Ты и Я - украденный суицидальный шедевр

Просто признайте, что, когда ваши люди внезапно от вас уходят, мир, в котором вы существовали, рушится на кирпичики. Подумайте о том, как сильно вы цепляетесь за этого человека, и окажется, что это он ваш кислород, а не вы его. Клариссе было обидно слышать от Джейса о том, почему Александр не приходил к ней в тот день. Ещё обиднее было услышать на утро «Ты ему не нужна». Мягкая подсказка того, что человек не желает тебя видеть и не нуждается в тебе. Подло говорить это Джейсу и просить его передать. Лишь бы не встречаться глазами. Лишь бы не ловить этот безумный взгляд отчаяния, будто трос на скале рвётся. Опасность миновала саморазрушением. Моргенштерн приходила в себя часами, искала оправдание мужскому поведению и поступку, который никак не укладывался в голове. Чувства смешались в ней и не давали понять, что же творится на душе на самом деле. Закрыв от усталости глаза, девушка почувствовала влагу на щеках. За закрытой дверью привычно шумел телевизор, слышались голоса проходящих мимо; но единственное, что хотела слышать Клэри — голос Алека или Джейса. Повышенное мужское внимание привело к тому, что девушке было необходимо, чтобы кто-то находящийся рядом не был зависим от неё. Здесь Кларисса ошибалась, они оба были от неё зависимы, только каждый по-своему. Выбравшись из-под одеяла, рыжая села на кровати, подобрав ноги под себя. Она неосознанно начала покачиваться вперёд-назад, по памяти читая строки стихотворений. Все они были вразброс, она знала каждое. В голове эта картина имела целостность, Моргенштерн показалось, что она читает одно стихотворение за другим, но то, что лилось из её уст, не было связанной речью. Оставаться одной опасно. Жизнь в «Исцелении» не была похожа на ту, которой Кларисса жила раньше. Пока Эрондейл был с ней рядом, она не сильно замечала разницы, балуясь таблетками и распивая шампанское на берегу Темзы. Как же хорошо себя чувствовала рыжая, смотря в янтарные глаза и наслаждаясь свободой. Она не боялась, что Джейс осудит её; но где-то в глубине души понимала, что к настоящей Клариссе Моргенштерн он не готов. Месяц подходил к концу. Клэри вела себя хорошо, как и обещала. Она пыталась изо всех сил не поддаваться искушению боли и выполнять всё, что от неё требовалось. Пару дней прошло с момента, как из привычной девушке компании остался один Малакей. С парнем рыжая ладила хорошо: они проводили вечера вместе и иногда встречались за ужином; посещали выставки художников, которые время от времени навещали старинный собор, чтобы увезти с собой парочку импрессионистских картин. И всё равно было что-то, что не позволяло Клэри сыграть подобным образом и с шатеном. — Нужно срочно разбавить нашу компанию, а то другие уже думают, что я твоя девушка, — закатила глаза Кларисса, отслеживая очередные шептания в свою сторону. Парень стоял в метре от девушки, рассматривая оконную раму. Что его так заинтересовало? Маленькие частички света, падающие через витражи, бликами перескакивали по подоконнику. Рыжая прикусила кончик карандаша, коря себя за эту вредную привычку, брать в рот всё, что ей попадётся. — Есть какие-нибудь вести от наших королей? — шатен изобразил пальцами рук корону на своей голове. — Нет, — усмехнулась Клэри. — Не думаю, что им до нас. Поэтому нам лучше найти ещё кого-нибудь. — Тебе не хватает меня, Моргенштерн? — усмехнулся парень. — Ты же знаешь, о чём я говорю, — повторила за другом рыжая. — Знаю, — кивнул он. — Тебе нужна игрушка. Обидная, но правда. Кларисса скучала, когда не могла играть. Чувства в ней вспыхивали яркими огнями, и если девушке чего-то не хватало, желание забирало её разум быстрее, чем правильность. Правильные поступки — это вообще не про Клэри. Парочка торчала у окна в конце коридора своего этажа. Это было самое тихое и безлюдное место в это время года. Им даже нравилось, что безумие — их отличительная черта, которая предоставляет свои привилегии. Например, обычные не рискнут сунуться на этаж выше, дабы не получить сотрясение мозга или колотую рану. Ходили слухи, что чем выше, тем безумнее. Якобы пансион сам был наполнен сумасшествием, которое охватывало людей по мере их местонахождения. — Я вчера видел инопланетян, — радостно заявил Макки, на что рыжая лишь мило улыбнулась