В доме Бервиса, в его личных апартаментах, царил такой же беспорядок, который он носил на себе. Экзотические хрупкие приборы из стекла, наглухо запечатанные склянки с неизвестным содержимым отталкивающего цвета, стопки исписанной бумаги, целые башни из книг и фолиантов, что, казалось, вырастали сами собой из устланных коврами каменных полов. А еще были россыпи шуршащих свитков, отчетливо пахнущие ароматными чернилами: быть может, хозяин кабинета испытывал к этому запаху особое притяжение? Напоследок мне удалось заметить пару тюков с дорогой одеждой, с виду чистой, но сплошь покрытой пылью и летучей чернильной крошкой: эти одеяния дополняли общую картину, скрываясь среди книг и свитков, будто глубоководные рыбы в своих норах.
— Итак, Бервис, вы сказали, что можете чем-то нам помочь. — С необходимой вежливостью обратилась к хозяину дома Джанита, сразу переходя к делу.
Мы же с Алистером были заняты тем, что изучали со стороны причудливый механизм, отдаленно напоминавший водяные часы.
— Я… Дда. — Нервно теребя руками, с волнением начал Бервис. —В общем, моя младшая сестра, Джеллин. Она замужем за лордом Сулимом, а он, как известно – ну, то есть известно в наших краях – вращается в кругах леди Дейс, а та в определенном смысле пользуется влиянием у приближенных господина Алдари, и…
— Прошу вас, ближе к делу, сэр. — Поторопила собеседника Джанита, по-прежнему стараясь быть вежливой и терпеливой.
— Да-да, извините. — Одернул себя Бервис. — В общем, Джеллин может донести наше послание до Горве. И тогда…
— Я уже донесла мое послание до Горве однажды. Напрямую. — Рассуждала вслух Джанита, давая понять, что теряет терпение. — Если это все, что вы хотели мне предложить, тогда, прошу прощения, но…
— Подождите! Это не все! — В следующий миг Бервис, охваченный волнением, чуть ли не свалился на Джаниту, вцепившись в ее ладонь. Та в свою очередь ее не отдернула, но посмотрела на него с ТАКИМ холодом и брезгливостью...
— Я, эмм… У меня есть план. Намерение. Теория. — С этими словами причудливого вида гном кинулся к одной из художественных «скульптур» из книг, свитков и оторванных листков бумаги в поисках чего-то. Со стороны казалось, он точно знает, что искать нужно именно там.
— Я «биолог». Ну, то есть, мог бы называться так. Хотел бы. Надеюсь, что заслужу эту честь.
—Вообще это Тевинтерское слово, из давних времен, еще до Андрастианства: те исследователи, что называли себя так, они изучали природу, растения, животных и крошечных существ, что обитают вокруг нас.
— В наше время таких называют просто «животноведы» и «ботаники». А здесь, в Орзаммаре, еще короче - «звередумы». То есть те, кто думает о зверях. — Объяснял нам Бервис и, кажется, стыдился грубости своих соплеменников.
— В общем, изучение древних трудов из Тевинтера и моя экспедиция на Глубинные тропы…
— Подождите, вы бывали на глубинных тропах? И вернулись целым? — В тот момент в голосе Джаниты я услышала уважение.
— Да, бывал. И нашел там НЕЧТО. Нечто, что поможет нам победить Порождений тьмы. Истребить их на корню! Они вымрут как вид! — В этот момент глаза у Бервиса загорелись недобрым огнем.
Мне очень не понравился тогда его взгляд: так горят глаза у эгоистичных детей, которые не видят ничего вокруг кроме своего желания.
— Вы понимаете, что это значит? Если нам - ну, то есть нам с вами, с вашей помощью - удастся воплотить это в жизнь…
— Только представьте: еще какие-то четыре-пять лет, и нам не придется беспокоиться о порождениях тьмы. Мы больше не услышим о них: они попросту исчезнут с лица земли! Больше не будет ни бесконечных боев на Глубинных тропах, ни Моров наверху. Скверна перестанет существовать, а Серые стражи станут не нужны. — В своем порыве Бервис, очевидно, забыл, кто стоял перед ним, или же не боялся обидеть нас последними словами.
— Все это очень занимательно, но, увы, мы не можем ждать несколько лет, пока ваша идея даст практические всходы. — С холодной вежливостью заключила Джанита, после чего сделала жест, будто собирается уходить.
— Нет-нет, вы не так поняли! Я имел в виду, что через четыре-пять лет мы полностью избавимся от порождений тьмы на всех Глубинных тропах! А решить проблему Орзаммара мы можем здесь и сейчас. Всего за несколько недель. Максимум месяц. — Старательно уговаривал нас Бервис.
Судя по всему, этот «биолог» не пользовался особой популярностью у своих соплеменников и сейчас жадно хватался за соломинку, которую разглядело в нас. Неужели до сих пор никто не заинтересовался его планами? Похоже, Джанита стала одной из первых.
— Ну, хорошо, Бервис. Вы меня убедили: пожалуй, выслушать вас я могу. — Отступив от входной двери, наш лидер вновь подошла к гному, отвечая снисходительным взглядом на радость в его глазах. — Итак, господин-биолог, что это за план?
