Беги и прячься

Возвращение на базу заняло какое-то время, но не больше пары дней — я совсем перестала ориентироваться во времени. Маккри же сказал, что на это потребовалось три дня плюс один, чтобы я смогла прийти в норму после практически месяца заключения. Месяц торчания за решёткой. Звучит достаточно дебильно с одной стороны, а с другой — это оказалось полезно для меня — всегда полезно посмотреть на одну ситуацию с другой перспективы. Даже учитывая то, как хороши тюрьмы в Израиле, в каталажке совсем не так радужно, как можно подумать, даже если осознавать, что ты не на курорт едешь. Теперь понимаю, почему многие преступники стараются сбежать оттуда. Однако у меня теперь вопрос — и куда всё же делись мои обвинения? — После первого развала нашей банды я уже не чаял увидеть Моррисона за бумажной волокитой, — хмыкнул с улыбкой Маккри, пытаясь раскурить сигарету. — Ты бы видела, как он пыхтел с непривычки, когда пришлось заверять через юристов документы по твоему освобождению. Но не мне его винить: документы — та ещё срань Господня. В один момент мне стало и неловко, и приятно от беспокойства Джека. Как-то мне казалось, что меня кинут из-за не самого хорошего отношения ко мне и тенденции влипать в неприятности разных масштабов. Не люблю придумывать, что все ко мне враждебны, но из-за моей персоналии иногда становится тяжко общаться с людьми без лишнего шанса получить в лоб. — Получается, на старости лет он решил встать на пост руководителя снова? — Ну, случай с «Overwatch» — особенный, тут уж отставкой не отвертеться, да и благородное шило в заднице у старика даёт о себе знать — оно у него всегда было, сколько себя помню. «Моральный компас команды», — всплыло в голове то, что как-то озвучил Райнхардт. Твою мать, я по нему дико соскучилась. По всем соскучилась. Однако, конечно, из головы у меня не выходил и дядя Хирш. Я была бы отвратительным человеком, если бы забыла про единственного ныне родственника. Я хотела с ним связаться, но он не отвечал на звонки — мой телефон уже давно вдребезги был разбит, а номер Маккри… Кажется, дядя Хирш следует принципу «если номер незнакомый, то хрен я отвечу на звонок», но как тогда связаться с ним — ума не приложу. На самом деле, я не могу понять, что делать дальше, во многих других вопросах. Хотелось для начала хотя бы добраться до своей комнаты на базе, закрыться на денёк-другой и отоспаться, чтобы не думать обо всём подряд. Моё желание могло осуществиться уже этой ночью — мы прибыли на базу, когда почти все спали. — Нас будто и не ждали… Ты уверен, что они в курсе, что мы вернёмся? — Тыковка, ты говоришь с человеком, который ещё никогда не ошибалс.! Ворота базы открылись, и из-за них показалась недовольная сонная рожа Азара. — Бля, Маккри, ты мог предупредить, что собираешься ночью вернуться? Если бы Афина не разбудила, я бы даже не заметил те… Деб! Сестрёнка, а ну иди сюда! Я сначала не поняла, как так вышло, что секунду назад я стояла позади мужчина, а теперь меня обнимал мой лучший друг, но потом, послав все вопросы к чёрту, я и сама вцепилась в Азара, как в спасательный круг. — Рада видеть тебя живым и здоровым — с тобой всё в порядке, а с ребятами всё в порядке? — Как на иголках после миссии, но об этом потом — сейчас всем надо отдохнуть, не то крышами тронемся, хорошо? А вот мне надо бы вернуться на контрольный пункт, моя очередь бдеть за безопасностью наших сонных голов… Так втроём мы и прошли на базу. Вышагивать между стальными коробами с лестницами, проводами и специальными путями для транспорта в темноте было непривычно, хотя в компании не так уж страшно. — Маккри, кстати, Джек просил меня передать, чтобы ты связался с ним и отчитался по поводу миссии. Сделаешь это утром? — Конечно, приятель, но для начала — сон. Моя койка свободна? — Ага, будешь спать рядом с Хандзо, правда, но это пока мы не перелетим в Цюрих. Потерпишь соседа? — Послышался вымученный вздох и саркастичное что-то в духе «Вау, я теперь могу провести время со своим прекрасным напарником». Хандзо? Цюрих? Чёрт возьми, кажется, я многое пропустила… — Деб, я понимаю, что