Черная башня в душе

       «Наш народ отомщен, и теперь это проблема Ферелдена. Остальное неважно» слова последнего хасинда, переданные Джанитой, никак не шли у меня из головы до позднего вечера. Конечно, бандиты были мертвы, и большинство решили, что на этом история бедняги Освина и южных варваров закончилась. И все-таки было здесь нечто настораживающее: мое чутье барда, отточенное в Орлее, подсказывало мне, что это еще не конец. Нелепые обвинения солдата Освина, которые отныне не казались таким уж безосновательными, неожиданно резкий выпад хасиндов-«самоубийц», которые не могли не знать, чем все это закончится, и загадочные слова их предводителя. «Мы выполнили свой долг при Остагаре»: о каком именно долге он говорил? Была и это самоотверженность в бою с порождениями тьмы, которой ждали ото всех во время той памятной битвы, или же что-то другое? Слова Освина, обвинявшего тех хасиндов в причастности к поражению ВСЕЙ армии Ферелдена при Остагаре, весьма озадачивали, даже пугали. Быть может, стоило все-таки отнестись к этому эпизоду более серьезно и продолжить расследование? Как оказалось, в тот вечер так думала только я. Наш гном-берсеркер Борг весьма красноречиво высказался по поводу моих предложений, назвав их плодом не занятого делом ума, если не сказать грубее. Что же до Джаниты, она так же посчитала излишним уделять истории с хасиндами столько внимания. Так что наша компания дружно готовилась к отбытию из Драум-Форпс и уже успела выйти за ворота селения, когда нас нагнал еще один южный варвар. Впрочем, этого отличала куда более темная кожа и иной знак на груди - кабанье копыто.       – Вы Серые Стражи. И это ВЫ убили Вангара, младшего вождя в клане Белого Трилистника. – Слова этого хасинда немало заинтересовали меня.       – С началом Великого ГОРЯ (Мор) многое переменилось в Дебрях Коркарри. Черные твари опустошили наши родовые земли, согнали кланы с обжитых мест, погнали на Север и Восток. Многие шаманы убиты и осквернены, а без них племя не может жить.       – Клан Белого трилистника жил на границе с Ферелденом. Они вели себя любезно с аламарри, часто общались с ними, выходили к Тысячелетней крепости. Это их не спасло. – В голосе хасинда, чьи глаза неприятно сверкнули, прозвучало злорадство.       – Они погибли еще до БИТВЫ аламарри с черными тварями. Чудовища убили их шаманов, прошлись по родовому гнезду, сожгли дома и обрушили их в болото. Немногие уцелели, и те, кто спасся, побежали далеко на север, в холодные горы.       – Я могу помочь вам найти их. – С готовностью заявил хасинд, явно преследовавший некие свои цели. Честно говоря, у нас не было особого желания узнавать о них.       – Спасибо за предложение, однако на самом деле мы вовсе не ищем уцелевших из клана Белого трилистника. Сейчас главное, о чем мы обязаны думать, это Мор, или Великое ГОРЕ. Не думаю, что можем заняться поиском тех уцелевших хасиндов: если они примкнут к прочим беженцам, в Хайевере, уверена, о них позаботятся. – Дипломатично ответила Джанита, выражая нашу общую мысль.       – А если эти самые уцелевшие причастны к тому, что аламарри проиграли в битве черным тварям? – Заговорщическим оном заявил хасинд, провоцируя наш интерес. Увы, как и тот солдат Освин, этот южный варвар не смог поведать нам многого.       – Я знаю, что вожди Белого Трилистника дали клятву Акмарте о том, что отомстят аламарри за погибших сородичей. Это очень серьезно: клятва Акамрте одна из самых строгих в нашем народе, ее дают очень редко, так как исполнять придется неукоснительно.       – Увы, я не знаю всех подробностей. Но вы можете спросить об этом оставшихся двух вождей. Я знаю, где найти старшего из них. Наверняка он знает больше всех, раз старший.       – Он сейчас в соседнем селении аламарри, меньше одного восхода пути. Там собираются уцелевшие беженцы-рукоделы и собиратели из клана Белого Трилистника. Если поторопимся, успеем настичь его. – В голосе хасинда звучал неподдельный энтузиазм: очевидно, он очень хотел, чтобы мы пошли с ним.       Между тем вся эта затея нравилась нам все меньше. Как метко выразился Алистер, «от нее дурно пахло: дурнее, чем от его носок после целого дня пешком». Короткая поездка в соседнюю деревню через извилистую горную дорогу? Очень похоже на ловушку. Надо признать, тот хасинд очень быстро угадал нашу мысль.       – Вы опасаетесь засады? Не стоит. Мой народ привык охотиться в южных лесах, а не здесь посреди голого камня и снега. В этих краях заправляют горцы-аввары: вам следует опасаться больше этих дикарей.