***
Моркварг. Самый гнусный человек из всех, что знал Скеллиге. Для него не было ничего святого: он нападал на земли собственного клана, брал золото от Нильфгаарда, убивал беременных и детей… Говорили, что боится он одного: гнева богов. И Моркварг решил доказать, как сильно все ошибаются… Он приплыл на Хиндарсфьялль, чтобы ограбить рощу богини. Моркварг не щадил никого и Верховная жрица Ульве встала у него на пути. Он вонзил ей нож между ребрами и бросил умирать. Перед смертью жрица наложила на него проклятье, и Моркварг превратился в чудовище. Тордар, единственный уцелевший в той резне, рассказывал, как Моркварг тут же порос шерстью, рожа его вытянулась в морду, как у пса или волка и он завыл. Он был быстрее молнии и перебил всю свою команду, с которой до этого грабил рощу. А все что попадало к нему в пасть — превращалось в пепел… Трудно сказать, что из этого правда или ложь, но известно одно: за десять лет с момента его появления в роще, уже появлялись раньше такие, что сумели победить Моркварга, но он всегда возвращался…***
Чтобы смыть с себя клеймо труса и доказать ошибочность приговора старейшин был только один выход. Он должен был совершить подвиг — убить Моркварга, чтобы очистить свое имя. Но видимо чудовище где-то пряталось или затаилось, потому как Скьялль так и не смог рассмотреть в роще хотя бы малейшее его движение или тень. Юноше ничего не оставалось, кроме как спрыгнуть вниз и пробираться внутрь рощи. Приземлившись на землю, лицо Скьялля скривилось и наполнилось болью. Огромная рана на его спине еще недостаточно зажила и приносила ему большие неудобства… В его мыслях проскользнула сероволосая, зеленоглазая красавица, что стала причиной, почему он сейчас находится в этой роще. Он вспоминал, как посадил её на лошадь и довел до Скалы Утопленников, где Цири уже ждали, а сам Скьялль взяв вторую лошадь, продолжил отвлекать преследующих их всадников. Вот только видимо девушка решила убедить мужчину в плаще, что юноше стоит помочь. Из-за этого у них разгорелся спор и тот, недолго думая, попросту вырубил Цири, чем-то наподобие магии или колдовства, и уложил её в лодку, отчалив от берега. Скьялль заметивший случившееся, остановился и попытался догнать лодку, но не успел - меч преследующих Цири всадников располосовал его спину. Он не знал, сколько пролежал раненым на том злосчастном берегу, и ему очень повезло, что Охоте не было до него никакого дела жив он или мертв. И ведь угораздило же ему влюбиться именно в таинственную красавицу. Добрый, достойный и скромный молодой человек, всего на мгновение, но поверил в эту сказочную, идеальную любовь. А ведь идеальная любовь — это псевдоним самопожертвования. И Скьялль, соответствуя этим словам, принес в жертву ради её спасения, самое дорогое для любого жителя Скеллиге: свою честь. Горькая улыбка появилась на губах Скьялля. Цири привнесла в его жизнь настоящую бурю, и поздно было уже сожалеть о чем-то или как-то обвинять, как снег свалившуюся на его голову девушку. Последние мысли были довольно ироничными, ведь снег и трескучий мороз были предшественниками всадников, что пришли вслед за Цири — Дикая Охота, что среди жителей островов Скеллиге, считалась предвестником Рагнарёка. Всадники на своих конях-скелетах, в заиндевевших доспехах, несли смерть и разруху жителям Лофотена. Одно присутствие Дикой Охоты вызывает хаос и панику среди простых смертных, но здесь было достаточно храбрецов, чтобы выступить даже против такого легендарного противника. Одним из них был сам Скьялль, что рубил ледяных гончих, сражался с воинами Охоты, не боясь смерти, стараясь прикрывать Цири, что буквально металась от одного противника к другому, оставляя за собой лишь их трупы. Это зрелище заставляло его еще больше восхищаться таинственной девушкой… Сбросив наваждение и наконец-то собравшись с мыслями, Скьялль вступил вглубь рощи. Разве должен он бояться какого-то Моркварга, если уже сражался с легендарными призрачными всадниками Дикой Охоты?***