Наш разговор с Бервисом растянулся на три с лишним часа, и за это время я успела кое-что узнать о нем. Первое и самое главное, он был затворником: вместо того, чтобы проводить время как подобает знатному гному Орзаммара, за политическими интригами и продвижением себя вперед, ближе к солнцу власти, он, наоборот, держался в прохладной сырой тени. Буквально. Я имею ввиду то подземелье в стороне от оживленных улиц, где Бервис проводил свои исследования. Все же стоит отдать ему должное: похоже, наш исследователь-энтузиаст действительно понимал, насколько опасна та материя, с которой он работал, а потому делал работу в безлюдном месте, чтобы избежать печальных последствий для окружающих. Дабы защититься от постороннего внимания, Бервис связался с бандитами Хартии и платил им, чтобы те не подпускали никого к его тайному логовищу. А что мешало им самим поживиться в кладовых скромного застенчивого исследователя? Думаю, дело в том, что они также не видели в его работе ничего стоящего, как, впрочем, и все остальные. Неудивительно, учитывая то, что Бервис совершенно не умел объяснять свои измышления тем, кто несведущ в его заумных терминах. По сути, из тех трех часов, что мы провели в его кабинете, два он потратил на то, чтобы пересказать свою идею так, чтобы мы смогли ее понять. А когда поняли, нам с Алистером сразу же стало дурно…
Его план… Святая Андрасте, это был просто чудовищный, абсолютно бесчеловечный замысел! С этого момента Бервис уже не казался мне таким безобидным. Одержимый идеей проверить свою теорию и прославиться, этот сумасшедший маньяк намеревался отправить на глубинные тропы группу испытателей из гномов, прямо к логову порождений тьмы! Пускай то были добровольцы, то, что ожидало тех самоубийц, это… Бервису нужно было, чтобы чудовища схватили их, отнесли в свою нору и там поедали заживо, пытали, насиловали, глумились, оскверняли - провели с ними как можно больше времени. Для чего? Чтобы заразить порождений тьмы болезнью, что должна была выкосить их ряды подчистую. Рукотворная чума, не иначе!
— Мое маленькое чудо. Мое чудесное деяние. Моя «панацея». — Та извращенная любовь, с которой говорил Бервис о своем чудовищном изобретении, откровенно отталкивала.
— С ее помощью я, мы, весь Тедас, сможем, наконец, избавиться от скверны порождений тьмы и всего, что было ей изуродовано. Раз и навсегда. И самое замечательное, что никто другой не пострадает. Только порождения тьмы и им подобные! — Уверенность Бервиса звучала несколько самонадеянно. Тем не менее, его слова интриговали. Что же это за отрава и почему она вредила только тем, кто поражен порчей порождений тьмы?
Рассказ Бервиса был долгим, непонятным и утомительным. Я же постараюсь воспроизвести здесь самое главное - так, как поняла из объяснений «биолога». Бервис много раз в тот вечер упоминал исследования Тевинтерцев и не зря. Как я поняла, те «биологи» успели сделать довольно много, прежде чем их труд попал в руки исследователя-энтузиаста из Орзаммара. По сути, речь шла о своего рода дневниковых записях небольшой группки ученых, объединенных вокруг одного богатого землевладельца и делавших свои открытия чуть ли не на заднем дворе его поместья. По словам Бервиса, он и его «коллеги» из далекого прошлого были во многом схожи: ведь те тевинтерцы тоже были энтузиастами и вели свою работу только из собственного интереса, так и не найдя поддержки со стороны. Еще пара слов об этой книге: по признанию самого Бервиса, она попала к нему случайно, когда он интересовался делом «животноведов» и ботаников за пределами Орзаммара. Однако эта случайность стала судьбоносной на избранном им поприще.
—Это было невероятно, незабываемо, волшебно… — В тот момент Бервис с такой любовью прижал к груди исписанный свиток с ароматными чернилами, что я всерьез поверила, будто он испытывает удовольствие от того запаха.
— Казалось, с того момента, как я сел за книгу, прошло всего-то часов шесть. А оказалось, что шесть дней. После этого все изменилось: я понял, что больше не могу продолжать так, что мне нужно, наконец, решиться и перейти от дум к делу. И эта книга станет для меня отправной точкой. — С воодушевлением рассказывал Бервис, явно увлекшись и раздражая тем самым нас.
Что же такого важного было в том ветхом фолианте? Как оказалось, многое. Прежде всего, это подробный рассказ, с иллюстрациями, об изобретении некоего микроскопия – сложного прибора с несколькими увеличительными линзами, который позволяла рассматривать все предметы с невероятным увеличением, разглядывать мельчайшие детали, буквально открывал новый мир. «Микромир» - так его назвали сами тевинтерцы. Невидимое обычному глазу, но неизменно сопровождающее нас увлекательное и опасное царство, населенное «бактериями». По словам Бервиса, их внешность поражала своей «элегантной простотой». В следующий миг гном ненадолго отвлекся, чтобы выдернуть небольшой фрагмент из рукотворного книжного пейзажа. Это была книга с зарисовками тех самых бактерий. Надо сказать, выглядели они и вправду простовато, но особой элегантности я не заметила.
