Другая сторона ножа

Ничего… Джокер занял для себя весьма удобный кабинет. Главврача (или все же начальника тюрьмы?), судя по всему. Небольшой, но места вполне хватало и для кровати, перетащенной из одной из палат, и для внушающего дубового письменного стола, лишь слегка утерявшего свой роскошный вид. С трудом прихвостни Клоуна-Принца привели эту комнату в порядок, но вернуть прежний комфорт, некогда царивший здесь, им так и не удалось. Разводы на полу, трещины на потолке, выцветшая порезанная картина с непонятной мазней на стене, от всего этого веяло старостью и неопределенным утекшим временем. Только лишь джокеровский ноутбук блестел новизной, и на экране его, на котором была выведена запись с камер, установленных у его пленницы в палате, не происходило ничего. Вот она лежит на кровати. Лицо ее закрыто тенью, отбрасываемой верхним ярусом, но Джокер знает — она смотрит прямо на спину своему охраннику и сверлящий дыры взгляд ее ощущал и сам Клоун-Принц. Это длилось достаточно давно. Камеры были установлены там, когда он развлекался, пытая ее в темноте, и как только она вернулась после душевых — она просто молча глазела на своих сторожил. Не сводила с них глаз ни когда бродила по комнате, ни когда лежала на койке, сложив руки на животе. Это изводило их. Вторая камера четко показывала каждое их движение — нервное подергивание плечами, повороты головы в попытке по-быстрому взглянуть в сторону пленницы, переступание с ноги на ногу, их глаза, выражавшие защитную агрессивную тревогу… Напряжение нарастало, становилось почти что слышимым и ощутимым на записях, словно шум моря в ракушке. Джокер выстукивал пальцами по столу, и звук этот напоминал стук сердца. Он словно бы добавлял музыку в происходящий на экране саспенс. Музыку, настраивающую на ожидание, что что-то должно вот-вот произойти. Но не происходило ничего… Один смельчак заявился к нему на прошлой неделе, с, вот смех-то, — просьбой. — Она смотрит, сэр… — бормотал Лейтон, кажется. Или как его звали… Он почти умолял своего босса менять охранников у ее двери почаще. Приводил доводы, отводил взгляд, склонил голову, демонстрируя свою полную покорность, в общем злил как мог. — И?.. –Неискреннее непонимание выразительно отразилось на лице Джокера. Ему все это было известно. И о дискомфорте этих здоровых мужиков он знал. Но только сейчас он понял, что девушка демонстрировала ему, что он верил в способности своих людей больше, чем следовало. — Просто смотрит… не прекращая… Я даже не знаю, как долго… «Успешно» выбранная кровать. Верхний ярус так удачно скрывал тенью ее лицо, которое она прятала в этой самой тени, готовясь ко сну, чтобы бандиты наверняка не знали спит ли она или до сих пор смотрит — и так до конца смены. Кто же она? Откровенно говоря, этот вопрос доводил его до паранойи, в голове не всплывало не единого логичного ответа. Из всех возможных мест встретить живого человека именно здесь. Может ли это быть совпадением? Может таинственная незнакомка из ниоткуда появиться перед ним самим в покинутой цивилизацией заброшке? Может, она выслеживала его? Может, она из полиции? Может, она агент? А может, она вообще просто живет здесь и это все случайность? Если бы он знал, как тяжело это будет выяснить. Она терпелива. Просто экстремально терпелива. Просиживать дни и ночи в тишине рассматривая его унылых прихвостней — большая часть Готэма давно бы уже молила о смерти. Может и он тоже. Хотя занятие самого Джокера не отличались в последнее время от пленных будней его жертвы — он незаметно наблюдал за ней через камеры, забыв обо всем, кроме их противостояния. Но она-то стала интересной для него теперь. В отличие от его оравы олухов. Итак, терпеливая, находчивая, хитроумная, жуткая, таинственная, а также весьма и весьма крепкая — вот что он успел узнать со своей стороны ножа за это время. Как же подавить такой симбиоз сильных качеств? Была у него одна идейка. Что еще нельзя вычеркивать из заметок о ней — она была человеком. А у человека всегда будет хоть что-то, что ему дорого. Люди всегда врастают в жизнь привязанностями — без таких могучих корней эта самая жизнь просто не наполнится хоть каким-то смыслом, как дерево водой. Человек зачахнет без смысла. Ведь он без него как яблоня без яблок. Когда он вырвет все плоды, наполняющие ее существование сладостью, тогда она потеряет все свои дикие краски и посереет, как и все прочие безликие его жертвы, в конце концов превратившись в прах в его памяти, а над беспокойством, вызванным ею, он еще будет смеяться. Все деревья умирают, когда остаются без корней. Но до тех