Молодой воин очень сглупил, когда сгоряча пришел сюда в поздний вечер. Буквально за несколько минут солнце зашло за горизонт, а небо заволокла ночная пелена. В роще гулял прохладный ветерок, заставляющий листья трепетать от каждого его порыва. Легкий туман стал заволакивать все вокруг, словно посмеиваясь над одиноким Скьяллем, желая растоптать его решимость. По пути ему встретились несколько нетронутых, но уже подгнивших трупов и россыпи костей, но не обглоданных, а словно обгоревших, без малейшего кусочка мяса на них, будто вытянутых из пепелища. Юноша покрепче сжал рукоять своего меча. Он уже явно чувствовал, как за ним кто-то следит, тихо следуя по его следам, провожая в тумане взглядом пары цепких глаз. Чудовище наверняка давно учуяло запах крови, из-за пропитанной ею ткани на руке. Оставалось лишь гадать, насколько хватит терпения у Моркварга, прежде чем ему надоест играть в кошки мышки с очередным храбрецом, вступившим в его обитель... В ближайших кустах послышался рык - оттуда на Скьялля выпрыгнул волк. Вовремя среагировав, уйдя с траектории прыжка зверя, ему удалось даже зацепить его ударом меча. Раненый волк, из-за нанесенного удара, довольно неудачно приземлился и жалобно заскулил, не предпринимая попытки встать, видимо повредив что-то важное. Вслед за первым волком, из тех же зарослей, вышли два других и принялись обходить юношу по бокам. Сам Скьялль медленно отступал, стараясь держать обоих волков в поле своего зрения, не давая им зайти себе за спину. Кровавый запах от перебинтованной руки усилился, заставляя зверей буквально извиваться от желания вцепиться в человека, но случившиеся с их сородичем удерживало от поспешных действий. Вот момент как они наконец-то решились на атаку, волки замерли на месте, словно прислушиваясь к чему-то. Из глубины тумана нарастал шум чего-то очень быстро приближающегося: Моркварг наконец-то вышел на охоту. Этот звук очень не понравился Скьяллю. Воспользовавшись замешательством волков, он побежал, разрывая дистанцию с ними - ему явно стоит найти место для сражения получше. Отбежав буквально на несколько метров, он услышал позади себя скулеж и предсмертный визг. Развернувшись, можно было заметить лишь больших размеров силуэт медленно подходящий к нему. Скьяллю впервые доводилось встречать и видеть волколака вживую, но это зрелище он наверняка запомнит на всю жизнь. Жуткое, окровавленное и покрытое шерстью чудовище, выходило из покрывающего рощу тумана, на двух ногах, возвышаясь над человеком, где-то на голову. С его острых костей еще стекала кровь, а волчья морда недовольно скалилась. Страх наполнил юношу, но он тут же отбросил его в своем сердце: иного выхода попросту не было, ведь если Скьялль не выступит против чудища сейчас, то навеки будет изгоем, названным Трусом. Такого он попросту не мог допустить и стерпеть. Моркварг не заставил себя долго ждать и молниеносно напал, заставляя лишь удивляться своей невероятной скорости. Лишь чудом Скьяллю удалось избежать удара смертоносных когтей. Сразу стало понятно, что справиться с чудовищем будет той еще задачкой. Да и защищаться в таком темпе против более сильного и быстрого волколака, не представлялось возможным, а все выпады и удары он с легкостью избегал или игнорировал. Нужно было что-то решать. Избежав очередного росчерка смертоносных когтей, Скьялль заприметил позади себя двери, но эта заминка, чуть не стоила ему жизни. Благо, удар все же удалось принять на