К черту Шип... я все еще люблю

      Утром Эрик проснулся с одной мыслью — тысяча невинных душ. Спасение для Алана. Вопреки обыкновению, жнец не стал нежиться в постели. Он направился в ванную, раздумывая над вчерашним разговором. В душе мужчины поднялась буря — одна его часть протестовала против подобного решения проблемы, вторая радостно потирала руки и твердила, что найден выход, а потому негоже ему колебаться.       Подставляя лицо теплым каплям, Эрик снова задумался. Да, тысяча душ — это преступление, а шанс, что таким образом он спасет друга, ничтожен. Но, с другой стороны, у него не было альтернативы. Смотреть же, как умирает напарник, он не мог. Блондин привык быть человеком действия. И теперь, когда выход найден, он почему-то продолжает колебаться.       Слингби выключил воду и, насухо вытеревшись, вышел из ванной. Открыл шкаф и надел привычный костюм, продолжая думать о том, что ему остается делать. В жнеце боролись двое. И тот, кто склонял его к преступлению, постепенно побеждал.       — Прости, Алан, — тихо сказал Эрик своему отражению. — Но я не могу смотреть, как ты погибаешь.       Жнец с косичками криво улыбнулся и направился в Департамент. Рабочий день начинался, и ему не стоит опаздывать, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания начальства и не нарываться на сверхурочные. У него должно быть время, чтобы собрать эту злосчастную тысячу душ. Если он будет растрачивать драгоценные часы, которых остается не так уж и много, то вообще ничего не успеет. А он просто обязан успеть. Если Алан умрет, он снова останется в одиночестве. Юноша давно стал ему гораздо дороже и ближе, чем просто напарник. Как младший брат, которого у него никогда не было. И потому он не допустит его гибели.       В Департаменте царила обычная суета — кто-то из жнецов спешил на работу, кто-то возвращался с ночной смены, кто-то спешил в Архив или из него, сдавая закрытые дела. Или доводил начальника Третьего Отдела — Эрик с усмешкой посмотрел на получающего по голове секатором Грелля Сатклиффа, стиснувшего в стальных объятиях Уильяма Ти Спирса. Да, день определенно удался — теперь к начальнику лучше не приближаться и на пушечный выстрел. А все благодаря аловолосому поганцу. Впрочем, Эрик редко получал замечания по работе. Разве что из-за ошибок в отчетах, но их там не бывало, благодаря Алану. При этой мысли сердце снова кольнуло тупой иглой боли.       Блондин вошел в кабинет и сел за стол, принимаясь за отчеты. Сегодня он был внимателен, как никогда, стараясь не допускать ошибок. Алана нет рядом, чтобы проверять за ним документы. Да и не в этом дело. Совсем не в этом. А в том, чтобы не потерять драгоценных минут, которые могут помочь ему.       Против воли Эрик задумался, почему он спасает Хамфриза. Из нежелания быть одному? Или же это далеко не первостепенная причина и, уж точно, не самая важная? Он прищурился и посмотрел в окно. И понял — нет, не страх одиночества толкает его на преступление. Совсем не страх. А именно — желание вылечить родное ему существо. Алан слишком добрый и светлый, чтобы позволить ему умереть. Такие, как этот юноша, заслуживают жизни больше, чем многие другие. Если бы Эрик мог, забрал бы Шип Смерти себе. Но это было невозможно.       Жнец вздохнул и отложил в сторону бумаги. А потом закурил, садясь на подоконник и открывая окно — Алан терпеть не может табачный дым. Против воли блондин усмехнулся, представляя, как сейчас ругался бы напарник, окажись он тут. И, возможно, ему прилетело бы папкой с документами по затылку. Алан хоть и тихий, но только до определенного момента.       Эрик снова усмехнулся. А потом потушил сигарету и, взяв отчеты, направился в кабинет Уильяма Ти Спирса — пора было сдавать дела в Архив, но сначала они должны побывать у начальника. Слингби надеялся, что Уильям уже не так сердит, как утром, когда настырный Грелль не давал ему прохода.       Подойдя к двери, он постучал. Получив разрешение, жнец вошел и положил документы на стол хмурого начальника.       — Диспетчер Слингби, как поживает ваш напарник? — спросил Уильям.       — Он сейчас в Лазарете, — ответил Эрик. — После приступа, вызванного Шипом Смерти.       — Да, я слышал об этом, — брюнет побарабанил пальцами по столу. — Вы справляетесь?       — Вполне, Уильям-сан, — ответил блондин, прекрасно понимая, куда клонит начальник.       — Вам точно не нужен напарник на время болезни Хамфриза? — он буравил подчиненного взглядом.       — Совершенно не нужен, — сказал жнец, внутренне содрогаясь от мысли, что Алана может заменить кто-то другой.       — Что же… тогда идите.       Эрик кивнул и вышел из кабинета, направляясь к себе и стараясь не хмуриться. Неужели Алана уже списали со счетов? Быстро же… хотя, чего еще можно ожидать? Мир жнецов достаточно жесток. Но он поборется за Алана. Он не сдастся так просто. Шинигами выдохнул и сжал пальцы в кулаки — он сделал окончательный выбор.       Остаток дня Эрик провел, как в тумане. Он работал с бумагами, не обращая ни на что внимания и выполняя привычные действия автоматически. В голове мужчины билась одна мысль — сегодня он начнет спасать Алана.

