Это было до одури нелепо, неуместно, неловко, угловато. Это было так естественно, что смешно. Находиться между двух огней — ядовитого пламени и обжигающего — опасно.
Парень стирал испарины со лба, заранее продумывая в голове всевозможные ходы и развития событий. Когда у Джейса появился шанс на близкое расположение сердца Клариссы, он напортачил, крупно напортачил, возобновив встречи с Изабель. Брюнетка для него была золотой лампой по исполнению желаний: Иззи осуществляла три функции для Эрондейла — девушка, друг, враг. Но Клэри… Клэри стала для Джейса подарком, о котором он всегда боялся просить. Обе персоны яркие, самодостаточные и интересные личности. Они притягивали его к себе, и он, как мотылёк, летел на свет, который мог испепелить его, не то что обжечь.
Предполагалось сидеть вместе, как друзья, пить свежевыжатый сок и есть йогурты с солёными крекерами; но что-то пошло не так. Что-то заставило Джейса оборвать все сплетенные ранее нити и сделать выбор.
— Клэри, — позвал девушку блондин, наблюдая, как забавно она поднимает на него свои зелёные большие глаза и смотрит так, будто её застали врасплох. На губах непроизвольно появляется улыбка, он любит, когда она так смотрит. — Нужно поговорить.
Изабель хмурится, понимая, что разговор обязательно коснётся её. А иначе для чего Джейсу заводить беседы в присутствии третьих лиц? Девушка напрягается, но не подаёт виду. Не знает же, что именно хочет обсудить Эрондейл. Однако Клариссу разговоры не пугают, она, конечно, не из тех, кто всё обсуждает — но и молчать не её вариант.
— Прямо сейчас? — облизывая кокетливо ложку, спрашивает Клэри.
Солнце скользит по оранжевым длинным прядям и окрашивает их огнём. У Моргенштерн явно хорошее настроение, и встает вопрос: стоит ли рисковать им, чтобы расставить точки над «i» и здесь и сейчас покончить с мимолётными интрижками прошлого?
— Ну, было бы неплохо, — слегка улыбается Джейс.
В предвкушении ревности, обид и разбитого сердца, он смотрит на девушек, подбирая нужные слова. И пока Джейс разбирается с тем, как бы деликатнее сказать: «Я трахаю твою подругу», подруга говорит это за него.
— Мы с Джейсом до сих пор проводим время вместе.
— И это всё? — усмехается Моргенштерн, открывая новую порцию йогурта. Клубничный, её любимый.
— Это вся твоя реакция? — удивляется блондин, переводя взгляд на бывшую любовницу.
— А что мне нужно делать? — с усмешкой смотрит на них Кларисса, отправляя лакомство в рот. — Мы ведь уже разговаривали с тобой, Изабель, — строгим взглядом смотрит она на брюнетку, а затем качает головой так, будто устала от них. — Ну, спите дальше, что мне с вами делать?
Снаружи Кларисса выглядит спокойной и безразличной, равнодушной не только к ним, но и к самой ситуации. Никто и не догадывается, что глубоко в душе полетела первая искра, вторая, третья… и так до вспыхивания всепоглощающего костра ненависти. Улыбка — неизменная маска Моргенштерн. Кажется, что ей всё нипочём, она справляется с тем, что наваливается на хрупкие плечи.
— Ты злишься на меня? — тихо уточняет Изабель; но именно уточняет, потому что знает, что Клэри точно злится. — Прости нас, это помешательство и…
— Достаточно, — обрывает холодным голосом Кларисса, поднимаясь с места. — Если вы не против, я бы попросила вас оставить меня и заняться своими делами. У меня сегодня свидание, принцессе нужно готовиться.
Девушка кидает взгляд в отражение зеркала и поправляет идеально вьющиеся в локоны волосы. Милая улыбка и сияющие пустотой глаза обманывают друзей, и Джейс с Изабель принимают это за прощение. Они обязательно вернутся к этой теме, но не сегодня — Клэри ясно дала понять, дважды она не повторяет.
— Я зайду завтра? — робко спрашивает разрешения Иззи, на что получает одобрительный кивок и поцелуй в щеку на прощание.
Теперь Джейсу стыдно. Он не накручивает себя до потери сознания, и честно понимает, что отказаться от секса с Изабель ему будет тяжело, но что поделать, выбор сделан.
— Прости, — шепчет губами парень, беря в ладони руки девушки, что стоит уже перед ним. — Я козёл, — соглашается с немым выводом Джейс и продолжает после короткой паузы: — Не хочу, чтобы наши отношения начинались со лжи.
