Черная башня в душе

      – Город-гавань для кораблей на северо-западе, в четверти солнца (четверть солнечного дня в то время года, т.е. порядка 3-4 часов) езды. Все верно: именно там я видел его в последний раз. Младшего вождя. – Охотно поделился своими сведениями хасинд Тирн, что по-прежнему держался нас.       – Должна сказать, вы весьма хорошо осведомлены. – С намеком заметила Джанита, отдавая распоряжения о сборах и морщась от боли в ране, над которой сейчас колдовал Тлик.       – Само собой. Я следил за ними весь последний месяц. За всеми тремя вождями. – Тут же пояснил Тирн, с неким интересом поглядывая на раненую руку Джаниты. Должна сказать, это было не самое приятное зрелище, даже после работы целителя Тлика и лечебных припарок: сильный удар топором разрубил мышцы и сухожилия, также переломив кость. Еще немного и Джанита лишилась бы правой руки по локоть. Тем не менее, наш лидер быстро шла на поправку, и хотя рукой пока двигать не могла, можно было надеяться, что все закончится благополучно.       – Что с вами? Смотрите так, будто бы она для вас особенная. – Засмеялась Джанита, поймав изучающий взгляд хасинда на своей изувеченной руке.       – Не волнуйтесь, она нас не задержит. Правда, в седле теперь держаться будет неудобно. Посмотрим…       – Алистер, похоже, дальше мы поедем верхом вместе.       – Никаких проблем. Штатный рыцарь на белом коне к вашим услугам. Правда, за коня придется оплатить отдельно. – Шутливо ответил Алистер, после чего принялся готовить седло для того, чтобы посадить на него даму.       Между тем сборы были почти закончены. В действительности в тот момент мы больше ждали, когда Тлик закончит обрабатывать рану Джаниты, прежде чем закрепить перелом и перевязать руку. Наш лидер чувствовала это и мягко поторапливала целителя, с нетерпением оглядываясь в сторону солнца, что уже закончилось свой путь к зениту и вскоре должно было начать опускаться. Несмотря на заявление Тирна о том, что добраться до порта в Хайевере можно будет за четверть солнца, т.е. за три-четыре часа, следовало поторопиться. Беженцы Белого трилистника, умело спасенные их старшим вождем, наверняка, уже были в пути к гавани. И если Джанита собиралась опередить их и добраться до последнего уцелевшего лидера хасиндского клана, выезжать нужно было немедленно.       Наконец, Тлик закончил свою работу: правая рука Джаниты была крепко зажата в белоснежной повязке, которой еще только предстояло покрыться дорожной пылью. Алистер стоял подле своего коня - вовсе не белого, вопреки «обещаниям» - и терпеливо дожидался гостьи. Все было готово к отъезду. Между тем, как оказалось, наше короткое путешествие должно был пройти в большей компании: недолго думая, Джанита приняла предложение помощи от банна Фолдри и включила в наш отряд временный эскорт из двенадцати всадников. Должно быть ферелденцы были впечатлены кровавым выступлением хасиндов Белого Трилистника и жаждали поквитаться с неблагодарными гостями. В какой-то момент их разбушевавшаяся ярость стала для нас проблемой, когда в поле зрения наших новых спутников оказался хасинд Тирн.       – Постойте, а этот как? Он же то же из них, ну этих самых, болотников.       – Эй, а Том-то дело говорит. Тоже ведь зверь лесной, как и они. И что же, его с собой брать? И оружие ему оставить?       – Дык ведь он с нами, как и они, поступит. Нельзя его брать!       – Верно, нельзя. В спину ударит, точно! Бросить его в темницу, а оружие забрать.       – Успокойтесь, господа. Этот хасинд нам не враг. Он уже доказал это при Драум-Форпс, когда помог нам остановить часть этих тварей с Белым цветком на груди. Без него мы бы не распознали угрозу быстро. – Не без труда забравшись в седло с раненой рукой, обратилась к новым помощникам Джанита, защищая Тирна. Конечно, она врала им про Дарум-Форпс: Тирн появился уже после того, как мы сделали всю грязную работу. Однако ферелденцам этого знать не обязательно…       – Пусть этот хасинд и те, кого мы убили здесь, часть одного народа, они совершенно разные. Не забывайте: его клан Бурого кабана сейчас защищает леса на юге Внутренних земель, так же как и доблестные разведчики Ферелдена. Этот хасинд и его сородичи нам не враги: они помогают нам избавиться от наших врагов.       – Я верю ему. Серые стражи верят ему. Верьте и вы. – Проникновенным тоном, с воодушевлением заключила Джанита, обращаясь к всадникам-ферелденцам из Фолдри. В ее красивом высоком голосе, подобно кристально чистому роднику, били ключом сила и красота. Кажется, в это время он начал меня завораживать, как и других…       – Мы отправляемся в порт Хайевера: там хасинд Тирн поможет нам найти оставшихся бандитов, что посягнули на спокойствие Ферелдена. Скачем быстро: мы должны успеть в гавань засветло. Вперед!       – Да, госпожа Джанита. За Ферелден! За Серых стражей! – В этот момент стройное громогласное УРА пронеслось по рядам всадников из Фолдри, воодушевляя всех присутствующих. Многие из нас также подхватили этот клич.       