***

      После окончания рабочего дня Эрик снова направился в Лазарет. На этот раз его пропустили без вопросов. Он накинул белый халат и прошел в палату к напарнику.       — Отлично выглядишь, — улыбнулся блондин, входя и видя юношу у окна. В руках Хамфриза была толстая книга, которую он тут же отложил, стоило только появиться его другу.       — Спасибо, Эрик-кун, — вернул ему улыбку Алан. — Ты тоже выглядишь весьма бодро.       — Стараюсь, — он сел напротив. — К тому же, сегодня Сатклифф вел себя достаточно тихо, что на него совершенно непохоже.       — Задумал очередную каверзу? — засмеялся шатен. Дня не проходило, чтобы изображающий безумно влюбленного клоуна Сатклифф что-нибудь не устроил на потеху не только Третьему Отделу, но и всему Департаменту.       — Все может быть. Знаешь, мне иногда очень жаль Уильям-сана. Хотя его выдержка впечатляет и внушает уважение. Другой на его месте давно бы придушил Грелля. А потом еще и расчленил, чтобы тот точно не воскрес.       — Это ты точно заметил, — кивнул Хамфриз. — Но это другой. Да, как у тебя обстоят дела с отчетами?       — Пока еще не получил назад, для исправления ошибок, — улыбнулся Эрик. — А что?       — Переживаю за возможный объем работы после выписки, — засмеялся юноша.       — Я постараюсь свести этот объем к минимуму, — усмехнулся блондин. — Не настолько же я безответственный. Что говорят врачи?       — Что мне еще пару дней тут валяться, — скривился Алан — Эрик-кун, где справедливость?       — Алан, понятие справедливости вообще весьма субъективное, — немного грустно ответил жнец с косичками. — Тебе ли этого не знать?       — Что с тобой? — глаза юноши цепко смотрели на напарника.       — Не обращай внимания, просто переживаю, — отмахнулся он. — Да и кто бы на моем месте был равнодушным?       — Со мной все будет хорошо, — серьезно сказал Хамфриз. — Ты ведь знаешь.       — Знаю, но я не бесчувственный камень, чтобы перестать волноваться, — посмотрел другу в глаза Эрик.       — Я понимаю, — слабо улыбнулся Алан.       Блондин только вздохнул — он ни за что не скажет другу, на что он собирается пойти, чтобы спасти его. Пусть он не знает. Алану хватает и Шипа.       — Выздоравливай, — улыбнулся Эрик, вставая. — Тебе что-нибудь нужно?       — Да, — в глазах шатена заплясали лукавые огоньки. — Свободу от стен Лазарета.       Жнец засмеялся — его напарник торопится поскорее вернуться к работе. Хотя он вполне понимал нежелание Алана торчать в этих стенах. Эрик никогда не любил больницы.       — Ты же знаешь, Алан, что это не в моей компетенции, иначе я бы уже давно тебя забрал.       — Знаю, Эрик-кун. До скорого?       — Я зайду завтра, — улыбнулся светловолосый жнец.       — Буду ждать, — вернул улыбку Хамфриз. Эрик кивнул и вышел из палаты. А потом покинул и больничный блок. Но направился совершенно не домой.       Он переместился в Лондон. Закатный свет окрашивал дома и бульвары, проспекты и узкие переулки в кроваво-красный цвет, в котором едва уловимо мерцало золото. На мгновение жнецу даже показалось, будто это знак, указывающий ему на истинность его решения. Но диспетчер никогда не был суеверным, а потому тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли, и отправился на поиски первой из тысячи душ.       Он ходил среди спешащих домой людей, высматривая ту или того, кто станет его первой жертвой. Но пока все казались ему слишком недостойными, чтобы стать источником спасения для его дорогого друга. Слишком озлобленные, слишком порочные. Куда катится мир, если он не может найти хотя бы одну чистую и светлую душу среди толпы?       Его взгляд случайно падает на девушку лет семнадцати, с конопатым наивным личиком, на котором задорно блестели серые глаза, а пухлые розовые губы улыбались, обнажая ровные белоснежные зубки. Эрик смотрел на нее, как завороженный. Вот она — та, которая станет первой в череде душ. Он настолько засмотрелся, что едва не проворонил незнакомку, но толчок в плечо привел его в чувство. Шинигами вздохнул и последовал за девушкой.       Идти пришлось довольно долго. Но все же проявленное жнецом терпение было вознаграждено — девушка свернула на пустынную улочку. Мужчина последовал за ней, призывая Косу Смерти.       Взмах. На лезвии отразился кровавый отблеск заката, а потом девушка упала, как подкошенная. Хотя, почему как? С Косы Эрика на землю капала кровь, но на лице незнакомки застыла блаженная улыбка — она умерла, даже не поняв этого.       Мужчина присел рядом с девушкой. Его била дрожь. Впервые в этой жизни он отнял жизнь не потому, что это было его работой. Он, по сути, убил. Отнял одну душу, чтобы спасти другую. К горлу Эрика подступил комок, но жнец все же взял себя в руки. Стараясь не смотреть на девушку, он встал на ноги, а потом переместился к себе. И, первым делом, счистил с Косы кровь. А потом отправился в душ — ему казалось, что совершенное им злодеяние намертво впиталось в его поры и только вода способна помочь хоть немного ему отмыться. Но это было не так. И через какое-то время Эрик отложил мочалку, понимая, что эти ощущения идут из его души. Закрыв глаза, он подставил лицо теплым струям. Но это не помогло ему отвлечься. Стало только хуже, а перед глазами снова появился образ убитой им девушки. Диспетчер тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. А потом выключил воду, вытерся и направился в спальню. Желания поужинать у него не было. Мужчина упал на кровать и попытался уснуть. Однако он смог забыться тревожным сном ближе к рассвету.