Клэри долго кивает отрешенно, иногда поджимает губы и о чём-то думает, а после наклоняется к знакомым губам, вспоминая бегло их вкус.
— Докажи мне, Джейс Эрондейл, что я могу доверять тебе и не быть обманутой, — губы в губы шепчет она. Рот парня приоткрывается для поцелуя, и Клэри почти касается его рта своим, но в последний момент хватает Джейса грубо за волосы, отклоняя его голову так, чтобы янтарь встретился с зелёным огнём. — Не стоит играть мной, милый. В первую очередь, опрокинутым окажешься ты, — и запечатляет обещанное жарким поцелуем, пронизанным злостью и разочарованием.
Поцелуй заканчивается и Клэри ждёт, пока за парнем захлопнется дверь и его силуэт исчезнет в конце коридора. Она в бешенстве скидывает полупустой поднос, отшвыривая хрустальный бокал в начищенное уборщиком окно. Дракон вырывается наружу, он хочет жертв и требует кровопролития. Рыжая злится, впервые, как никогда до этого. Ей кажется, что первый нож идеальности торчит в её спине, осталось немного, прежде чем ненависть заберёт рассудок и оставит вместо человечности смертоносный гнев.
Что ж, не слабая, справится. И с ложью, и с фальшивостью новых друзей. Она же, мать вашу, Кларисса Моргенштерн —
она кукловод, а
не кукла. Это её театр, и в нём играют только её спектакли. Главная роль — главной кукле, фаворитке кукловода.
На пол летит постельное, подаренные Джейсом последние цветы, и всё, что может ей напомнить о помутнении независимости. Наверное, ангел бы заплакал, если бы умел. Кларисса плакать не умела; страдала изнутри, покрываясь невидимыми трещинами.
— Всё хорошо, — успокаивает сама себя девушка, поднимая край топа и впиваясь пальцами по краям затягивающейся раны.
Упорно ручками давит на упругую кожу, растягивая сошедшие плотно края; не плоть свою терзает, а душу. В уголках глаз выступают слёзы, но боли девушка не чувствует, только заглушающее наслаждение от слабой пульсации в районе груди. Сильнее нажимает, ощущая влагу под подушечками пальцев. Клэри так привыкла к манёврам подавления съедающих чувств, что потеряла способность сочувствия и сострадания к самой себе.
Успокоившись, она расслабила ладони, опуская их вместе с одеждой, из-под которой тонкой дорожкой прокатилась красная капля. Вдох, выдох, умыться — и вперёд. Сегодняшняя ночь — первый раз Джейса и Клариссы, следующая ступень в их дружбе и этап, который они пройдут вместе.
Сердце у Джейса билось, как у загнанного в угол зверя. Подобного он предположить не мог, впрочем, властность Клариссы зажгла в нём большее желание отдать предпочтение именно ей. Рыжеволосой маленькой девушки, с улыбкой ангела и глазами дьявола, у парня ещё не было, от того наваждение обладать кем-то столь прекрасным было сильно. По поцелую и тону в девичьем голосе Эрондейл понял, как опасен огонь, в пределы которого он собрался вступить.
Дабы не столкнуться со своей бывшей, парень вышел из здания, направляясь к ранее заказанному такси. Машина должна была прибыть с минуты на минуту, пока Джейс копался в телефоне и не замечал собственной довольной улыбки.
За спиной послышались шаги, и обернувшись, блондин лицезрел своего лучшего друга. Алек. Как давно он не видел его — ссылался на неизвестные дела и прятался по углам, непонятно от чего или кого. Но Джейса не обманешь, их дружбу — не обманешь. Лайтвуд сам не свой после случившегося, вероятно, сказалось влияние стрессовой ситуации. Последующие ссоры и стычки не играли никакой роли, брюнет, как самый настоящий друг, отступил и дал право Джейсу на свершение своей роли.
— Куда-то убегаешь? — Александр ровняется с другом. Плечи напряжены, руки сложены за спиной — как по-Лайтвудски.
— У нас с Клэри свидание после обеда, хочу успеть всё сделать.
— Второе свидание? — насмешливо спрашивает Лайтвуд, встречая солнечные лучи. Так не привычно, после стольких угрюмых дней капризной природы. — Третье? Пятое?
— Считаешь наши встречи, Алек? — выгибает бровь Джейс, делая вид, что его вулкан не извергнет сейчас лавой на друга.
— Интересуюсь планами лучшего друга, — как можно вежливее отвечает брюнет, доставая из кармана сигарету и подкуривая её.