Затем, вслед за громким ржанием лошадей, которым словно не терпелось тронуться с места, наш отряд выдвинулся вперед. Двадцать два хорошо вооружённых наездника плюс четыре коня-тяжеловоза, нагруженных припасами. При встрече с беженцами Белого трилистника и их эскортом мы вполне могли оказать им достойный отпор. Безусловно, наши новые спутники были бы только рады такому исходу. Однако у Тирна были другие планы: хасинд из клана бурого кабана Ройхи хорошо знал дорогу до гавани и предложил более короткий путь, чтобы опередить врагов наверняка. Тропа, которую он нашел, поначалу показалась запутанной, однако затем с какого-то момента ехать стало довольно легко. Если же смотреть на основную дорогу, на том же самом отрезке путешественникам пришлось бы сделать серьезный круг. Все дело в недавнем обвале, который перекрыл простой прямой маршрут до гавани всего неделю назад. Вряд ли беженцы Белого трилистника знали о нем. В итоге мы даже смогли позволить себе сделать привал, дабы отдохнуть самим и позволить отдышаться лошадям. В этот момент Джанита смогла уделить внимание мне и моим переживаниям, которые я, признаться честно, и не старалась особенно скрывать.       – Спасибо, что спасла меня, Лили. Без тебя я бы пропала. – Голос Джаниты звучал абсолютно искренне. Должна сказать, меня это тронуло. К слову, тогда я уже позволяла ей называть меня ласково «Лили».       – Тот хасинд-вождь. Он застал меня врасплох. В следующий раз нужно быть внимательнее. Иначе вам срочно придется искать нового кандидата на место Командора Серых стражей. – С горькой усмешкой заметила Джанита, укоряя себя в беспечности и бросив взгляд в сторону Алистера.       – На меня не смотрите: я на другую работу устраивался. А с командованием у меня как с башмаками: левый с правым временами путаю по утрам, когда планы обдумывать надо.– Тут же отозвался Алистер в своей вечно шутливой манере.       – Лили, насчет случившегося в Фолдри. Мне жаль, что все так вышло, с беженцами Белого трилистника.       – Ты заперла четыре десятка безоружных людей в сарае. И потом подожгла. – Ворчливо начала я, вспоминая неприятный эпизод: не скрою, тогда он оставил большой осадок внутри меня.       – Я не запирала их в сарае. Их вождь сам это сделал. – Тут же возразила Джанита.       – Но тебе ведь это помогло, верно? – Стояла на своем я. Джанита в ответ шумно втянула носом воздух, но возражать не стала.       – Я, я наверное просто еще не привыкла ко всему этому, понимаешь? Мы лишь неделю назад покинули Орзаммар, где был Бервис, его «биология» и…       – Я знаю, Лили. – С этими словами Джанита осторожно положила мне руку на плечо.       Я не хотела признаваться в этом себе, но уже тогда мне начинало нравиться тепло и запах ее безупречно гладких ладоней. Все из-за персикового крема LalaVi: он безумно нравился нам обеим.       – Тогда, в Орзаммаре, ты убедила меня, что все, что вы натворили вместе с Бервисом, было оправдано. Что тебя беспокоят те, кто погиб от ваших рук. А теперь вот эта история с хасиндами в сарае…       – Скажи, ты действительно была готова сделать это? Сжечь их заживо, если их вождь не уступит тебе? – В тот момент мой голос несколько дрожал, насколько я помню. Безусловно, этот вопрос меня очень беспокоил: тогда я еще только пыталась нащупать грань жестокости, за которую не посмела бы переступить даже Джанита.       – Так что? ты бы сделала это? – Еще раз спросила я, понизив голос, дабы не привлекать чужого внимания.       –Этого не потребовалось бы. Я знала, что вождь хасиндов пойдет на попятную. Вопрос в том, в какой именно момент. – Спокойно ответила Джанита после недолгих раздумий: ее уклончивый ответ не понравился мне.       – Тогда скажи, сколько: сколько еще ты собиралась ждать, прежде чем затушить пожар?       – Еще полминуты. А затем повелела бы Тлику засыпать огонь земляной волной. – Тут же ответила Джанита без раздумий. Ее заразительная уверенность действовала успокаивающе, будто прохладное поветрие для разгоряченной кожи.       – Послушай, Лили, я понимаю, что ты хочешь сказать. Уверяю тебя, я не собиралась убивать этих хасиндов без нужды.       – Тем не менее, я надеюсь, что случившееся в Фолдри не повторится вновь. Враг не должен видеть наших сомнений в критический момент. В иной раз это может дорого нам обойтись. – В голосе Джаниты, мягком и приятном, зазвучали строгие нотки.       Высказанный намек был предельно ясным. Не могу сказать, что была рада услышать его. Впрочем, пожалуй, требование Джаниты было справедливым: в конце концов, тот же Алистер, не одобрявший ее решений, тем не менее, не препятствовал ей. Того же властная Командор Серых Стражей ждала от каждого из своих спутников. Более всего меня беспокоила та жуткая легкость, с которой Джанита переступала через головы других. «Я не собиралась убивать этих хасиндов без нужды». Без нужды…

***

      Четырехчасовое путешествие подошло к концу, и перед нами предстал порт Хайевера во всей своей красе. Впрочем, если судить честно, именно в красоте Хайеверская гавань сильно уступала тому же Амарантайну, что располагался восточнее вдоль берега. Бугристый неровный ландшафт, дикая мало ухоженная земля с вкраплениями каменной кладки, преимущественно лесистая местность и все те же простоватые и практичные деревенские хижины, расставленные в неповторимом хаотичном порядке. Всем своим видом Хайеверский порт по большей части напоминал прибрежную деревню, причем не самой большой величины: сказывалась сильная неровность ландшафта, не позволявшая свободно обустроить поселение и вынуждавшая ферелденские дома тесниться, держаться ближе друг к другу на редких ровных островках. Первое, что бросалось в глаза, это много этажность поселения: некоторые хижины сбились в маленькие стаи и мостились по краям обрывчатого склона гавани, что опоясывал ее полумесяцем напротив берега.       