меч, вот только сила, с которой он был нанесен, буквально сломал его пополам. Понимая всю безнадегу сложившейся ситуации, Скьялль, недолго думая, бросил обломок в морду чудовища, и, воспользовавшись моментом, рванул к двери. Моркварг недовольно взревел и бросился вслед за ним, в попытке добраться до своей жертвы, но наткнулся лишь на захлопнувшиеся, на крепкий засов дубовые двери прямо перед носом своим носом. Раздался жуткий звук скребущих по дереву когтей, росчерки от которых появлялись один за другим. Но к счастью дверь не поддавалась под напором монстра... Скьялль сглотнул и приготовил другое оружие. При нем еще оставался топорик, на замену сломанному мечу, и нож, хотя его вряд ли вообще можно считать оружием против свирепого волколака. - Кусок... хоть один кусок, - холодящий душу голос раздавался за закрытыми дверьми, в которые ломился монстр, - Один кусок… крошку… Есть, хочу есть... Но в один момент все остановилось, все попытки прекратились. Складывалось впечатление, что Моркварг ушел, но Скьялль очень сомневался, что его могли отпустить так просто. На замену отхлынувшему адреналину пришла саднящая в спине боль и онемевшие руки. Тело буквально трясло от пережитой встречи, а ноги едва слушались. Теперь Скьяллю было очевидно, почему охоту на нечисть обычно оставляли ведьмакам, ведь кто же захочет встречаться самолично с такими опасными тварями. Переведя дыхание, и вновь собравшись с силами, он попытался поднять засов, но тот никак не хотел поддаваться под усилиями парня. Еще немного попытав удачу, вскоре Скьялль плюнул на эту затею. Видимо ему оставалось искать другой выход. Впрочем, он и так его прекрасно видел в другом конце комнаты, как и то, что будет ждать за ней. Теперь оставалось, лишь идти до самого конца. Цепкие нити сомнений начали подтачивать его разум, подбрасывая картинки скорой и безрадостной кончины, снижая решимость. Скьялль закрыл глаза и сосредоточился. Голос сомнений еще раздавался у него в голове, но перед глазами уже появилась другая картинка. Это был вполне обычный день. Он, как и всегда ловил крабов в море, когда перед ним появился странный незнакомец в маске с не менее таинственной девушкой на руках. Его терзали сомнения в том, стоит ли помогать этим двоим, но взглянув на бессознательную девушку, что-то кольнуло в сердце. Может, это и было ошибкой, впускать их к себе, но что-то манило Скьялля в этой незнакомке. Целый день, что она провела в постели, он не мог отвести от нее взгляд. За каждым шрамом на её теле наверняка стояла какая-то невероятная история. Он вряд ли был достойной парой такой красавице, но его сердце выбрало само. Видение сероволосой девушки исчезло, а полный решимости юноша открыл глаза. Его история, по-видимому, заканчивается здесь…***
Другая дверь оказалась незапертой и за ней расположилась небольшая полянка. Туман уже развеялся, а все вокруг освещала яркая луна. Моркварг в ожидании стоял в конце поляны, возле следующей двери. Скольких храбрецов он уже разорвал и убил? Сегодня к их числу прибавится еще один. Перехватив топорик поудобнее здоровой рукой, Скьялль зашагал вперед, навстречу волколаку. Он отбросил весь страх и сомнения, сосредоточившись лишь на своем враге. Такая решимость забавляла оборотня, ведь много таких, как этот юноша Моркварг повидал за свою жизнь, еще даже до того как оказался проклятым и запертым в этой роще. Не было большего наслаждения, чем растоптать их уверенность, а их глаза наполняются предсмертным ужасом и ненавистью. Старые привычки разбойника не покинули его и в новом, проклятом облике чудовища… Скьялль понимал, что у него будет лишь один шанс, и он должен воспользоваться им сполна. Волколак позволил приблизиться юноше почти в