пор ее слова, действия, улыбка и острый взгляд посещали его в мыслях все чаще и чаще, а ее необычный и запоминающийся образ въедался в голову, отравляя и без того больной рассудок. И этот образ не исчезнет, пока сам Джокер не найдет способ как вновь начать видеть эту женщину простой и слабой жертвой, а не…соперницей. Он позабыл обо всем. О Бэтмене, о Готэме, о своих замыслах, и его измотанные головорезы просто до смерти боялись напоминать ему о первоначальном плане, во всяком случае, пока эта «маленькая проблема» не решится. Ну, есть еще этот. Однако, заявляться к Джокеру с такими «просьбами» тоже была плохая идея. — Босс? — вроде-Лейтон, но точно безрассудный смельчак вывел Джокера из власти медленно и незаметно затопляющих его разум мыслей. Клоун сделал странный жест и издал странный звук, мол «Ах да, чуть не забыл, что хотел сделать», а затем, ловко выхватив пистолет, наградил своего смельчака артистично-метким выстрелом и щедрой пулей в лоб. Глупость недоЛейтона всем им будет уроком. Он не боялся джокервоского гнева, но не выдержал взгляда одной бессильной девочки — чего он ожидал? Ее терпеливость окуплялась, ее маленькая игра снова давала ей положительный результат, и Джокер с кривой улыбкой готов был признать, что такой ее ход хоть и злит его, но в тоже время даже немножечко будоражит… Однако вскоре позитивные эмоции начинали потихоньку выветриваться. Он отправил одного своего специалиста искать информацию о своей злосчастной пленнице. Найти все об этой девушке и, самое главное, всех, кто когда-либо был с ней связан. Долгое напряженное ожидание он облегчал наблюдением за ней — и за своими подчиненными. Откровенно говоря, он хотел сменить изрядно измаявшегося Гарри на Джимми — единственного надзирателя, с которым девушка старалась заговорить. Он слушал в оба уха, смотрел в оба глаза, когда те двое оставались наедине. Она говорила с ним о ерунде. Спрашивала его имя, ради чего он все это делает, есть ли у него друзья… Джимми, как и следует послушной бешенной собаке, молчал и стоически выносил ее взгляд, когда она, не получая ответы, возвращалась к своей тактике разглядывания в тишине. Джимми был куда крепче его нерадивых коллег. Просто идеальный план «Б», если посланный на разведку Тобби провалится. Стук в дверь — а вот и он! Легок на помине! Здоровенный крепкий мужчина просунул голову в дверной проем. По виду он напоминал пришибленного щенка, на которого жестокий хозяин угрожающе замахнулся палкой, и выглядело это, учитывая, что речь идет об огромном мужике, достаточно забавно. На Тобби не было клоунского макияжа — он пришел докладывать сразу, как только вернулся. Каков молодец. — Тобби, дружище! — Джокер радушно всплеснул руками, голос его звучал звонко. — Проходи, не стесняйся! Может, чаю? Разговор, я надеюсь, будет долгим, м? Такую дружелюбную улыбку и столь яркую надежду в глазах стирать было бы попросту преступлением. А в случае Джокера и смертельнонаказуемым. К сожалению для Тобби, стыдливый взгляд в пол и напряженная тишина не являлись положительным ответом на заданный вопрос и бросить пыль в глаза они тоже не могли. Несчастному здоровяку оставалось только краем глаза наблюдать, как уголки кроваво-красных губ его беспощадного босса медленно сползают вниз. Джокеру же не надо было слов — капелек пота на мокром скуластом лице было достаточно для ответа. — Бесполезные. Ничтожные. Никудышные. Скучные ублюдки… — Джокер растягивал слова, медленно наворачивая круги вокруг дурачка Тобби, который прошел слишком далеко в комнату себе на беду. — Б-босс! К-клянусь я везде искал! Ничего нет, вообще ничего, никаких данных ни о том, кто она, н-ни откуда, она б-будто не существует, о-она призрак! — то и дело спотыкаясь о свои оправдания, на одном дыхании заголосил Тобби. — Нет, старина… — с некоей обреченностью ответил ему Джокер, незаметно поглаживая пистолет, — призрак у нас теперь ты! Выстрелянная пуля пробила нерадивому подчиненную левый глаз и кабинет вновь окропился свежей кровью. Ни мозгов, ни толку! Он летел сюда через весь Готэм, только чтобы сообщить, что ничего о ней не узнал! Каков «молодец»! Вечно все приходится делать самому. Джокер вернулся за свой стол, впившись в выведенную на экран женскую фигурку холодным пристальным взглядом. Его подчиненные придут на звуки выстрелов, молча и быстро уберут весь мусор, с четким осознанием, что сейчас и в ближайшее время лучше не попадаться своему начальнику на глаза. Откровенно говоря, они в последнее время куда больше стали походить на загнанных в ловушку жертв, нежели загадочная плененная незнакомка.