***

      Алана выписали из Лазарета ближе к концу второй недели. Эрик пришел в больничный блок незадолго до выписки и спокойно ждал напарника в коридоре, опираясь спиной на стену. За это время он относительно примирился со своей совестью, продолжая сбор душ для исцеления напарника. В одном он был твердо уверен — Алан никогда не должен узнать, на что пошел Эрик, чтобы спасти его. И он сделает все для этого. Хотя странно, что начальство еще не забило тревогу — души в любом случае не пропадают незаметно. Хотя, его это не должно волновать. У него другая цель и, чем дольше никто ничего не замечает, тем выше его шансы спасти друга.       — Эрик-кун? — голос Хамфриза оторвал блондина от размышлений. Эрик отлип от стены и с улыбкой посмотрел на друга, отмечая и его бодрый вид, и порозовевшие щеки, и веселую улыбку на губах.       — Привет, — задорно улыбнулся Эрик. — Мне сказали, тебя сегодня выпускают из заточения и я решил, что было бы неплохо тебя встретить.       — Неожиданно, но приятно, — вернул ему улыбку юноша. — Боишься, что я заблужусь в коридорах Департамента?       — Вот как раз этого я не боюсь, — засмеялся блондин. — Просто я хотел удостовериться, что с тобой все в полном порядке.       — Я прекрасно себя чувствую.       — И я рад этому, — жнец мгновенно стал серьезным. — Эта неделя казалась мне бесконечной. Я даже научился делать отчеты без ошибок, чем немало удивил Уильям-сана.       — Эрик-кун, да ты перевоспитываешься на глазах, — расхохотался Алан. — Хоть какая-то польза от того, что я так долго валялся в лазарете.       — Знаешь, Алан, я предпочитаю получать твои подзатыльники, потому что это говорит о том, что я не один.       — Не волнуйся, — хихикнул Хамфриз, — за этим дело не станет. Как только опять нашкодишь, так и получишь.       — Согласен, — улыбнулся Слингби. — Идем?       — Идем, — кивнул юноша, направляясь к выходу из больничного крыла.