Из примечательных деталей, пожалуй, первой бросалась в глаза старая белокаменная церковь, блестевшая белизной на солнце: поговаривали, будто это единственное здание, уцелевшее при разрушительном пожаре 889 года, когда орлесинацы сожгли огнем с кораблей большую часть мятежного Хайеверского порта. То была расплата за бесконечные нападения с моря, возглавляемые небезызвестной «Морской Волчицей», а ныне Элеанорой Кусланд. Впрочем, как рассказывают сами Ферелденцы, оттого ее рейды не стали реже, скорее наоборот… Образ Морской Волчицы стал одним из самых ярких кошмаров эпохи Орлесианского ига, который в империи запомнили очень хорошо: я сама много слышала о ней, когда жила в Вал-Шеване. Безусловно, жители Хайеверской гавани не могли не увековечить подвиг своей героини. Об этом в гавани напоминали три вещи. Прежде всего, это строгого вида трехэтажный маяк на прибрежном мысе: говорили, что на его постройку ушло дерево с корабля «Мистраль» - флагмана Морской Волчицы, который в конечном счете разбился о скалы после неравного боя, в конце Орлесианской оккупации. Далее это грозного вида здание ратуши с деревянным зубчатым краем: согласно заверениям местных, защитный свод стен был выстроен из древесины с разбитых орлесианских кораблей, а строили его орлейские пленные, которых заставляли работать до изнеможения в отместку за их преступления против Ферелдена. И, наконец, это внушительная статуя мантикоры с телом тигрицы, драконьими крыльями и женской головой с портретом Элеаноры Кусланд. Местные полагают, что ее суровый взгляд, направленный в море, до сих пор хранит гавань от незваных гостей.        Между тем, на любование достопримечательностями времени не было. К счастью, хасинд Тирн из клана Бурого кабана Ройхи не подвел нас: мы действительно прибыли в гавань первыми, опередив клан Белого Трилистника. Стоило подготовиться к встрече с ними, а также найти последнего вождя враждебного нам хасиндского племени: едва переступив порог гавани и сухо приняв слова приветствия от местного банна, Джанита как Серый Страж и доверенное лицо эрла Валлахера тут же распорядилась усилить дозор на въезде, дабы задержать по прибытии беженцев Белого Трилистника. Убедившись в том, что на границе поселения выставлен усиленный патруль, мы направились в деревню на поиски последнего вождя хасиндского племени. Увы, это оказалось сделать не так просто: по заверениям местных, они прежде не видели здесь южных варваров. Лишь несколько человек обмолвились, что замечали одного-двух незнакомцев в капюшонах и неприметной коричневой одежде, лицами похожих на хасиндов. Однако те вели себя тихо и не вызывающе, предпочитая держаться подальше от неприятностей. Все это сильно контрастировало с той враждебностью, что мы видели доселе. Наконец, в гавани все же нашелся человек, который встречал тех хасиндов недавно, неделю назад: он направил нас к постоялому двору, где могли остановиться те варвары. Впрочем, то были лишь догадки, основанные на наблюдениях не самой первой свежести. Признаться, мы не особенно рассчитывали найти последнего вождя Белого трилистника на том постоялом дворе, который, по сути, представлял собой разросшийся селянский дом со свободными комнатами. Однако последующие события заставили нас изменить мнение…       – Помогите! Пожар! Пожар, люди!       – Скорее, стойла горят! И сарай!       – Есть внутри кто-нибудь?       – Воды! Быстро, воду несите! И выпустите скот!       – Что здесь случилось? Поджог? Кто это был?       Мысль о поджоге стала первой, что пришла нам в голову. Но кто это мог быть? И зачем? Неважно: если мы хотели найти вождя Белого трилистника до того, как его пожрет пламя вместе с нашими надеждами, стоило поторопиться.       – Кхе-кхе, воды. Ну же, еще!       – Не получается. Пламя, кхе-кхе, слишком сильное.       – Что-то, кхе-кхе, не то с этим огнем!       – Кхе, смотрите, Серые Стражи!       – Тлик, действуй.       И вновь земляная магия нашего целителя оказалась незаменимой. Действуя подобно дирижеру оркестра, Тлик виртуозно водил руками перед собой, и окрестная земляная подстилка, повинуясь его жестам, вздымалась вверх, будто взбиваемая перина, и накрывала горящий дом. Помню, в те дни я часто шутила, что нашему магу-целителю впору служить пожарным в том же Денериме, когда Мор закончится. Стараниями Тлика местным удалось пробиться внутрь горящего двора, чтобы заняться стойлами и сараем, где могил скрываться небогатые постояльцы. Увы пока поиски вождя Белого Трилистника не дали результата. Менжуд тем беда не приходит одна: стоило нам слегка унять разбушевавшееся пламя на постоялом дворе, как с другой стороны гавани пришла новая напасть.       – Помогите, горим!       – Еще пожар? Где?       – Святая Андрасте, памятник Морской волчице! Скорее, воды туда! Больше!       – Что?! Шакальи отродья, кто посмел поднять руку на леди Кусланд? Будь проклята та мразь, что сделал это! Только попадись, выродок…       Кем бы ни был таинственный поджигатель, действовал он весьма умно. И рискованно: безусловно, поджог памятника Морской волчицы стал бы блестящим отвлекающим маневром, однако виновному не стоило рассчитывать на какое-либо снисхождение в случае поимки. Судя по жару праведного гнева, читавшемуся в глазах местных, поджигатель вряд ли дожил бы даже до здания суда.       – Чума на головы ублюдков, что посмели тронуть Леди! Успеем затушить?       – Она же из дерева…       – Серые стражи, прошу, помогите!        