего доверия к Бармли уже не вернуть. – Однако вы можете найти в себе силы принять это и идти дальше, не неся яда обиды в себе. – Слушая Томаса, Лелиана тепло улыбалась краями губ: наивность и набожность мальчишки умиляли столь же сильно, сколько восхищала его самоотверженность. Определенно, проныра Бармли не заслужил такого ангела-хранителя. И все-таки его «племянник» стоял здесь, заслоняя своей грудью голову предателя, даже после всей той грязной правды, что узнал о своем названом «дядюшке». – Прошу вас, леди Лелиана. – Подавшись вперед, взывал к своей гостье юноша. – Во имя Андрасте, не делайте этого! – Успокойся, Томас: я не собираюсь убивать Бармли. И с самого начала не собиралась. – Наконец, призналась Лелиана, разряжая арбалет. – Эта игрушка нужна была мне, чтобы наш плут воспринял меня всерьез, только и всего. – При этих словах по лицу Бармли пронеслись волной изумление и досада: что же, Лелиана неплохо разыграла его, если, конечно, она говорила правду о своих намерениях. – Ты прекрасно проявил себя, мальчик. Прости за то, что тянула с признанием до конца. – Искренне извинилась девушка. – Теперь я убедилась в том, что то, что рассказал мне Бармли про тебя, правда. – Наш старый плут, действительно, в хороших руках. – При этих словах Тосмас, наконец, смог позволить себе чуть расслабиться: конечно, он не так мастерски разбирался в людях, как присутствовавшие здесь барды, однако, кажется, его гостья говорила искренне. – А теперь, Томас, дорогой, ты не мог бы оставить нас на минутку? – Любезно попросила Лелиана. – Не бойся, все без обмана: я верну твоего дядю целым и невредимым. – С улыбкой добавила девушка, показательно разобрав арбалет и убрав его в сумку на поясе. Этого жеста хватило Томасу, все еще боявшегося оставлять «дядю» одного: уловив согласный кивок Бармли, взволнованный юноша, по-прежнему державшийся настороженно, попятился назад, а затем скрылся за поворотом, не забыв поблагодарить гостью за выказанный ею жест милосердия. – Хороший мальчик. Искренний, преданный, самоотверженный. – Побольше бы таких на нашу долю. – Мечтательно протянула Лелиана: увы, подобные люди встречались ей слишком редко на ее скользком поприще шпионки. – Уверена, ему пригодится твоя защита, Бармли. – Вынесла свой вердикт Лелиана, разворачиваясь и направляясь к выходу. – Так значит, ты… – С изумлением и радостью осторожно протянул предатель, все еще не веря в свое спасение: кажется, он до конца опасался того, что Лелиана всадит ему нож в горло. – Радуйся, что я не из Воронов: они бы точно не ушли с пустыми руками, и слова Томаса не помогли бы. – Тонко подметила Лелиана. – Тем не менее, я предупреждаю тебя, Бармли: впредь не попадайся мне на глаза. – Надеюсь, мы больше с тобой не увидимся … – С этими словами девушка вышла на улицу, напоследок хлопнув дверью, словно в подтверждение своей решимости. Еще один старый знакомый девушки оказался предателем. Несмотря на то, что Лелиана уже сменила платье и дважды приняла душ, готовясь к отъезду из Амарантайна, ей казалось, будто бы у нее за шиворотом сейчас целый ковш холодной грязи. Не то, чтобы поступок Бармли был такой уж неожиданностью, если вспомнить о его темном прошлом. Пожалуй, все дело в их с Лелианой долгом и тесном сотрудничестве: в какой-то момент девушка, уставшая от ненадежных информаторов и «одноразовых» друзей, ошибочно увидела в его лояльности преданность. В конце концов, у всякого, кто имел дело с Лелианой в последнее время, был свой срок, по окончанию которого этот человек открывал свое истинное лицо. У Бармли этот срок просто оказался больше, чем у других. Заметно больше... Неважно: так или иначе, эта глава в ее жизни закончилась. А впереди ждала радостная встреча в замке Хайевер, с НЕЙ. Джанита… Ах, поскорее бы перемахнуть через Северный имперский тракт и добраться до земель Хайевера! Увы, сперва ей предстояло сделать остановку на ферме Палмеров… Впрочем, надежда на лучшее не покидала Лелиану, выезжавшую из города верхом: кто знает, вдруг на сей раз «Старик» будет настолько занят своими изощренными тактическими выкладками, что просто махнет рукой на ее провинность и отправит в свою комнату?