Самое интересное ждало впереди: по описаниям Тевинтерцев, эти самые «бактерии» не просто существовали где-то рядом с нами, они буквально жили на нас, на нашей коже, и даже внутри. Некоторые из этих крошечных существ, видимых лишь в микроскопий, были виновниками тяжких болезней! Из текста книги получалось, что тевинтерцы смогли установить связь между вспышкой «Гориановой чумы» в том поместье, где они жили и работали, с действиями одной из таких бактерий, которая селилась колониями внутри заболевших. То было еще не все. Тевинтерцы также открыли, что эти самые «бактерии» умели развиваться и совершенствоваться, чтобы преодолевать препятствия на пути своего господства. И подобно нам эти существа умели бороться друг с другом, чтобы защищать облюбованные места. Некоторые виды плесени, а точнее, бактерии, жившие на них, вырабатывали особую жидкость, которая служила подобно преграде против других разновидностей тех крошечных существ. Стало быть, можно побеждать одних тварей, поражающих нас болезнями, с помощью других. А еще можно соблюдать простейшие меры предосторожности, чтобы уменьшить риск заболеть. К этим выводам пришли Тевинтерцы. Чертеж специального защитного костюма и открытие «анти-бактерии Гориановой чумы» или антибиотикуса: именно они венчали список достижений тевинтерцев, сумевших, по их словам, успешно подавить вспышку эпидемии в своем поместье. Правда, в тот год «Горианова чума» пошла на убыль по всему Тевинтеру: так что их успех остался незамеченным.
— Этот костюм, о котором они писали: когда я построил первый микроскопий и увидел воочию нескольких из местных бактерий, то понял, что ни за что не сунусь на глубинные тропы без защиты. — С должным чувством вспоминал Бервис.
Что касается его небольшого личного приключения, здесь стоит отдать должное его смелости: не каждый житель Орзаммара осмелился бы сунуться на глубинные тропы без приказа, да еще со столь малым отрядом защиты. Первая встреча Бервиса с его «любимицей» из мира бактерий стала чистой случайностью и состоялась в неприметной пещере, вдали от широкой дороги. Там неожиданно и в безвестности погиб небольшой отряд порождений тьмы. Не было никаких следов борьбы: только паническое метание из стороны в сторону, судя по следам на пыльной земле. Единственной уликой стали сильно вспучившиеся шеи: похоже, те порождения тьмы умерли от удушья. Это наблюдение немало заинтересовало Бервиса, настолько, что он тут же взял пробы мертвых тканей и пожелала поскорее вернуться в Орзаммар. К сожалению, защитный костюм был одет лишь на нем: его сопровождающие, обыскивавшие мертвых порождений тьмы, в скором времени сами подхватили некий неизвестный недуг. То был самый драматичный момент во всем приключении: опасаясь, что перепуганные помощники накинутся на него, Бервис обманом ускользнул от них и обрушил лестницу, ведущую в пещеру. Очевидно, то был смертный приговор для четырех гномов, оставшихся наедине с россыпью оскверненных, пахнущих заразой трупов. Чем закончилась эта история для тех четверых, Бервис не знал. Лично мне кажется, его это вообще волновало. Скорее всего, куда больше его заботило близкое знакомство с той самой убийцей порождений тьмы из мира бактерий и ее нешуточная опасность.
— Конечно, я понимал, что все это очень рискованно. Осторожность превыше всего. Так что по прибытии в город я сразу же изолировал образцы, обеззаразил костюм и снял его только после того, как склянки с зараженными тканями оказались достаточно далеко от меня. А дальше…
— Проводить исследования дома было невозможно: это просто верх неосторожности! Мне срочно требовалось найти другое место, более уединенное и подальше от посторонних, чтобы не допустить эпидемии.
Как я поняла, с этого момента и началось знакомство Бервиса с Хартией. Именно они и предложили ему воспользоваться одним из своих старых убежищ за солидную плату. Прежде члены Хартии использовали его для контрабанды, однако впоследствии по определенным причинам отказались от этого, а после и вовсе оставили его. Однако теперь у них появилась возможность неплохо заработать на «аренде» тех катакомб, а также на продаже своих услуг. Прежде всего, это защита и сокрытие тайны: вход в убежище располагался в одном из необитаемых закоулков Орзаммарских трущоб, но порою пользовался интересом у любопытствующих глаз. Далее, Бервису всерьез увлекшемуся практической «биологией», требовались образцы для исследований. Много образцов. В своей погоне за славой и знаниями Орзаммарский «биолог» упорно хватался за бактерию-убийцу, умертвившую порождений тьмы: долгие девять лет Бервис изучал ее в своем убежище, названом «лабораторией», стравливал с другими бактериями, аккуратно направлял, дабы изменить к лучшему некоторые качества.
Так, наш исследователь-энтузиаст открыл, что причиной гибели порождений тьмы стал особый токсин, который его «любимица» вырабатывала только в оскверненной среде. Обычно эта бактерия поселялась в горле своих жертв и там начинала плодиться, подобно выводку тараканов в теплом уголке кухни. Для обычных существ столкновение с такой колонией заканчивалось болезненным, но преходящим и, как правило, не смертельным недугом. Жар, кашель, воспаление в горле, головные боли, ломота и слабость: обычно, по словам Бервиса, все эти признаки болезни длились не дольше полумесяца. После проделанных им усовершенствований или «мутаций» ему удалось сократить этот срок всего лишь до трех дней у гномов, если использовать лекарство. В то же время, если бактерия попадала в горло порождений тьмы, обтянутое особой пленкой из скверны, исход был иным: токсин, который вырабатывала «питомица» Бервиса в оскверненных тканях, вызывал сильнейшее воспаление, вспучивание шеи и смерть от удушья. Этот губительный эффект был также усилен Бервисом, заставлявшего своих «любимиц» мутировать и развиваться: в итоге в последних «штаммах» смерть от удушья наступала буквально через день-полтора, а время размножения бактерии сократилось до двух. Всего три дня от начала болезни и до гибели для полностью здорового порождения тьмы. А если учесть, что, по словам Бервиса, его бактерии свободно передавались по воздуху с тем же кашлем или чихом, угроза эпидемии в рядах оскверненных тварей очевидна.
