Неприкаянная душа

Легион Фаррона — это воины, что поклялись на волчьей крови искоренять любые следы и порождения Бездны, где бы они их не нашли. Готовые предавать целые королевства огню, при малейших признаках заражения, дабы эта зараза не распространилась дальше. Вот только, после превращения Хранителей Бездны в повелителей пепла, цитадель Фаррона, служившая домом для Легиона и присягнувшим им, превратилась в мрачные, убогие развалины, утопающие в ядовитом болоте, заполненном множеством странных тварей, а сами его воины - теперь всего лишь сборище нежити, что утратила свою цель и разум, превратившись в безумцев… Пламя затухает, и наследники несгибаемой воли, последователи легендарного рыцаря Арториаса Путника Бездны, сами стали жертвой её скверны, будто бы повторяя печальную судьбу своего идола, превращаясь в лишь жалкое подобие себя былых. Возможно ли, что такой поворот был горькой насмешкой судьбы, смеющейся над самим временем или просто обычное совпадение? Как бы там ни было, теперь Хоквуд может лишь с ироничной улыбкой размышлять о таких вещах, ведь он дезертировал из Легиона. Сбежал от мрачной участи, что уже произошла с его бывшими товарищами. Вот только ему теперь некуда идти, ведь спасения от проклятия нет, или, по крайней мере, Хоквуд о нем не слышал… Целые дни бывший легионер просиживает, бесцельно вглядываясь в пустоту перед собой, в стенах опустевшего Храма Огня или сидит на краю обрыва, возле могилы с Мечом Фаррона, что словно застрявшая в пальце маленькая заноза, снова и снова напоминает ему о его трусливом побеге… Нет, он так просто не сдастся, и не будет смиренно ожидать, пока превратится в глупого полого. Нужно всего лишь понять, как разорвать, выбраться из цикла, перестав быть частью проклятия… И возможно был такой способ, нужно лишь хорошенько подумать… Именно в этот момент в Храм Огня вступила нежить. Хоквуд бы не обратил на это внимания, ведь его совершенно не волновало кого еще могло занести сюда. Да и мало было желающих прозябать в этих старых, жалких развалинах, что наполнены, лишь пеплом и затхлым воздухом, напоминающим медленно действующий яд из-за витающего запаха смерти и разложения, будто бы сам мир гниет заживо. Доспехи прибывшего привлекли Хоквуда, ведь он слышал, что рыцарей Фороссы уже не осталось. В народе, конечно, ходили слухи о неком Львином Рыцаре из королевства Лотрика, но разве есть дело Легионеру Фаррона до какого-то там напыщенного воина, что наверняка даже мизинца Хранителя не стоит. И хотя по легендам могучие рыцари Фороссы, поклонявшиеся богу войны Фарааму, внушали всем страх своим мастерством и тяжелыми доспехами, но этот воин мог заставить почувствовать разве что жалость к себе, настолько плохо он выглядел. Хоквуд вообще вначале посчитал его за обычного бродячего полого, настолько сильно тот был опустошен, и уже думал взяться за клинок, но вовремя сообразил, что тот все еще сохранил разум и не представляет опасности. Молодой рыцарь явно был ранен и прихрамывал, слегка морщась после каждого движения, а в его кирасе виднелась приличных размеров вмятина. Юнец держал в руках странный витой меч и двигался к центру храма, словно знал что-то, что было неведомо остальным. Даже Лудлет - задремавший и болезненно вжавшийся в свой трон – проснулся и с интересом поглядывал на развернувшееся действо, а губы Хранительницы Огня впервые наполнила нежная, прекрасная улыбка, будто бы свершилось то, чего она так долго ждала… Да и сам Хоквуд ощущал, что сейчас сам мир, что до этого момента словно остановился, застыв в своей серой тленности, вновь начал движение. Неужели перед его глазами предстала та самая Избранная Нежить, что вернет Лордов Пепла на их троны и даст пламени вновь разгореться… Этот жалкий юнец, выглядевший не лучше чем бродячая побитая дворняга, что случайно забрела в чужой двор, и нарвалась там на чужую свору псов… и ему предстоит такой трудный, непреодолимый путь впереди…это казалось чем-то немыслимым и нелепым... впрочем, возможно благодаря нему Хоквуд сможет найти способ избавиться от своего проклятия... - «Наверное, мне стоит немного подсобить этому «герою»», - с такими мыслями Хоквуд смотрел, как витой меч втыкается в горку пепла и костей, а неизвестно откуда взявшееся пламя окутало клинок, обгладывая своими горячими языками холодный металл.