Нельзя сказать, что Джаниту тронула просьба банна, умолявшего ее направить спасительную силу Тлика на помощь горящему памятнику Морской Волчице. В конце концов, прежде всего ее интересовали поиски вождя Белого трилистника. Что же, он сам нас нашел… В какой-то момент селяне - те, что продолжали бороться с огнем на постоялом дворе - сообщили: внутри никого нет. Оставаться дальше рядом с горящим домом было бессмысленно, так что Джанита, наконец, вняла просьбам банна и направилась к памятнику Морской Волчице. И в этот момент мы услышали третью весть.       – Что за? Набат звонит? Нападение?       – Гляньте! Там, у берега!       – Собачьи блохи, наш корабль захвачен!       – Вот печали не было! Кем? Сколько их?       – Дык не понять пока. А какая разница. Мужики, к оружию!       Надо отдать должное ферелденцам: столкнувшись разом со столькими напастями, они не растерялись и немедленно приготовились дать отпор неизвестному врагу. Те из местных, кто не был занят тушением пожара, кинулись домой, за клинками и топорами, или в оружейную. Стоит признать, воинская дисциплина среди местных была на высоте. Неудивительно: с начала Мора гавань наводнили многочисленные беженцы, и селяне, отличавшиеся крутым нравом, были готовы постоять за свои припасы и собственность, пусть и принимали у себя тех, кто бежал от войны. Между тем нас, Серых Стражей, взволновала совсем другая весть, пришедшая уже с юга. В тот момент, когда жадный огонь обгладывал стены постоялого двора и облизывал лицо Элеаноры Кусланд, а в порту скапливалось все больше вооруженных людей в ответ на новость о захваченном судне, на въезде в гавань, наконец, показался отряд беженцев Белого Трилистника. Услышав об этом, Джанита тут же повелела нам выдвигаться к воротам, не позволив Тлику закончить с тушением памятника Морской Волчице: правая рука Командора все еще не слушалась ее, и сейчас наш отряд в бою должен был полагаться на магию земли в исполнении целителя. А в том, что повторная встреча с хасиндами Белого трилистника пройдет весьма бурно, сомневаться не стоило…       – Тревога! Нападение с юга!       – Это хасинды!       – Чего? Какого рожна они тут?       – Неважно, бей их! Не дать им уйти!       Едва беженцы Белого Трилистника показались у ворот и натолкнулись на усиленный патруль, попытавшийся их задержать, южные варвары сразу же перешли к нападению. Половина конного отряда бросилась на прорыв, отвлекая на себя внимание стражи. Вслед за тем еще двое хасиндов, разделившись, принялись чинить хаос вокруг себя, провоцируя ферелденцев. Надо признать, им это удалось: неудивительно, ведь один из них оказался магом! Пользуясь тем, что большая часть стражи у южных ворот занята, а их товарищи на севере столпились у берега, перед захваченным судном, остальные беженцы Белого трилистника начали прорываться к пристани, словно стремились попасть на тот корабль. Так и есть! Об этом нас предупредил сноп магических красных искр, выпущенный с палубы кем-то из захватчиков. Своего рода сигнал. Еще один маг? Святая Андрасте, что за напасть обрушилась на доселе мирный Хайеверский порт? Пожар на постоялом дворе и у памятника Морской Волчице, внезапный захват судна, а теперь еще массированное нападение хасиндов у южных ворот! Что уж говорить о панике среди беженцев, которая только добавляла масла в огонь и мешала защитникам порта действовать. Все эти бедствия происходили столь близко по времени, одно за другим, что невольно наводили на мысль: все это не просто совпадения.       Так и есть: очень скоро мы узнали, что все эти трагичные события суть звенья одной цепи, которую стремительно раскручивал тот самый вождь Белого Трилистника - последний лидер своего клана, предпринявший отчаянную попытку спасти свой народ и вывезти его из ненавистного ему Ферелдена. Все верно: это его помощник устроил поджог на постоялом дворе, услышав о нашем приближении. Ручная склянка с эссенцией огненной магии… Неудивительно, что тот пожар было столь трудно потушить! Другой его помощник, или тот же самый, использовал тот же прием, чтобы поджечь памятник Морской волчице, бросив вторую склянку ей в лицо. Удивительно, откуда у хасиндского клана такое количество магических бомбочек? Быть может, они выторговали их у магов-отступников или у контрабандистов, тайно ведущих дела с Кругом магов? Наконец, сам вождь Белого трилистника при поддержке еще пары своих помощников и группки пиратов тайно забрался на борт грузового корабля под общий шум и захватил его, пользуясь малочисленностью охраны. То судно лишь недавно прибыло и уже было разгружено, а беженцы, выкупившие места в трюме, еще не успели по большей части подняться на борт, за исключением нескольких детей. Большая часть охраны оказалась на берегу: этих ферелденцев, по большей части местных, взволновала трагедия у памятника. Обо всех подробностях нападения вождь Белого Трилистника рассказал сам чуть позже во время переговоров.       