Беги и прячься

— Товарищ «капитан», да Вы та ещё скотина. — Не принимай всё на личный счёт, Марелис, но раз у меня появилась возможность получить повышение, даже таким образом, то и жаловаться грех. — Майор, а ныне полковник Вернер, который раньше был просто капитаном и начальником Деборы, выглядел устало, но довольно, словно он — кот, нализавшийся сметаны и улёгшийся на солнышке пузом кверху после трапезы. Дебби уже месяц торчала под охраной за решёткой каталажки. Она не пыталась сбежать, не вырывалась, но каждый раз начинала ругаться, когда мимо неё проходил или капитан, или некогда знавшие её товарищи по работе, теперь же отворачивавшиеся от неё как от прокажённой. — Я надеялась, что в полиции хоть кто-то добросовестен. Я спасала ёбанный город вместе с моими друзьями, и это всё, что в итоге мы получили? — За твоих друзей заступились, и то, они сделали куда меньше «плохих» вещей, чем ты. — Только Дебора хотела возмутиться, заорать и обозвать крепким словом бывшего начальника, как тот продолжил говорить. — Я не за спорами сюда пришёл, а для того, чтобы сказать, что тебя сегодня навестить хотят. Не рыпайся лишний раз, не то встреча отменится из-за плохого поведения. Девушке не оставалось ничего другого, кроме как послушаться. — То есть вы хотите сказать, что смогли договориться за всех, кроме этой малявки? — Не пойми с какого бодуна Крысавчик рвал и метал. — И что вы за друзья, блять, такие? — Ты-то чего завёлся? — буркнул Азар, сложив руки на груди. — Ты её больше всех тут не любишь, а мы пытаемся сделать всё, что вообще можно сделать и нельзя. — Недостаточно пытаетесь! Так, делайте что хотите, но я пошёл за своими бомбами и адской шиной! — на повышенных тонах заявил подрывник, но того Мако схватил за ремни на спине и подтянул к себе. — Чего тебе, Хряк? — Ты ей так не поможешь и нас в беду втянешь, идиот. — Не могу поверить, что соглашусь с Вами, мистер Рутледж, — вздохнул Хирш. — Кстати, мне надо поговорить с Вами и с мистером Фоксом наедине. Можем сейчас отойти? Джеймисона опустили на пол, и тот с недовольной миной на лице мотнул головой в сторону выхода с корабля. — Ну пошли, дедуля, мне даже интересно, какое у тебя дело к нам. — Через минуту Крысавчик, Турбосвин и Хирш стояли на улице, в десятке метров от подъёмного трапа. — Ну, что там у тебя? — Моя племянница попросила перед тем, как её взяли под стражу, чтобы я передал вам двум вот это, — вздохнул Хирш, вытаскивая из нагрудного кармана куртки карточку, по виду банковскую. — Здесь деньги, которые должны пойти на покрытие ваших услуг, которые вы оказали ей там, в Австралии. А вот это она написала для вас. Вопреки расхожему мнению, что из двух стервятников читать умел только Мако, Джеймисон и сам неплохо читал, хотя иногда проглатывал буквы в некоторых словах, но было это не так уж часто, как можно предположить. Клочок бумаги он выхватил из тонких пальцев Хирша, который затем поднёс поближе к глазам — на улице уже темнело. «Теперь вас двоих ничего не держит тут, если деньги вам передали — постарайтесь не просрать их все на одну только взрывчатку, а? Удачи и берегите себя», — было написано быстрой рукой, немного криво. В конце был приписан код — очевидно, пароль для снятия денег со счёта. Однако, вместо улыбки и крика ликования последовало шипение неразборчивых слов вперемешку с достаточно разборчивым матом. — И она, блять, думает, что это нормально? — Что такое? — Всё терпеть в одиночку, Свин! Ну вот скажи, это нормально? Я тоже думаю, что нет! Ещё и нас отослать куда-то нахуй пытается! Мако пробежался взглядом по бумажке в руках Джеймисона. — Она вспомнила, что ты ляпнул тогда. «Не отстану, пока денег не отвалишь». — И