у тебя дохрена вопросов, но давай оставим их до утра? Не только я, но и остальные тебе всё расскажут, да и разговор будет на порядок приятнее, хорошо? — Да-да, конечно. Мне бы сейчас просто прилечь… — У меня на ходу закрывались глаза, и с каждым шагом желание откинуться прямо в коридоре росло в геометрической прогрессии. О, а вот и моя комната. Джесси и Азар пошли дальше вперёд после пожеланий отдохнуть получше, а я зашла в свои родные пенаты, которые по ощущениям и вовсе не были моей комнатой да ванной. Тут словно другой человек жил, а я просто сменила его. Скинув всю одежду и оставшись в нижнем белье, я легла на кровать, даже не озаботившись завернуться в одеяло. Было достаточно просто положить голову на подушку, как глаза закрылись сами, и напряжение в веках и глазных яблоках спало тут же. Глаза будто закатывались назад, в сторону черепа, когда я сделала одну лишь жалкую попытку разлепить веки. Этого сделать не вышло, и организм сдался практически сразу, а я заснула. Что мне виделось во сне — чёрт его пойми, но это было отнюдь не радужное видение с пони и радугой. На самом деле Боже упаси такое увидеть во сне, но если выбирать между горящим и душным Адом в Тель-Авиве и радужными полями с волшебными лошадками и розовым небом в голубых облаках, то лучше бы это был сказочный мир. Красное мрачное небо, трупы, обломки омников, разрушенные здания, крики, плач, ругань, хныканье… Я даже явственно ощущала запах дыма, хотя никогда не было такого, чтобы во сне я чувствовала запахи. Болезненные слова выжигались на подкорке мозга, пока я блуждала между горящими домами. «Ты должна была быть тут раньше». «Где ты была?» «Ты предала семью!» В это время, пока фразы эти звучали в ушах хором громче любого плача ребёнка и треска обломков в огне, ноги вели меня по знакомым улицам в сторону дома… Меня затрясло. Сначала дрожь была мелкой, а затем будто земля под ногами заходила ходуном, и я начала куда-то проваливаться, словно ногой наступила в бездонную яму с чёрным песком. Беспросветный мрак подо мной, красное небо в дыму — над головой, а уцепиться не за что, словно никакого выхода не оставалось, и я сейчас умру. На мгновение показалось, что сердце не выдержало и перестало биться. Зажмурилась от испуга. Я никогда не боялась до такой степени. «Мамочки, пожалуйста…» — едва бормотало во мне что-то, но потом пришло осознание, что говорила-то я сама. Но мрак и духота пропали, заменив собой прохладу комнаты и едва слышимый шум прибоя за окном. Слезившиеся и чесавшиеся глаза резко распахнулись сами — горизонт горел золотой нитью за окном, озаряя комнату апельсиново-рыжими всполохами. Сердце колотилось как часовая бомба, взрывающееся каждую секунду где-то не то в пятках, не то в ушах. — Афина… — только и удалось прохрипеть мне, едва слышно. Однако, ИИ меня услышал. — Да, агент Марелис? — Сколько сейчас часов? — Шесть утра и двадцать четыре минуты. А-а-а-атлична! И что прикажете мне делать? Я в таком состоянии уж точно не усну, но и просто торчать тут, между подушкой и одеялом, не совсем верно. Я как минимум должна узнать, что произошло, пока тюрьма маячила на горизонте туманного будущего. Туша моя болела безбожно, когда я попыталась встать с кровати в первый раз. Попытка провалилась — ноги будто ватные, но ничего, я успею расходиться. Голова побаливала, а глаза до сих пор чесались — кажется, я плакала во сне. Ну, оно и не удивительно, пожалуй. Час ушёл на то, чтобы привыкнуть к благам цивилизации и свободного пользования горшком и зубной щёткой. За месяц я успела не отвыкнуть от всех этих мелочей полностью, но изрядно подзабыть про мелочи вроде как правильно держать зубную щётку или что мочевой пузырь может работать не по чёткому расписанию, придуманному для заключённых правоохранительными органами. Это печально, но как-нибудь упущенное наверстаю. Почистив зубы и помывшись под прохладным душем, а потом переодевшись в леггинсы и футболку, натянув ветровку сверху, обувшись в кроссовки, я посмотрелась в зеркало. Волосы отросли ещё сильнее, и теперь они были ниже плеч. Уж точно пора просить ножницы, ну, или