Год назад…
Тело юной девушки содрогнулось под разрядом тока, пронзившем каждую её клетку. Глаза Клариссы были широко распахнуты, в уголках скапливались слёзы. Чувство было схоже с неимоверным наслаждением, что заставляло её издавать обессиленные стоны. Это было похоже на занятие любовью, но всё же это были пытки. Реальные эксперименты доктора Ватклифа и его клиники, которые Клэри воспринимала как часть своей жизни. Дело было не в наркотиках, которыми прикармливал Ватклиф, а в собственном вожделении Клариссы. Боль доставляла ей удовольствие, от извращенной боли она и вовсе ловила экстаз. — А она покрепче папашки будет, — усмехается помощник Ватклифа. Молодой блондин в медицинском халате наблюдает за процессом жизнедеятельности на экранах мониторов. Ватклиф рвётся от желания войти в «процедурную» и испытать тело Клариссы на большее. Сколько боли выдержит её душа? Электрический стул, раскалённые оковы, насилие — что только ни делал он с ней, а она по-прежнему оставалась равнодушна и получала удовольствие от пыток. — В этом их различие, — вздохнул Роберт, повышая ток на регуляторе. — Валентин любил причинять боль людям, а она любит причинять боль себе.Сейчас…
Очнувшись после двухдневного сна Кларисса чувствовала себя хорошо. Её болезнь — её лихорадка — прошла. От груза в голове не осталось и следа, девушка ощущала лёгкость каждого вздоха и не отдавалась мысле о каре за свои поступки. Её больше не пугало происходящее, наоборот, Клэри вернулась в привычное ей состояние безразличия. Цвет кожи приобрёл здоровый оттенок, голова больше не кружилась, голоса исчезли. Однако внутри Клэри была опустошенной, словно за время сна из неё выкачали все силы. Моральное состояние было никаким, чувство навалившейся усталости. Встав с постели, Кларисса посмотрела на голые ступни и осознала, что не помнит последних событий в своей жизни. Недели лихорадки и самобичевания стёрлись из памяти. Обычное действие наркотика, который вводили ей на протяжении двух дней. Выйдя из палаты, девушка медленно пошла вдоль стены, рассматривая окружающую её обстановку. Коридор был пустым. Дойдя до арки, ведущей в сад, Кларисса вдруг остановилась. Что-то было не так. Она не знала, что, но что-то изменилось. Голубые стены палаты, плетенное кресло. Моргенштерн была уверена, что давно не видела больничного крыла Исцеления. Что же с ней произошло? — Простите, — обратилась Кларисса к сидящему в саду человеку. Это оказался мужчина старших лет с изрядной сединой в волосах. — Вы не видели дежурную медсестру? Быстрыми шагами пройдя в сад, Клэри остановилась возле лавки, на которой сидел незнакомец. На её обращение он, казалось бы, не реагировал…а затем поднял голову и улыбнулся. Сердце Клариссы сжалось, её охватил леденящий ужас, но причины сие поведению своего организма она не нашла. Человек ей был абсолютно не знаком… Доктор Ватклиф ухмылялся своей гениальности. Ему удалось починить сломанную игрушку. Снова. Он ожидал пробуждения Клариссы лишь для того, чтобы удостовериться, что его препараты по-прежнему действуют на человеческий организм. Девушка не только не помнит того, что происходило с ней последние недели, она не помнит лица опасного Роберта. Из её биографии пропал год под наблюдением доктора Ватклифа. — Медсестру не видели? — нахмурилась Кларисса, откидывая рыжие локоны назад. Голодный взгляд Роберта её настораживал, она не могла унять беспокойство на душе. — Нет, цветок, — улыбнулся безумно Ватклиф. Кларисса обратила внимание на покрывшуюся мурашками кожу от улыбки незнакомца. Ей стало не по себе, но все терзания она отбросила, развернувшись назад. «Цветок. И