LOGOS

Гэвин взял больничный, в очередной раз поругавшись с капитаном Фаулером. Мне было неловко, но Рид настоял на том, что нам нужен перерыв в работе. Мне нужен перерыв. Я пытался убедить его в том, что без нас в отделе будет нелегко, но он и слушать не желал. Просто сказал: — Коннор. Позволь, я о тебе позабочусь. Это моя первая попытка, так что… Мне придется быстро учиться и наверстывать упущенное. Мы валялись дома и смотрели старые фильмы. Гэв постоянно объяснял мне непонятные фразы, рассказывал, почему и из-за чего ему нравились актеры и сюжеты. Я сохранял в логи его глупые шутки, от которых скручивало что-то в районе пластины под тириумным насосом, запоминал, как именно он их говорил, как на его глазах выступали слезы от смеха, как он расслабленно закидывал руку мне на плечо, гладил по волосам и целовал в висок. Нежно, почти невесомо. Но я чувствовал. Создатель вшил мне сенсоры по всему телу и почему-то использовал их только для того, чтобы причинять боль. Жгучую, невыносимую для обычного человека. Но не для меня. Я мог стерпеть все, поэтому, сжимая зубы и превозмогая зарождающееся чувство обиды, ждал, когда же Элайджа усмирит свою тягу к обладанию. И каждый раз он находил все новые способы показать свое превосходство надо мной, своим главным и, видимо, настолько желанным творением. Копией оригинала, что волновал его больше, нежели он показывал. Я знал, что это доставляет ему удовольствие, поэтому покорно принимал все, что он со мной делал. Отказ от выполнения приказов несомненно вызвал бы у Создателя вопросы, а там и до деактивации недалеко. Поэтому я не рисковал. Гэвин слишком сильно от него отличался. Он будто боялся меня повредить, прикасался вскользь, не стеснял моих движений и был нарочито внимателен. Я старался отплатить тем же, но не понимал, как следует себя вести, поэтому повторял за ним. Детективу нравились легкие прикосновения к рукам, несмелые поцелуи в уголок губ, мои пальцы, перебирающие его короткие темные волосы. Он упивался нежностью и лаской, и я задумывался: насколько же жестоко к нему относились люди, что он решился довериться андроиду до такой степени, что теперь млел даже от самых скромных проявлений чувств? Гэвин был похож на кота, который рос на улице — дикий, агрессивный, он никого к себе не подпускал, но проявленные мной эмоции заинтересовали его, подкупили. И теперь этот кот охотно принимал заботу и дарил ее в ответ. Мне нравились эти метаморфозы. Я сам становился более спокойным — исчезло постоянное чувство тревоги, функционал системы стабилизировался, уровень стресса не поднимался выше привычных 17%. Гэвин все это время пытался мне помочь — объяснял причины поведения Элайджи, просил не обвинять себя и принять ситуацию с Создателем как «неизбежное зло», смириться и перестать беспокоиться по этому поводу. Он находил новые и новые аргументы, и я снова им поддавался. Гэвин и правда был искусителем — незаметно для меня он так прочно вошёл в мою жизнь, что я уже и не представлял нас по отдельности. И мне это действительно нравилось. Когда Гэв был рядом, я забывался. Однажды я испытал очень сильное чувство: я почувствовал себя любимым. Мне хотелось заглушить эти внезапно возникшие мысли, но все было напрасно. От переизбытка эмоций мои пальцы обнажились и предстали в их первозданном виде — белые, неживые. Гэвин попросил меня сбросить весь скин целиком. Я испугался, что ему будет неприятно, но он убедил, что хочет увидеть меня настоящего. Я моргнул и отключил искусственную кожу. Мой человек восхищенно смотрел на меня, в его глазах было столько… нежности и доверия. Он бережно прикоснулся к моей щеке и поцеловал в губы. Первый раз за все время нашего знакомства. Настолько искренний и другой Рид поначалу вызвал во мне когнитивный диссонанс, система снова поплыла, но после четырех таких опытов я научился принимать его прикосновения и глубокие, жадные поцелуи. Гэвин не стеснялся этих порывов, объясняя это «естественным желанием», и я подумал, что мой человек все-таки хотел бы большего. Однако он не настаивал и не просил, а я просто был к этому не готов. Пока не готов. Мы часто дурачились и в шутку пихали друг друга под ребра. Гэвин страдал от этого сильнее — все же мои сенсоры не могли называться полноценной нервной системой, как у него, ощущения были локальными, кратковременными, а вот он боялся щекотки и заливисто хохотал, лежа подо мной. Я чувствовал, как Гэв напрягался, когда я сидел на нем сверху. После такого Гэвин часто пропадал в ванной, но я не мог решиться предложить ему свою «помощь». Для меня было слишком нелогичным, не вписывающимся в стройную картину мира его возбуждение после невинных действий, поэтому выстроить корректную линию поведения оказалось