Дым заполняет дыхательные пути, раздавая приятное покалывание в области лёгких. И всё-таки, быть на таблетках и разбавлять их вредными веществами — процесс интересный, даже, скажем, познавательный. Каждый раз новая реакция, мозг реагирует по-разному.
— Если сегодня всё пройдёт хорошо, — с заурядной улыбкой сообщает ему Эрондейл, — то Клэри будет моя.
К воротам подъезжает жёлтый автомобиль и блондин, похлопав друга по плечу, шагает вперёд.
— Что ты собираешься с ней делать? — озвучил изрядно мучивший его вопрос Александр. Громко и чётко, чтобы его услышали.
Джейс вернулся назад, взбегая быстро по ступеням и накрывая ладонью шею друга. В глазах янтарных сияло солнце, он был таким счастливым, каким его прежде никто не видел.
— Она мне нравится, Алек. Чёрт, она мне так нравится, ты даже не поверишь, — нервно хохотнул блондин. — Она такая живая, такая живая! Я взлетаю рядом с ней, о таком и мечтать нельзя.
Влюбился. Лайтвуд не сразу понял. Он и не поверил-то до конца, но похоже, что это было действительно так. Парень перед ним как фейерверк новогодний, его буквально распирает от искрящихся порывов внутри. Джейс зажёг свой фитиль жизни, он сломя голову мчался к тому, что может сделать его счастливым, в то время как Александр, не раздумывая отказывался угодить своему сердцу. Возможно, это его последний шанс — иначе он её потеряет.
— Я жёстко накосячил и хочу всё исправить. Хочу, чтобы она улыбалась, — как завороженный произнёс Джейс, и разорвав их с Алеком дружескую связь, ускакал к автомобилю.
Брюнет смотрел ему вслед, ощущая, как оседает внутри вина. Вина за то, что Алек намеревался сделать. Сейчас или никогда.
Понадобилось время, чтобы взять себя в руки и переступить порог нужной ему палаты. До возвращения Джейса оставалось полчаса. В углу комнаты, перед зеркалом, стояла рыжеволосая девушка, меняя одно платье на другое. Клэри выглядела восхитительно, и если бы Алек даже подумал отрицать это, то солгал бы самому себе. Минимум макияжа, непривычные спокойные тона в одежде. Она выглядела так, словно этот день должен был быть важен для неё; как роза, пустившая первые лепестки на белый свет.
— Кларисса, — произносит Александр, закрывая шумно за собой дверь. Рыжая обернулась, удивленная посещением редкого гостя.
— Александр, — девушка приветственно кивнула в ответ и вернулась к разглядыванию своего отражения. Ни одно из платьев не подходило её настроению. На данный момент Клэри остановилась на двух вариантах одежды. — Прозрачное с серебристыми пайетками или жёлтое?
К телу прилегли два платья, различные по фасону и по цвету, такие же аристократические, как и их хозяйка.
— Я хочу, чтобы ты осталась здесь и не уезжала никуда с Эрондейлом, — ровным тоном просит Алек, вызывая внимание к себе.
— Серебристое, — парирует Кларисса, будто и вовсе не слышит, что ей говорят.
Не церемонясь, без стеснения или кокетливых заигрываний, Моргенштерн скидывает с себя белое платье и меняет его на прозрачное, с пайетками. Парень успевает рассмотреть изгибы её тела, шрамы, белую кожу. Он мечтательно закусывает губу, не подозревая, что обладает такой чертой — с потрохами его выдающей. Слышится тяжёлый вздох, и звук опускающегося кадыка, который нервно дёргается в попытке сглотнуть слюну. Непредвиденно душно, его бросает в жар от одной мысли — пошлой, порочной, делающей Алека — Алеком. Лайтвуд забывает все слова, ранее изученные и подготовленные. Он теряется, как и в их первую встречу — от одного её вида.
— Я не хочу, чтобы ты была с Джейсом, — переформулировав, повторяет парень.
Он делает шаг вперёд и Клэри оборачивается к нему, представляя напоказ маленькую аппетитную грудь, тонкую талию, плоский животик и стройные ножки, которые тут же скрывает за тканью выбранной одежды.
— Повтори, — облизывает губы девушка, шаг за шагом приближаясь к Александру.
— Я не хочу, чтобы ты была с ним, Кларисса, — срывается с его губ быстрее, чем он успевает понять её просьбу. Вот она стоит перед ним, такая прекрасная и опасная, как ядовитые шипы той розы, с которой Алек сравнивает её.
— Почему?
— Потому что ты очень ранимая, а он не тот, кто сохранит твоё сердце в целостности, — шепчет губами в губы Александр.