и посмотрела на друга. Кларисса всегда относилась снисходительно к странностям, делала вид, что не замечает их. Всё что угодно, только бы Дэвису было спокойно. — И как? Они разговаривали с тобой? — Да. Обещали, что снова прилетят и возьмут меня покататься на своём космическом самолёте. — Ого, да это же круто, чувак! — рассмеялась Моргенштерн. — Не забудь взять меня с собой, я тоже хочу покататься. — Ты мне не веришь, да? — уныло произнес Малакей. — Эй, нет. Я верю тебе, слышишь? — женская ладонь легла на щеку парня. Клэри смотрела ему в глаза. — Малакей, если ты видишь что-то, чего не видят другие, это не значит, что этого не существует. Я верю тебе, Малакей. Карие глаза налились любовью и теплом. Малакей обнял внезапно Клариссу, сжимая трепетно в своих объятиях. Девушка ответила тем же, проникаясь заботой к пареньку. Она любила этого мальчишку со всеми его странностями. Несмотря на то, что он был выше и старше, ощущения закрались такие, что Макки ей младший брат. Рыжая бы никогда никому не позволила обидеть этого добродушного сказочного парня, который был отражением её света. Дружескую идиллию прервал голос рабочего из другого конца коридора: — Кларисса Моргенштерн, мисс Эрондейл ждёт вас в своём кабинете. — Что она от тебя хочет? — Не знаю, — пожала плечами девушка. — Но что-то часто она стала проводить со мной беседы. — Может она хочет поставить на тебе эксперименты? — в шутку сказал Дэвис и засмеялся. Если бы он только знал, как сильно заставят побледнеть девушку его слова. — Встретимся позже, — похлопала его по плечу Кларисса и юркнула в запретный переход, откуда дорога была быстрее. После того, как Имоджен дала обещание внуку присмотреть за Моргенштерн, опека над девушкой стала более явной. Несколько раз в день они «случайно» сталкивались в коридорах, ловили друг на друге взгляды за приёмами пищи и сидели друг напротив друга в кабинете директора. Зачем? Показатели Клариссы стабильны, она в полном порядке. Но почему-то Имоджен не покидало ощущение, что девочка на грани. Снаружи она спокойна, не представляет угрозы; но в глазах Клэри Имоджен видела тот пылающий огонёк, который всегда горел в глазах её отца. Вспомнить Валентина, так он с виду тоже не представлял опасности, пока не вскрыл на глазах Эрондейл артерии одной из учениц. Кларисса вошла в кабинет директора без стука, как обычно, с неизменным ей безразличием. Вальяжно развалившись на стареньком диване, рыжая закрыла глаза, устало вздохнув. — Пожалуйста, только не говорите, что вы вновь хотите услышать от меня подробности той драки, — застонала Клэри. — Нет, — с улыбкой ответила Имоджен, протягивая девушке чашку кофе. — Ты здесь по другой причине. — И по какой же? — сорвалось с языка девушки. Вернее, конечно, было бы поинтересоваться, почему её до сих пор за шкирку не выкинули в коридор за такое безвольное поведение, но Кларисса предпочла играть до первой розги. — Я хотела бы поговорить о твоём отце, — голос понизился. — Как многое ты знаешь о Валентине? Хватило одного имени, чтобы вызвать интерес и любопытство со стороны Клариссы. Она сменила положение тела, пересаживаясь ближе к женщине, которая могла поддержать её желание. Ни Джослин, ни Люк, за все годы не соизволили ответить и на треть вопросов, волнующих маленькую Моргенштерн. — Я ничего не знаю об отце, если вы об этом. — Нет, Кларисса, я не об этом. Я давно знаю твою мать, и я знала твоего отца. Лично. — И что же вы раньше молчали? — сразу изменилась в лице девушка. — Расскажи о нём, Имоджен. Директриса грустно улыбнулась, смахивая серьёзным выражением лица пелену морщинок с глаз. Её руки, старые и покрытые местами пятнами, развернули предмет технологии. Она открыла ноутбук, включая остановленную запись. — Я отвечу на все твои вопросы, но со временем, — тихо говорила Эрондейл, пока рыжая с замиранием сердца смотрела на сменяющуюся картинку на экране. — Всё что я хочу, Клэри, чтобы ты не позволила тьме взять верх над собой. Ты близка к нему, очень близка, я это вижу. Но ты не он, Кларисса. Ты бы не захотела им быть… Дальше слова пропали из понимания, они все проплывали мимо. Уши улавливали только доносящиеся крики и проклятия, которыми сыпал Валентин. Его голова была прикована к высокой спинке стула, руки и ноги также сжимали