Свет полярной звезды

Мои силы были уже на исходе. Спустя пару часов пути Хосок умолк, и было не понятно: потерял ли он сознание или уснул. Это меня волновало не на шутку, однако останавливаться было нельзя. Вдали уже виднелся наш ночлег — огромный маяк. Он уже не светил кораблям на море, однако запирался изнутри, и в нём можно было пережить грядущую бурю. О ней кричало всё: ветер, что набрал скорости, мелкий снег, что летел в самые глаза. Ещё какие-то полчаса — и мы наконец оказались на месте. Небо стало ещё чернее обычного. Первым в открытую дверь забежал пёс, спустя пару минут выбежал и помахал хвостом. Почему-то сейчас этому псу я доверяла больше, чем всем тем людям, которых повстречала на своём пути. Затащить Хосока мне с трудом, но удалось в небольшую каморку внутри. Нам повезло, тут была даже кровать. Положив это чудо на неё, я затащила и другие вещи, напихав небольшую печку дровами. Пока они разгорались и потрескивали, сходила на верх по лестнице и плотно закрыла все щели старыми тряпками, что нашла под постелью. Повезло и с тем, что нашлась масленая лампа, которая хоть немного развеяла темноту. Немного разобравшись с помещением я подоспела к больному и поняла, что этот парень снова температурит. Несколько матов культурно так разрезали тишину на части: — Египетская сила, ну сколько можно! Проглотив злость, я попыталась выпоить ему хотя бы жаропонижающее, но в этот раз ничего не вышло. Тут-то и включилось моё упрямство, чётко продекларировав: «Ну уж нет, после всех моих трудов ты так просто не подохнешь!» Подумав об этом, медленно растворила лекарство в воде, набрала жидкость в рот и поцеловала этого недотёпу. Благодаря этому смущающему действию, ему стало легче спустя полчаса. Он пришёл в себя и даже поел. Мне, правда, кусок в горло не лез, ибо глаза сами стремились к губам напротив, таким на удивление мягким. В этом сумраке за его пределами свистела буря, порывы ветра жестоко хлестали по стенам подобно кнутам. Мы же сидели на кровати и вели тихий диалог полушёпотом. — Ты мне так и не скажешь, зачем ты идёшь в Антарктиду? — спросил Хосок, уложив свою голову мне на плечо. Не знаю, что послужило толчком, но за несколько дней мы стали намного ближе. Возможно, от того, что я впервые ощутила жизнерадостность, идущую от этого парня. Это привлекло меня и дало совсем немного надежды. Тяжело вздохнув, я тихо произнесла: — Ответ совсем неинтересный, давай расскажу тебе, когда мы дойдём. Он на это показал класс большим пальцем. Следом придвинулся ещё ближе из-за холода и поинтересовался: — Как ты? Тебе скоро нужна будет порция крови? Я удивилась заботе в его голосе: всё же как-то непривычно быть не одной, знать, что хоть кто-то заботиться просто о твоём здоровье, а не гоняется, крича вослед, что ты чудовище. Такие люди тоже были в моей судьбе, после начала ядерной зимы. Поворачиваю лицо в сторону Хосока, и мы встречаемся взглядами, вижу его нежную улыбку и отвечаю почти не дыша: — Скорее всего через два дня. Он же приближается так, что наши губы почти соприкасаются. Его горячее дыхание согревает мой подбородок. Наверное, ещё секунда — и поцелуемся, но у этого парня не может быть всё нормально. Мы круто стукаемся носами, подаваясь навстречу друг другу. Неловкость смывает как волной, начинаем смеяться. Хосок треплет мои спутанные волосы и говорит серьёзно: — Надеюсь, мне полегчает к тому моменту, и ты ничем не заразишься. Не могу перестать хохотать, поэтому парирую: — Если только глупостью. Он отвечает мне таким же звонким смехом с хрипотцой. Отчётливо понимаю, что этот парень мне нравится. Не знаю, что именно послужило толчком, возможно, страх потерять его, но разве в условиях, когда мир на грани краха, приходится выбирать? Обычное человеческое влечение никто не отменял, ведь люди существа социальные, нам нужно общение, подобное глотку кислорода. Может от того, что его не стало после Третьей Мировой, мир и погряз в полном хаосе и анархии. Думая о всякой ерунде, не замечаю, как засыпаю на чужом плече. Усталость берёт верх, и чувство безопасности дурманит как никогда. Хочу доверять и вновь быть слабой, влюбиться, учитывая мой молодой возраст. Жаль, что цена высока, а я не так глупа и знаю, что подобное ни к чему не приведёт. Однако ведь никто не запрещал немножко покупаться в собственных грёзах, ощущая в области талии сильные руки мужчины. Разбудили меня ласковые поцелуи — собаки! Боже, от этого счастья я отплёвывалась минут пять. Хатико наш — как мысленно мой мозг его прозвал — довольно вилял хвостом от своей проделки. Хосока рядом не оказалось, даже место успело остыть. Это не на шутку напрягло, поэтому первым делом я побежала к двери. Но она всё также была закрыта, поэтому оставалось поискать наверху, из-за чего начала вбираться по лестнице. Пропажа обнаружилась сидящей на самой площадке, где раньше крутился огромный фонарь. Как только мы с ним поравнялись, недовольный голос выдал меня с потрохами: — Хосок, не пугай меня больше так. Я уж думала, ты в бреду куда-нибудь утопал. Он же схватил мою руку в области запястья и рывком усадил к себе на колени. В голове сразу поднялось недовольство, но оно улеглось от простого пояснения: — Так будет теплее, ветер ещё остался после бури. Я замолкла, однако никак не понимала, что этот парень забыл тут в дикий холод. Он же, поняв немой вопрос в моих глазах, тихо ответил: — Северное сияние, — указав пальцем дальше на север, через толщи льда. Проследив взглядом за его указанием, я увидела отголоски ярких полос. Они переливались и переплетались друг с другом. Хосок же взял мои руки в свои и грел. Между нами царило молчание, и мне на ум не приходило ни одной разумной мысли для разговора. Хотя внутри царил восторг от такой мелочи, как обычное погодное явление. Наверное, просто потому, что здесь смога на небесах было меньше и это чудо пробивалось, и его можно было узреть. Переключив своё зрение на лицо рядом, я снова поразилась. Как этот парень находит такие мелочи в этом павшем мире? Сейчас люди за чудо считают жизнь в куполе, найденную банку еды, картину, что можно пустить на дрова. Он же просто живет, словно ничего не поменялось, и на дальнейшем пути нас не ждут толпы мутантов и долгая дорога под стальными небесами. Такой простой, иногда глупый, но от этого настолько живой и яркий, что сейчас у меня перехватило дух. Это дало понять мне маленькую истину — ответ, почему я начала влюбляться именно в него. Ведь Хосок, как луч надежды, освещающий путь к моему же исцелению. Поэтому я приложу все свои силы, чтобы защитить его в этом аду. Наверное, таков наш жизненный путь, и судьба, что свела нас вместе. Пусть всё будет так — это истинное моё решение.