– С некоторым презрением добавил хасинд, явно считавший себя более цивилизованным.       – Если этого недостаточно, смотрите. Мой красный родовой знак. Так отмечают детей вождя. Я единственный сын своего отца. Вы можете использовать меня как заложника, если пожелаете. – Пояснил хасинд, демонстрируя хитрый темно-бурый узор на своей шее.       Надо признаться, звучало не очень убедительно, если учесть, что в нашей среде не было специалистов в хасиндской культуре. Тот варвар явно желал увести нас за собой, однако его мотивы так и оставались для нас тайной, как и глубина его искренности. Между тем слова хасинда всерьез заинтриговали нас. Признаться честно, подлинные причины поражения при Остагаре в те дни оставались неясными и вызывали немало споров. Они даже вызвали серьезные разногласия между баннами Севера и Юга, что осложняло положение на южном рубеже обороны. Поэтому если есть шанс пролить свет на эту тайну и тем самым разрешить споры южан с северянами - споры, которые становились все ожесточеннее…       – Хорошо, мы согласны. – В итоге заключила Джанита, оценив наши возможности перед лицом возможной хасиндской угрозы.       – Вы сказали, что можете отвести нас к старшему вождю клана Белого трилистника? Ведите. И еще раз, как вас зовут?        Того Хасинда звали Тирн и по его словам он действительно был сыном вождя в своем клане и, в то же время, посланцем отца на переговорах с Ферелденцами. То был редкий пример дружелюбия, которое южные варвары выказали жителям Ферелденской долины. Но не стоит обманываться: безусловно, то был лишь жест отчаяния. Тирн и его клан Бурого кабана Ройхи, так же как и большинство хасиндских племен, потеряли свой родной дом при набеге порождений тьмы на Дикие земли Коркарри. И все же судьба оказалась благосклонна к этим варварам, раз позволила им благополучно пересечь леса Внутренних земель, добраться до южного берега озера Каленхад и далее подняться по имперскому тракту на север, к границе Хайевера. Здесь Тирн и его отец нашли прибежище для своих соплеменников в обмен на военную помощь ферелденцам. По договору с Логейном клан Бурого кабана Ройхи предоставил Ферелдену значительную часть своих охотников для сдерживания Порождений тьмы в лесах Внутренних земель. Несмотря на то, что основные силы Орды сосредоточили все внимание на южном барьере, выше от Остагара, отдельные отряды все же пробовали на прочность оборону в Ферелденских лесах, по направлению к Редклиффу и Гварену. Так что помощь хасиндов была весьма кстати: ведь они хорошо знали эти лесистые земли, поскольку сюда часто наведывались их небольшие отряды разбойников-сталкеров.        Так или иначе, обстоятельства, приведшие клан Бурого кабана в предместья Хайевера, нас не сильно интересовали. Куда больше нас волновали причины, по которым тот самый Тирн вызвался помочь нам в розыске предводителей клана Белого трилистника. Что же, здесь сын вождя был достаточно откровенен и объяснил все довольно просто. Это была месть за покушение на жизнь их шамана со стороны Белого трилистника. Честно говоря, я не до конца поняла, как именно это произошло: по словам Тирна, который сам слышал историю из чужих уст, шаман Белого трилистника внезапно сделался одержимым и якобы попытался овладеть разумом духовного лидера из племени Бурого кабана Ройхи. Неважно: так или иначе, нам достаточно было знать, что у Тирна и его соплеменников был весомый, как они считали, повод недолюбливать тех, кого мы искали. К слову, во время нашего недолго путешествия к прибежищу «Белого трилистника» мне удалось немного разузнать о них. Необычное имя для племени, и оно весьма созвучно их смелой политике, несколько неординарной в глазах собственного народа.       Надо сказать, это название и вправду звучало непривычно в хасиндском окружении: вообще, у хасиндов принято называть племя в честь какого-нибудь особенного зверя или же его части. Взять тот же клан Бурого кабана по имени Ройхи. Что же, одним именем дело не ограничивалось: клан «Белого трилистника» успел создать себе дурную репутацию среди своих из-за особых отношений с Ферелденскими селениями вблизи Остагара. Общая торговля, взаимные визиты важных особ и миссионеров в поселения соседа, а порою даже помощь в отлове хасиндских бандитов-сталкеров, если те переходили определенную грань! Надо понимать, последнее обстоятельство раздражало прочие племена варваров