***

Трудно передать всю ту степень отчаяния, что захлестнула Скьялля, когда он осознал, чем стал. Ноги затряслись и подогнулись, не справляясь со своей непосильной ношей, и юноша упал на колени, но сейчас его не волновали даже тяжелые травмы и сломанные кости. Скьялль убивался своим бессилием и несчастьем, что выпали на его судьбу. Стоя на коленях, он продолжал со слепой яростью ударять кулаками о землю, сетуя на такую несправедливость. Он потерял все: свою честь и славное имя, дом, семью, тело и собственную жизнь. А теперь, на секунду обретя новую искру надежды в этом, пускай и чужом теле, он вновь обманулся изменчивостью судьбы. Теперь он оказался обычной нежитью, восставшим живым мертвецом, что забыл собственное имя, а внешне едва напоминает человека. Если бы Скьялль мог, то расплакался бы, но из его черных, будто сама тьма глаз не текли слезы, как бы сильно внутри его не душила боль и обида. Он закрывал пожухлое, безобразное лицо руками, дабы не смотреть на свое отображение, видневшееся в зеркально-чистой воде… Он просидел так долгое время, будто бы замер в ожидании своего часа, как недавно стоявший здесь же Гундир. В его голове словно роился комок червей, пытаясь переварить, принять все, что с ним случилось, желая отпустить, забыть прошлое и произошедшее, как страшный сон. И когда Скьялль вновь открыл глаза - в нем что-то изменилось, будто бы он стал немного другим. В нем исчезла жизнерадостная искра того простоватого юнца со Скеллиге, а его место занял воин, в котором виднелась вся та боль, что он пережил. Ему будто бы нашептали, как превратить свою ненависть и злобу в клинок, что поможет собственными руками вырвать свою судьбу. Возможно именно здесь, посреди забытых могил далекого, чужого мира, по-настоящему умер кто-то по имени Скьялль… Рыцарь медленно встал с коленей, морщась от боли в сломанных ребрах и потянулся за своим шлемом. Ему вспомнилась какая-то деталь, что до этого маячила где-то на задворках сознания, и тот потянулся за ней. Небольшая, невзрачная шкатулка, что покоилась в кармане пояса, не казалась чем-то особенным, но на деле представляла собой удобный артефакт для хранения, позволяя складывать туда множество вещей по желанию своего хозяина. Повертев тяжелый и грозный на вид шлем в руках, он решил удостовериться в силе шкатулки и представил, как прячет, а потом достает его оттуда. Все произошло, как и ожидалось, но Скьяллю удалось сделать трюк и материализовать шлем, а после убрать, прямо у себя с головы. Видимо шкатулка позволяла взаимодействовать со своим содержимым, лишь напрямик с телом владельца, ибо, как бы он не пытался, а проявить что-то хотя бы в метре от себя не удавалось. Задавшись мыслью позже изучить содержимое волшебной шкатулки, Скьялль направился к единственной вещи, что оставил после себя растворившийся мириадами белых искр Гундир, а именно - к витому мечу. Тот будто бы манил его к себе, внушая ощущение первой ступеньки на трудной и долгой лестнице на пути к желанной вершине. После смерти судьи, дверь без проблем поддалась и отворилась с протяжным скрипом, будто бы сдвинутая крышка гроба, открывая дорогу к видневшемуся издалека храму. Прихрамывающий Скьялль целенаправленно шел к нему словно по неведомому зову, даже не отвлекаясь на безобидных отчаянных полых, что жались по углам между могил и надгробий, щедро