то верно… Но это ничего не меняет! Она наш братан, хоть и легавая! — Вот этого я и боялся… — только и пробормотал Хирш, прикрыв устало глаза. — Не знаю, сколько денег на карточке, но железно их недостаточно, так что мы ещё как за ней погоняемся! Свин, идём обратно, попробуем уломать их на очередной кавардак — друганов просто так в беде оставлять нельзя! В комнате допроса, стены которой изрядно потрескались, Дебби ждал сам Джек Моррисон. Лицо его до сих пор скрыто маской, но визор тот снял — с ним не пустили бы дальше ворот. — Как ты, Марелис? — Жить буду, но мне тут не нравится. Кто ж знал, что мне доведётся не просто заделаться преступником, но и за решёткой посидеть, — горько усмехнулась девушка, тряхнув руками в наручниках. Это были простые наручники — Вернер знал, что вырываться она не будет, ибо смысла в этом нет. — И всё же, какие новости, Солдат? — ООН собирается. Мне придётся выйти к ним на встречу. — Это будет конференция или постановочный суд? — И то, и другое, но с упором на суд, это же политиканы, — невесело хмыкнул Моррисон. — Ты мне вот что скажи — на твоём сканере остались записи с места происшествия? — Дебби утвердительно кивнула, чем вызвала довольный вздох со стороны Солдата. — Полагаю, он у тебя? Задал вопрос мужчина достаточно тихо — была вероятность, что звук фиксируется камерами наблюдения. — Блин, у меня носок в ботинке зажевало! — немного неестественно громко сказала девушка, нагнувшись под столом, чтобы якобы развязать шнурки ботинка и поправить соскользнувший кусок ткани. Солдат же, сразу поняв уловку Марелис, специально свалил со стола своей военный жетон (одно из немногих напоминаний о том, кем же он был в прошлом) — и его голова тоже оказалась под столом. Там Дебби быстро всучила ему браслет-сканер и вынырнула из-под столешницы — за ней и Джек. «Хитрая девчонка, не зря её Уинстон завербовал», — подумал про себя Джек. Под рукавом куртки спрятать сканер было достаточно легко. — Уж постарайтесь там, командир — мир должен узнать, что да как на самом деле. Эту фразу можно было понять как угодно — пусть по ту сторону камер и микрофонов её толкуют как угодно, но Дебби вложила в слова лишь один смысл — пусть мир узнает, что «Overwatch» не просто так восстал из пепла. Прошло две недели ровно. Джек с того дня больше не показывался, да и про других наших я ничего не слышала. В каталажке делать было нечего, и я чуть ли не в потолок плевала от скуки. Лишь бы что угодно делать, но не думать о том, что там осталось, за стенами участка. Похоронили ли моих родителей? В порядке ли остальные? Как там Азар и его семья? Что делает дядя Хирш? Не разворотил ли Крысавчик с Турбосвином половину материка, когда получил деньги — я была уверена, что дядя передал карточку. Уж в способности нажать на пару кнопок у австралийцев я не сомневалась, хотя интересно, приходилось ли им сталкиваться со сложной автоматикой в прошлом… Рука заныла. Не скажу, что сильно, но она будто бы напоминала о том, через что я уже прошла и что в итоге теперь. «Блять, приключений хотела? Получай, дурёха», — сказала я себе. Даже по собственным меркам слишком отчаянно прозвучало. А ещё я безумно скучала по ребятам. Странно, но за короткое время я смогла привыкнуть к иногда слишком уж заумным речам Уинстона или Мэй, к привычке Гэндзи ставить на полки ближе к руке банки с чайными сборами; рассказы Райнхардта хоть и не казались теперь сказками, но слушать их было одно удовольствие, и Бригитта как-то мимоходом упомянула, что ему досталась честь (или участь) убаюкивать рассказами её и всех её братьев да сестёр; живость Лены лишний раз давала мотивирующий пинок под филейное место, и к этому я привыкла с