— А ты? Ты сохранишь моё сердце, Александр? — осведомляется Клэри, но от её голоса по телу мурашки. — С кем мне нужно быть, с тобой?
Улыбается взглядом, беспощадно пронзая его сердце стрелами амура. Её голос — подобие смертельному яду, потому что он распространяется в его мыслях, как опухоль разрастается в голове. Кларисса смеётся, не веря своим ушам — Лайтвуд пришёл не ради неё, он пришёл ради себя.
— Он бабник, и ты ему не нужна, поверь, — лжёт ей в глаза, и даже не стыдится.
Слово за слово, убеждение за убеждением, и прохладные стены больницы наполняются шумом. Голоса становятся выше, атмосфера накаляется.
— Один раз спас жизнь и думаешь вправе решать? — закричала в ответ на очередной ультиматум Кларисса, отталкивая от себя высокого парня, который в отличие от неё не сдвинулся ни на миллиметр.
— Я пытаюсь удержать тебя от новой попытки суицида из-за любви, которая разобьёт тебе сердце! — взревел Александр, грозно смотря в зелёные глаза, где играли крапинки ярости. Оба хотели разорвать друг друга в клочья, смотрели с гневом и недовольством, прожигая дыры одними зрачками, которые увеличились из-за страстного столкновения. — Чего тебе не хватает, Кларисса?! — вдруг во всю глотку заорал парень, отчего рыжая подпрыгнула на месте и разом стушевалась.
Такого Лайтвуда Клэри видела впервые. Она запустила пятерню в свои волосы, проводя рукой назад и убирая тем самым спавшие вперёд пряди. Взгляд сменился отрешенностью — она ведь и сама не понимала, чего так ухватилась за Эрондейла. Девушка отвела глаза, кусая от волнения губы.
— Мне просто скучно, — нашла отговорку Кларисса, возвращая зрительный контакт с Лайтвудом. — Он хотя бы приходит ко мне, — а этот укол предназначался самому Александру.
«Скучно? И это твоё оправдание?» — подумал брюнет, но вместо желаемого озвучил другую фразу:
— Ты никуда не пойдёшь с ним, Кларисса.
Глаза не шутят, их голубизна темнеет, они становятся почти синими от раздражительности. Самая мягкая вспышка, которую можно наблюдать.
— Ещё как пойду, — с вызовом говорит рыжая, складывая руки на груди.
Лайтвуд колеблется пару секунд, словно обдумывая какое-то решение. Его проблема в одном — хватит бояться, Алек. Клэри с забавой смотрит на парня, ожидая, что сейчас он развернётся и молниеносно покинет её общество, как делал до этого.
— Не пойдёшь, — вдруг мотает головой брюнет, и хватая тонкое запястье своей большой ладонью, одним лёгким движением закидывает маленькую фигуру себе на плечо, покидая голубые стены. — Хватит вам встреч. Лимит моего терпения исчерпан, Кларисса.
— Александр! — запротестовала вновь девушка.
— Если тебе так скучно, погуляешь со мной на этот раз, — шикнул в ответ Алек и открыл стеклянную дверцу, ведущую в сад.
Над ними небо, играющее белыми тучами. Над ними солнце, поющее любовные серенады. И как бы Моргенштерн на плече брюнета не сопротивлялась, разбрасываясь нелестными словами, ничего не менялось. Александр был уверен в том, что делает. Это его девчонка, ангел — которого он спас для себя, а не для Джейса.
Ограда территории — зримая часть здания, что находится за ним? — свобода. Свобода от всех проблем, дум, и самоедства. Свобода от оков, которые запрещают быть собой. Вне стен он — Александр Лайтвуд; вне стен он тот, кто сам пишет свою историю, не доверяясь удаче и течению.
Ей хочется верить, что всё будет к лучшему. Всё будет так, как пророчила судьба; как она задумала в самом начале. Но руки на бёдрах, сжимающие их, что потом останутся синяки — говорят об обратном. Процесс таяния ледяного сердца Клариссы Моргенштерн начался.
Джейс открывает дверь, на удивление, в тихую палату. Он не слышит заливистого смеха, не видит рыжика, который вьётся вокруг полюбившегося ей плетёного кресла; но чувствует запах. Запах Лайтвуда.
Букет цветов летит на кафельный пол и парень, сжимая от злости кулаки, делает шаг к выходу, наступая чёрным ботинком на ломкие бутоны роз, что остаются осыпанными лепестками после того, как он выходит в коридор, с благими матами осыпая противоположную стену ударами.
Окрылённые любовью в пропасть падают первыми. Кто же следующий?