наставленных вокруг храма. Будто бы вновь оказавшись в чернильной бездне, свет померк в глазах рыцаря, но постепенно возвращался, приспосабливая того к темным, пустым коридорам, что едва освещались обычными свечами. Пять огромных тронов, что предстали перед его взором, поражали своим видом и ощущением некоего величия, но четыре из них пустовали, внося семя безнадеги и утраты из-за отринутых обещаний. Лишь жалкий безногий калека ютился на занятом троне, дрожа от волновавшего его во сне кошмара и проснувшись, будто бы почувствовав появление Скьялля. На остальных он пока не обратил внимание, но уже заприметил миловидную девушку в черном одеянии, сидевшего на ступенях воина, что с интересом и долей скептицизма поглядывал на него, а в боковом коридоре слышался звук работы кузнеца и тихий смешок старухи. Но сперва, нужно было закончить дело, и Скьялль направившись к центру, вставил меч в чашу, очертания которой лишь местами выглядывали из-под горы, наваленной на неё праха и пепла. Костер тут же разгорелся, сплетаясь, связываясь невидимой нитью с такими же очагами, разбросанными по всевозможным местам. Свистящий звук разорвал безмятежную пустоту тишины и, среагировав на него, Скьялль поймал летящий в него предмет. Не догадавшись, что именно он поймал, Скьялль поднял взгляд на бросившего, будто бы задавая тому немой вопрос. Сидевший до этого на ступенях воин с ухмылкой поднялся и подошел к нему. - Это, - указал Хоквуд на флягу, - фляга с Эстусом, любимым лакомством нежити. Ты выглядишь очень потрепанно, а эта штука отлично залечивает раны. - Мне кажется или она пуста? - Скьялль с интересом перевел взгляд на нефритовую флягу в своей руке. - Да, но раз ты зажег костер, то можешь восполнить её. Нужно лишь поднести флягу к огню, и она вновь станет полной жидкого пламени. Все еще с недоверием смотря на незнакомца, он все же чувствовал, что его слова являются правдой. Хмыкнув и протянув руку с флягой к потрескивающему костру, Скьялль удивленно смотрел, как та постепенно заполнялась оранжево-золотой жидкостью. «Сколько же секретов и тайн скрывает этот мир…» - пронеслось у него в голове. Открыв флягу, он ощутил жар, что таила в себе наполнившая её жидкость, но запах был так сладок, будто мёд. Поддавшись соблазну, Скьялль отпил немного и почувствовал, как по всему телу прошла расслабляющая, исцеляющая волна: грудь уже не болела, сломанные кости казались целыми, а былое онемение прошло. - Спасибо, ты мне очень помог, - Скьялль с благодарностью посмотрел на незнакомца и протянул тому флягу обратно. - О, не стоит, можешь оставить её себе. Тебе она явно будет нужнее и полезнее. Меня кстати зовут Хоквуд, — открестился он от протянутой руки. Услышав чужое имя, Скьялль смущенно замялся, не зная, что ответить, ведь свое имя он не помнил. Хоквуд, заметил неловкость собеседника и быстро понял в чем дело, ведь утрата воспоминаний была обычным делом среди проклятых. - Раз ты забыл свое имя, тогда ты должен получить другое, - задумался на мгновение легионер и улыбнулся, вспомнив свою ассоциацию насчет этого парня. - Я буду звать тебя Монгрель или просто Грель, надеюсь, ты не против? - протянул свою руку для рукопожатия Хоквуд. Немного подумав глядя на протянутую руку, Скьялль, все же принял решение, отвечая на рукопожатие: - Тогда приятно познакомиться, Хоквуд, мое имя Грель.