Итак, его план удался, и в итоге мятежным хасиндам досталось судно и всеобщая ненависть со стороны местных, готовых буквально разорвать смутьянов на клочки. Между тем не все шло так гладко, как хотелось бы тому вождю: несмотря на умелые действия провокаторов-хасиндов Белого Трилистника, в конечном счете ферелденцы все же сумели сломить сопротивление ихних беженцев и переловить их. То было довольно жестокое зрелище: доведенные до отчаяния южные варвары не гнушались вооружать даже детей, а ферелденские защитники, видевших перед собой диких зверей, не стеснялись наносит удары и по тем, кто доходил ростом им до груди и ниже… Женские и детские вскрики что удары плетью больно резали слух, однако в тот момент я ничего не могла поделать с разбушевавшейся вооруженной толпой ферелденцев. Наконец, когда из четырех десятков беженцев в живых осталось чуть большего половины, те сдались на милость победителей, которой явно не стоило ожидать. Положение пленников было незавидным: со всех сторон их окружали разъяренные, полные праведного гнева взгляды ферелденцев, жаждавших обагрить прибрежные воды хасиндской кровью в отместку за все принесенные ими бедствия. То был по-настоящему критический момент: местному банну и его свите с трудом удавалось сдерживать особо горячих селян, что выскакивали из толпы, выхватывали из рядов беженцев тех, кто был ближе, тащили с собой за волосы и угрожали перерезать горло на месте.       К счастью, до кровавой резни дело не дошло. Совместными усилиями банн и Джанита сумели удержать снедаемых местью селян в узде. Ведь Командору Стражей были нужны эти пленные хасинды - нужны для переговоров с их вождем. Его требования оказались весьма ожидаемыми: все, что ему было нужно, это забрать своих уцелевших соплеменников, сняться с якоря и отплыть прочь из гавани, навстречу Недремлющему морю и новому дому для своего племени. Клан Белого Трилистника желал покинуть Ферелден, чтобы больше никогда сюда не вернуться. Между тем сами ферелденцы не собирались так легко отпускать смутьянов, причинивших им столько бед. Как и следовало ожидать, сильнее всего местных задело покушение на их святыню. К тому моменту, как пожар у памятника Морской волчице удалось потушить, ее лицо оказалось настолько обезображено огнем, что на него нельзя было смотреть без боли. Возмутительное кощунство, подлинное варварство, непростительное злодеяние - так решили большинство местных, настаивая на том, чтобы утопить всех уцелевших хасиндов Белого Трилистника будто неправильных щенков, и в первую очередь их вождя.       Увы, добраться до него было не так просто: к тому моменту, как беженцев из его клана, наконец, поймали, он успел отвести судно от берега, так что единственной возможностью оставался абордаж. Опасная затея, ведь на борту корабля были дети, которыми варвары прикрывались будто щитом! Кроме того, идея с абордажем не нравилась Джаните и по другой причине: вождь-смутьян был нужен ей живым, дабы поведать на суде все подробности того кровавого эпизода с местью при Остагаре и убийством ферелденских гонцов. Ради того, чтобы заполучить бесценного пленника, Командор была готова на все, даже начать убивать пленных беженцев по одному у него на глазах, о чем прямо предупредила его, дав один час на раздумья и предлагая сдаться. Ее решение пришлось мне совсем не по душе. Может, те беженцы и были отчасти виновны в том, что казались в таком незавидном положении, очевидно, что они сделали это из отчаяния. В конце концов, разве у них был выбор? Застряв у входа в порт перед стеной из враждебно настроенных стражников, с ненавидящим их Ферелденом за спиной, единственное место, куда они могли податься, это заветный корабль, захваченный для них вождем. Их прорыв был последней отчаянной попыткой беглецов покинуть враждебный им мир, искренне желающий им смерти. Разве кто-то на их месте поступил бы иначе? В общем, я не собиралась просто стоять и смотреть, как Джанита начнет убивать одного за другим невинных напуганных людей и бросать их тела в воду, чтобы сломить упрямство какого-то вождя. Должен был другой путь!       – Еще раз. Что ты намереваешься сделать? – Уточнила у меня Джанита ровным спокойным голосом.       – Пробраться на корабль, спасти пленных и запереть вождя хасиндов на верхней палубе. – Уверенным тоном отвечала я, обдумывая свой план буквально на ходу.       – Мы знаем, что у хасиндов очень мало людей там, на борту. Их можно отвлечь приготовлениями к абордажу. Тогда я смогу подняться на борт, освободить пленных, а затем отрезать хасиндам путь к отступлению – запереть выход на верхнюю палубу изнутри.       – Ты поднимешься на борт одна? – Рассудительным тоном спрашивала Джанита, на всякий случай оглядев наших спутников. Увы, среди них мало кто мог помочь мне в этом деле: ведь здесь требовалась в первую очередь скрытность и разбойничья сноровка, а таких специалистов у нас не было под рукой, кроме разве что...       – Брайен может пойти с тобой. – При этих словах наш новый рекрут, темноволосый авантюрист-обольститель с утонченным лицом и распутным нравом хитро подмигнул мне.       Святая Андрасте, ох уж этот Брайен с его бесконечными плоскими пошлыми шутками и непристойными намеками: казалось он просто не мог говорить без них! Хотела бы я, чтобы кто-то другой сопровождал меня. Увы, выбирать не приходилось.       – И все равно вас будет слишком мало. Один из тех хасиндов маг: вы можете не справиться. – Продолжала рассуждать вслух Джанита, ожидая новых возражений. Казалась, она испытывала мою решимость на прочность, и я не собиралась сдаваться.       – Это еще не все. Ты дала хасиндам час на размышления: за это время, уверена, я найду людей в порту, которые смогут помочь. – В этот момент мне на ум пришли местные пираты и моряки. Наверняка среди них найдется хоть парочка не робкого десятка! В противном случае мой план провалится еще на первом шаге. Конечно, у меня были сомнения в успехе, и, не сомневаюсь, Джанита это чувствовала. И все же ее ответ весьма обнадеживал...       – Действуй. – Коротко скомандовала она.