***

У Джокера стало зарождаться чувство, что к этой печальной камере его начало тянуть словно магнитом. Он не навестил ее ни разу с момента их противостояния в душевых, впервые он решил наведаться к ней лично, и вновь преодолеваемый путь теперь ощущался по-другому. Однако шаг его был решительным. Обнажив свою фирменную улыбку, Клоун-Принц предстал перед железными прутьями камеры. Гэрри пискнул ему приветствие хриплым слабым голосом. — Погуляй, — строгим тоном коротко приказал Джокер, одарив подчиненного недобрым ледяным взглядом, и тот поспешил исполнять его волю. Девушка лежала на кровати, в точно такой же позе, как и прежде, когда он наблюдал за ней через камеры слежения. Но, заметив важного гостя, она ловко сбросила ноги со своего ложа и встала перед решетками. Стоя спиной к оконному свету, она словно собрала передом всю черноту внешних коридоров, и лица ее оттого не было видно. Между ними была решетка, но они стояли друг напротив друга как на арене, будто готовы были сражаться. — Стало быть… соскучился? — Она первой нарушила тишину. В ответ он улыбнулся еще шире. — Очень, — ни то страстно прошептал, ни то громко прошипел Клоун-Принц, отпирая при этом решетку. Заходил он медленно, словно в вольер с диким зверем. Она же не двигалась с места, если не считать ее головы, поворачивавшейся вслед за его движениями, чтобы не упускать его из виду. — Любопытное ты существо, дрогуша, очень любопытное… Продолжать мысль он не стал, великодушно выдержав паузу для ее ответа. И она, заметив это, так же любезно воспользовалась данной возможностью. — Раньше ты так не считал. — Ох, забудем старые обиды! — Он лишь слегка повысил тон, держа громкость в пределах приличия. — А то, как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон… Он пристально вгляделся в ее лицо, находясь уже лишь в шаге от нее. Слова его прозвучали угрожающе, но лишь совсем чуть-чуть. —… А кто забудет, тому оба, — парировала она. Джокер одобрительно выдохнул. — Тебя не переспоришь! — покачал он указательным пальцем прямо перед ее носом. — Ну да к глазам твоим мы перейдем позже. Сложив руки за спиной, Джокер возобновил свое движение за спину своей заложницы, столь знакомое ей по темной пыточной комнате. Но сейчас, несмотря на свободу от пут, она все равно не оборачивалась и не пыталась отойти. — Я вот все думаю… — зашептал он ей на ухо, — ни спать не могу, ни ножи точить спокойно… Девушка неловко дернулась, когда чужое дыхание опалило ей ухо, а поколебленный воздух щекоткой прошелся по шее, с усилием пытаясь подавить неприятное инстинктивное чувство страха, вызванное посторонним вторжением в личное пространство. — Зачем ты сюда пришла? Одна. В заброшенную психушку. В чем смысл? Разве это не опасно?.. Его притворно-заботливый тон вливался в ушную раковину, словно густая ядовитая субстанция, и девушка, пытаясь уловить истинную суть вопроса, растерялась на секунду. Ее дыхание немного сбилось от нервозности, и он наслаждался этим моментом, пока мог. Ведь ему уже было известно, как мало значит сия крошечная победа, когда речь идет об этой девушке. — А что… что такого? Какая разница? — искренне запутанно пролепетала она. Джокеру сразу стало понятно, как неуклюже она пытается избежать прямого ответа о себе, жадно скрывая всю информацию вплоть до мельчайших деталей, вроде цели ее пребывания в этом богом забытом призраке. — Могла бы хоть соврать… — разочарованно проговорил он, скорчив обиженную мину. — Неужели даже это стесняешься рассказать дядюшке Джею сама?.. Девушка и вправду не понимала причину такого внезапного любопытства. Хоть Джокер и был весьма хаотичным злодеем, редко когда его действия не несли в себе таинственную продуманную подоплеку. Главный вопрос — причинит ли он ей боль, если она не ответит? Скорее да, чем нет, но до сих пор он не повышал тона до агрессивных нот, и завуалированные угрозы были единственной ко всему предпосылкой. «Если все же прибегнет к насилию, — думала она, — значит ему ну очень хочется узнать ответ.» И тут до нее дошло. Девушка растянула губы в своей фирменной улыбке. — Ладно