большим удовольствием, ибо мотивация всем и всегда нужна; Ангела стала напоминать мне старшую сестру или тётушку, которая и добрым словом поддержит, и подзатыльник отвесит, если ты не позавтракаешь как следует; с Солдатом мне не довелось так часть общаться и пересекаться в принципе, но по поведению ныне он не сильно отличается от ТОГО Моррисона, которого все помнили, что бы там ни говорила Ангела. Ох, а Азар, Крысавчик и Турбосвин заняли в моём сердце особенное место, и это в какой-то степени пугало и внушало недоверие к себе самой. Серьёзно, кто после вынужденного сотрудничества сможет стать с опасными преступниками друзьями?.. Джек рассказал мне в тот раз, когда навещал, о том, как Джеймисон порывался пойти спасать меня. Слышать про то, что он сетовал на несправедливость ситуации, на дружбу — само по себе на первый взгляд нонсенс, но с этого момента мне открывалась другая сторона Фокса. Та, которая делала его человеком. Да, он может быть самой натуральной сукой, которая даже помыться нормально не может, но даже у него есть какой-никакой, даже хоть и покорёженный, но моральный компас. Этот компас велел ему идти спасать меня. Меня. Бывшую легавую. Ещё больше бред и нонсенс. Надеюсь, его смогли остановить от авантюры, которая может выйти боком всем нам… Прошло две недели и один день. По-прежнему ничего не слышно, а я только и торчу здесь, не зная, что происходит. Я не знал, куда себя деть от волнения и переживаний. Нет, Джек, конечно, уже давно не маленький мальчик, способен позаботиться о себе, но политика — это тот монстр, которого победит только он сам, а остальных проглотит с берцами и не подавится! Помимо этого, как я понял, от этого зависит, появятся ли у нас шансы вытащить Деб. Да, странная логика, но, если поразмышлять, можно понять, что с чем связано. На деле выходило так, что ООН и весь мир в целом хочет понять, кто самовольно вытащил с помойки память об организации. Конечно, это вообще был Уинстон, но не гориллу же отправлять на собрание ООН! Кроме того, Джек сам вызвался. «Видимо, настал момент, когда Джек Моррисон должен вернуться из мира мёртвых», — фыркнул мой друг, за которого я сейчас беспокоился больше всего. Итак, я остановился на том, что пойти на собрание ООН должен Джек. Дальше там каким-то хреном будет решаться, что делать со всей ситуацией, потому что такого поворота никто не ожидал, все ведь думали, что он помер под завалами. — Я постараюсь доказать этим жирдяям в костюмчиках, что «Overwatch» ещё нужен миру — не для поддержания его, так хотя бы для того, чтобы омники всех не переубивали. — Джек снял маску и снял визор. Потрёпанная куртка с позывным номером сменилась бронёй и костюмом, который засел в памяти всех взрослых ещё давно. — Смогу это доказать — смогу вытащить твою подружку из-за решётки. Джек Моррисон, Командир «Overwatch», стоял передо мной у зеркала, снимая знаки отличия и медали. — Зачем ты их снимаешь? — Я и правда не понимал смысла сего действия. — Это будет слишком самонадеянно и напыщенно, если я пойду сразу при параде, — хмыкнул Джек. — По опыту уже знаю, что все, кто там сидят, очень боятся за свои места и страшатся агрессии в свою сторону. — Похоже на описание животных. Теперь вспоминаю, почему ушёл из полиции — чтобы не связывать свою жизнь с этим мусором… И всё же — ты же заслужил это медальки и значки, разве это не показатель того, что ты и так уже сделал для всего мира? — Половину из них заслуживал мой друг, но ни друга, ни заслуг не осталось. До того, как мы с ним встретились, Джек и Ана Амари выслеживали некоего Жнеца. Не знаю, каким драматичным парнем надо быть, чтобы взять себе такую кличку, потому что у остального народа