упор, словно не воспринимая его как угрозу. Для него это было скорее игра, чем что-то серьезное. Моркварг сорвался молнией со своего места, атакуя парня. Когтистая лапа проделала несколько глубоких борозд на правом плече Скьялля, но в тот же момент глаза оборотня мелькнули удивлением. Одновременно с ударом лапы, топор юнца чуть было не прилетел ему прямиком в шею, но благодаря быстрым рефлексам, Моркварг перехватил его зубами. Металл и дерево начали превращаться в пепел в пасти волколака на глазах Скьялля. Похоже, эта часть рассказов была правдивой. Сбитый с толку Моркварг зашелся в кашле. Каждый раз, когда он пытался что-то сожрать, то это превращалось в пепел, а и ощущалось, словно горящая смола. Неосознанно перехваченный топор не стал исключением, принося невыносимые муки проклятому чудовищу. Не чувствующий больше свою правую, Скьялль выхватил левой рукой оставшийся нож и как можно сильнее засадил его прямиком в глаз монстру. Моркварг взревел и наотмашь махнул когтями. Торчавший в глазнице нож и оставшееся жжение во рту, приносили ему адские муки. Взбешенный и разъяренный волколак носился по поляне, пытаясь вытащить нож из глаза. Оставшись без оружия, Скьялль почувствовал онемение в районе живота, где сейчас красовалась жуткая, рваная рана от когтей. Прижимая действующей левой рукой рану на животе и стараясь не обращать внимание на раненую правую, юноша побрел в сторону дверей, что красовались за Моркваргом с самого начала. Бросив последний взгляд на поляну, он заметил, что тому уже почти удалось вытащить клинок из глазницы. Пересиливая боль, Скьялль закрыл и подпер массивную дверь. - Ррраазорву! Уууубью! - всколыхнулась ограда от сильнейшего удара. - Яяяя... от тебя... даже костееей не оставлю! После таких заявлений Скьялль горько улыбнулся. Оружия при нем не осталось. Сам он истекал кровью от тяжелых ран, а разъяренный волколак обещал его разорвать и изуродовать. Наверняка, в отместку даже перетерпит муки и превратит бедолагу в пепел. Довольно иронично, ведь сначала его имя вычеркнули из Саги Предков, а теперь и тела даже не останется. С такими мыслями его взгляд упал на стоявший позади него колодец. Час от часу не легче, подумалось ему. Но все же перспектива умереть, спрыгнув в колодец, его радовала как-то больше, чем в пасти монстра, которому он знатно насолил. Один шаг и Скьялль полетел вниз… *** Колодец оказался не таким уж и глубоким, как того ожидал юноша. Даже чтобы утопиться тут, ему бы пришлось постараться. У Скьялля почти не осталось сил, постепенно истекая кровью, но ему удалось выбраться из воды. Колодец оказался пещерой и довольно просторной. Уставший парень еле перебирал ногами, двигаясь вглубь. Перед глазами все плыло и, казалось, у него началась лихорадка. В непроглядной темноте пещеры, Скьялль запнулся об камень и упал, но продолжал стараться ползти все дальше и дальше. Последнее на что ему хватило сил — это перевернуться на спину и посмотреть на белоснежный лунный свет, что пробивался внутрь темной пещеры сквозь колодец, но перед ним маячили лишь два изумруда… Два изумрудных, столь притягивающих глаза с искрами чертиков смотрели на смущенного Скьялля. Он ведь просил Астрид не рассказывать о том, что ему понравилась девушка. А тем временем Цири продолжала с улыбкой наблюдать за тем, как юноша старательно пытается отводить взгляд и не смотреть на неё. Это одновременно смешило и умиляло её. Цири повстречала немало лжецов, подлецов и злодеев, но, по счастью, видела она и людей достойных. И Скьялль виделся ей именно таким: c чистой душой и сердцем, слегка наивный и добрый. Она чувствовала симпатию к нему, хотела отблагодарить за его помощь и опеку. Девушка настойчиво потянулась к губам юноши и поцеловала его. Ему было стыдно за свою неопытность и неловкость, но это лишь вызвало улыбку у Цири. Касание губ было столь же мимолетным, сколь и сладким одновременно. Это был первый и последний поцелуй в его жизни… Сознание Скьялля все больше угасало, а его мысли становились все более размытыми. Образ его возлюбленной было последним, что он видел перед собой. Одинокая слеза скатилась по его щеке, ведь никто не хочет умирать... Юноша погиб от ран, нанесенных ему чудовищем. Это была медленная, болезненная смерть в полном одиночестве…***