— Вот оно! Вы видите? Вот так мы и сможем победить их: разнесем бактерии по логову порождений тьмы, и тогда эти твари задохнутся.
— Это гарантированный способ! Споры бактерии свободно передаются по воздуху: так что зараженные порождения тьмы сами разнесут болезнь среди остальных. Нам лишь нужно занести первую порцию бактерий в их логово. Один раз. — Бервис говорил воодушевленно и с нездоровым блеском в глазах.
Под словами «занести первую порцию» он, как оказалось, имел в виду отдать порождениям тьмы на заклание, будто забойных свиней, группу пациентов-добровольцев из его логова. А ведь он знал о тех зверствах, что творили с пленными эти чудовища! И, несмотря на это, несколько десятков живых гномов, зараженных, пусть и по своей воле, искусственно усиленной болезнью, должны были стать жертвой на алтаре амбиций грязного ученого.
— Это вовсе не так. — Парировал мои выпади Бервис. — Я высоко ценю ту жертву, которую они принесут во благо нашего общего труда. Уверен, весь Орзаммар также почтит их впоследствии, когда станет ясно, что «панацея» работает. И не забывайте, что все эти гномы – взрослые личности: они прекрасно знают, на что идут, однако как и я желают одного – избавить наш мир от порождений тьмы.
Чтобы там ни говорил Бервис, меня это не убеждало. Алистер, так же, как и я, чувствовал себя неуютно в обществе этого гнома. В какой-то момент нам обоим захотелось вставь и уйти, однако Джанита жестом осадила нас с Алистером и предложила дослушать до конца. Очевидно, услышанного ей было мало. У нее еще оставались вопросы. Так что Бервису было позволено продолжать.
Признаться честно, с того момента мое желание встать и уйти все возрастало: с каждой последующей минутой Бервис открывал новые подробности своего девятилетнего исследования - детали, которых я предпочла бы не знать. Говоря о группе пациентов-добровольцев для отправки на глубинные тропы, ученый назвал цифру в несколько десятков. Однако он же упомянул о том, что его исследование длилось вот уже девять лет. Святая Андрасте, сколько же пациентов прошло через кровавые руки ученого за эти годы?
— Не более нескольких десятков. И заметьте, смертельные случаи всегда были редкостью: мы стараемся быть осторожными и не позволяем себе тратить чужие жизни понапрасну. — Уверенно отвечал Бервис.
И все же, пусть нынешние пациенты и были рядом с ученым большую часть из этих девяти лет и редко сменялись новыми, смертельные случаи все же происходили… Его «питомица», бактерия-убийца, была все же безжалостна: по словам Бервиса, лишь в последние два года ему удалось, наконец, ослабить болезненное действие бактерии на гномов. До тех пор симптомы были весьма серьезными: две с лишним недели тяжкой болезни в лучшем случае. В худшем борьба оканчивалась смертельным исходом! К слову, сам Бервис считал своим личным достижением даже это: по его словам, он открыл, что в отдельных случаях тела некоторых пациентов реагировали на заражение необоснованно остро, не так как другие. Это явление он назвал «аллергией», на Тевинтерский манер. Также Бервис открыл, что тела многих пациентов, после первичного заражения бактерией, в дальнейшем успешнее сопротивлялись болезни. Правда, их сопротивляемость со временем падала. Все это Бервис открыл опытным путем. Он назвал это явление «иммунитетом» и планировал использовать его в будущем, когда бактерия-убийца расплодится на глубинных тропах, ступая по трупам порождений тьмы: после этого гномам Орзаммара, что начнут осваивать опустевшие земли, понадобится защита от агрессивного «ручного» зверька Бервиса.
«Иммунитет» станет ответом ученого на эту проблему, так же как и его собственный антибиотикус – средство для убийства бактерии. Впервые он вывел его еще восемь лет назад, с помощью одной из разновидностей глубинных грибов, а также фиолетовых пещерных мхов Caldros Bakura: выделяемое ими вещество легко расправлялось с бактерией-убийцей. Так что созданный Бервисом антибиотикус, улучшаемый им одновременно с самой бактерией, можно было использовать как крайнее средство, если тело заболевшего не справлялось с недугами. В то же время ученый был против немедленного применения лекарства: по его словам, использование антибиотикуса не только мешало телу пациента вырабатывать «иммунитет», но и ослабляло его перед лицом повторного заражения.
— Откуда мне все это известно? О, это был тяжкий труд. Сотни часов в лаборатории, десятки пациентов. Многие месяцы скрупулезных наблюдений и тестов. — С гордостью за проделанную работу признавался Бервис.