металлические обручи. Разряды тока пронизывали мужчину, вызывая боль и судороги. Видны были импульсы, поднимающиеся по каждой вене, выступающей на его лице. В глазах девушки стояли слёзы, но она не позволила себе ронять их. Самым страшным стало то, что в течение всего видео девушка ни разу не вздрогнула и не посмотрела на свою знакомую. Должно быть, в ней могла загореться ненависть к женщине, которая показала ей этот мир. Мир, в котором жил её отец последние годы перед заключением. По развалинам, обломкам мебели и грязи можно было узнать заброшенную психиатрическую больницу. Вопросы, заданные отцу, Кларисса не слышала. Она просто не улавливала их, зациклившись на том, как стойко её старик переживал боль. Он держался достойно, что только подтолкнуло девушку любить и уважать его ещё больше. Любой груз за его плечами, будь то плохая репутация или гора трупов, Клэри никогда не перестанет любить отца. Она никогда не перестанет потакать своему безумству. — Вы ошибаетесь, — под конец улыбнулась Кларисса. — Если я никого ещё не убила, это не значит, что мы разные. Застывшая улыбка, коей улыбались все кровожадные убийцы, и стеклянный взгляд непробиваемой смерти заставил Имоджен сменить свои взгляды. Её не нужно спасать от людей, наоборот. До первых капель безумства в общий котёл осталось чуть-чуть. Клэри не есть Валентин, она давно превзошла его силой воли и творческим умом. Эта девушка никогда не станет пачкать руки в чужой крови, за неё это сделают другие… — Это бесполезно, Имоджен. Вам никогда не удастся понять его, даже через меня. Это вы пытаетесь сделать? — Я знала его с ранних лет, — дрогнул голос женщины. — Я никогда не смогу найти оправдания тому, что он сотворил. — А вы не пытайтесь его оправдать, — отчеканила рыжая. — Просто примите то, что все люди разные. Научитесь видеть то, что есть на самом деле, а не то, что вы хотите увидеть.

***

Александр оценил свойства дневника в первые дни, когда ему хотелось рвать и метать. Без привычного смеха, который он мог слышать издалека, стало тяжело. Всё раздражало, всё не нравилось. Вилла не та, еда не вкусная, прислуга медленная. Лёжа на одном из шезлонгов под лучами солнца, парень наслаждался шумом волн и шелестом пальм. Обещание казалось Алеку глупым, он уже готов был сорваться и хоть как-то сообщить Клариссе о том, что скучает. Но его останавливала мысль, что не так они и близки, чтобы он думал о ней. Лайтвуд подавлял все разумные признаки влюбленности. — Как ты себя чувствуешь? — появилась из ниоткуда Изабель. Сестра стала мягче, как только они покинули школу. Видимо, жертва Иззи имела слишком большой вес. За все годы в «Исцелении» Алек и не удосужился спросить сестру, каково ей. — Иззи, если брать по десятибальной шкале, на сколько я придурок? — На все одиннадцать, — вышел на террасу Джейс. — Я бы дала двенадцать, — усмехнулась брюнетка, растягиваясь на соседнем шезлонге. Джейс потягивал алкогольный коктейль, сжимая в руке телефон. Он не выпускал его из рук с того момента, как они вылетели из Англии. Заблокированная иконка с тайным диалогом радовала глаз каждый раз, когда над ней появлялось количество сообщений, которыми делился рыжеволосый ангел в «Исцелении». Великолепная тройка как всегда в своём репертуаре. Засмеявшись, все дружно расположились у бассейна, вкушая прелести богатой жизни. Личный островок в Индийском океане, слуги и огромная вилла со всеми удобствами. После «Исцеления» комфорт родной жизни казался сказкой. — Что на этот раз придумали Мариза и Роберт? — поинтересовался Джейс, отвечая на сообщение. — Семейный ужин на берегу, — фыркнул Алек. — Ненавижу эти традиции. — Брось, — засмеялась Иззи. — Это тебе всегда нравилось. Официальный стиль, белые скатерти, орхидеи. — Мне было двенадцать, когда мне это нравилось, — «и я не хотел убивать» чуть было не добавил Александр, но вовремя опомнившись, смолк. — Я это к тому, что нам неплохо было бы посетить какие-нибудь клубы. — Или улететь на Ибицу, — посмотрел на друзей Джейс. — Там будет самый разгар к моменту, когда предки свалят на заключение сделки. Изабель согласно закивала. Она хотела на Ибицу, это было то место, где плохие поступки разрешались. Например, такие, как секс с Джейсом. Отступать брюнетка не намерена. Лайтвуды всегда получают желаемое.