уж, чего там… — Она выдержала свою любезную паузу, и дыхание его задержалось в легких, судя по тому, что теплота в обычной манере не тронула ее ухо. — Тебе, ведь, на самом деле нет дела до того, почему я здесь?.. Он побеждено выдохнул, но она не почувствовала его фрустрацию. — Почему же, куколка? — Какая разница зачем я здесь? Тебе же все равно, признайся… — вкрадчиво объяснила она, — нет… вопрос ведь не в том, что я здесь делаю… а в том, какой человек будет бродить по заброшкам в полном одиночестве ночью. Бездомная бродяжка, прячущаяся от холода… рисковый сталкер-одиночка… кто же, кто же… Кто я, верно? Джокер громко хлопнул в ладоши, и девушка подпрыгнула от неожиданности. — Совершенно верно, моя радость, какая ты молодец! — похвалил он, — я лишь пытаюсь узнать тебя! Но, если хочешь, я попытаюсь еще раз, как тебе нравится… Он извлек нож и с нажимом приставил его к ее горлу. — Согласись, наше знакомство уже давно затянулось, а я даже не уверен, что ты назвала мне свое настоящее имя… врать ведь не хорошо, тебе это рассказывали? Так давай попробуем еще раз… меня зовут… — Джокер. Мистер Джей. Клоун-Принц преступления, я тебе верю, — проговорила она, — а почему ты мне не веришь? Неужели ничего не смог нарыть на меня?.. — Ц-ц-ц, — Джокер потер лезвием ее шею. Нож был острый, — не стоит тебе уж слишком выпендриваться, куколка. Какой бы забавной ты ни была, игра, в которой нельзя выиграть, не стоит сил и времени… — Я всего лишь твоя слабая, измученная, несчастная жертва, — сдалась она, слегка пожав плечами, — ты ведь это и так знаешь. Это все, что тебе нужно знать. — Куколка… — Его голос приобрел высокие угрожающие нотки, знакомая боль открывающихся ран пробежала по измученной коже. — Ты себе не помогаешь, - пропел он почти ласково. — Ну представь же себя на моем месте, — отчеканивая слова, ответила ему пленница, разворачивая голову в его сторону и углубляя тем самым свои свежие порезы. — Если я не скажу тебе — убьешь. Если скажу — найдешь мой адрес, моих родных, моих друзей и забьешь ими оставшиеся здесь клетки, принося мне их головы по одной в день. Что мне лучше выбрать? Клоун слушал как настойчиво она выделяет некоторые сказанные ею слова и его на мгновение посетили воспоминания об их ранних разговорах. «Поставь себя на мое место.» Представь, что это твою кожу ранит холодное оружие, представь, что это твоя кровь пачкает холодную сталь. И это над тобой глумится беспощадный садист, убийца детей и взрослых, женщин и мужчин, больных и здоровых, молодых и стариков… «Ты воткнул скальпели мне в руки, а это больно… кого я обману здесь?» Он умен и хитер. Он наверняка предсказал все твои ходы, которые ты провернешь, чтобы вырваться на свободу. Возможно, он даже специально продемонстрировал тебе фальшивые бреши в своей броне и ждет, наблюдает, когда ты рванешься за бесплатным сыром прямо в мышеловку… «У меня не так много свободы здесь, чтобы ограничивать себя и в реакциях…» Выбор у тебя невелик. На хорошую концовку надеяться могут только наивные оптимисты. Как ты будешь реагировать на боль, которую неизбежно на тебя обрушат? Какую смерть ты себе заслужишь? Что ты, со своими уникальными способностями рассуждать в такой ситуации и сохранять хладнокровие, сможешь добиться лично для себя? Радость маленьким победам. Только маленькие победы над твоим мучителем подарят тебе возможность помереть с музыкой, уйти красиво, наблюдая как он скрежещет зубами от злости, даруя твоему угасающему взору последнюю приятную тебе картину. «С другой стороны ножа» Жертва. Маньяк. Вот что он увидел, представив себя на ее месте, а точнее вообразив себя ею. Теперь-то он понял, что какой бы грандиозной, необычной, искусной и странной не была вся эта ее постановка, проистекает она от банальной безысходности и отчаянности ее положения. Как все было просто. Большего ему и не требовалось. Ни ее настоящее имя, ни имена ее родных. Без ствола дерево станет обычным пнем. Теперь он был готов. — Разве это не забавно?.. — Как по мановению судьбы она вновь подала свой хриплый голос, как раз в тот момент, когда