Без вариантов

      Стрелки на часах отсчитывали минуты, одну за другой. Уже прошло четыре часа, а Филипп так и не находил себе места. Он успел забрать свой костюм у портного и даже купил платье Клодин и отправил его ей (зная, что она в любом случае не откажется его надеть). Месье пытался готовиться к торжественному приему, но Лоррен не выходил у него из головы. Филипп десятки, сотни раз убеждал себя в том, что принял верное решение: Лоррен — лжец, аферист, вор, беглый преступник, который покушается на жизнь его брата. Иного выхода, как устранить его, нет. Он не должен идти на поводу у своих чувств, когда дело касается собственного брата и чести. Расследуя любые другие преступления, детектив прежде всего руководствуется разумом, отодвигая все эмоции на второй план. Тогда почему сейчас его так гнетет собственное решение?       «Мне мало этого, — внезапно осенило Филиппа. — Мало его смерти. Я хочу, чтобы он страдал так же, как заставил страдать меня. Хочу, чтобы ему было больно также, как мне».       Осознав свои истинные желания, свои темные яростные чувства, Филипп, схватив верхнюю одежду, сорвался с места и со всех ног бросился к выходу. В холле он чуть не сшиб Бонтана, который вместе со слугами украшал помещение цветами, готовясь к торжественному приёму. На вопрос, куда тот так спешит, Филипп крикнул, что у него возникло срочное дело, но до торжества он успеет вернуться.       Месье знал, куда Маршаль притаскивает всех жертв, которые каким-либо образом не угодили Луи. Это место находилось в промышленной части города, на заброшенном складе, купленном старшим братом специально для таких целей. Филипп всегда был против этого — он множество раз пытался законно арестовать злоумышленников, однако ему было велено не соваться в подобные дела, и детективу волей неволей приходилось закрывать глаза на подобные допросы с пристрастием, хотя это не раз становилось предметом очередной ссоры. Но сейчас он был отчасти рад, что подобное место существует, иначе просто бы не знал, где их искать. «Если будет слишком поздно, значит, так тому и быть», — сам себе сказал Филипп, проникая на территорию склада. Где конкретно содержали жертв, он не знал, поэтому осторожно пробирался к самому центру, прислушиваясь к каждому звуку. Сначала стояла гробовая тишина, и даже собственное дыхание в ней казалось очень громким, но постепенно он начал различать сдавленные крики и звуки, похожие на удары. Понимая, что они идут снизу, месье поспешил спуститься по широкой металлический лестнице и внезапно увидел их. Лоррен стоял на коленях и, похоже, едва держался: его рубашка была вся в крови, он с трудом дышал, а пальцами вгрызался в цементный пол. Фабьен же возвышался над ним, а по правую сторону от него на невысоком столике расположился целый арсенал пыточных инструментов. Впрочем, пользоваться ими Маршаль не собирался: понимая, что жертва не будет сопротивляться, он достал из-за пояса пистолет и, отойдя на пару шагов назад, взвёл курок. Лоррен, выплюнув изо рта слюну, смешанную с кровью, поднял на него глаза, смотря исподлобья.       — Это он приказал тебе убить меня? — Филипп, спрыгивая с лестницы, едва узнавал его голос.       — Месье сказал, что вы представляете угрозу для его брата. А я устраняю все угрозы, которые встают у него на пути, — хладнокровно ответил тот и качнул головой. — Ничего личного. И да, это Филипп приказал вас убить, — добавил Фабьен напоследок и нажал на спусковой крючок.       Раздался выстрел — оглушительный и пугающий. Однако он пришёлся не по цели, подняв вокруг присутствующих облако пыли. Когда она осела, и Фабьен и Лоррен с изумлением уставились на Филиппа, который в последний момент успел перехватить руку Маршаля и направить выстрел в пол.       — Месье? — удивленно проронил начальник охраны старшего брата. — Что вы делаете?       — Оставь его, — коротко произнёс Филипп, забирая пистолет из рук Фабьена.       — Оставить? — нахмурился тот. — Но вы же сами отдали мне приказ?       Филипп, обойдя Лоррена, который смотрел на него во все глаза, ударил его оружием по затылку, отчего тело обмякло и повалилось на пол.       — Я передумал, — снова обращаясь к Маршалю, который не понимал, что тут происходит, ответил Филипп. — Поможешь мне дотащить его до машины? — пытаясь поднять Лоррена, попросил он. Фабьен молча подошёл к нему и, ухватив бессознательного мужчину за левую руку, перекинул её через плечо, и вместе с Филиппом они донесли его до автомобиля, где погрузили на заднее сиденье.       — Что вы намерены с ним делать? — с сомнениями спросил Маршаль. — И куда повезете?       — В особняк, — Филипп открыл переднюю дверь для него, а сам сел на место водителя.       — И какой в этом смысл? — всё ещё не понимал начальник охраны, тоже опускаясь на сиденье. — Вечер начнётся уже через несколько часов, вы же не хотели, чтобы он там был.       — Я разберусь с этим, — напряженно проговорил Филипп, не отрывая взгляда от дороги.       — Мне кажется, вы теряете самообладание, когда дело касается его, — отметил Фабьен. — И перестаете мыслить трезво.       — Я знаю, — усмехнулся тот. — Всё знаю и понимаю. Но… не могу остановить это. Не говори об этом никому, хорошо? Особенно, моему брату. Не хочу волновать его накануне праздника.       — Я не смогу долго умалчивать об этом, поэтому в ваших же интересах разрешить этот вопрос как можно быстрее, — предупредил его начальник охраны, на что Филипп коротко кивнул. Добравшись до особняка, они в тайне, используя черные ходы и короткие проходы, перенесли бессознательное тело в комнату месье. Тот попросил Маршаля отогнать его автомобиль, чтобы никто не видел, как он вернулся. Беспрекословно выполняя его поручение, Фабьен покинул господина и вернулся к своим обязанностям. А Филипп, оставшись наедине с Лорреном, мрачно смотрел на бывшего заключенного, пытаясь понять, что же испытывает теперь. Его ярость утихла, но теперь была похожа на острый кусок льда, готовый прорвать всё, что коснётся его. Ему было несложно держать эмоции под контролем, ведь то, что он планировал сделать, может совершать только разум, опутанный расчетливой местью.       Лоррен относительно быстро пришёл в себя. Открыв глаза и оказавшись в незнакомом месте, первым делом он вспомнил об отеле, ибо эта комната была похожа на тот номер, где они встречались. Однако в том отеле он никак не мог оказаться. Впрочем, кое-что его волновало сильнее, чем место, в котором он оказался. Например, Филипп, который сидел недалеко от кровати в роскошном кресле и пристально смотрел на своего гостя, не сводя с него ледяных глаз. Холод читался во всём: в его закрытой позе, приподнятой голове, надменном взгляде, смотрящем свысока. Даже когда Лоррен очнулся, тот не шелохнулся и продолжал молчать, изливая все свои эмоции лишь глазами.       — Зачем остановил своего соглядатая? — приподнимаясь на руках и морщась от боли, сипло спросил Лоррен. Филипп, словно очнувшись от своего гипноза, подался чуть вперед, всё также не отводя взгляда.       — Подумал, что смерть — слишком мягкое наказание для тебя, — он поднялся на ноги и, приблизившись к кровати, склонился над Лорреном и стиснул рукой его лицо, с силой сжимая пальцами челюсти.       — Ты отправишься в тюрьму, в ту же, из которой сбежал, — четко проговорил Филипп, замечая, как глаза его пойманной жертвы начинают расширяться от ужаса. — У меня много доказательств всех твоих преступлений, начиная от побега, подмены личности и заканчивая нападением на меня и покушением на моего брата. И тут наберется не четыре года, а сорок четыре. Ты будешь гнить там, пока не превратишься в старика, а может и закончишь также, как труп Жака Этьенна, которого ты выдал за себя, — договорив, он отпустил его и снова отошёл назад, наслаждаясь неподдельным страхом на бледном лице.       — Нет, ты не можешь… — не веря своим ушам, Лоррен качал головой из стороны в сторону. — Не можешь так поступить со мной! — он вскочил на ноги и, подбежав к Филлипу, с отчаянием посмотрел на его бесстрастное лицо и пустые глаза. — Меня же… просто разорвут там! Ты же знаешь, что они там со мной делали! Я не выдержу снова этого кошмара!       — Ты умрёшь в любом случае, вопрос только — как, — хладнокровно ответил Филипп, стоя неподвижно, как скала.       — А ты жесток, — ошеломленный его словами, выдохнул Лоррен, не узнавая человека, который сейчас стоял перед ним.       — Не больше, чем ты. Я вызову наряд, и они заберут тебя прямо отсюда за попытку покушения на моего брата, — оттолкнув Лоррена от себя, он направился к выходу, а бывший преступник, сокрушенно смотря ему вслед, рухнул на колени.       — Поступаешь так с человеком, который лишь пытался полюбить тебя? — навзрыд спросил он, пытаясь добиться хоть каких-то эмоций. Филипп остановился практически у самой двери и, не сдержавшись, резко обернулся. Помимо холода, в его глазах сверкнул гнев, но даже он был лучше, чем его безразличие.       — Ты не любил, а лишь использовал меня! — воскликнул он, всё же выпуская кипящие эмоции. — Тебе нужны были лишь мои деньги, а наша связь существовала только для того, чтобы подобраться к моему брату! Не смей говорить о каких-то чувствах!       — Да, использовал! — выпалил Лоррен, тоже не собираясь больше сдерживать себя. — И напал на тебя, потому что ты ничего для меня не значил! Но это было только вначале! Чем больше мы проводили времени вместе, чем я больше узнавал тебя, тем сильнее становилось чувство привязанности к тебе и тем сложнее мне было действовать так, как я планировал. А после того, как ты узнал всю правду… — он на мгновение прервался, переводя дыхание. — Ты не спросил своего соглядатая, откуда он притащил меня? Я был не дома и не караулил у вашего особняка, чтобы напасть на твоего брата. Я находился по дороге в аэропорт, потому что собирался снова бежать. Несмотря на то, что для меня это — путь в никуда, что меня наверняка ждёт смерть даже на краю света, я всё равно переборол свой страх. Мне стало плевать на себя, я просто не хотел причинять тебе боль своим бессмысленным и бесполезным существованием, — выдохнул он и стиснул свои руки, которые бесконтрольно начали трястись, как и всё его тело. От боли, от страха, от разрываемых эмоций — сейчас он был как никогда откровенен. Филипп, видя его состояние и слыша безнадежный голос, тоже внутренне содрогнулся, понимая, что на смену его горечи и гнева приходит что-то иное. Что-то прежнее, очень ранимое и трепетное.       — Я не верю тебе, — проронил он, а его незамутненные глаза будто снова покрылись влагой, ибо смотрел он с таким сожалением и печалью, что сердце не могло биться ровно.       — Я знаю, — чувствуя, что месье, сбросив свою маску, снова стал прежним, Лоррен осторожно приблизился к нему, отвечая виноватым и растерянным взглядом. — Поэтому я даже не стал молить тебя о прощении, когда ты узнал обо всём. Ты прав, — он невесело усмехнулся, — рано или поздно меня всё равно убьют, что в тюрьме, что на свободе. Так что… я лучше погибну от твоей руки, чем снова попаду в тот ад, — он стиснул его ладонь, ощущая мелкую дрожь пальцев. Именно в этой руке месье держал пистолет и почему-то не выстрел тогда.       — Если бы я мог убить тебя сам, я бы давно это сделал, — прошептал Филипп, отводя глаза и чуть разворачивая голову в сторону, не в силах смотреть на него, когда он так близко.       — Так что же тебе мешает? — касаясь подушечками пальцев подбородка, Лоррен заставил посмотреть на себя, а заодно и сам смог окунуться в этот чистый источник с ключевой водой, на который были так похожи его глаза. Они находились так близко друг к другу, что кончики их носов почти соприкасались, а тёплое дыхание касалось губ. Почти целую минуту они стояли так, находя равновесие и спокойствие в этой невесомой близости, как вдруг Филипп сжал ладонями его лицо и впился в губы неожиданным страстным поцелуем. От внезапности его порыва, Лоррен слегка покачнулся, но чувства мгновенно захватили и его. Он стиснул месье в крепких объятьях и также пылко стал целовать в ответ. Глухие стоны раздавались по всей комнате, а мужчины никак не могли оторваться друг от друга. Оголенные чувства Филиппа были невероятно сильными: не разрывая поцелуя, он напирал на любовника и в конце концов опрокинул его на кровать. Забрался на него сверху, на мгновение опаляюще взглянул в глаза и снова припал к губам. Его дрожащие от переизбытка эмоций руки пытались расстегнуть брюки Лоррена, а тот в свою очередь скользнул ладонями по его спине и стиснул ягодицы, вызывая ещё один напряженный стон. Застав любовника врасплох, беглец перевернул его и прижал спиной к постели. Ни говоря ни слова, они срывали друг с друга одежду, и буквально через несколько минут Лоррен был полностью обнажен, а Филипп остался в одной рубашке, расстёгнутой до конца. Любовники больше не могли ждать: забыв обо всем на свете, они были готовы отдаться своему желанию сию же секунду.       