что за дурацкое обращение?» — подумала Клэри и направилась в сторону выхода. Энергия ударила волной, как только Моргенштерн заметила долговязого паренька в очках. Тот был одет странно, даже старомодно. Но он был единственным человеком в медицинском халате, что побудило Клэри подойти к нему. Ей нужен кто-то, кто даст ей разрешение покинуть больничное крыло. Она здорова. — Эй ты, — не успев подойти, окликивает Кларисса. На её голос оборачивается стажёр Льюис. — Клэри, вижу тебе уже лучше, — улыбается Саймон. — Рад, что ты поправилась. — Поправилась? — не понимает Клэри. — Да, мадам Эрондейл сказала, что твоя лихорадка прошла и ты чувствуешь себя лучше. — Не было у меня никакой лихорадки, — усмехнулась Клэри, смотря на Саймона, как на спятившего. — Да нет же, — поправил очки Саймон. — Я видел тебя два дня назад в закрытом крыле, ты была сильно больна. Тебя стошнило на ковёр в приёмной. — Ну и фантазии у тебя, дружок, — засмеялась Клэри, похлопав Льюиса по плечу. — Ты кого взрослого не видел? Мне бы выписку и разрешение вернуться к себе. Саймон непонимающе сощурился, задаваясь вопросом о происходящем. Эрондейлша не пускала его к пациентке два дня, а тут начала настаивать на немедленном посещении. Парень мог допустить мысль об амнезии, вызванной нервным срывом, но для этого Кларисса кажется слишком бодрой. — Клэри, я твой лечащий доктор. Мистер Льюис. Саймон Льюис, — поправил он сам себя. — Разве ты меня не помнишь? — Нет, — облизала губы Клэри. Что за идиоты ей сегодня попадаются? Все такие странные. Сделав заключение о новых встречных, Моргенштерн поправила больничную рубашку, переступая порог больничного крыла. Знакомые коридоры, каменные плиты, арки… Облупившиеся расписные потолки и стены казались Клариссе новым глотком воздуха. Она продолжала чувствовать вырванную часть себя, но не понимала, откуда взялось это чувство. Поднявшись к кабинету директрисы, девушка дважды постучала, прежде, чем открыть дверь и войти по разрешению. Имоджен была удивлена появлению Клариссы в её кабинете, ей думалось, что девушка до сих пор находится в состоянии покоя от препаратов доктора Ватклифа. Тот, в свою очередь, усомнился в медицинских способностях Имоджен и остался проконтролировать ситуацию до пробуждения мисс Моргенштерн. Судя по тому, что Клэри сейчас была перед ней, Ватклиф уже спешил покинуть Исцеление. — Кларисса, — поприветствовала девушку Имоджен и указала кивком на кресло напротив, — присаживайся, пожалуйста. — Мадам Эрондейл, — присела Клэри, — я пришла просить Вас выписать меня из больничного крыла. Благодарю за помощь, но мне уже лучше, и я хотела бы вернуться к учёбе. По сияющей улыбке Клариссы не трудно было догадаться, о длившихся уже несколько недель каникулах девушка не знала. Видимо, действие препарата Ватклифа было и правда сильным. — Как ты себя чувствуешь, Клэри? — поинтересовалась Имоджен. — Отлично. — Ничего не болит? Голова не кружится? — Нет, мадам. Всё лучше прежнего, — сияла Кларисса. — Клэри, что было вчера? — поддается вперед Имоджен, незаметно для Моргенштерн нажимая на кнопку аудиозаписи на диктофоне. — Ничего, — вопросы подобного характера сковывают. — Я уже достаточно провела под наблюдением врачей, шрамы не оставили и следа. Пожалуйста, мадам, разрешите мне вернуться. Имоджен довольно долго не отрывает глаз от Клариссы, пытаясь понять, как далеко зашёл Роберт и что последнее помнит Кларисса. По её спокойным и озорным зелёным глазам Эрондейл оказывается сбита с толку ещё больше. — Как ты считаешь, какова причина твоего последнего срыва? — вновь делает попытку Имоджен, на ум ей не приходит даже подходящий