идти в парикмахерскую, раз уж я теперь вне «вне закона». Господи, это звучит не то убого, не то смешно. Может быть, на уровне шуток Крысавчика. Как я поняла, на улице декабрь, первые дни зимы. Конечно, погода не сулила снегопады и ледяные дожди, но ветер дул прохладный — капюшон ветровки сдувало вовсю. Однако же, мне всё равно надо было пройтись по уличным дорогам и полукрытым коридорам — я так быстрее до столовой доберусь, потому что есть хотелось зверски — кажется, со вчерашнего полудня во рту даже маковой росинки не было. Свежий воздух бодрил — можно даже кофе не заваривать. Красиво переливающееся рыжими и сиреневыми красками небо не рябило облаками — их вообще не было. У самой земли едва заметен туман, росой ложившийся на кочки травы, которые кое-где между проложенными путями и бетонными да железными пластинами. Вдалеке кричали чайки. Одно мне не нравилось. Нет, то, что тут было тихо даже с чайками, не настораживало — спиной ощущался взгляд. Чей только? Только полоумный дебил рискнул бы заявиться на базу уже легального «Overwatch», на которой не один и не два агента. Свои же даже прятаться не стали бы. Точно кто-то левый. И будто бы, блять, по волшебству мне прилетело. Теряю хватку, вашу ж мать — кто-то сбил меня с ног заведённой ногой с подножкой, повалил на землю и заломил правую руку. Из меня вырвался короткий вскрик, но ничего страшного. Ещё бы этот долбан знал, что я левша. Кое-как выгнув левую руку и заведя её назад за спину, я смогла ухватиться за одежду напавшего идиота и, дёрнув его на себя, я вырвала свою правую из его практически железной хватки. Когда я училась в академии, мне говорили, что изучать боевой раздел, предназначенный, в основном, для правшей, будучи левшой, едва ли возможно. Точнее даже не так — возможно, но достаточно сложно, но стукнуть бы за такую реплику — уникально мизерный шанс попробовать вступить в бой с левшой помогает застать противника врасплох. Незнакомец, конечно, подался вперёд, но сделал кувырок вперёд меня, и вот уже передо мной мужчина, который достаточно быстро выхватил лук из-за спины и вытянул из колчана стрелу, наконечник которой теперь был направлен мне в лицо. Я даже могу сказать, что целился он промеж глаз мне. Экстравагантный у него выбор оружия, так скажу. — Я в каком-то азиатском кибер-панковском фэнтези оказалась, что ли? — вздохнула я, явно не удержавшись от едкого комментария. Мужчина ещё сильнее натянул тетиву. — Эй, блин, купидон монгольский, ты, это, поосторожнее со стрелами! — Кто ты? — спросил мужчина, обладатель японского акцента. Чёрные волосы связаны на затылке в скудный пучок, виски с седеющими волосами выбриты. Одет он практически как я — куртка, но попросторнее, штаны — тоже свободные, а на ногах… кеды, причём я сначала подумала, что это женская модель. На руки натянуты перчатки, но у одной из пары не было пальцев. В носу, в переносице, красовался круглый пирсинг. — Вообще-то я тут живу, а вот кто Вы? — Что-то я тебя тут не видел, — просто парировал мужчина, мотнув головой. Просьба представиться первым была проигнорирована. — Назовись. — Ух, блять, сложно уступить девушке и представиться? И о каких манерах можно говорить? — Почему-то у меня появилось и как-то быстро закрепилось ощущение, что где-то эту манеру речи я уже слышала. Одновременно с этим — ощущение, что со мной всё будет в норме. — Хм, а ведь ты безоружна, — вздохнул мужчина, ослабив натяжение тетивы. Однако, лук со стрелой никуда не делся. — Моё имя — Хандзо. Знакомое что-то… — Погоди, Хандзо? Ты знаком с Маккряком? — В ответ я получила вопросительный взгляд с явной ноткой скепсиса — не то его смутила моя импровизированная кличка для Джесси, не то моя резкая перемена в обращении. — Я про Маккри. В стрёмной шляпе, который постоянно шутит про время. — Я уже понял, что ты говоришь о нём, — отозвался Хандзо. — Кажется, я догадываюсь, кто ты. — Дебора Марелис, приятно познакомиться, — фыркнула я. Хандзо снял стрелу, убрал её и лук за спину, а затем, сделав шаг мне навстречу, протянул руку. Я-то уже давно успела встать, так что могла не утруждать себя