сложнее, чем всегда. Я боялся оскорбить его своим предложением и ждал, что Гэв сам попросит меня. Пока безуспешно. Хотя вероятность нашей близости возрастала с каждым днём. Я старался не думать об этом, не анализировать все, что между нами происходит, просто жить текущим моментом и наслаждаться его реальностью. С ним было хорошо. Спокойно. Я чувствовал, что Гэв во мне нуждается. Он с каждым днем становился мягче, почти перестал грубить. Но было одно «но» — Элайджа все еще доставал нас. Он постоянно писал, требовал, чтобы я вернулся. Мой человек уже перестал обращать внимание на это, но меня передергивало от осознания, что Гэвину приходится терпеть, потому что я не хотел обратно. В такие моменты чувство вины усиливалось, возвращались старые обиды и неприятные воспоминания. Но Гэв улавливал это и буквально чинил меня с помощью простых поцелуев и нескольких искренних слов. Утро очередного ноябрьского дня началось как обычно — я проснулся, сварил кофе и пошел будить Гэва. Мои руки скользнули под одеяло, пальцы нежно пробежались по его ребрам, и Гэвин еле заметно улыбнулся, морща нос. Я пощекотал его настойчивее, он тихо засмеялся, не открывая глаз, и пробормотал: — Коннор, ну хватит… я встаю уже… Гэвин потянулся на кровати, приоткрыл один глаз и осмотрелся. Я сидел рядом с ним и боялся пошевелиться. Этот момент не хотелось спугнуть: его заспанное лицо и растрепанные волосы, запах кофе, доносящийся из кухни, и шум города за окном составляли идеальную картину. Таким я хотел видеть каждое утро, проведенное здесь, надежнее зафиксировать это воспоминание в своих логах. Не упустить и не потерять ни одной детали. Гэвин придвинулся ко мне и лениво чмокнул в щеку. — Доброе утро, Гэв. — Доброе. На прикроватной тумбе завибрировал телефон. Гэвин приподнялся на локтях, взял его и ответил на звонок. Я успел заметить имя абонента: «Входящий от: Капитан Дж. Фаулер». — Детектив Рид слушает… Я склонил голову набок и прислушался к разговору, но Гэвин тактично убавил звук динамика. — Есть, капитан. Вас понял. Скоро буду. Он вскочил с кровати, скинул футболку и проговорил: — Фаулер вызывает. Новые сведения о девиантах. Собирайся. Гэв быстро выпил кофе, поблагодарил меня коротким поцелуем в щеку и пошел одеваться. Через 20 минут мы уже были в участке. В отделении царила паника. Офицеры переговаривались вполголоса, кто-то перешептывался. Когда мы вошли, все обратили на меня внимание, но пересуды прекратились. Гэвин триумфально обвёл взглядом всех коллег и усмехнулся. Я ощутил странную смесь стыда и страха. Вдруг они знали о том, что я девиант? Я решил поинтересоваться у Гэвина полушепотом: — Как думаешь, они знают, что я… — Коннор, херовое ты время выбрал для обсуждений. Я кивнул и замолчал. Мы пересекли опенспейс и подошли к кабинету капитана Фаулера. Гэвин открыл дверь и пропустил меня вперёд. Фаулер кивнул нам и жестом пригласил сесть, но ни один из нас не тронулся с места. Капитан сразу начал с главного: — Рид. Нам сообщили, что девианты готовят бунт. Гэвин взял со стола планшет с информацией и пролистал все имеющиеся сведения. — Этот Маркус, их лидер — кто он? — Восставший из мертвых андроид Карла Манфреда. Собственноручно изготовлен твоим братом, так что тебе придется его навестить и вытрясти из него все, что возможно. — Кэп… — Отказы не принимаются. Люди в опасности, Рид. Выясни координаты этого… «Иерихона» как можно скорее. Гэвин кивнул и направился к выходу из кабинета. Я поспешил за ним. Мы подошли к нашему рабочему месту, я сел за терминал и пролистал все, что было известно об «Иерихоне». Сведений было слишком мало, чтобы проанализировать данные и подготовить несколько гипотез. Неутешительно. Мой человек сел на свое кресло, привычным движением закинул ноги на стол и взял в руки телефон, задумчиво смотря на дисплей. — Гэв. Позвони ему. — Я не знаю, что он потребует взамен. — Это неважно. Важно, что кто-то может пострадать, если мы промедлим, Гэвин. Звони. Рид вздохнул и набрал номер. Я напряг слуховой модуль и услышал длинные гудки. Камски поднял трубку: — Ооооо, братец. Одумался? — Мне нужна твоя помощь. — Вот так сразу, без извинений? — Элайджа издевательски хохотнул. — И чем могу служить? — Мне нужны координаты «Иерихона». — Услуга за услугу. С меня информация, с тебя — Коннор. — Какая же ты мразь, Элайджа. Люди могут пострадать. Помоги нам. — А ты верни мне то, что тебе не принадлежит. Если тебе действительно важна судьба всех этих людей. Гэвин положил трубку и выругался. Я хотел высказаться по поводу слов Камски, но он даже не дал мне рта раскрыть: — Нет. — Но люди, Гэв… — Я сказал, нет. Ты сейчас едешь домой, я иду разбираться с делами. Вечером вернусь, и все обсудим, понятно? Я покорно кивнул. Рид