Какова цена полученных знаний? Признаться, мое воображение рисовало мне самые мрачные картины, и слова Бервиса меня не убеждали. Быть может, все дело в его связи с Тевинтером, с их исследованиями? Как и у многих других, одно упоминание Северной империи лично у меня всегда ассоциировалось с кровью невиновных и воплощением цинизма. Между тем в представлении Бервиса все выглядело отнюдь не так мрачно: несмотря на несчастные случаи, в целом его девятилетняя работа над бактерией-убийцей и лекарством от нее для гномов и других народов оказалась не такой уж и кровавой. К слову, в качестве добровольцев-испытуемых порою выступали даже люди: Бервис желал убедиться, что бактерия не станет смертельной для частых гостей Орзаммара, наземников из Ферелдена. Единственными, кто участвовал в экспериментах против воли, были порождения тьмы. Эти чудовища? В Орзаммаре? Звучит безумно, но порою Бервису все же удавалось раздобыть живых порождений тьмы для своих опытов с бактерией-убийцей! Святая Андрасте, как же далеко может зайти жадность и близорукость городской стражи, если она позволяла провозить в Орзаммар столь опасный груз!
— Увы, это была редкая удача. И в то же время незабываемые моменты. Настоящие просветы в долгой однообразной работе в лаборатории: после многих месяцев опытов на новом штамме, наконец, появлялась возможность испытать его вживую! — Та радость, с которой вспоминал Бервис дни экспериментов над порождениями тьмы, отталкивала.
— Незабываемый подъем. Помнится, мы начинали эксперимент и сидели безвылазно в лаборатории до тех пор, пока не настанет конец. — Под «концом» имелась в виду смерть подопытного от удушья, конечно же. Неприятно слушать такое, даже если речь идет о порождении тьмы.
А что же Хартия? Думаю, не стоит удивляться столь долгому их партнерству с маниакально увлеченным исследователем из знатного рода. По сути, как признавался недовольный Бервис, бандиты Хартии попросту наживались на нем пользуясь тем, что ему больше не к кому было обратиться. Особые расценки, особые цены для особых случаев – за «повышенный риск»: так объясняли они свой тягостный налог. Тем не менее, Бервис все же справлялся с этим бременем, во многом благодаря помощи своего друга и помощника, Милдо. Увлеченный художник, а в обычное время красильщик, украшающий богатые наряды для знати, этот гном сделал многое для приятеля-ученого. Именно Милдо проиллюстрировал все книги Орзаммарского «биолога», нарисовал памятки по обращению с защитным костюмом и прочее. Он же нашел специальный краситель, подкрашивавший бактерий Бервиса и позволявший четче наблюдать за их передвижениями в микроскопий. Наконец, без него было бы невозможно получить очищенное вещество-антибиотикус для борьбы со смертоносными крошечными тварями: та смесь, что вырабатывали глубинные грибы и мхи Caldros Bakura, была слишком грязной и слабой без должной обработки. Без сомнения, на словах наш собеседник высоко ценил вклад своего друга в его дело. Впрочем, не уверена, что Бервис стал бы делиться с Милдо своей будущей славой. Если, конечно, им было, что делить…
С момента того памятного открытия на глубинных тропах, когда Бервис нашел свою бактерию-убийцу, прошло девять лет: с тех пор исследователю и его команде удалось многое сделать в стенах их «лаборатории». Последний «штамм» бактерии-убийцы Бервиса… По его оценке, она могла убить полностью здоровое порождение тьмы меньше чем за три дня. В свою очередь гномы, не пораженные скверной, при столкновении с бактериями отделались бы «легким» недомоганием без смертельного исхода, максимум на три-пять дней. На всякий случай у Бервиса был наготове последний «штамм» антибиотикуса, способного полностью уничтожить болезнь за пару дней и меньше.
Все необходимые открытия сделаны, и сейчас исследователь-самоучка из Орзаммара, надеявшийся прославиться сам и открыть всему миру пользу той науки, что его так увлекла - биологии - был как никогда близок к своей цели. Увы, обычно в этот момент земля начинает предательски уходить из-под ног. Первая попытка Бервиса устроить рейд к логову порождений тьмы с группой зараженных добровольцев окончилась провалом: нанятые им головорезы из Пыльного города струсили и не дошли до места, а привлечь на свою сторону кого-то более опытного и смышленого не было возможности. Никто в Орзаммаре не желал связываться с непонятными «алхимическими штучками», которые вытворял Бервис-затворник. Это же касалось и воинов, которые не хотели пачкать руки о мерзостные планы ученого. Легион мертвых, вечно скитающийся на глубинных тропах в бесконечной борьбе с порождениями тьмы, также отказался в это ввязываться, посчитав бесчестьем использовать своих сородичей в качестве живой приманки и обрекать их на страшную насильственную смерть в логове врага.
И вот тут на горизонте появились мы, Серые стражи. Надо ли говорить, какой удачей для себя посчитал это Бервис: даже если не бросать в расчет воинское мастерство Серых, их способность чувствовать порождений тьмы на расстоянии была бесценна для планов ученого. Кроме того, на стороне Джаниты уже был целый отряд опытных воинов. А ее магические способности стали вишенкой на торте. Именно поэтому Бервис с жадностью и нетерпением глотал каждое шевеление на лице Джаниты, когда та готовилась вынести свой вердикт - принять его предложение или отвергнуть. Честно говоря, в тот момент гном был похож на разволновавшегося юнца, предложившего свою руку и сердце желанной девушке. И когда Джанита, наконец, вынесла решение, оно немало нас удивило.