вопрос. Спросить прямо она не может, а ходить вокруг да около — ну что за пустая трата времени. — Имоджен, я понимаю, что вела себя слишком дерзко, но это была злость. Поймите, я устала быть брошенной игрушкой для родителей, они избавляются от меня, как только я делаю что-то, что выходит за рамки их понимания. — Клэри, когда уехал Джейс? — Что? — изумляется Кларисса. Имоджен повторяет свой вопрос, заставляя её остро ощутить пустоту внутри. Снова. — Я не знаю, — хлопает глазами Клэри. — Вчера? Роберт стирает Клариссе память за прошедший месяц. Она не помнит последних повреждений, она не помнит подписанного ей договора на добровольное лечение. Моргенштерн успокоилась и снова стала нормальной, разве что с шилом в заднице, а так… Имоджен не видит в этом ничего угрожающего, а от того и решает отпустить Клариссу. С одним условием. — Джейс звонил тебе, но, видимо не мог дозвониться, — притворно улыбается женщина. — Ты не могла бы позвонить ему прямо сейчас и убедить его не приезжать в Исцеление и не портить отдых Лайтвудам? — Зачем ему… — Просто позвони, Клэри. И я разрешу тебе вернуться в свою комнату. — Ладно, — сдаётся Кларисса, не понимая, каким образом её слова подействуют на внука директрисы. Этим же вечером Кларисса возвращается в комнату 18D, по пути встречая новые незнакомые лица. Девушка замечает, что за «ночь» школа опустела и холод стал добираться до неё быстрее. Стены словно шепчут ей что-то, когда она идёт по запретному переходу, руководствуясь, что так быстрее. Короткие гудки сменяются оповещающим сигналом обрыва и затем она слышит знакомый голос: — Клэри? — голос Джейса обеспокоен. — Привет, Джейс, — улыбается неуверенно Кларисса, в надежде, что на том конце связи её звонок не кажется таким же странным, каким он кажется ей. Джейсу приходится покинуть семейный ужин. Под пристальный взгляд Изабель он покидает своё место, оставляя главное блюдо несъеденным. Но это того стоит. Нервная пульсация в области груди затихает, а слова Клэри убеждают его вернуть билет и не бросать отдых из-за сложившегося недоразумения. К удивлению, за часы разговора ему так и не удаётся спросить о инциденте на крыше, но оба чувствуют себя гораздо лучше. Клариссу удивляет тот факт, что голос Джейса делает её настроение лучше, а его смех она воспринимает как самое нежное прикосновение к душе, потому что в эти моменты каменные стены кажутся ей не такими холодными. Отчего-то Клэри вспоминает, что Джейс был её первым поводом для улыбки в Исцелении. — Я безумно скучал всё это время. — Да, — смеётся Кларисса. — Ты сказал это уже несколько раз. — И скажу ещё много раз, потому что это правда, — улыбается Джейс. — Скажи мне об этом утром, когда я позвоню тебе сказать доброе утро, — кокетливым голосом произнесла Кларисса. — Боюсь разочаровать тебя, но моё утро наступит быстрее твоего. — В ответ не последовало никаких слов, а спустя мгновение он распознал еле слышное сопение. — Спокойно ночи, Клэри. После того, как Джейс отключил телефон и убрал его на прикроватный столик, в голову ему стали лезть мысли о Клэри. Он по-прежнему хотел узнать в порядке ли она, увидеть её своими глазами и оценить состояние, в котором она находится. Имоджен пыталась успокоить его днями, уверяла, что Клэри сейчас на лечении и ей становится лучше. Может быть это и так, но возвращение Клариссы в прежнюю форму означало и проявление её внутреннего характера. Если за весь месяц Кларисса ни разу не позвонила Александру с истерикой о том, почему он так и не попрощался, значит она может сделать это теперь. Выйдя на балкон, Джейс заметил Алека, который в одиночку напивался у