поэтичности и, опять же, драматичности не хватило бы на такие выдумки. «Этот ублюдок Рейес любил выпендриться», — как-то сказал Джек, но он тогда явно забыл, что я был рядом. Рейес — фамилия едва ли знакомая, но если связывать её с Джеком Моррисоном, то приходил на ум лишь тот Габриэль Рейес, которого шкурила вся пресса. Блять, лучше мне не пытаться в этом разобраться. — Ты их заслужил — ткни носом идиотов в них! Джек ничего не ответил и продолжил готовиться, а я направился куда глаза глядят. Глаза глядели в сторону мастерской. — О, Бригитта, что делаешь? — Пытаюсь выправить вмятину на шлеме Райнхардта — старик совсем уже перестал следить за его состоянием. «Я люблю, когда ветер в волосах играет!» — передразнила девушка своего крёстного, не отвлекаясь от работы. — Не можешь найти себе места? — Да. — Тут я даже врать не буду — а смысл? — Что вообще можно ожидать от этих идиотов в креслах? Боюсь, как бы Солдата не загрызли. — Тебя послушать — так ты души в нём не чаешь, — выдала девушка. Это у всех женщин такая особенность, видеть людей насквозь? Я не буду отпираться и здесь, но вслух лучше об этом не говорить. Чтобы я, взрослый уже парень, восхищался до безумия Джеком? Эх, мне не нравится, как это звучит, но иначе не назовёшь. — Он спас мне жизнь, я прикрывал его не раз — естественно, я буду беспокоиться. А ещё от его действий будет зависеть судьба Дебби. Я боюсь представить, что с ней сделают, если он не убедит ООН — она пока под их контролем, но если Джек провалится, то её передадут прямо в руки правительства Израиля. Это будет финиш, потому что предательство в принципе в реалиях родного Израиля — это то, чего стоит бояться больше всего. — Я думаю, что с ними всё будет в порядке. Если всё пойдёт не по плану — мы просто возьмём Крысавчика подмышку и попрёмся спасать их… — Эй, меня брать никуда не надо — сам пойду! — В мастерскую ввалился подрывник. — Мне совсем не нравится, что её оставили один на один с легавыми! Какого хуя мы вообще тут торчим? — Эм, Джейми, ты помнишь, что она сама легавая, как ты выразился? — Не путай полицейского и легавого, — с заумной рожей подметил Крысавчик. — Вот там — легавые, а она — полицейский! — Кажется, кое-кто прикипел к Дебби, — хмыкнула в кулак Бригитта, на что я тоже хохотнул не удержавшись. Я бы не удивился, правда, а насторожился. С некоторыми людьми у нас с Деб поистине странные отношения: что я с Джеком, что Крысавчик с Дебби. За Деборой пришли. Нет, не её друзья — пришёл Вернер. — Что на этот раз, товарищ «капитан»? Опять меня на допрос хотят отправить? На суд ведут? — заговорила Дебора, одним только вздохом выражая бескрайнюю усталость от сидения в клетке. — Нет, у меня для тебя более приятные новости, — сказал Вернер, бренча ключами в поисках того, что откроет замок. — Сегодня тебя выпускают. Выпускают? Это похоже на шутку, но по лицу Вернера не скажешь, что эта новость — банальный розыгрыш, самый натуральный пранк, который вышел за рамки Интернета. — Если Вы шутите, то лучше не надо. Когда меня будут расстреливать? — Не веришь? Ну, я к такому был готов, так что держи, почитаешь по дороге в мой кабинет, — проворчал мужчина. Когда Дебби вышла, едва ковыляя на онемевших от бездействия ногах, он, сняв наручники, вручил ей газетный лист, на котором была ужимистым шрифтом напечатана статья с фотографией… Джека Моррисона в парадной броне, без маски и без визора. Его лицо не скрывало ничто, и на фото было видно, как он что-то говорил, вдохновенно и озлобленно, яростно доказывая что-то людям по ту сторону объектива. «ДЖЕК МОРРИСОН: ВОЗВРАЩЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ ИЗ МИРА МЁРТВЫХ», — говорил заголовок статьи. «14 