он собирался нарисовать кровавую улыбку на ее шее в качестве финального аккорда. — Ты пришел из ниоткуда, Клоун-Принц преступлений. У всех твоих товарищей по цеху есть хоть какая-то предыстория. Например, Харви Дент был «Белым Рыцарем» Готэма, но печальный случай свел его с ума. А Харлин Квинзель? Бывший психиатр так вообще твоя «работа». У тебя же происхождения нет. Самый таинственный преступник этого несчастного городишки, никто не знает ни что сделало тебя таким, ни зачем ты это делаешь. Но даже несмотря на это я знаю о тебе куда больше, чем ты обо мне… Узница говорила уставшим, обреченным тоном. Лишь только он мог бы разобрать ее слова, находясь столь близко. — Хм?.. — Проклятое любопытство снова взяло над ним верх, и где-то на краю сознания пронеслась мысль, что он еще пожалеет, что повиновался ему и не поставил уже на всем этом точку. — Я случайно не убил твоих родителей, например, между делом? Откуда столько интереса и информации? — По телевизору, конечно. Ты всегда в первых новостях, тебя просто невозможно пропустить, невозможно не узнать. Кто вообще тебя не знает? Как я уже говорила, ты большая звезда. Их первая встреча хлынула водопадом в мозг. А она, между тем, продолжила. — Мы все о тебе уже мно-о-ого чего знаем теперь… —… Кто — мы? — Он не смотрел на нее, застигнутый врасплох столь, на первый взгляд, неважными словами, которые она некогда произнесла. А она, тем временем, сверлила его взглядом. — Граждане Готэма, конечно же. Твои жертвы. Безликие и скучные… которых ты не помнишь. А они тебя помнят. Ты ведь любишь устраивать убийственные представления, и после стольких лет массового кровопролития наконец, пришла к тебе, наверное, уже всемирная слава. Ты ведь этого хотел?.. Погрузить их в хаос. Бесконечный страх. Еще легче это было сделать оттого, что он легко мог предсказывать их реакцию, когда они пытались ему сопротивляться. — Но знаешь, какими бы хаотичными твои атаки ни были, кое-что в них стало… узнаваемо. Мне, честно говоря, даже интересно, сколько еще людей помимо меня, смогли узнать и изучить тебя, переживая твои бесконечные нападения. Будучи атакуемыми. Забрасываемыми бомбами, отравляемыми газом, смотрящие на него с другой стороны ножа. — Граждане Готэма… — повторил Джокер, будто пытался запомнить эти два слова. —… Знают о тебе больше, чем ты о них. Кто владеет информацией, тот владеет миром. А поэтому, возможно, ты захочешь услышать, как я тебя убью? Хотя бы, чтоб узнать, как много мне известно о тебе… Джокер ее будто не слышал, погруженный глубоко в себя. Она смотрела новости, читала газеты, возможно даже слушала радио. А потом она собрала все полученные в сводках знания и вдумчиво проанализировала их. Вот секрет ее ненулевых способностей играть в кошки-мышки с ним. Какая молодец! А ведь он никогда не пытался себе представить, как вести себя с собой же, а не просто с обычным маньяком. Он никогда не играл сам с собой в кошки-мышки. И никогда не анализировал своих обычных жертв настолько подробно. Но теперь-то Джокер видел, как она пытается посеять семена беспокойства в его голове — запугать его, Господи прости, жителями Готэма! Как едко и тонко она намекает, что среди расходного стада могут появиться другие люди, вроде этой незнакомки, и все они будут использовать против него его же оружие — таинственность, которую невозможно развеять, запутывающую мотивацию, необъяснимость. Жертвы перерастут мучителя. Он залился безудержным смехом. К черту план «А», к черту план «Б». Идем напрямик. Жители Готэма… Он ведь совсем забыл о своих планах тут из-за нее, правда? Почему бы не совместить приятное с полезным? К черту ее имя, к черту ее родственников — если они у нее есть, они ее еще увидят. И все прочие тоже. Он наконец-то понял. Она «жертва». Не случайная прохожая, не готэмитка, она Жертва. Этот концепт она здесь отыгрывала все это время. Безликая, неизвестная, она старается быть именно что концептом. Ну, так пусть сыграет свою роль. А он сыграет свою. И Джокер в спешке ретировался прочь, оставив узницу в одиночестве и полной растерянности.