Кровать была не такой широкой, как в номере отеля, но оказалась не менее удобной для занятия любовью. Знакомый скрип и стоны были настоящей усладой для ушей обоих. Лоррен не сдерживал себя, двигался резко и часто, не давая любовнику успокоиться. Филипп целовал его — прерывисто, но очень увлеченно, не только губы, но и лицо, шею, плечи… Они хотели получить друг от друга всё и сразу: и ласкать друг друга языками, касаться друг друга и сжимать в объятьях, и совокупляться. Желание было настолько сильным, что любовники не могли остановиться до тех пор, пока не подошли к ошеломительному финалу. Стоны стали особенно громкими и хриплыми, скорее напоминающие рычание, а тела горели в лихорадочном огне. Страсть подстёгивала к отчаянным шагам, но оба готовы были буквально рухнуть в бездну, лишь бы продолжать упиваться друг другом снова и снова.       Первый раз облегчения не принёс. Ощущая некоторое опустошения после всплеска сумасшедшего удовольствия, Филипп раскинул руки и мутно смотрел в потолок, ощущая, как тяжело дышит Лоррен, лежа прямо на нём. У него самого сердце бешено стучало в груди, а горло пересохло от частого дыхания через рот. Мыслей и нужных слов в голове не было: не хотелось ни говорить, ни думать. Лишь погружаться в это забытие снова и снова. Забыть обо всём и жить только этими мгновениями.       Перед глазами вновь появилось лицо Лоррена, и Филипп сфокусировал взгляд на нём. Они долго смотрели друг на друга, ни говоря ни слова, но читая все ответы в глазах. Филипп нежно касался его волос и лица, а Лоррен проводил пальцами по скулам и губам. Таким нежным и мягким, немного влажным и ужасно манящим. Их хотелось вкусить как сочные ягоды, наслаждаться их мякотью и ароматом снова и снова. И вот, он даже не заметил, как прильнул к ним, трепетно подцепая зубами и касаясь языком. Он медленно поглощал их, постепенно ощущая, что хочет больше. Да, ягодами можно наслаждаться бесконечно, но по-настоящему утолить голод способен лишь кусок мяса. В глазах месье он прочитал такое же нетерпение и сильный голод. Стиснув его в объятьях, Лоррен прижал его к себе и подался назад, садясь на постели сам и сажая любовника на себя. Теперь Филипп возвышался над ним, и кончики его волос касались плеч любовника. Гладя его лицо, он снова целовал Лоррена, но уже более напористо и страстно. Его бывший напарник крепко вцепился пальцами в его бёдра, и детектив понял, что тот уже готов. Приятная дрожь охватила всё тело, когда Филипп снова ощутил их физическую связь, а в этой позе, когда он сидел сверху, ощущения плоти внутри были в несколько раз сильнее. Поначалу он двигался сам, наслаждаясь этим чувством превосходства, но позже, когда желание снова начало выходить из-под контроля, ему пришлось уступить и отдать половину своей власти. Их безостановочные поцелуи сменялись более грубыми и развязными ласками: Лоррен обхватывал член партнёра ладонью и вгрызался зубами в плечо, заставляя того откидывать голову назад и громко стонать. Свободной рукой он схватил Филиппа за волосы и потянул их вниз, не давая тому поднять голову. Жалящими поцелуями покрывал его напряженную шею, ощущая трепет его захваченного тела. Оно горело и изгибалось в его руках, доставляя умопомрачительное удовольствие. Филипп обнял его за плечи, прижимаясь теснее, а когда любовник выпустил из пальцев его пряди, то месье смог наконец-то склонить голову и снова напал на его губы, на этот раз не выпуская их почти до самого конца.       Филиппу показалось, что он слышал звуки музыки, доносившейся снизу. Вероятно, торжественный приём уже начался, и он должен на нём присутствовать, но… из этих объятий просто невозможно вырваться, а эти губы так просто отпустить.       «Надеюсь, ты простишь меня, Луи…»