По скеллигским легендам, душа Скьялля теперь должна пировать вместе с предками в Небесных чертогах, где мед льется рекой, а барды поют свои лучшие песни. Но валькиры, спустившиеся за душой Скьялля, продолжали сомневаться, как с ним стоит поступить. Ведь его имя было вычеркнуто из Саги Предков, а совершить подвиг ему не совсем удалось. Его имя должно быть очищено или тело должным образом похоронено с почестями, или боги сами решат его судьбу, дабы позволить ему отправиться вместе с валькириями в Небесные чертоги. А иначе его душа будет неприкаянной скитаться в царстве мертвых…***
Следовавший за валькирами Скьялль вдруг стал ощущать то жуткий холод, то адский жар. Его словно заживо выворачивали наизнанку. Постепенно его душевное тело становилось все более и более прозрачным, словно собиралось исчезнуть. Валькиры со злобой, отвращением и презрением наблюдали за этим процессом. Они знал, что происходит с юношей, но ничего не могли с этим поделать. К нему самому они могли почувствовать лишь жалость, ведь эта магия навсегда запятнает его душу и ему не позволят вступить в Чертоги, даже если ему разрешат сами боги… Сам Скьялль мог думать лишь о боли, что раздирала его. Взор покрыла черная дымка, и больше он не видел и не слышал ничего. А уже через мгновение прочувствовал весь спектр ощущений… Трудно было представить насколько мерзко и больно ему стало вновь оказаться в изувеченном и уже порядком подгнившем теле, пускай и своем собственном. Какая-то черная дымка удерживала его в этой клетке из плоти, буквально прожигая, протыкая его тысячами острых игл. Конфликт души и тела приносил ему жуткие страдания. Чуть привыкнув, он хоть и едва, но все же мог видеть своими полусгнившими глазами, и разглядеть два стоящих перед ним силуэта, женщины и мужчины. Женщина, скорее всего и была чародейкой, что сотворила над ним и его телом, сию мерзкую магию. Мужчина попытался утешить меня, сказав, что я погиб бою и этим вернул свою честь, но его грубо прервали. А потом начались вопросы, ведь разговорить можно каждого — даже труп. Женщину в черном, спрашивала о Цири. Эти двое казалось, очень волновались за неё. Вот только кто бы помог ему самому? Но чародейка была очень настойчивой в своем желании добиться ответов от куска гнилого вонючего мяса. Наверное, это можно даже назвать пыткой. Усилив свое давление на душу Скьялля, она приносила ему невыносимые страдания. Он буквально выл от боли, а мертвое тело неестественно выгибалось и дрожало, словно в предсмертных конвульсиях. Все чего он попросил, дабы они рассказали правду о произошедшем и очистили его имя, но его лишь насильно прогнали из тела… Прошло одно мгновение, другое, а ничего не происходило. Валькирии не спускались за ним. Его взгляд начал затуманиваться. Он перестал видеть, слышать, а также чувствовать… даже боль… Скьяллю становилось холодно… холодно и хотелось спать... сознание постепенно угасало, впадая в небытие... Он чувствовал, как оно гаснет. Страшно. Ему было воистину страшно… Он исчезал... По настоящему, исчезал из этого мира. Последнее, что он помнил, это запах крыжовника, что источала женщина, одетая в черное, и свою жгучую ненависть к ней...***
