Cry for Help

Капрал придумывал сотни причин, чтобы выйти из комнаты и как бы невзначай пройти мимо Микасы. Но девушка то ли старательно притворялась, то ли действительно этого не замечала. Все ее внимание было приковано к небольшой розовой картонке, на которой неровным детским почерком были выведены пожелания на какой-то пустяковый праздник. Эрен не часто баловал сестру вниманием, поэтому Микаса трепетно хранила единственную подаренную им открытку. «Только он был рядом. Всегда, несмотря ни на что». Депрессивные мысли никак не покидали больную голову. Бесконечный самоанализ стремительно градировал из чистой печали в признание полного поражения. Хотелось верить, что не все потеряно, но паранойя, как гнусный подстрекатель, делала свое дело. Светлые воспоминания потеряли свое очарование, осталось только ощущение, что ее все время обманывали даже самые близкие. Омерзительное чувство одиночества подавляло, заставляя свернуться в комочек и спрятаться от этого жестокого мира. Она даже не замечала, как отчаяние вырвалось наружу в тихом шепоте. — Нет…смысла. Нет смысла жить, ведь все что она делала, было ради Эрена. У нее никого не осталось. Ни друзей, ни любимого. Только капрал, который помогает из вежливости, чтобы загладить свою вину. Наверняка Леви бы с ней не согласился. Но, к сожалению, Микаса не спешила делиться с ним своими переживаниями, даже когда он просил. — Микаса. Девушка настойчиво не обращает внимание на Леви, несмотря на то что он сидит перед ней на корточках и отрезвляюще щелкает пальцами перед лицом. — Микаса! Крик не помогает. Ривай не любил повторять дважды. Он раздраженно выхватил открытку из ее рук. — А? Девушка подняла на капрала удивленные глаза, словно она только что отошла от долгого сна. Она медленно приподнялась, даже не обращая внимания на одеяло, что повалилось на пол. Каждое движение отдавалось пульсирующей болью в висках, заставляя девушку схватиться за голову. Леви хмурился каждый раз, когда Микаса вздыхала от боли. — Как тебе помочь? Он знал каким будет ответ. На протяжении нескольких дней девушка каждый раз отвечала ему одинаково. — Со мной все хорошо, сэр. Леви тяжело выдохнул. Он был на грани чтобы бросить это все и уйти прочь, оставив Микасу наедине со своим упрямством. Он злился. Хотел накричать, силой заставить ее сказать правду, но терпел. Что-то мешало ему быть ублюдком. — Я знаю, что ты чувствуешь, — неожиданно решительно начал Ривай. Он сделал все, чтобы хоть как-то достучаться до Микасы, начиная с убедительного взгляда и заканчивая доверительно близким расстоянием между ними. — Я терял свой смысл жить. Но мне помогли, — он робко окольцевал ее холодные руки своими, — а я хочу помочь тебе. Леви не отводил от девушки проникновенный взгляд, надеясь получить хоть какую-то реакцию. Но во мгновение его лицо исказили удивление и легкий испуг. Он получил не то, что ожидал и смог вымолвить лишь: — Ты плачешь. Микаса держалась до последнего, стараясь не показывать капралу свои эмоции. Она не хотела сочувствия, не хотела обременять его своими проблемами. Но по всем канонам, чувства нашли выход именно сейчас. Уголки кроваво-красных от покусов губ поднялись, в попытке смягчить лицо лживой улыбкой. — Со мной все в порядке, сэр. Спасибо за беспокойство. Леви никогда не видел более лицемерного зрелища. От нарастающей злости он невольно сжал руки Микасы так сильно, что ей пришлось отстраниться. Он всем сердцем ненавидел ее упрямство и жалел только о том, что не перевоспитал свою наглую подчиненную раньше. Капрал немедля поднялся на ноги, направился в сторону выхода и покинул дом, громко закрыв за собой дверь. Девушка лишь ухмыльнулась в спину уходящему Риваю. Должно быть, она почувствовала облегчение, ведь она так хотела остаться одна. Но глубоко внутри ее сердце разорвалось окончательно. Теперь