***

      Под словом «действуй» Командор все же имела в виду нечто большее, нежели простое снисхождение до моей инициативы. На самом деле Джанита вовсе не отмахнулась от моей назойливости, снисходительно дав мне шанс показать себя. Нет, она действительно поверила в мой план и была готова подстроить под него свои намерения. По ее словам, вождю мятежных хасиндов был дан один час на раздумье. Мы же в свою очередь потратили это время на то, чтобы должным образом подготовиться к решающему штурму захваченного судна, желательно без крови. Банн Хайеверского порта, в свою очередь, не стал возражать и выразил готовность помочь, причем не только на словах. Сразу после захвата грузового корабля хасиндами выход ему перекрыли три боевые галеры ферелденцев, дежурившие на выходе из гавани.       Далее местные моряки подсуетились и вывели к месту конфликта еще два боевых судна. Обе галеры держались на расстоянии от захваченного корабля, однако команда всем своим видом давала понять, что готова перейти к абордажу в любой момент. Активные тренировки на верхней палубе, разминка перед боем, показательные поигрывания оружием, а также многообещающие враждебные возгласы в адрес южных варваров или «болотных крыс»… Определенно команды боевых галер сделали все, чтобы привлечь к себе внимание захватчиков. При столь сильной враждебности и очевидной угрозе нападения с флангов немногочисленным хасиндам не оставалось ничего другого, кроме как следить за бортами захваченного корабля. Угроза жизни заложникам была единственным средством, позволявшим варварам удерживать агрессию ферелденцев на дистанции. Между тем их боевые корабли, осторожно маневрировавшие вперед-назад по бокам от захваченного судна, медленно сближались с ним, с каждым разом все усиливая напряжение и не позволяя хасиндам отвлекаться. В свою очередь смотрители на галерах сообщали нам на берегу обо всех движениях варваров.        Весь тот час, что Джанита выделила вождю мятежников, предводитель захватчиков провел на верхней палубе в компании одного из своих помощников и двух пленных детей. Мальчик и девочка, оба молча сидели подле злого незнакомца, будто провинившиеся щеночки. Несчастных связали вместе за шею, накинув на них одну удавку. Вождь хасиндов, оказавшийся в ловушке, явно нервничал и предпочитал срывать злость на ни в чем не повинных заложниках, периодически больно дергая за удавку и одаривая мальчика ударами эфеса меча. Его низменная первобытная жестокость отзывалась справедливым негодованием в сердцах ферелденских моряков: наблюдая за происходящим с палуб галер, ферелденцы сжимали кулаки в бессильной злобе и осыпали хасиндов гневными окриками, обещая все более изощренные муки в расплату за издевательства над детьми и все беды, что варвары принесли в Хайевер. Ненависть десятков моряков - внушительная сила, с которой нужно считаться, скапливалась в воздухе, усиливая напряжение: все это заставляло хасиндов нервничать еще сильнее, из-за чего вождь мятежников «одаривал» недобрым вниманием заложников все чаще. Порочный круг…       Нужно было разорвать его как можно скорее, однако перед тем следовало учесть ряд важных деталей предстоящего тайного абордажа, начиная от температуры воды и направления течения и заканчивая подбором людей. Надо признать, последний вопрос оказался весьма непростым: не поймите меня неправильно, в Хайеверской гавани на суше обреталось действительно много неплохих моряков. Однако тогда нам нужны были скорее не морские волки, а лисицы - те, кто ставил проворство и хитрость выше силы и выносливости. Увы, такими качествами обладали разве что угонщики судов - те разбойники, что были искушены в захвате кораблей, когда те стоят на якоре. Само собой, подобные специалисты предпочитают не освещать открыто свое занятие. Тем не менее, мне все-таки удалось найти в Хайеверской гавани троих подобных умельцев. Само собой, их помощь была не бескорыстна. К счастью, они все еж умерили свои аппетиты и согласились ограничиться содержимым капитанской каюты, а не всем кораблём: в противном случае Серым стражам пришлось бы задержаться в Порту после спасательной операции и многое объяснить местному банну, особенно пиратский флаг на мачте недавно «освобожденного» судна…       Итак, по рукам: трое угонщиков кораблей, предпочитавших остаться не назваными, Я и несносный Брайен-ловелас должны были проникнуть на захваченный хасиндами корабль с кормы. Дабы подплыть к судну незамеченными, стоило плыть под водой. Увы, против нас играло сильное встречное течение, гнавшее холодные волны Недремлющего моря к берегу. К слову о холоде, перед тем, как нырять в воду, нам пришлось облачиться в специальные кожаные костюмы, вымазанные жиром. Ох, до чего же был невыносим тот запах! Кажется, мой нос помнит «отголоски» его аромата до сих пор и продолжает морщиться, как и тогда… Чтобы плыть под водой угонщики предложили использовать специальные надувные мешки с воздухом, а также длинные бамбуковые трубки, вымазанные черной смолой, дабы не привлекать внимания. Наконец, когда все было готово, наша небольшая команда собралась у причала за остовом пришвартованного корабля, дабы скрыть наши действия от хасиндов. Святая Андрасте, до чего де неказистый был у меня вид тогда! Помню, Алистер едва сдерживался от очередной колкости в мой адрес, смеясь в кулак.       – Что же, теперь я, по крайней мере, знаю, какая картина может быть страшнее меня самого утром с похмела. Будет что представлять, когда решу остановиться и не опустошать последнюю пинту до конца. – Все-таки не удержался наш неизменный шутник.       – Алистер, ты… Ну, погоди: дай только вернуться, и я тебя… – Грозно прошипела я, дико краснея перед нашими спутниками.       – Знаешь, а он зря так: все-таки костюмчик очень хорошо на тебе смотрится. Я и не думал, что морские тюленихи могут быть столь, эмм, стройны. – Решил «приободрить» меня неугомонный Брайен. Я же в ответ огрела его таким взглядом, что нашему герою-любовнику, кажется, стало жарковато в ледяной воде.       Между тем наша нелепая болтовня помогала хоть чуть-чуть расслабиться: на самом деле из нас пятерых только те трое угонщиков кораблей чувствовали себя спокойно. Очевидно, им не впервой выполнять подобные трюки. Другое дело мы с Брайеном. Что же касается Джаниты, она также смотрела на все происходящее с улыбкой, но, по крайней мере, не опускалась до язвительных замечаний и подшучиваний. В какой-то момент лицо ее посерьезнело, и я сразу поняла: время пришло.       –Удачи. – Коротко бросила она всем пятерым, а после поспешила на пирс, на ходу приказав кому-то из местных привести туда пленников.       Ее слова заставили меня опомниться, подстегнули к действию. Нужно было как можно скорее провести спасательную операцию и вызволить пленных. В противном случае у Джаниты не останется выбора, кроме как шантажировать вождя Белого Трилистника смертью хасиндских беженцев. «Не останется выбора» - так считала она…       Между тем, как оказалось, удача нам вовсе не потребовалась: весь тот час, что мы потратили на подготовку и в том числе на пробный заплыв у берега, с лихвой окупился за те несколько минут решающего штурма. Вся операция заняла буквально десять-пятнадцать минут, не больше. И на сей раз все прошло по плану. Используя внушительный широкий в боках баркас у берега как прикрытие, мы нырнули в воду, обплыли остов корабля, а затем устремились к нашей цели, не показываясь сквозь водную гладь. Путь до кормы оказался недлинным, но непростым: сказывалось сильное встречное течение. Что же до хасиндских захватчиков, мы не могли видеть их из-под брюха корабля, но были уверены: те слишком заняты словесной перебранкой с Ферелденскими моряками на галерах, чтобы следить за низом судна. Проникновение внутрь через корму тоже оказалось делом не сложным. Двое угонщиков поднялись наверх по веревке, перед тем тихо выстрелив арбалетным болтом с намотанным на конец канатом в заднюю мачту: оказавшись напротив закрытых окон, взломщики аккуратно вскрыли засовы и забрались внутрь. В какой-то момент нам троим, оставшимся в воде, послышался шум короткой потасовки но затем все стихло. Через несколько мгновений со стороны распахнутых окон вниз нырнула змеей веревка. Подъем не занял много времени. Оказавшись наверху, я обнаружила внутри капитанской каюты тело убитого хасинда, а также вывернутые наизнанку ящики: угонщики решили взять свою плату прямо сейчас. Тем не менее, эти воры оказались честными и отправили своего человека на подмогу нам с Брайеном. Короткий спуск в трюм, к пленникам, оказался ничем не примечательным, как и тихая потасовка с привратником: приманив его соловьиным свистом, мы с Брайеном нанесли удар из-за угла, убив негодяя без лишнего шума. Дети были свободны. Теперь настала очередь хасиндских захватчиков на верхней палубе. И вот здесь все, наконец, пошло не по плану…        Всему виной неосторожность Брайена: этот вертлявый проходимец так неуместно поскользнулся на полу с разлитым рыбьим жиром с кухни, что чуть было не влетел в одного из помощников мятежного вождя, что сторожил выход на палубу!       – Тревога! Враг!        Проклятье: маскировка нарушена, теперь действовать придется в открытую. У меня не было времени разбираться с прозорливым хасиндом, весьма удачно огревшим Брайена обухом топора по голове. Оставив варвара своему спутнику из корабельных угонщиков, я прошмыгнула у привратника под носом и вынырнула на верхнюю палубу. Все дальнейшие события произошли буквально за несколько секунд. Очутившись на верхней палубе, я обнаружила там помощника мятежного вождя с укороченным посохом-жезлом мага, а также самого предводителя захватчиков. Двое детей-заложников с измученным видом стояли чуть в стороне, на расстоянии вытянутой руки надсмотрщика, и предупреждали меня напуганными глазами. Следы свежих побоев светились пунцовой краской на полуобнаженных телах обоих детей. Грязни мерзавец! Мятежный вождь уже занес было руку с мечом над головой мальчика, когда я бросилась вперед, метнув в его строну горсть дымовых бомбочек. БЕРЕГИСЬ ВЗРЫВ       – Кхе-кхе, к... кто это?       – Ос… кхе-кхе…Осторожно! УКЛОНЕНИЕ ПОДНОЖКА ТОЛЧОК НАЗАД       Временно выведя из боя мятежного вождя, я ненадолго завязла в стычке с вражеским магом, который почему-то предпочел орудовать своим жезлом будто булавой: из-за слабой магии, наверное. Выведя его из равновесия и столкнув назад, навстречу потасовке между Брайеном, угонщиком кораблей и привратником, я что есть мочи рванула вперед, навстречу вождю хасиндов. Тот все еще приходил в себе, откашливаясь от густого черного дыма наравне с детьми. Удавка на их шеях опасно затянулась. Нельзя терять времени: нужно скорее вытащить их отсюда! РЫВОК ВЗМАХ КИНЖАЛОМ УДАР НОГОЙ С РАЗВОРОТОМ       Нырнув хасинду под руку, я коротким взмахом обрезала веревку, которой надсмотрщик удерживал измученных детей. Замах противника пришелся в пустоту: сказывался сильный кашель, мешающий сосредоточиться. Взяв обоих детей под мышку и при том задержав дыхание, я напоследок с силой пнула мерзавца в живот, отталкивая в сторону, а затем бросилась к краю палубы, после чего мы все втроем оказались в воде. После этого нужно было действовать быстро: ведь у тех детей, в отличие от меня, не было защитного снаряжения, сохраняющего тепло! Помню, с какой быстротой я плыла к берегу, не жалея сил: неистовая дрожь, трясшая ослабевшие детские тела рядом со мной, не позволяла расслабиться. Увы, на то, чтобы добраться до пирса, требовалось время. По мере приближения к берегу до моего слуха доходили обрывки фраз из переговоров Джаниты и откашлявшегося мятежного вождя. Голос Командора, решительный и непоколебимый, завораживал: она говорила с хасиндом как полноправный победитель.       – Все кончено. Твои пленники освобождены, корабль захвачен, и ты сам теперь стал заложником той западни, в которую себя загнал.       – Довольно крови! Мы уже перебили несколько десятков твоих соплеменников. Неужели ты считаешь, что этого мало? Неужели твоя клятва мести Ферелдену стоит дороже жизней оставшихся? Твой старший брат храбро сражался: он пожертвовал собой, чтобы сберечь этих беженцев. И что сделал в итоге ты? Позволил нам перебить твоих воинов, вынудил нас поднять руку на женщин и детей.       – Посмотри на них, посмотри на тех хасиндов Белого Трилистника, что стоят здесь перед тобой. Разве не ты должен защищать их жизни и благополучие? Разве не обязанность вождя заботиться о будущем своего клана? А ваше будущее еще не потеряно.       – Вас осталось немного, но у тех, кто выжил, есть шанс. Если ты сдашься и предстанешь перед судом, я обязуюсь предоставить убежище тем, кто выжил, на южной границе Внутренних земель, среди прочих хасиндов. Тем, кто стоит перед тобой сейчас и тем, кто, возможно, еще жив и скрывается где-то в Ферелдене.       Последние слова Джаниты вызвали гомон недовольства со стороны ферелденцев, однако Командор Серых стражей не дрогнула, не обернулась. Местный банн, в свою очередь, сделал все, чтобы угомонить своих людей. В конце концов, сейчас было важно лишь то, чтобы мятежный вождь поверил словам Джаниты и пошел ей навстречу.       Наконец, его упрямство дрогнуло. Смерив свою гордыню, он сложил оружие и позволил взять себя Брайену: угонщики кораблей к тому моменту благополучно скрылись, забрав то, зачем пришли. Я же к тому моменту, наконец, добралась до берега и передала изможденных трясущихся от холода детей обрадованным ферелденцам. В какой-то момент на заднем плане послышались встревоженные крики матерей. Их трогательная встреча с освобожденными детьми, которых те уже заранее успели оплакать, согрела меня не хуже крепкой настойки. Последнее, что мне хорошо запомнилось, был теплый благодарный взгляд Джаниты, подошедшей ко мне.       – Отличная работа. Ты молодец, Лили.        Не могу сказать, почему эти слова произвели на меня столь сильное впечатление. Должно быть это выглядит глупо, однако тогда эта короткая, но искренняя похвала заставила меня воспрянуть духом и по-настоящему оттаять. До сих пор я видела себя лишь одной, вполне себе заменимой «единицей» в отряде Джаниты: пешкой на ее шахматной доске. Однако с того момента все переменилось: на месте прежней пешки появился конь. До сих пор мне не удавалось навязать свою идею Джаните, да еще так, чтобы она сама в нее поверила. Однако тот случай в Хайеверской гавани многое нам показал: тогда мы посмотрели друг на друга несколько иначе, переменились в чужих глазах. Кто мог знать, что Джанита и вправду способна хоть иногда идти не самым быстрым и кровавым путем? Что же касается нее, думаю, ей по-своему понравилась моя строптивость и то, как далеко я готова зайти ради своих принципов. Впрочем, все хорошо в меру. Конечно, Джанита не собиралась терпеть мое своевольство слишком часто и ясно дала это понять. И все-таки, кажется, ей и вправду нравилась моя «»мятежность». Думаю, именно тогда между нами промелькнула искра, которая уже позднее разразилась пожаром настоящего большого чувства…