сильнее всего. Вообще, отношения между хасиндами и Ферелденом оставались в целом спокойными и нейтральными вот уже много десятилетий: однако именно «Белый трилистник» стал первым кланом, решившим сделать шаг навстречу дружбе с влиятельным соседом с равнин. Возможно, это их и погубило? Во всяком случае, именно так считали остальные хасинды, использовавшие историю падения клана как показательный пример. Увы, нам так и не удалось понять из слов Тирна, каким именно образом Ферелден мог быть причастен к гибели хасиндского клана. Все, что мы знали, это то, что все произошло незадолго до битвы при Остагаре. Увы, в то время сам Тирн, его отец и остальные воины клана Бурого кабана Ройхи были заняты тем, что спасали своих соплеменников. Им не было дела до того, что творилось с их соседями. Итак, вся надежда на разъяснения старшего вождя «Белого трилистника», который, по словам Тирна, должен был сейчас находиться в деревушке Фолдри.       Наконец, мы добрались до места. Что можно сказать об этой самой деревне? Внешне в ней не было ничего примечательного. Неухоженные дороги, грубый, но надежный частокол, скупая на разнообразие растительность и живность, хаотичный лабиринт из неказистых, но практичных деревянных, порою каменных домов. Одной из немногих местных достопримечательностей стала внушительная статуя в виде стаи из трех мабари, гонящихся за оборотнем.        – Этот памятник особенный, не какая-нибудь поздняя подделка. Он тут еще со времен самого Дейна, стоит. Того самого «убийцы оборотней», что прогнал этих чудовищ в лес. – Многозначительно потрясывали пальцем местные старожилы из стариков.        –Моя прабабка много рассказывала в детстве о том, как Дейн жил здесь полтора года. Это сейчас город стал деревушкой, даже имя сменил. Фолдри, тьфу! – В сердцах бросала рассказчица, явно недовольная нынешним видом селения и грезившая былым величием.        – Да, много воды утекло. А вот памятник так и стоит. На нем даже печать Дейна видна. Вон там, видите? – Собственно, это было трудно назвать именно печатью: всего лишь оттиск неизвестной ладони внушительных размеров. Впрочем, я решила промолчать о своем наблюдении, дабы не обижать престарелую женщину.       Сложно сказать, сколько правды оказалось в ее истории о Дейне и его связи с памятником мабари. Но одно ясно точно: за тем памятником очень тщательно ухаживали, так что это было чуть ли не самое чистое сооружение в той сильно запутанной и изрядно обмазанной грязью и соломой деревушке-лабиринте.       Другой достопримечательностью стала личность сестры Уллы, служительницы церкви и участницы миссии милосердия при Остагаре. Мы услышали о ней, едва успев пересечь порог селения. Имя Уллы и ее подвиг в то время были на устах у всех местных. Сама же сестра церкви держалась довольно скромно и стеснялась всеобщего внимания, как и подобает располагающей к себе героине. Признаться честно, не могу сказать, сколько в ее истории правды. Во всяком случае, впечатление эта девушка производила хорошее. И если то, что рассказывали о подвиге Уллы, правда, тогда ее история вполне заслуживала права стать одной из красивых легенд битвы при Остагаре.       Это случилось на двенадцатый день после начала противостояния: битва была проиграна, порождения тьмы захватили крепость, а Ферелденская армия уже отступила на вторую линию обороны, бросив всю ношу, что обременяла в пути, включая самых безнадежных раненых. А также самых строптивых лекарей, отказывавшихся уйти. Улла оказалась одной из них: до последнего сопротивляясь попыткам увезти ее прочь из гиблого места, она осталась в захваченном Остагаре в полевом госпитале, который взяли штурмом лишь под конец. Полтора дня Улла выживала в тенях, прячась будто мышь под носом у чудовищ: те предавались вакханалиям, пировали на местах гибели солдат, забавлялись вандализмом и не замечали маленькую вымазанную грязью девушку, в которой просто невозможно было узнать церковную сестру. Тогда же Улла нашла пятерых своих подопечных: то были раненые солдаты, которым волей случая удалось скрыться в подворотнях и закоулках от жадных голодных глаз порождений тьмы. По словам сестры милосердия, состояние тех раненых было очень тяжелым, большинство из них даже не могли ходить: неудивительно, что отступающие посчитали их обузой. И все-таки Улла не бросила их. Более того, ей удалось собрать всех пятерых вместе, а затем и найти транспорт. Здесь судьба вновь оказалась благосклонна к сестре