***
— Скажи, ты серьезно? Мы, правда, поможем этому сумасшедшему отправить на смерть к порождениям тьмы гномов из Орзаммара? Да еще несколько десятков?
— Говори тише. — Одернула меня Джанита, опасливо озираясь по сторонам, когда мы вышли на улицу.
— Я хочу сказать, ты же понимаешь, с кем связалась, так ведь? Ты видела его глаза: он же совершенно безжалостен, этот Бервис? Бездушный, беспринципный маньяк! И плевать, что он говорит о добровольных жертвах: я ему не верю!
— Тише! — Грозно шикнула на меня Джанита, не позволяя возмущаться вслух.
—Не хочу, чтобы пол-Орзаммара знало о нашем разговоре с ним. — В следующий миг тихо пояснила она.
— Должен сказать, мы весьма удачно заглянули. Я уже давно подбирал для своей коллекции образцового безумца. Все никак не мог решить, кому же отдать первое место. Теперь вопрос решен. — Зло подшучивал Алистер, таким образом выражая свое негодование.
— Мне тоже это все не по душе. И я не говорю, что верю ему или что поддержу его, в конечном счете. — Пояснила нам Джанита, когда мы уединились в укромном месте под козырьком, подальше от посторонних глаз.
— Для начала посмотрим, что сможет сделать его сестра. Скорее всего, ничего не выйдет, и тогда будем искать другой подступ к Горве.
Что же, вопреки скепсису Джаниты, сестра Бервиса, Джеллин, сделала свое дело. Будучи замужем за лордом Сулимом, она смогла добиться встречи с леди Дейс, а через нее вышла на кузена одного из приближенных господина Алдари, и так далее. В общем, вся эта хитросплетенная цепочка близких знакомств позволила ей донести нашу просьбу до Горве, но в таком виде, в каком он смог ее проглотить и не выплюнуть обратно. Вероятно, здесь свою роль сыграли дипломатические навыки Джеллин: я недолго была знакома с младшей сестрой Бервиса, но сразу поняла, что она из тех, кто умеет убеждать, и не обязательно грубостью и угрозой. Что не менее важно, возможности, которые открывались при использовании "панацеи Бервиса" - рукотворной чумы, его ручной бактерии - и вправду завораживали. Стоило только представить: шанс выиграть битву с порождениями тьмы еще до ее начала, не потеряв ни одного бойца! Разве не заманчиво? В конце концов, «Алмазный кулак» Горве оценил эту идею. Все-таки он дорожил своими бойцами и не желал терять их без необходимости, так же, как и Джанита, жаждавшая заполучить их. Итак, решено: командующий Горве согласился дать Бервису шанс осуществить его замысел и истребить порождений тьмы в предместьях Орзаммара. Правда, на своих условиях…
— Во-первых, я не хочу быть никаким образом причастен к тем алхимическим трюкам, что затеял ваш брат. И пусть Бервис знает: я также не допущу, чтобы мои воины соприкасались с той мерзостной субстанцией, в которой он возится.
—Пускай все сложности его изысканий мне не понять, одно ясно: эта материя очень темная и опасная, если дать ей расползтись среди наших людей. — Судя по всему, Горве стремился быть рассудительным и старательно скрывал суеверный страх перед непонятными ему опытами ученого.
—Во-вторых, на все про все я даю вашему брату две недели, не больше. После этого армия выступает к предместьям Орзаммара, и если Бервис не успеет к тому моменту опробовать свою отраву, это будут его проблемы. Также передайте ему, что если он не уберет ее следы с передовой, и кто-то из моих людей заразится этой дрянью, ему не сносить головы. — Угроза в словах Горве звучала более чем реально.
И все же Бервис, услышав все это от сестры, воспрянул духом. То был долгожданный шанс, который он, наконец, получил, и не намеревался упускать. И пускай сроки, поставленные Горве, были, прямо скажем, жесткими, Бервис, переживавший духовный подъем, верил, что ему под силу все, и брался за работу с тройным усердием. Итак, они с Джанитой получили, что хотели - отсрочку военной кампании и возможность показать на практике всю силу, что несли знания той зловещей «биологии». Теперь стоял вопрос, как претворить замысел Бервиса в жизнь.
***
Во-первых, ему нужны были добровольцы, что по своей воле отправятся на глубинные тропы в логовище порождений тьмы, прямо в пасть к зверю. Как уже сказал нам Бервис, с этим проблем не будет. Должна признать, я все еще отказывалась верить в эту самую «добровольность» столь массовой жертвы.
— Почему она кажется вам массовой, не понимаю? — Искренне удивлялся Бервис. — Весь Орзаммар вот уже многие столетия переживает тяготы и лишения из-за засилья порождений тьмы. Думаете, так трудно найти несколько десятков самоотверженных людей, готовых на все, чтобы избавить свой народ от этой угрозы?
— Храбрость и самоотверженность у гномов в почете.— Горделиво добавил Бервис, давая понять, что на этом расспросы окончены.