она точно лишилась всех. . . . На ватных ногах Микаса добралась до ванной, по привычке закрыла дверь на замок и из последних сил забралась под холодный душ. Девушка давно не вела счет времени. Прошел час, а может несколько минут, прежде чем невыносимая головная боль отступила. Она выбралась из ванны, не глядя схватила с полки мятую рубашку, со второй попытки застегнула на себе пуговицы и замерла перед зеркалом. С отвращением пробежавшись глазами по своей мертвенно бледной коже, через которую уже стали видны ниточки вен, она встретилась взглядом со своим отражением. Выглядит ужасно. Хочется закрыть глаза, чтобы больше никогда не лицезреть это жалкое зрелище. Кто бы мог подумать, что такой сильный человек может так легко сломаться. Вверила всю свою жизнь в руки одного человека, а теперь не знает, как жить дальше. Да и зачем? Зачем ей вовсе жить? Никто никогда не полюбит ее как Эрен. Никто не будет дорожить ею как Эрен. Никто не станет защищать ее как Эрен. Но даже Эрен…не любил. Она так погрузилась в свои мысли, что даже не обратила внимания на отчаянный стук в хлипкую дверь. Капрал все это время пытался получить от девушки хоть какой-то отклик, но быстро сдался и разрушил преграду перед собой. Микаса непонимающе обернулась на шум и напоролась на испуганный взгляд темных глаз. Он вернулся в дом сразу, как сумел усмирить свой гнев. Но что он почувствовал, когда не застал Микасу на ее привычном месте? Что происходило в его голове во время этих безуспешных попыток докричаться до девушки? Что такое страшное он боялся увидеть? Леви, недолго думая, оказался рядом с Микасой и прижал ее к себе, как нечто очень ценное. На смену страху пришло облегчение, но он еще долго будет вспоминать эти минуты неизвестности. Микаса старалась не думать о переживаниях своего капрала. Она понимала, какая мысль заставила его выломать дверь. Понимала, что он совершенно не доверяет ее неустойчивой психике, но сейчас ее меньше всего волновали чувства других людей. Она просто стояла молча, заключенная в объятьях человека, которому не все равно. Она не обнимала в ответ и не пыталась отстраниться, потому что не хотела совершать лишних движений. Но глубоко внутри что-то дрогнуло от мысли, что Ривай ее не бросил. . . . Леви больше не отходил от девушки ни на минуту. Он нашел более или менее увлекательное чтиво и устроился с краю дивана, где, обняв колени, сидела Микаса. В доме воцарился желанный покой, но идиллия продолжалась недолго. Микаса грустно разглядывала своего капрала, положив голову на колени: — Я не хочу, чтобы мне становилось лучше. Леви, не поворачиваясь, покосился на девушку, чтобы убедиться, что ему не послышалось. Он приоткрыл рот, собираясь что-то ответить, но не смог подобрать слова. Ни одна мысль не могла выразить его искреннего смятения. Микаса продолжила сама: — Если я поправлюсь, Вы уйдете. Капрал явно не ожидал услышать что-то подобное. Он перевел дыхание. Ему не надо было задумываться, чтобы ответить, но он опасался, что его слова вряд ли смогут убедить человека, настроенного на худшее. — Я уже говорил, Микаса. Я буду рядом, пока ты во мне нуждаешься. Девушка саркастично хмыкнула: — Будете вечность замаливать свои грехи? Леви ухмыльнулся и отвел взгляд. — Если бы я испытывал только чувство вины, меня бы уже здесь не было. Что значили слова капрала? Наверняка, это было своеобразное признание в чувствах. Микасе очень хотелось в это верить, ведь это было ее последним шансом вернуться к нормальной жизни. Она потянулась к Риваю, чтобы хоть кончиками пальцев почувствовать его тепло. Но слабость, сковавшая все тело, не позволила достигнуть желаемого. На пол пути она обессиленно отпустила руку на диван и разочарованно выдохнула. Капрал лишь еле заметно улыбнулся и протянул девушке свою руку, нерешительно скрестив ее пальцы со своими.