милосердия и подарила ей повозку с лошадью, которой удалось выжить на окраинах полуразоренной конюшни: очевидно, порождения тьмы еще не добрались до того неприметного угла. В итоге Улла нашла возможность выбраться из Остагара вместе со своими подопечными. Правда, не всем было суждено спастись…       Выход на имперский тракт из крепости был только один, и он находился под неусыпной охраной целой стаи чудовищ. Спасающимся ферелденцам нужно было чем-то отвлечь порождений тьмы, и в итоге в роли приманки выступили двое раненых, один из которых оказался магом. Соскочив с повозки, они привлекли к себе внимание темных тварей и выиграли несколько мгновений, чтобы позволить остальным сбежать. Отъехав от Остагара на достаточное расстояние, Улла решила съехать с имперского тракта вниз в канаву, что глубокой бороздой тянулась вдоль дороги, между ней и горным хребтом по правой стороне. Безусловно, то был опасный шаг: эта самая борозда была идеальным прибежищем для бандитов в мирное время, и для мародеров и дезертиров в военное. Однако какой тогда у беглецов был выбор: с момента их бегства и в последующие три дня со стороны имперского тракта слышался бесконечный рокочущий марш порождений тьмы, наступавших колоннами по направлению ко второй линии обороны Ферелденцев. Подниматься наверх было слишком рискованно. Здесь, в канаве под дорогой, Улла и оставшиеся трое раненых и столкнулись со своей зловещей находкой, о которой говорил Освин. Кстати, он был одним из тех, кого сестра милосердия вывезла из Остагара: Улла подтвердила это.       То были несвежие останки нескольких ферелденских гонцов со следами надругательства: у многих были отрезаны пальцы и языки, частично содрана кожа, выломаны ноги в обратную сторону. Подлинное зверство, в духе порождений тьмы. Но где же они сами? Вместо них беглые Ферелденцы обнаружили недавно брошенный лагерь, хасиндский, судя по найденной утвари и убранству. Одной из самых запоминающихся деталей стала могила павшего лесного варвара, а точнее эпитафия на ней: конечно, перевод был вольным, однако Улле удалось прочитать что-то о некоей мести Ферелдену, которую погибший и его товарищи свершили при Остагаре. То было уже третье упоминание о ней: сначала Варган, вождь «белого трилистника» затем наш проводник, Тирн, а теперь и Улла. Вряд ли это просто совпадение…        – А закончились наши злоключения очень просто: мы воспользовались тропой наверх, которой, судя по всему, пользовались те хасинды, и выбрались на дорогу в момент затишья, когда рядом не было чудовищ. После этого нам удалось доскакать до заставы Ферелдена еще до заката. – С неким облегчением заключила Улла. Очевидно, ей было не очень приятно вспоминать тот эпизод, и она весьма устала оттого, что окружающие постоянно напоминали ей о нем.        – Брайс, увы, не выжил: в его крови оказалась скверна порождений тьмы. Ему стало плохо сразу, как только мы перенесли его в лазарет. Родан поправился и остался там, на юге: он не хотел возвращаться в Денерим и предпочел сражаться с порождениями тьмы дальше. А Освин…        – Мы с ним вернулись сюда, в Фолдри, но затем наши пути разошлись. Я хотела, чтобы он остался со мной, но он заявил, что должен найти виновных в убийстве гонцов. Эта охота на хасиндов поглотила его целиком. Мы больше не могли быть вместе. – Со скорбным видом украдкой призналась сестра церкви.        – Вы ведь говорили, что прибыли из Драум-Форпс? Скажите, вы не встречали там Освина? Как он? – Лгать в подобной ситуации было преступно. Так что я сделала то, что должна была, отдав Улле платок с шеи погибшего ветерана. Увы, мне не удалось зашить по дороге в Фолдри зияющую дыру от хасиндского кинжала.        – Вот как все произошло. Я боялась, что так и будет. Бедный Освин…        – Прошу вас, простите меня: мне нужно побыть одной. Извините. – Сестра церкви, едва сдерживая слезы, поспешила удалиться, а мы вслед за тем вернулись к нашим поискам, попутно знакомясь с бытом военизированной деревни.       Надо сказать, в ту пору в Фолдри было довольно шумно и оживленно. Всюду нас окружала работа: местные кузницы дышали жаром, во дворах многих домов женщины и дети готовили оперение для стрел, а небольшая площадь ближе к середине селения превратилась в место для тренировок, где нескончаемо слышались короткие приказы, окрики и солдатская брань. Надо сказать, здесь, в Фолдри, было теплее, чем в Драум-Форпс, так что местные «ароматы» ощущались куда четче: всюду вокруг нас витал густой запах кислого железа и мужского пота.       – Приказ банна. Готовимся защищать деревню. Ну, и воевать, если припрет.       – А с кем? Да как получится. То ли с Мором, то ли с Орлесианцами. – С задиристым смехом пояснил нам один из местных сержантов, отлучившийся на минутку к бочке с водой, дабы промочить горло.       К счастью, его, как и других местных, не смущало магическое снаряжение Джаниты и Тлика: здесь, как и в Драум-Форпс, нам оказалось достаточно представиться Серыми Стражами и показать поручительные бумаги эрла Валлахера, заверенные тэйрном Логейном.       Надо признать, вокруг было весьма многолюдно: помимо местных, узкие улочки и дворы домов заполняли многочисленные беженцы с юга, искавшие крова и безопасности. Так же, как и те хасинды из клана «Белого Трилистника», которых мы искали.       – Хасинды, значит? Они там, в сарае Снурри. Только вы к нему самому не ходите, а то он злой очень, едва сдерживается. Говорит, если при нем еще хоть раз упомянут тех варваров, он не устоит и сам пойдет выпроваживать их топором из своего сарая.       – Горячности в нем столько же, сколько и жадности: ведь он немало заработал на тех хасиндах, которых пустил к себе. Даже вторую корову смог себе прикупить. А сейчас плюется на варварские деньги, как будто решится с ними расстаться. То теще плут. – Смеющимся тоном добавил селянин, прощаясь с нами.       Что же, со стороны история звучала в чем-то забавно. И поучительно. Стоило Снурри дать приют первым хасиндам, соблазнившись их деньгами, как уже через пару дней вместо пятерых их стало свыше сорока! Причем отвадить их от своего сарая и пристройки к дому Снорри не мог опять-таки из-за своей жадности: те хасинды платили и впрямь хорошо, а также вели себя тихо. Впрочем, оттого они не стали популярнее у местных: отношения между Ферелденом и хасиндами никогда не были теплыми, а появление южных варваров так далеко на севере казалось слишком уж подозрительным. Особенно волновали местных те полтора десятка дикарей, что были вооружены и тщательно оберегали своих беженцев. Напряжение вокруг хасиндской проблемы ощущалось уже на подступах к ферме Снорри. Единственное, что спасало положение от взрывного конца, это сдержанное поведение варваров, к тому же ясно давших понять, что они не намерены задерживаться надолго. Так что пока ферелденцы относились к чужакам-хасиндам как к временному неудобству и были согласны терпеть его. Какое-то время. Что же, как оказалось, к нашему появлению оно подошло к концу. А может все дело как раз в нас и нашем интересе к клану «Белого трилистника» и его старшему вождю. Как бы там ни было, они нашил нас первыми…       Наша первая встреча состоялась на выходе из таверны, где парочка случайных прохожих-ферелденцев в последний раз видели хасиндов «Белого трилистника». Те столкнулись с нами во дворе и без лишних разговоров сразу же взялись за оружие! Двое воителей с двуручными топорами: более чем серьезная угроза. Тем не менее, наш гном-берсеркер Борг предпочел показать себя и вышел один против них. Их поочередная дуэль выдалась довольно скоротечной: позволив противнику сперва опробовать свою защиту на прочность, Борг, обуздавший прилив адреналина, с неистовой яростью резко бросился на первого хасинда и свалил его за несколько ударов, подрезав плохо защищенные ноги. Второй варвар продержался немного дольше, однако в итоге его топор раскололся при столкновении с увесистой секирой гнома, сделанной из отборной красной стали. Исход поединка был предрешен, однако вслед за тем из-за угла таверны в нашу сторону вышли сразу четверо арбалетчиков!       ОСТОРОЖНО       Их быстрый залп все же не застал нас врасплох. Борг, быстро повернувшийся лицом к врагу, принял часть попаданий на себя, но легкие арбалетные болты лишь обиженно клацнули о стальную латную кирасу на его груди. Второй залп оказался более успешным: удачным попаданием враг ранил Борга в руку, а еще один из болтов угодил в ногу Алистеру, прикрывавшему Джаниту собой и своим щитом. То был последний выпад арбалетчиков: вслед за тем их группу внезапно накрыла волна непреодолимой усталости, и все они погрузились в сон. То была черная «ведьмова» магия Джаниты, игравшей с разумом своих жертв. Однако на простом усыплении все не закончилось: в следующий миг наша героиня вновь напугала меня жестокостью своей магии молний, к которой я, похоже, так и не привыкла. Вообще, мне прежде не доводилось видеть боевые заклятья в действии: при жизни в Орлее я не имела дела с противниками-магами, которые осмелились бы использовать стихийные чары. Так что колдовство Джаниты меня определенно потрясло в те первые дни знакомства с ней.       