Свет полярной звезды

Каждый может объяснить, что такое день и ночь. И то и другое составляет из себя сутки. Но только так было давно, сейчас во всём мире царит что-то среднее. Хотя всё же ближе в Антарктиде довольно светло, намного лучше, чем в той же южной части. Правда, люди до сих пор цепляются за старые сутки, словно они — осколок из прошлой жизни. Напоминание о том, что когда-то всё было иначе и светило солнце, которое сейчас скрыто под грузными серыми облаками. Я к таковым себя не отношу и сплю тогда, когда выматываюсь из сил — так больше времени остаётся на передвижение. Мы уже едем по старым рамкам времени примерно часов восемь. Проехали ещё один город и даже дозоправились. Но что мне кажется куда странее, так это то, что Хосок напоминает психа. Пока мы находились в рамках города где-то в развалинах, этот парень отыскал сноуборд и пытался привязать его к снегоходу. Смотрю вот на всё это и не понимаю его стремлений. Как бы вся атмосфера окружающего нас мира не располагает к веселью. Спешу об этом сообщить собеседнику: — Хосок, не будь ребёнком, это глупо. Тебе не кажется, что заниматься чем-то подобным в постапокалипсисе как-то не айс. Он на это улыбается слишком позитивно и отвечает также на радостной ноте: — Как раз это меня и веселит: все старые устои мира рухнули. Вседозволеность и свобода! Разве нельзя этим всем насладиться сполна? Перебиваю собеседника с горькой усмешкой на губах: — Следуя твоей логике, те дикие, что гнались за нами недавно, тоже свободны и итогом стало их полное безумие. Тоже хочешь с ума сойти? После этого Хосок осматривает меня внимательным взором, становясь резко умным, правда, всего на пару секунд. Затем улыбается и отвечает: — Теперь у них есть право сойти с ума, правда, не от свободы, а от того, что им нужен был старый контроль и стабильность. Винить их за это крайне глупо, ты не знаешь, что станет с тобой через какие-то полгода. Эти слова из уст такого труса лишают меня дара речи. Ибо сказаны они слишком заумно на мой взгляд. Ну, я как бы сама не считала себя гением. Ухожу в свой внутрений мирок с подобными мыслями, стараясь по новой понять этого человека, узреть его суть. Нажимаю на газ, когда он даёт мне отмашку и мы срываемся с места. Пару раз оборачиваюсь посмотреть не сдуло ли наездника, однако Хосок установил себе и держатель, отчего легко скользит по льду и снегу. Вид его в специальных очках вызывает невольную улыбку; где-то в глубине сердца рождаются воспоминания счастливого детства. Такие забытые из-за того, что этот мир канул в бездну, отчего кажущиеся чужими всего на пару секунд. Такие идиотские гонки длятся часа два с лишним. Если честно, сильно устаю от них, потому что путь приходиться выбирать поровней. Отчего вглядываюсь в снег, который не радует спектром цветов: лишь серый и белый. Торможу медленно, осматриваясь в поисках ночлега. Но везде пустырь и предельная тишина. Выход один: придётся ставить палатку, хотя это крайне не безопасно. Хосок видит моё замешательство, поэтому включает режим чудика. Улыбается показывая свои зубы и, не кривя душой, заявляет: — Хищников отпугнёт огонь, а людей — ружьё. Так что расставляй палатку, пойду за хворостом. Обречённо соглашаюсь, наблюдая за удаляющимся силуэтом на сноуборде. Где только этот человек берёт энергию для позитива? Мой внутренний источник света давно иссяк. На льду приходится вбивать колышки молотком, хорошо, что они тоже из стали, и слой смёрзшейся воды большой и плотный, под воду уйти меня вообще не тянет. Когда палатка уже плотно стоит, из леса появляется Хосок, и он не один: за ним хвостик в виде прихрамывающей собаки. При том сзади у него была привязана охапка хвороста — интересно придумал. Благодаря ей мы сумели развести аж три костра по периметру. Только потом взялись за приготовления ужина. В небольшой котелок сначала попала талая вода, затем специальная таблетка. Их выдавали около куполов, и они убивали всех известных микробов, так же снимая радиацию. Часто именно города по суевериям просят обходить стороной. Однако это не всегда так: в них людей часто снабжают специальными средствами для выживания. Наверное, тех, кто в куполе, берёт совесть за яйца. Ну ещё бы: у них там — Цивилизация, а у нас же — Ад земной. Сказки, которыми пугали грешников, обрели некую иную форму, хотя в бога я не верю. Перед тем как отправиться в дальний путь, сама набрела на такой пункт, что снабдил меня этими самыми таблетками, аптечкой с большим количеством лекарств и специальным устройством, сообщающем о высокой радиоактивной зоне. Правда, такие чаще встречаются в тех местах, где эти самые атомные бомбы и рванули. Пока я размышляла о прошлом и бурлил наш суп на рыбных консервах, мой товарищ решил подружиться со своим «хвостом». Собака лежала и вылизывала рану, жалобно поскуливая. Мне конечно эта идея не пришлась по душе, от чего я предупредительно пробурчала: — Лучше не прикармливай, иначе привяжется и придётся застрелить. Он на это мне только улыбнулся и, подбираясь к животному всё ближе, прошептал: — Зря ты так, разве не знаешь, что у собак усиленный слух и обоняние. Думаю, она нам пригодится, и прокормить мы её сможем. Мда, и вот как с ним спорить, если он любое моё предупреждение с лёгкостью опровергает? Хосок протянул — по породе вроде бы хаски — небольшой пакетик с консервой специально для собак. Та сначала неуверенно принюхалась, затем всё же начала есть. Этот парень же решил, что проблем по видимости нет и захотел погладить животное. Видимо, у него никогда не было домашнего питомца. Конечно такая наглость не понравилась собаке, и та всадила зубы в руку этому идиоту. Однако и тут он отреагировал странно: продолжал её гладить, и она, расцепив пасть, облизала ранение, потом уже бросилась на утёк. Хосок ухмыльнулся ей вслед и вернулся ко мне с окровавленным запястьем. Первым моим действием был подзатыльник этому умнику и ругательство: — Ты идиот, вообще псих, как только дожил до сегодняшнего дня. Он же как обычно ответил на своей волне: — Лучше бы ранение обработала, нужно всегда надеяться на лучшее. Иначе жизнь вообще теряет смысл. Мне осталось только пожать плечами и порыться в рюкзаке. Там нашла перекись водорода и бинт. После быстрой обработки и ужина мы забрались в палатку. Вскоре кроме пострескивания костра ничего не нарушало тишины за пределами нашего укрытия. Надеюсь, завтрашний день не принесёт нам новых приключений. Что-то их стало слишком много с появлением этого чуда, что совсем не от мира сего, контуженный псих.