Cry for Help

Время — штука подлая. Мгновение подобно вечности, когда тебе плохо. Но только ты почувствуешь себя счастливым — часы начнут таять на глазах. Так случилось и с Микасой. Три беззаботных дня пролетели во мгновение ока, даже не оставив после себя сладкого послевкусия. Только горечь от контраста с предстоящим ужасом. Могла ли девушка представить, что ее ждет после этого фальшивого забвения? Капрал мог. Но он умело скрывал свое нарастающее беспокойство. Все это время Леви держал свое обещание и оставался рядом с Микасой, а на все ее недоуменные вопросы отвечал: «Мне просто скучно». Так бы и прожили они долгую соседскую жизнь, каждый день пробуя чай нового вкуса, устраивая диспуты за завтраком и случайно засыпая на одном диване перед камином. Но как-то утром ситуация полностью пошла под откос. . . . Леви всегда вставал раньше и, когда просыпалась Микаса, он уже по привычке ждал ее за столом. Девушка одним глазом заглядывала на кухню, смотрела, какую сладость сегодня ее заставит попробовать капрал, и убегала в ванну. На четвертый день все пошло не по плану. Ривай услышал шуршание в комнате и стал выжидать, когда Микаса придет «незаметно» подсматривать, что сегодня на завтрак. Но вместо ожидаемого, он услышал, как шаги стали медленно удаляться, а затем из-под душа полилась вода. «Недоброе утро», — подметил про себя капрал и невольно напрягся. Позже девушка все же зашла на кухню, и могло показаться, что все в полном порядке, но чутье настойчиво било в колокол. — Этот эклер продается только в одном месте во всей Шиганшине, — прощупывал почву капрал, не отрывая обеспокоенный взгляд от Микасы. Она, в свою очередь, не заставила себя долго ждать и сразу поддержала разговор: — Вы так любите сладкое. Несмотря на все старания, в заинтересованном голосе чувствовалась фальшь. Но это не единственное, что подводило девушку. Чуть опущенная голова, плохой аппетит и неосмысленный взгляд просто кричали, что здесь что-то не так. — О чем ты думаешь? — тон капрала словно олицетворял чувство «тревога». — О эклерах, сэр. Леви лишь недовольно хмыкнул женскому упрямству и встал из-за стола, чтобы больше не лицезреть этот театр, но беспокойный голос усадил его на место: — Мне снился Эрен. Капрал выставил локоть почти на половину стола и, уперев подбородок в ладонь, убедительно взглянул в стеклянные глаза своей собеседницы: — Ты точно хочешь переживать из-за… — Я плохой человек, сэр, — перебила его Микаса своим заявлением. Капрал нахмурился. Это было, мягко сказать, не совсем то, что он ожидал услышать. «Я не могу без него жить», «я скучаю», «я люблю его» — вот поводы для депрессии. Но неужели она все еще винит себя? — Пока мы болтаем за завтраком, он страдает за всех нас. Как быстро я забыла… . Злость — все что чувствовал Леви, глядя на этот беспросветный ад. Все его старания и надежды во мгновение превратились в ничто. Он устало опустил голову, запустив пальцы в волосы. «Она так ничего и не поняла». . Вот Микаса в слезах просит не называть ее брата предателем. Вот на смену истерике приходит ярость и в Леви летит все содержимое чашки. Мгновение, и она успокаивается в его объятьях. Но стоит только начать ее переубеждать и все идет по кругу. Отрицание, гнев и сладкий торг. Как надо любить человека, чтобы, пройдя через весь этот ужас, продолжать ему верить. А каким чувством надо руководствоваться, чтобы, пройдя через весь этот ужас, продолжать успокаивать Микасу. Как всегда спокойно и доходчиво, капрал продолжал предпринимать безуспешные попытки: — Он трус за маской героя. Предал свои идеалы и перешел на сторону победителя, прикрывшись жалкой подачкой. Разве тот, кого ты знаешь, променял бы цель своей жизни на нашу защиту? Он знал, что за этим последует. Понимал, что все это бесполезно, но продолжал. Он просто не знал, что делать дальше. Уйти сейчас? Хотел, но не стал. Смириться? Не выйдет. Решение пришло само — Микаса больше не стала спорить. Она потерялась в чувствах и больше не могла ни плакать, ни кричать. Все пройденные фазы слились в одно целое, в мерзкий комок подавленного гнева, приправленного идеальной грустью. Наверное, это и было следующей стадией — депрессией. Физически ощущаемая боль в груди. Гримаса полного безразличия. Взгляд полуприкрытых глаз, насквозь проходящий через капрала. И одна фраза: — Если я признаю это, все будет кончено. Леви молчал. Эта победа не вызвала у него радости. Он боялся, что она никогда не сможет перешагнуть четвертую стадию. Он только сейчас понял, как она слаба на самом деле. — Вы уйдете, если я попрошу?. Капрал устало потер переносицу. Он не хотел отягощать девушку своим присутствием, но оставить ее одну было бы безумством. — Я пойду в твою комнату. . Поза Обломова. Микаса просто лежит и не думает ни о чем. Никаких мыслей или переживаний. Весь этот груз остался позади, на плечах капрала. Но почему-то боль не утихает. Хочется встать, но накинутое поверх одеяло кажется непреодолимым препятствием. Даже перевернуться на другой бок не получается. «Может, я болею», — из последних сил предположила девушка и провалилась в свои чертоги. Сейчас ей просто надо отдохнуть.