***

      Алан приступил к работе. Эрик поначалу опасался, что напарник еще слишком слаб, и не позволял ему перенапрягаться. Хамфриз ворчал, пытаясь донести до друга беспочвенность его опасений и чрезмерную опеку, которой тот его окружил, но Эрик оставался непоколебим. И по вечерам, втайне от юноши, он продолжал сбор душ, стараясь не слишком сильно привлекать к себе внимания. В конце концов, люди умирали, как мухи. Так кому какое дело до нескольких исчезнувших душ? С каких пор душа человека была важнее души шинигами? Что полезного делают люди? Но другим этого не объяснишь, и потому придется быть крайне осторожным, чтобы не попасться.       Эрик продолжал посещать Алана в его квартире, как это было всегда, часто засиживаясь до полуночи за чашкой чая и болтая ни о чем. Но потом он неизменно выходил на охоту и собирал души. Пусть она или две… но они увеличивали шансы юноши на выживание. Для блондина это уже стало своего рода манией, которую он старался тщательно прятать. Настолько тщательно, что даже Хамфриз, знающий Эрика, как облупленного, ни о чем не догадывался.       Постепенно блондин успокаивался, видя, что друга не тревожит Шип Смерти. Вполне возможно, что на какое-то время болезнь оставит Алана в покое. Но это не значит, что сам жнец получит передышку. Напротив, ему стоит воспользоваться этим. И наплевать, что его тревожат призраки. Какое это имеет значение? Он знал, на что шел, и потому нет смысла ныть и стонать.       Эрик возвращался из Архива, куда его отправил Уильям Ти Спирс, чтобы проверить одно из дел двухлетней давности — творилось что-то непонятное. Эрик вздохнул, но согласился — ему ни к чему сверхурочные или, что еще хуже, пристальное внимание начальника Отдела. Алана он не стал брать — девушки из Архива постоянно пытаются накормить его напарника, от чего у него портилось настроение. А блондин старался уберечь его от любых напряжений сейчас.       Хамфриз сидел за своим столом, когда ощутил острый укол в груди. Нет, не вовремя. Сейчас еще и Эрик вернется. Что будет, если он обнаружит, что у напарника очередной приступ, юноша даже не хотел думать. Он прекрасно знал друга, чтобы не сомневаться в том, что ему обеспечен очередной отдых в Лазарете.       Боль становилась все сильнее. Алан встал из-за стола, намереваясь пересесть на диванчик, но, сделав пару шагов, рухнул, как подкошенный. Очки отлетели в сторону, отчего мир перед глазами шатена расплылся. А потом и вовсе померк — он потерял сознание от сильной боли.       Эрик, насвистывая, вошел в кабинет. И застыл соляным столпом — на полу лежал его напарник.       — Алан! — он бросился к юноше и перевернул его на спину. Прикоснулся к шее. Живой. — Алан!       Жнец окинул взглядом кабинет и, увидев лежащие на полу очки друга, подобрал их и положил на стол. А потом аккуратно переложил юношу на диван и стал приводить его в чувство.       — Эрик-кун? — открыл глаза Хамфриз. — Что произошло?       — У тебя был очередной приступ, — сказал блондин. — Не надо отрицать, Алан. Я нашел тебя на полу, без сознания.       — Прости, — вздохнул он. — Болезнь прогрессирует. Я не думал, что приступ может начаться внезапно.       — Тебе надо взять отдых, — сказал Эрик, наливая в стакан воды, а потом протягивая его другу.       — Нет, — покачал головой шатен. — Я не хочу умереть дома, в одиночестве.       — Алан! — с болью воскликнул Слингби. — Не говори о смерти. Должно же быть лекарство! И я найду его, я тебе обещаю.       — Эрик-кун, ты знаешь, что от Шипа не существует спасения, — чуть грустно улыбнулся юноша. — Я благодарен тебе, но эта война уже проиграна.       — Нет, — с неожиданной яростью возразил он. — Пока ты жив, еще ничего не потеряно. А отчаиваться раньше времени — проиграть наверняка. Алан, я обещаю тебе — ты будешь жить. Теперь я провожу тебя домой — отдых еще никому не вредил.       Хамфриз только вздохнул — если Эрик что-то решил, то переубедить его будет просто нереально. Поэтому он кивнул. Сегодня Алан уступит ему. Но в дальнейшем все равно заставит напарника принять неизбежное. И смириться. От Шипа Смерти нет спасения.