На сей раз это была шаровая молния: зловеще искрящийся ослепительно белый шар возник за спиной у арбалетчиков, а затем за несколько секунд поразил каждого из них трескучими разрядами молнии, провоцируя жуткие крики боли. В какой-то момент позиция стрелков превратилась в сущую бойню, устланную четверкой неестественно изогнувшихся тел со следами муки на лице. Легкий дневной ветерок донес с их стороны удушливый запах горелой плоти, паленого дерева и каленого металла. А шар-молния продолжал невозмутимо парить над ними, пульсируя ослепляющим белым светом и отпугивая обывателей предупреждающим треском грозовых разрядов. Его последней жертвой стала испуганная дворняжка, попытавшаяся быстро перебежать дорогу. Пронзительный взвизг, предсмертное поскуливание и новая волна невыносимого запах горелой плоти. Шар-молния был совершенно безжалостен, как и его хозяйка, что лишь спустя несколько мгновений остановила колдовство. В тот момент я всерьез насторожилась, ожидая худшего. И, к сожалению, не ошиблась: это было только начало…       Наша главная цель, старший вождь клана «Белого трилистника», ожидал нас у дома Снорри, в чьем сарае расположились беженцы из числа его соплеменников. Разумеется, он уже слышал о том, что его передовой отряд потерпел неудачу. Также ему было известно, что против него выступают Серые Стражи во главе с магессой, «чародейка грозы». А поскольку иного способа избавиться от Джаниты вождь не нашел, то в итоге прибегнул к последнему средству. Запереться в чужом доме как в крепости и взять заложников из числа селян! Довольно подлый ход. Его пленниками стал сам Снорри, его жена и маленькая дочь. Их ручная собачка попыталась было защитить юную хозяйку, за что поплатилась жизнью. Мы нашли ее окровавленное тельце на деревянных ступенях крыльца. Что до старшего вождя «Белого трилистника», он наотрез отказался отвечать на наши расспросы до тех пор, пока мы не позволим ему, его воинам и беженцам выбраться из деревни Фолдри. Этого Джанита никак не хотела допускать. Так что она прибегла к устрашению и первым делом пригрозилась просто-напросто поджечь сарай, вместе с четырьмя десятками безоружных беженцев!       – Ты это серьезно? – В недоумении воскликнула я. Надо признать, в тот день мне уже было достаточно и шара-молнии, жестоко убившего четверых человек. Но то, что намеревалась сделать магесса с теми беженцами, это уже слишком…       – Джанита, я…       – Отойди, Лелиана. – В ее голосе звучали холодные предупреждающие нотки, пальцы крепко сжимали посох, а глаза горели пугающей решимостью. Неужели, она все же…       – Джанита, ты… Ты не сделаешь этого!       – Назад. – Грубо оттолкнув меня, Джанита подалась вперед, а затем, прошептав заклинание и направив посох кверху… РАЗРЯД       Это случилось! Повинуясь приказу магессы, с высокой точки на небе вниз стремительно бросилась ослепительно белая змея молнии, со зловещим треском ударив прямо в крышу сарая. Ответом ей стал нестройный хор испуганных голосов: то были хасинды, оказавшиеся в ловушке и в панике заметавшиеся по запертому сараю, старясь отойти подальше от разгорающегося угла. РАЗРЯД       Еще одна рукотворная молния, рассекая небо, со слепящей вспышкой ударила в крышу сарая, подзадоривая огонь и словно похлестывая его гореть еще сильнее. Тихий треск, с которым грозовой разряд пронзил деревянную постройку, сразу же потонул в новой волне панического крика и испуганных возгласов. Эти люди, оказавшиеся в ловушке, отчаянно метались в деревянной клетке, протяжно кашляли от сгущающегося дыма, кричали и молились на своем наречии. Ужасное, неправильное, невыносимое зрелище!       – Джанита, нет! Стой!       – Назад, Лелиана! – Коротко прикрикнула на меня магесса, отстранив рукой и полоснув пугающим взглядом. Ее глаза… Они блестели грозной сталью. Это был именно тот момент, когда Джанита не терпела возражений. Ни от кого.       