Джанита, державшаяся рядом со мной, также поддержала нашего вынужденного компаньона. Признаться честно, мне показалось, будто наш лидер достаточно легко примирилась с мыслью работать с этим ученым. Тем не менее, Джанита не забыла напомнить мне и остальным, что время не ждет: с каждым днем Мор там, на поверхности, набирает обороты, и чем скорее мы добудем гномьим войска для Ферелденских защитников, тем лучше. Посему Джанита просто решила ухватиться за ту единственную возможность, что лежала у нас на виду, и сосредоточиться на подготовке к своей роли в экспедиции на глубинные тропы.
Надо сказать, Бервис весьма серьезно отнесся к сборам и подборке эскорта для пациентов-добровольцев. Наученный горьким опытом с ненадежными наемниками из неприкасаемых Пыльного города, маньяк-ученый на этот раз отдал предпочтение своей обслуге из лаборатории. Смотрители и помощники в его убежище, они были неплохо подготовлены, не боялись встречи с порождениями тьмы и хорошо знали, как важны меры предосторожности в обращении с той смертоносной бактерией и ее носителями. Можно сказать, Бервис собирался идти ва-банк и планировал не только самолично отправиться в экспедицию, но и взять с собой почти всех своих приспешников. Так что у Джаниты и ее спутников - тех, кого она выбрала для этого дела - было неплохое подкрепление. Между тем, очевидно, что именно отряд Серых стражей был основной ударной силой экспедиции. Кроме того, как уже говорилось, способность Стражей чувствовать порождений тьмы была просто необходима. Ведь чтобы доставить отравленную «приманку» к логову чудовищ, нужно было сперва найти его и при этом не растерять все силы по дороге. По плану эскорт должен был выйти из Орзаммара, пересечь линию фронта, затем привлечь к себе внимание в нескольких стычках с порождениями тьмы и в итоге посягнуть на их территорию. После этого убедившись в том, что гнездо близко, Серым стражам и другим сопровождающим предписывалось покинуть владения чудовищ, но перед тем убедиться, что те потащат добычу в логово, а не съедят ее на месте. Потому-то Джаните и требовалось подобраться как можно ближе к логовищу: чтобы твари не посчитали перенос пленных в гнездо слишком накладным делом.
Святая Андрасте, до чего же отвратителен этот замысел на слух! Сколько жестокости и цинизма в каждой строчке плана, начертанного маньяком Бервисом! А Джанита? В те дни она впервые по-настоящему меня потрясла. Как она могла помогать этому зверю в безобидной шкурке? Увы, на этом цинизм и безумие не заканчивались.
Чтобы подготовиться к походу, Джаните и ее спутникам требовалось еще кое-что - самими вдохнуть ядовитых бактерий Бервиса! Как объяснял нам ученый, они свободно передаются по воздуху: стало быть, Серым стражам и другими членам эскорта следует быть готовыми к столкновению с бактериями, даже при том, что на них будут некоторые средства защиты. За своих людей Бервис не беспокоился: ведь они уже давно прошли через это. Теперь настал черед Джаниты и ее помощников. Безусловно, то был серьезный риск. Бервис утверждал, что столкновение со спорами бактерии не может убить здоровое тело, чье горло не поражено скверной. Кроме того, у него наготове был защитный препарат, способный остановить заражение. Проблема в том, что все эти знания проверялись преимущественно она гномах. Да, Бервис несколько раз испытывал бактерию и антибиотикус на людях, однако их число несравнимо с тестами на соплеменниках. Так что, как говорил сам ученый, «выводы несколько ненадежны»…
Чтобы убедиться в действенности лекарства и безопасности бактерий для людей, Джаните требовался доброволец из числа своих соплеменников. Им стал наш следопыт Келд, с которым я ранее познакомилась еще во время битвы в Лотеринге. То был действительно бесстрашный человек, до конца преданный делу Серых стражей. К слову, он был одним из первых, кто прошел смертельно опасный ритуал посвящения и пополнил ряды ордена. И сейчас ему предстояло испытать на себе всю разрушительную силу биологии. Сперва Бервис ввел Келду бактерию и потребовал выждать два дня на то, чтобы она расплодилась внутри него. Только затем ему выдали лекарство, антибиотикус. Я помню, как Келд проходил это испытание, помню его страдания и жуткий болезненный вид. Кровавая сыпь на коже, сильная слабость, жар, головная боль, ломота, а потом еще рвота и постоянные позывы в уборную: последнее, по заверениям маньяка Бервиса, было признаком действия антибиотикуса. Страдания Келда длились пять дней, и лишь затем он все-таки пошел на поправку. К счастью, все обошлось: к утру шестого дня Келд почувствовал себя намного лучше. Несмотря на сомнения, счастливый прогноз Бервиса оказался верным.
— Вот, видите: он в полном порядке. Я же говорил, не о чем волноваться. — Радостно щебетал Бервис, чуть ли не прыгая перед могучим рослым следопытом, которому доставал до пояса. Надо сказать, защитный костюм, в который был облачен Келд, дабы не заразить остальных, выглядел жутковато.
— Все-таки не зря глубинный гриб Fazemunda и мхи Caldros Bakura считаются всеядными. Я хочу сказать, странно, если бы антибиотикус на их основе не помог вылечить человека. — Нарочито уверенно говорил Бервис, от волнения похлопывавший Келда по предплечьям грубого и жесткого защитного костюма: на самом деле ученый не был до конца уверен в исходе этого опыта. Наш следопыт в свою очередь оставался невозмутимым и словно не замечал копошащегося вокруг него гнома.