лишними движениями, а просто пожала шершавую ладонь. — Не знаю, как ты, но я помираю с голодухи, так что, если не против… — Да, конечно, — коротко сказал Хандзо, после чего развернулся и зашагал… куда-то. Мне кажется, он мог бы извиниться — рука-то болит! Было бы лучше, вспомни и я вовремя наставление своего старого преподавателя по физподготовке: «Марелис, сколько можно? Расслабь тушу свою, если не хочешь, чтобы твой напарник порвал тебе мышцы нахер!» Добрый был дядька, да. Ладно, приложу лёд потом, но дойти бы уже до кухни, что ли… Путь завершился быстрее, чем ожидалось — наверное, меня нёс впереди планеты всей пустой желудок, так что я даже удивляться не буду. Я скорее удивлюсь тому, что вижу спину одного ненормального австралийца у холодильника. Тот явно не заметил появление постороннего человека в помещении, а продолжил напевать под нос какую-то странную песенку, раздвигая продукты на полках. — Бля, да где же… — Что ищешь? — Йогурт хочу, перси… Стоп! — Фокс на месте развернулся, выпрямившись. Судя по выпучившимся глазам, заблестевших ярче янтаря, через который пустили солнечный луч, он явно не ожидал меня ни услышать, ни увидеть. — О, я тоже рада тебя видеть, Фокс, но какими судьбами? — Я уже хотела сесть за стол, как Джеймисон чуть ли не подскочил ко мне и сначала хлопнул по плечу с размаху железной рукой (Господь свидетель - я ему эту руку откручу и засуну промеж булок, он уже не в первый раз так бьёт по мне!), а потом и вовсе обнял, приподняв над полом. Хватка у него ещё более стальная, чем у Хандзо. — Кое-кто затянул с возвращением! — А ты затянул с отъездом, — фыркнула я, ёрзая и пытаясь не сломать нос, пока тот прижимал меня к своей груди. Мало того, что он всё такой же грязный и чумазый, так ещё так прижал, что не вдохнуть и не выдохнуть, а ведь от него несло потом и дымом. Вот и вышло так, что вышло впечататься не носом, а щекой. — Эй, полегче! Я так задохнусь! Кое-что заставило меня прекратить ёрзать так уж активно. Ухо было прижато к его груди, и я отчётливо могла слышать, как у него сердце колотится. Аж хотелось пошутить, откуда у него оно вообще взялось, но к чёрту. Забавно и в какой-то степени было приятно видеть, что кто-то ещё рад меня видеть настолько, что аж сердце зашлось так. — Ты ещё подожди, когда Свин проснётся — тебе не сбежать от его загребущих лап! Тут тебя все ждали! — фыркнул Крысавчик, выпуская меня. Я никогда ещё прежде не была так рада свежему воздуху. — Я что-то точно упустила, да? Когда это ты успел стать таким дружелюбным? — Ну, ты же, это, дружбан! А для дружбанов есть другой Крысавчик, который свернёт горы хлама или разнесёт их тротилом ради дружбанов! Ладно, я, наверное, пропустила не так уж и много — во всяком случае, он всё такой же лоботряс, каким был. — И всё же — почему ты всё ещё здесь? Я же заплатила через дядю дохера денег тебе и Мако! — Ну, планы немного поменялись, — замялся немного Фокс, но потом снова вернулся к своей привычной манере поведения. На это можно было только закатить глаза с улыбкой, отбить «пятёрку» правыми руками и усесться за стол, попивая персиковый йогурт и закусывая овсяными батончиками с фундуком на пару. Конечно, я не восстановилась после месяца заключения за пару часов, но если я и дальше буду чувствовать себя так, как чувствую себя сейчас, то процесс не займёт много времени. А что касается родителей? Я буду надеяться, что факт ныне очищенной от грязи клеветы и обвинений фамилии почтит их память. Может быть, чистая фамилия и моя нынешняя связь с «Overwatch» станет тем, что даст повод думать: «Мои родители гордились бы мной — я живу по совести и работаю на благо мира и закона!» — Но ты, конечно, учудила! Я не думал, что можно обрасти такой славой, даже будучи уже за решёткой! — смеялся Джеймисон, отхлёбывая йогурт. — О чём это ты? — Так ты не знаешь? Дедуля Солдат притащил твою безделушку компьютерную на то сборище прикинутых! — Мне совсем не нравится то, о чём я не знаю. Он о моём браслете-сканере, что ли, говорит? Кажется, теперь я понимаю, откуда растут ноги у того факта, что с меня сняли все обвинения.