Что я почувствовала в тот миг? Горечь, досаду, обиду? В какой-то момент мне и вправду показалось, что она могла убить меня, если бы я продолжала упорствовать. А что же остальные? Разве им по душе та неоправданная жестокость, что творилась у них перед глазами? Я читала сочувствие и сожаление в их взглядах, но в них не было решимости, желания воспрепятствовать жесткой руке Джаниты. Конечно же, пронзительные крики, стоны и кашель задыхающихся испуганных людей больно резал им слух, как и мне. Тлик, будучи наготове, нервно переминался с ноги на ногу, не решаясь затушить пожар магией земли без указа Джаниты. А что же Алистер? Гнетомый происходящим и своей безучастностью, он предпочел держаться позади: стараясь не смотреть в сторону варварской расправы, Алистер медленно расхаживал взад-вперед, с укоризной поматывая головой, и все время подергивал края поясной сумки, где хранил еду. Мне показалось, что в какой-то момент в его глазах мелькнул стыд. А как же простые ферелденцы, собравшиеся вокруг? Увиденное поразило меня: несмотря на то, что картина рукотворной молнии напугала многих из них, в конечном счете, они только приветствовали подобную расправу над ненавистными им хасиндами! Лишь двое-трое подумали было обратиться к Джаните и попросить остановить казнь. Святая Андрасте, неужели вражда между Ферелденцами и хасиндами столь глубока, чтобы оправдать подобные зверства?! Или же все дело в нападении на Серых Стражей, что так задело и озлобило этих людей?        Наконец, после нескольких мгновений мучительного ожидания…       – Довольно, прекратите это! Мы выходим. – Это был голос старшего вождя «Белого трилистника». Безусловно, он не мог поступить иначе. Ведь в противном случае этот вождь стал бы для своего народа тем же палачом, коим была Джанита.       – Остановите это, слышите? Мы сдаемся!       – Принято. Тлик? – Наш маг-целитель откликнулся молниеносно: очевидно, он ждал этой команды и сразу же приступил к делу.       Земляная волна, поднятая им, тотчас же накрыла полыхающий угол сарая, затушив пожар так быстро, как это не смогли бы сделать и два десятка ведер воды. Наконец-то, все было кончено: испуганные возгласы, надрывный кашель и жалобные всхлипы все еще звучали внутри сарая, однако худшее осталось позади. Сейчас этим людям нужно было просто выйти на свежий воздух. Что же касается старшего вождя и его приближенных, что показались на крыльце дома, они вышли наружу, как и обещали. Однако со стороны их действия отнюдь не были похожи на сдачу. Вместо того, чтобы убрать оружие, те восьмеро хасиндов. напротив, держали его наготове и медленно спускались с крыльца, прячась за спинами троих заложников.       – Отпустите пленных. – Суровым властным тоном потребовала Джанита. Знакомый блеск серебристой стали в ее глазах вторил зловещим черным клубам магии духа, обвившим наконечник посоха.       – Сначала позвольте нашим людям уйти из деревни. Они тот час же покинут Фолдри и больше не потревожат вас. Я же и мои воины останемся и сдадимся на вашу милость. – Принялся вести переговоры старший вождь.       – Вы уже показали свою силу. Мы не посмеем поднять руку на вас.– Принялся увещевать хасинд.       – Ты лжешь.– Довольно резко осадила собеседника Джанита, смотря ему прямо в глаза и оглядывая его воинов. Даже после всего произошедшего тем явно не терпелось опробовать свое оружие на ферелденцах.       – Если попытаетесь выкинуть что-то, наподобие той заварушки у таверны, мы нагоним ваших беженцев. И тогда… – Угрожающе предупредила Джанита.       – Мы понимаем. – Ответил вождь хасиндов, не без труда заставив себя опустить голову в смирении.       Решено: по команде банна деревни задние ворота открылись, и вслед за тем толпа усталых, изможденных кашлем, перемазанных сажей хасиндов высыпала наружу из сарая, устремившись к выходу из Фолдри. Испуганные, сбитые с толку, они, кажется, до сих пор не верили, что остались живы. Несколько следующих мгновений мы провели в ожидании, пока хасиндские беженцы не скрылись за воротами. После этого их вождь, как и обещал, отпустил заложников, оставшись со своими людьми один-на-один с нами и тремя десятками вооруженных ферелденских солдат. Арбалетные болты, покоившиеся в ложе с туго натянутой тетивой, целились в слабо защищённую грудь варваров за легкими кожаными доспехами. Любой опрометчивый шаг со стороны хасиндов мог стать для них последним. Внезапно на горизонте, со стороны задних ворот Фолдри, послышалось лошадиное ржание. В этот момент мы дружно переглянулись: кто это?       – Смотрите, там еще варвары!       – Всадники. Десяток, не меньше. Все вооружены!       – Они уводят беженцев!       