— Келд, что ты скажешь? — Обратилась к своему спутнику Джанита сквозь мутное стекло его глухого защитного шлема.
Келд, будучи немногословным, коротко и отрывисто отвечал на расспросы о своем самочувствии, подмечая только важное и не говоря ни слова о собственном мнении на этот счет, как будто оно не существовало вовсе. Его самоотверженность и вправду пугала: Святая Андрасте, похоже, этот охотник из Южного предела действительно считал себя послушным орудием в руках Серых стражей и не желал для себя иной участи!
—Очень хорошо. Значит, можно приступать к следующей стадии. — С этими словами Джанита оглянула всех нас, собравшихся перед ней, словно выбирая «добровольцев».
Испытания на Келде закончились, и теперь пришла пора нашей героине и тем, кто отправится с ней на глубинные тропы, последовать его примеру. Джаните нужно было убедиться, что успех следопыта не единичный случай. Было решено выждать только один день после введения бактерий в горло испытуемых, чтобы антибиотикус подействовал быстрее. Испытуемые… Эту незавидную участь с Джанитой разделили еще двое: мечник Хафиш и маг-целитель Тлик. Должна сказать, наш второй волшебник делал это без особого энтузиазма: вообще, Тлик до последнего не желал спускаться в глубинные тропы. Все дело в пресловутой гномьей пыли, которую он тяжело переносил. Бервис, обследовавший его, сказал, что это «аллергия», однако неприятная мокрота носа и кашель не опасны. Вместе с тем Джаните был очень нужен маг-целитель в столь опасном предприятии. Так что у Тлика не было выбора. Помнится, я всерьез переживала за него. К счастью, напрасно: с самого начала и до конца, все три дня самочувствие всех троих - Джаниты, Хафиша и Тлика - ухудшалось и поправлялось примерно так же, как и у Келда, только быстрее. Никаких неприятных сюрпризов, способных сорвать операцию. К концу восьмого дня подготовки всем понемногу становилось лучше. Весьма вовремя: двухнедельный срок, выделенный Горве, был уже истрачен наполовину, а ведь еще требовалось время на то, чтобы бактерия Бервиса разжилась в логове порождений тьмы, и болезнь дала видимый эффект. Поиски логовища порождений тьмы и подступов к нему также дело небыстрое. В общем, в последние дни перед началом похода его ключевые участники торопились, как могли. В лаборатории Бервиса все шло «гладко»: по заверениям ученого, пациенты и его помощники должны были быть готовы в срок.
Между тем вся эта затея нравилась мне все меньше с каждым днем. Возможно, дело в том, что я, как и Алистер с Морриган, остались в стороне и все эти дни занимались тем, что убивали время: в таких условиях в свободную от работы голову часто лезут самые мрачные предположения, особенно, если истина окутана тайной. Джанита строго-настрого запретила нам вмешиваться в их дела с Бервисом. Все наши разговоры с ней проходили только на входе в «лабораторию»: внутрь меня и остальных категорически не пускали, из-за карантина и нехватки защитных костюмов в человеческий рост. В свою очередь мы не видели Келда, Хафиша и Тлика по нескольку дней, пока те находились внутри, под наблюдением: так что узнать что-либо от них было невозможно. Лишь на восьмое утро, после того как Бервис постановил, что Келд полностью здоров, его выпустили из карантина и позволили вернуться к нам, в таверну «У кабатчиков». То была прекрасная возможность разузнать о происходящем внутри «лаборатории», так я решила. Увы, Келд как и прежде был немногословен, а после возвращения сразу же подался наверх, на поверхность – подышать свежим горным воздухом. Не теряя времени, я отправилась за ним и уже потом пожалела об этом: в тот день на поверхности стояла по-настоящему холодная погода, с морозным ветром, забиравшимся под одежду. К сожалению, мне так и не удалось узнать ничего нового от Келда.
— Не стоит беспокоиться, Лелиана. Все, что происходит там, внутри, вызвано необходимостью. Закрытость «лаборатории» вполне оправдана: если бы ты знала, насколько опасна «невидимая смерть», которой управляет Бервис, то поняла бы, почему нельзя допустить, чтобы двери убежища открывались свободно. — Келд говорил ровным, отрешенным, даже равнодушным тоном, и от этого становилось несколько не по себе. Трудно было понять, действительно ли он верит в свои слова, или же читает заученный текст. Впрочем, скупость на эмоции всегда были его отличительной чертой, если подумать.
— Не думай об этой лаборатории слишком много: когда слишком много тайны, в голову лезут самые бредовые и жуткие мысли. Просто не думай об этом и положись на Джаниту: Командор знает, что она делает. — Это были последние слова Келда: больше я ничего не смогла вытянуть из него о его почти недельном пребывании там, в убежище Бервиса.
Увы, после этих слов мое любопытство разыгралось еще сильнее. В своей короткой речи Келд предлагал мне перестать думать о «лаборатории», забыть о ней и заняться чем-нибудь другим. Что же, я поступила точно наоборот. А поскольку среди наших спутников – Алистера и Морриган – никто не разделял мой энтузиазм, мне пришлось действовать одной. Первым делом мне пришла в голову мысль «побеседовать» с нашим другом Бервисом наедине. К счастью, на восьмой день он как раз отлучился к себе домой, за какими-то записями. Неплохая возможность познакомиться поближе…