бассейна, спустив ноги в воду. «Нужно с ним поговорить. Вдруг она решит выбрать его» — закрался монолог собственного голоса ему в голову. Эрондейл недовольно поморщился от посетившей его мысли о чувствах Клэри к Алеку. «Может ещё не поздно всё изменить? Нужно посеять сомнения в Алеке, убедить его в том, что на выбор Клэри нельзя полагаться, она ведь может никого и не выбрать». Поразмыслив наверняка, Джейс принял твёрдое решение завести разговор о рыжеволосой девчонке и напомнить другу о её нестабильности. Александр сидел у воды, наблюдая за игравшими в ней бликами света, исходящими от фонарей. Пальцами он вертел ручку, изредка покусывая её колпачок, когда думал о том, что ещё ему стоит написать в своём дневнике. Маленькая чёрная записная книжка на заклёпке стала его хранителем секретов и потайных мыслей, в которых он не желал признаваться сам себе.Дневник. Кошмары не отступают. Я не могу перестать думать о Клариссе, и на этот раз мне кажется всё серьёзным. Её смех заставляет меня ощущать себя сумасшедшим, он мерещится мне повсюду, как и её рыжие локоны. Сегодня мне показалось, что я слышал её голос за телефонным разговором Джейса на ужине. Уверен, что это была не она, однако мысли о ней меня не покидают. Как мне объяснить Джейсу, что его спор для меня важен? Как заставить его отступиться и отказаться от Клариссы? У него всё несерьёзно, я думаю. Я знаю Джейса, и я знаю себя, мои чувства к ней настоящие. Кларисса Адель Моргенштерн — самое прекрасное создание, ставшее центром моей жизни. Я становлюсь безумцем от одного воображения её пухлых губ и томных вздохов. Я чувствую свободу, когда вспоминаю её прикосновения. Я влюблен в тебя, Кларисса. Я влюблен.
Порой написанное казалось ему абсурдным, и он хотел вырвать листы, но вовремя себя останавливал, напоминая самому себе, что именно для этого ему и нужен дневник — излагать все мысли, кажущиеся ему недостойными огласки. — Кто тебе звонил? — интересуется Александр, спиной ощущая прикованный к себе взгляд. — Бабушка, — врёт Джейс, ступая к бассейну. — Что она от тебя хотела? — усмехается Алек, пробегая глазами по написанным ранее строкам. — Да так, всё играет в семью, — вздыхает Джейс, поправляя спавшую на лоб чёлку. Он присаживается рядом с Алеком, не зная, как завести речь о Клэри. — О чём пишешь? — О Клариссе, — отвечает честно Александр, смотря в глаза лучшему другу. Он не видит больше смысла врать, может, если он поделится с Джейсом, то избавится от своих кошмаров? — О Клариссе, — повторяет Джейс. — Неожиданно. — Разве? — улыбается Алек, продолжая смотреть на запись. — Я как раз думал о ней. Точнее, думал о нашем споре. И, ну, ты знаешь, Клэри, она ведь такая… нестабильная. — Нестабильная? — кривится Алек. — Да, нестабильная. — Что ты имеешь в виду? — поднимает глаза Лайтвуд. — А что, если она никого из нас не выберет? Не будет ни с одним из нас. Ни с тобой, ни со мной. Это же Клэри, её трудно понять. — Ты боишься, что проиграешь? — не понимает Алек. — Нет, — неестественно отрицает Джейс, не зная, как вывернуть разговор в нужную ему сторону. — Что ты хочешь сказать? — Тон Алека повышается, но он все ещё ведет диалог спокойно, что даёт Джейсу надежду на то, что у него все ещё есть шанс заставить Алека отказаться. — Глупо спорить на выбор Клэри. Что, если она не выберет никого из нас? Кто тогда выиграет спор? — Тот, кто первый её трахнет, — равнодушно произносит Александр, с безразличием смотря на Эрондейла. Он пожимает плечами, будто его предложение является совершенно нормальным, а затем опускает глаза на сделанную запись и завершает её временем, датой и личной подписью.