ноября состоялось собрание Организации Объединённых Наций, посвящённое внезапным для всего мира терактам, осуществлённым силами омников «Нуль-сектора» на Штутгард (ГНР), Вильнюс (Литва) и Тель-Авив (Израиль). Однако, не только это потрясло весь мир — некогда командир миротворческой организации «Overwatch» Джек Моррисон, которого до сих пор считали мёртвым, повёл своих товарищей в бой. Неожиданная помощь была замечена во всех трёх городах…» — Матерь божья, блять… — Следи за языком, Марелис, — сказал с кислой усмешкой Вернер. Они почти добрались до его кабинета, хотя пришлось идти окольными путями по пустынным коридорам, чтобы лишний раз не показываться на глаза любопытным сотрудникам. Дверь в кабинет открылась, когда Вернер провёл пропускной картой вдоль датчика только с третьего раза: «Чёртова техника! После всей этой херни всё перестало работать исправно!» — Следите за языком, товарищ «капитан», — хмыкнула с кривой улыбкой девушка, проходя в кабинет. В меру всех событий и разрух, которые потрясли Тель-Авив, кабинет изменился, но совсем немного, настолько, чтобы всё же позволить узнать себя. На стуле перед рабочим столом сидел мужчина. Очень странно разодетый мужчина. На голове потрёпанная ковбойская шляпа, на плечи накинут кусок красной ткани с желтоватым геометрическим узором по краям на манер пончо, ноги — в кожаных сапогах. Особенно пёстро выделялись на фоне всего образа ни шибко модная стрижка, борода и цельнометаллическая левая рука. На поясе с крупной позолоченной бляхой болталась кобура — в ней «миротворец». — О, Вы вернулись, мистер Вернер? — Мужчина повернул голову и чуть задрал её, придерживая большим и указательным пальцами шляпу. — А ты, должно быть, Дебора Марелис? — Да, но Вы-то кто? — Дебора поначалу не узнавала этого человека, но стоило ей присмотреться, как в голове всплыл один из фотороботов, который она видела ещё давно-давно. — Да ладно, быть того не может! — О, ещё как может. Ну, значит мне не надо представляться лишний раз, тыковка. Когда Моррисон отжёг со своими речами на собрании, то со всех членов «Overwatch» в прошлом и в настоящем, ну, сняли все обвинения, даже с меня. Кстати, он это сделал не без твоей помощи, сахарок, но об этом потом — не хочу, чтобы ты краснела перед своим начальником. Дебби не поняла о чём тот говорил, но та всегда успеет спросить, что он имел в виду. Джесси Маккри ловко подпалил сигарету, забыв (или забив) о том, что Вернер ему ясно дал понять в самом начале, что сигаретный дым тут не к месту. — Ладно, проверяй свои пожитки, и мы пойдём — пора вернуть тебя домой! — усмехнулся Маккри. Пепел с сигары полетел на пол. Дебби увидела на столе свой рюкзак с вещами. За пару минут она проверила содержимое — всё на месте, и, кивнув Маккри, она подхватила сумку за лямку и перекинула за плечо. Мужчина встал, кратко распрощался с Вернером и пошёл на выход. Дебби кинула быстрый взгляд в сторону бывшего начальника, кивнула в знак прощания (и надежды ещё не скоро увидеться вновь) и пошла вслед за Маккри. — Полагаю, Вы — тоже часть команды, да? — поинтересовалась Дебби после нескольких минут молчаний. — Не совсем, — немного уклончиво отозвался Маккри. — Я, конечно, за «добро и справедливость», но предпочитаю работать в соло, хотя всегда приятно навестить старых друзей и подсобить им, например, с процессом возвращения члена команды обратно. «В особенности приятно навещать их, когда один китаец тебе чуть ли не стрелой в жопу целится, чтобы того отвели к брату-акробату», — чуть было не добавил Маккри, но умудрился промолчать. О своём долгом-долгом пути в сторону базы на Гибралтаре Джесси предпочтёт никому не рассказывать на трезвую голову.