Не первый, не настоящий, не тот

      Цунаде стояла над телом своего мертвого сенсея и трупом бывшего сокомандника и позвала к себе двух элитных членов АНБУ.       Двое Учих, и оба — гении своего клана.       Итачи и Шисуи.       — Вызывали, Хокаге-сама?        Голос Итачи был как обычно холодным, с каплей уважения и сочувствия.       — У меня есть для вас двоих задание. Нагнать и уничтожить «четвёрку Звука», которая была тут вместе с Орочимару, и которые держали тот барьер, за которым сенсей и змея сражались.       В ответ ей послышались два голоса.       — Да…       — Хокаге-сама.       — Цунаде-сан.       Тут они и использовали шуншин, отправляясь в погоню за названными целями.       С дерева на дерево прыгали две еле заметные тени, в которых вряд ли можно было угадать человека. Но это были люди, а именно два шиноби Деревни Скрытой в Листве.       — Шисуи, почему ты обратился к ней не так, как обращаются к Хокаге?       В ответ ему послышался смешок и обычный для его друга слегка нахальный голос.       — Она ещё не Хокаге, Итачи-подлиза.       Второй Учиха оторопел от такой наглости и, не придумав, что ответить, надулся. В ответ ему послышался короткий, но заливистый смех его лучшего друга.       —Стой.       Они резко остановились и стали потихоньку сливаться с окружающим ландшафтом. — Четыре противника. Судя по всему, из лабораторий Орочимару. Посмотри на их шеи, Итачи.       —Угум. Вижу.       Напряжение возрастало, так как их могли заметить в любой момент. Несмотря на то, что они АНБУ-Учихи, на то, что они гении. Подопытные змеиного саннина могли преподнести им множество сюрпризов.       Один из них имел две головы, другой несколько рук. Мерзкое зрелище на самом деле.       — Итачи.       — М?       — Запусти в них пробное что-нибудь.       Итачи начал складывать ручные печати, и в итоге из его рта вылетел средних размеров Огненный Шар.       Та четвёрка отпрыгнула в сторону и побежала в направлении ближайшего убежища их уже мёртвого создателя.       — За ними!       Тут началась погоня и недолгий обмен техниками, что-бы выявить уровень друг друга. Четвёрка еле могла сравняться с двойкой. Но они, пока что, не использовали свои Проклятые печати…       Вдруг один из них развернулся и атаковал Итачи непонятным сгустком, который по виду был похож на паутину. Проверять правда ли это паутина, у Итачи желания не было, и он отклонился от этой субстанции.       Шисуи тем временем вёл бой с толстяком и двуголовым. Итачи же в соперники доставались: девушка-матершиница и человек-паук.       Итачи пустил в своих противников Огненного Дракона, который успешно пролетел мимо цели. Но будущий глава клана Учиха не унывал и продолжал пускать в своих врагов малого размера огненные техники, стараясь сойтись с врагами в ближнем бою.       Шисуи же метал в своих врагов сюрикены и сенбоны, одновременно с этим уходя от вражеских атак с большой скоростью и пуская в своих врагов всё больше и больше метательного железа.       В скором времени эта четвёрка Звука должна быть убита, но они начали постепенный отход к своему ближайшему убежищу. Они отходили с трудным боем, и даже с активированным 1 уровнем Проклятой Печати не смогли справиться с двойкой гениев-Учих.       Говоря честно, обе стороны уже очень сильно устали, и они должны быстро закончить бой. Итачи и Шисуи использовали свою совместную технику — Огненного Дракона Телесного Мерцания — и практически убили своих врагов. Те же собрались с последними силами и, притворившись мёртвыми, атаковали Учих, когда те собирались уходить.       Под удар должен был попасть Итачи, но Шисуи прикрыл его собой и начал медленно и мучительно умирать. На его лице играла улыбка, а в глазах плясал предсмертный огонёк. От увиденного у Итачи пробудился Мангекьё Шаринган.       От столь резких перемен в своём теле и от увиденной картины умирающего перед ним друга его затошнило и у него закружилась голова. Добив своих полумёртвых после этой атаки врагов, Итачи принялся прощаться с другом.       — Шисуи… Ты. Зачем?       Голос его дрожал, хоть он и старался выглядеть спокойным внешне. Глаза же его уже слегка увлажнились.       — Хах… «кашель»… Ты мой друг, … потому и спас.       Шисуи затухал, затухал как пламя костра.       — Но я же… Ты будешь жить, Шисуи! Я покажу тебя Цунаде-сан, и она…       Итачи был прерван кашлем.       — Ты сам себе веришь-то, господин наследник, а? «кашель с нагловатым смешком» Я уже. не жилец… У тебя пробудился Мангекьё, так что… «кашель» сожги меня.       От услышанного Итачи оторопел. Как же так, сжечь своего лучшего (и практически единственного) друга…       — Но…       — Если меня похоронят, останется риск того… что мои глаза… заберут себе… это можешь сделать ты сейчас, если «кашель» хочешь.       Итачи не стал что-либо говорить, и просто активировал своё новое приобретение. Вырвав глаза своего друга и поместив их в свиток, Итачи последний раз посмотрел на своего боевого товарища. Из его глаз начали идти слёзы… кровавые.       — Прощай, Шисуи.       Набрав воздуха в грудь, он распахнул свой правый глаз и практически прокричал:       — АМАТЕРАС!       Тело Шисуи покрыло чёрное негасимое пламя, что будет гореть семь дней и семь ночей. Развернувшись, Итачи начал своё движение в сторону Конохи, ибо ему нужно доложиться лично Цунаде-сама.       Но если бы он обернулся, то увидел бы пространственную воронку и то, как кто-то забирает обгоревшее тело его лучшего друга…