Черная магия — дело серьезное. Особенно если идет речь о запрещенной некромантии. Дабы оживить труп Скьялля Йеннифэр пришлось буквально досуха использовать силу, что была в священной роще, и это имело свои последствия…***
Открыв глаза, Скьялль увидел лишь всепоглощающую тьму вокруг себя. Да и сам он не имел определенной формы, а скорее напоминал нечеткий, крохотный черный призрак, очерченный бледным светом вокруг… Он не ощущал ничего и словно дрейфовал в пространстве. Кто знает, сколько ему пришлось скитаться в этом бесконечном движении? Сколько времени прошло с момента его появления здесь? Казалось, что время неприменимая мера к этому месту. Здесь оно попросту не властно и не имеет ценности. Это место не напоминало Скьяллю ни один из знакомых ему по рассказам девяти миров. Он даже думал, что его попросту выбросило за грань, стену, отделяющую существующие миры от этого Небытия или лучше сказать Бездны… Порой ему встречались такие же призраки, мистические существа, населяющие это место. Но как-то общаться как он сам, так и они, попросту не могли. В своих скитаниях по этому, казалось бы, бесконечному пространству, Скьялль, буквально, почти сходил с ума. И с каждым разом ему вспоминалась чародейка в черном. Ведь не просто так он оказался здесь. Та мерзкая магия, что вернула его душу в тело, наверняка и стала причиной такого, ведь даже огромное древо в священной роще умерло и сбросило все листья, после его применения… Но однажды, Скьялль увидел маленький проблеск света. Впервые за все время скитания здесь, ему довелось увидеть что-то такое. И, казалось бы, он единственный мог заметить этот блеск, другие призраки, совершенно не обращают на него внимания. Этот свет был столь незначительным и крошечным, что только благодаря удаче юноше удалось его разглядеть. Приблизившись достаточно близко, Скьяллю удалось распознать источник этого блеска. Маленький уголек тлел, создавая тепло в этой холодной, чернильной бездне, разгоняя тьму. Если бы у Скьялля еще оставалось горло, он бы точно сглотнул, ведь он решил прикоснуться к угольку. Дрожащий призрак его души прикоснулся своей тьмой к маленькому, крошечному источнику света и его стало буквально втягивать внутрь этого уголька. Он совершенно не мог противиться, ведь эта сила намного превышала его и, чертыхаясь в очередной раз, вновь потерял сознание…***
Голова Скьялля буквально раскалывалась от жуткой боли. Он хотел приложить руку к лицу, но нащупал лишь металл шлема. От неожиданности, в голове парня тут же прояснилось и стало понятно, что у него вновь появилось тело. Разлепив веки, он оглядел себя: сверху и донизу Скьялль был закован в мощный, добротный доспех. Ему доводилось слышать о рыцарях закованных полностью в латы и про дворян других королевств, что носят броню, но качество и мастерство с которым был сделан этот доспех, мог наверняка пристыдить даже самого богатого и успешного короля. А на ногах были качественные кожаные штаны и удобные сапоги. Вот только по всему телу пробегали какие-то красные проблески, а под сердцем ощущалось тепло. Еще, что сразу не понравилось юноше, так это то, что он, по сути, лежал в яме, хотя это скорее была раскопанная могила. Скьялль еще привыкал к новому телу и движению в доспехах, но казалось, что он идеально справляется с этим, словно всю жизнь этим и занимался. Это было довольно странным ощущением. Выбравшись из своей могилы, парниша увидел вокруг лишь ряды надгробных плит самых разных видов и размеров. Довольно неудивительно, ведь это наверняка было местное кладбище… А за ними возвышалась какая-то часовня или храм. Скьяллю не доводилось раньше видеть таких высоких зданий, но трудно было не догадаться, что это точно не его мир…