был в ярости, хоть и стоически пытался этого не показывать. Он вызвал мне такси, проводил до дверей отделения. У выхода Гэвин дал мне ключи и прошептал на ухо: — Я скоро буду дома. Сиди тихо, запри дверь на ключ и не высовывайся, никому не открывай. У меня есть дубликат. Всю дорогу до квартиры Гэвина я переживал. Мне были понятны мотивы Камски — он всегда добивался желаемого любой ценой. Но почему Рид так самоотверженно защищал меня, я не понимал. Его действия могли грозить ему понижением в звании, даже увольнением, но мои аргументы рассыпались о стену его упёртости. Я анализировал и сопоставлял факты, в итоге придя к приятному, но неутешительному выводу: детектив Гэвин Рид в меня влюбился. Словно статическим электричеством по всем моим биокомпонентам прошла дрожь. Я с удивлением для себя отметил: Кажется, я тоже влюбился в детектива Гэвина Рида. И уже давно. Больше вопросов у меня не возникало. По приезде домой я вошёл в режим гибернации, чтобы хоть ненадолго отвлечься от лихорадочного потока мыслей. Через несколько часов я решил позвонить Гэвину, но он не взял трубку. Мне это не понравилось. Очень не понравилось. Остаток дня я провёл в тревожных приступах самоуничижения. Я пытался подобрать слова, чтобы высказать моему человеку, почему меня нужно отдать, почему это будет правильно, но понял, что ни одна из причин не являлась достаточно убедительной. Гэв вернулся поздним вечером, злой и очень агрессивный. Я решил встретить его у дверей, когда услышал звук проворачивающегося ключа в замочной скважине. Он снова выглядел как концентрированная ярость. Напряжение ощущалось почти физически. Я снял с него куртку, повесил на вешалку и взял его руки в свои. — Есть новости? Как продвигается расследование? — Да, нормально. Я внимательно посмотрел на него и заметил, что губы Гэва подрагивают от еле сдерживаемых эмоций. — Скажи правду. — Ладно. Так себе, конечно. — Гэвин. Правду. — Все хуево, Коннор. Ты доволен?! Гэв взорвался внезапным приступом агрессии и принялся яростно впечатывать кулаки в стену коридора, сбив их до крови. Я аккуратно взял его за руку и отвёл в ванную, чтобы обработать рассечения. Усадив его на бортик ванны, я достал маленькую аптечку из шкафчика, вынул антисептик и несколько раз капнул на повреждённую кожу. Он зашипел. — Блядь, щиплется. — Ты сам виноват. Рассказывай. Гэвин скривился. Его явно не обрадовало то, что произошло сегодня в участке. Настолько агрессивным он был только в первый день нашей встречи, но на то были другие причины. — Все крайне хуево, Коннор. — Я уже понял. Что стряслось? Гэв шумно выдохнул и наклонился ко мне, уткнувшись носом в мою шею. Я чувствовал его нервное дыхание, но молчал и ждал, пока он сам начнёт говорить. Так было надёжнее. — Если кратко, то я проебался. — Гэвин поднял голову и начал объяснять. — Мне нужна информация, которая есть либо у девиантов, которых неизвестно как найти, либо у Элайджи. Причем первый вариант сразу мимо — все дела переводят в ФБР, доступов нет даже у Фаулера. Девианты опасны, Коннор. Я просматривал информацию по сводкам… И все правда хуево. Главарь этих пизданутых со своими шестёрками захватил телебашню и транслировал требования их сраного народца на весь город. Они угрожают вооружённым восстанием. И я не знаю, что мне с этим делать. Я присел на пол и нежно взял его лицо в свои руки. В глазах Гэвина стояли слезы обиды и бессилия. Он быстро утёр их кулаком и заговорил снова: — Я не знаю… Либо мы проебемся, и эти сраные тостеры устроят восстание, либо… Блядь, я даже думать об этом не хочу. — Либо я вернусь к Элайдже. Гэв высвободился из моих рук, отвернулся и едва слышно выругался. Я взял его за руку и тихо сказал: — Все будет в порядке. Ты предотвратишь восстание, Гэвин. И я тебе в этом помогу. Он поднял на меня глаза, полные боли, притянул мою руку к своим губам и легко поцеловал запястье. — Фаулер сказал сегодня мне, что ему плевать на потери. На тебя плевать. Главное — предотвратить все это. — И он прав, Гэвин. Мой человек не сводил с меня глаз, словно мы виделись в последний раз. — Я не понимаю эту херню. Так же нельзя. — Но так будет правильно. Где-то внутри я сам сопротивлялся выводам, что выстраивались у меня в сознании, но другого выхода не было. Я должен был помочь Гэвину. Должен был спасти город и предотвратить восстание девиантов. Даже ценой своей жизни. Люди ведь всегда чем-то жертвуют, когда любят? — Давай просто поедем к нему. Я останусь, а ты получишь все, что нужно для дела. Гэвин пригвоздил меня к месту своим тяжелым взглядом исподлобья и строго сказал: — Даже не думай. — Гэв, это мое решение. Я хочу сделать это ради тебя. Люди всегда жертвуют чем-то, когда любят. Я принял решение пожертвовать собой.