Неожиданное подкрепление и вооруженная защита для беглецов. Так вот в чем заключался план старшего вождя! Что же, довольно умно: не зря хасинды славятся тем, что никогда не раскрывают противнику своего истинного числа. Итак, беженцы в безопасности, за пределами Фолдри, а, значит, теперь ничто не мешает оставшимся варварам завершить начатое с нами… Что же, мы были готовы.       – Арбалетчики, целься!       РАЗРЯД       КАМЕННАЯ ГРЯЗЬ       ЗАЛП       Все случилось так быстро, что рядовые обыватели вокруг даже не успели понять, что произошло. Четверо щитоносцев-хасиндов бросились вперед, принимая удар на себя. Рукотворная молния Джаниты пронеслась по трем из них, связав их единой цепью мучительной агонии. Четверной щитоносец неожиданно для себя увяз в резко затвердевшей грязи под ногами: то было дело рук Тлика. Вслед за тем еще два хасинда бросились в бой, но почти сразу погибли от арбалетного залпа, который также поразил и застрявшего в грязи щитоносца. Шестеро варваров мертвы, остались еще двое: вождь и его помощник.       – Осторожно, у него бомба!       БЕРЕГИСЬ       ВЗРЫВ       ЕЩЕ РАЗ       – Что за… Кхе-кхе-кхе-кхе.       – П… проклятье. Кхе-кхе.. Ничего не видно!       – Серый страж. Кхе-кхе. Командор, где вы?       В этот момент пятачок земли вокруг нас сплошь заволокло густым едким черным дымом, скрывшим нас от остальных. Умный ход, хотя и рискованный: положившись на удачу, последний помощник вождя бросился прямо на строй стрелков и швырнул перед ними россыпь маленьких газовых бомбочек. Сам предводитель хасиндов также одарил нас похожим сюрпризом, а затем добавил к нему еще и склянку с эссенцией грозовой магии.       ОСТОРОЖНО       ВЗРЫВ       Громкий раскатистый треск и сверкающие разряды молний изогнутыми корнями пронеслись по земле перед ногами Джаниты, обступая доселе невидимую преграду-щит. Ее защита поглотила всю разрушительную силу взрыва, так что наша героиня отделалась разве что растрепанными волосами, завившимися от грозовых разрядов. Между тем своей цели вождь хасиндов достиг: сумев отвлечь Джаниту, он подобрался к ней максимально близко. Алистер попытался было вмешаться, однако могучий хасинд попросту оттолкнул его, а затем…       ВЗМАХ       УДАР       ПОДСЕЧКА       – Джанита!!!       Это был по-настоящему опасный момент: широким взмахом отклонив в сторону посох магессы, хасинд в следующий миг с силой ударил ее лезвием топора по руке, а затем подсек ноги и опрокинул на землю. Тяжело раненая Джанита с гримасой боли на лице пыталась сосредоточиться на чтении заклинания, выставив вперед здоровую руку. Нет времени: топор хасинда уже навис роковым лезвием у нее над головой! А затем…       ВЫСТРЕЛ       ВТОРОЙ       ТРЕТИЙ       То был уже мой выход: выгадав момент, я вонзила стрелу прямо в подмышку хасинда, занесшего руки с топором над головой и обнажившего слабое место. После этого два попадания в ноги сзади подкосили варвара. Падая на колени, он вынужденно опустил руки, сломав стрелу под мышкой и застонав от парализующей боли. Последний удар принадлежал уже Алистеру: спеша на помощь, наш рыцарь с силой ударил варвара щитом по лицу, опрокинув на спину. Все кончено: вождь «Белого трилистника» проиграл. Однако сам он отнюдь не чувствовал поражения.       – Глупцы. Жалкие недоумки. Равнинные черви. Вы действительно считаете это победой - расправу над запертыми в клетке безоружными людьми, а?       – Содеянного не вернешь. Теперь все знают, какие вы на самом деле. Вы и ваши Серые стражи, хе-хе...       – Нам не в чем каяться. Мы хотели поквитаться с вами. И уберечь наших людей: тех, кто смог спастись от вашего вероломного предательства, грязные равнинники. Теперь они в безопасности: наши воины о них позаботятся.       – Собираетесь праздновать победу, ха? Моя смерть ничего не значит, как и смерть Вангара.       – Наш долг перед народом исполнен до конца. Мы начали нашу месть у Остагара. Жаль, что не смогли закончить ее здесь. Неважно: Мор сделает это за нас. «Белый трилистник» найдет новую жизнь, а для вас все будет кончено. Захлебнитесь же своей кровью, равнинные черви!       Это были последние слова того хасинда, прежде чем он неожиданно для нас откусил себе язык. Проклятье!       – Глупо вышло. – Сдерживая досаду, коротко заключила Джанита, придя в себя после тяжелого ранения.       – Неважно. Мы знаем, куда ушли их беженцы. И где искать последнего вождя.       В следующий миг одна и та же мысль посетила нас всех. Следуя за ней Я, Алистер, Тлик и Джанита разом повернули голову на северо-восток, к темнеющим лесистым пикам Западных холмов. Ну, конечно же: порт Хайевера!