А внутри у него розы темно-алые...

Что ж. Время для вечеринки. А, точнее, фестиваля. Мы уже на площади. Томоэ, как обычно, в кимоно. Я же в черной юбке-солнце – она выше колен и в белой футболке. Волосы, как обычно, распущены. Мы стоим в центре. Он, как всегда рассержен, не понятно на что, ну или он законченный пессимист. —Томоэ? — может, разрядить обстановку? —Что? — Господи, такой хладнокровный тон, аж мурашки. —Может по мороженке? — я улыбаюсь. —Ладно, — опять молча идёт, покупает, даёт. —На. —Спасибо, — я смотрю на мороженое. —Ты чем-то расстроена? — замечает он. —Ну... совсем чуть-чуть, если это и правда, все, что рассказал Курама, то этой был мой первый поцелуй... И вообще, все такое было впервые. А с парнем, второй раз в жизни общалась. —П-правда? — он слегка чумеет. —Да. —Ну, тогда, я извиняюсь... — искренне сказал он. Я вытянула немного о его прошлом. Оказывается, это все правда. Они – Ёкаи. Как они выжили? Ведь они жили около пятисот лет назад. Они с Акурой-Оу, были королями, можно так сказать. У Акуры-оу было прозвище "Кровавый король", а у Томоэ "Лис безумия" или "Огне-возрождающийся". Любая девушка была их целиком и полностью. Не было человека, который шел против — все боялись. Ещё, самое важное, Томоэ был влюблен. Но его половинка была калекой— паралич ног с рождения. Он старался ее вылечить, но все бесполезно, даже с Акурой перестал видеться. И заявил, что больше не убийца. Какое-то время жил с той девушкой, но вскоре, она умерла – сильно переволновалась. Почему-то, это затронуло мое сердце. Ревность? Да, нет, ерунда. После смерти той девушки — Юкиджи, Томоэ вернулся к Акуре-Оу. Тот тоже страдал, только тем, что его не признавали больше за Кровавого короля, а считали шутом. Потом их жизнь стала серой, мол, поели и хорошо. Далее, насколько я поняла, на Томоэ подействовало проклятие Екаев — влюбился? Смерть тебе. Лис начал гнить изнутри в прямом смысле. Жизнь его не интересовала, и жить то, впрочем, не хотелось. Он весь покрылся черными пятнами, а вскоре и вовсе стал похожим на зомби. Ослабленный, под проклятьем, замученный, он с Акурой наткнулся на храм, во время того, как они меняли место жилья. Там их принял Микаге и Курама. Микаге вылечил Томоэ, но под условием, что он больше никогда не влюбится, если же нарушит, то проклятие вернётся и убьет Томоэ гораздо быстрее — двойным ударом. Я посмотрела на лиса. После всего его рассказа, он загрустил. —Томоэ, но теперь, Микаге-сама подарил тебе шанс начать новую жизнь. —Это очень страшно, даже для меня было. Но теперь, я понимаю, что не зря, — он подал мне банку Кока-Колы. —Спасибо. Томоэ посмотрел на наручные часы. —Уже скоро салют. —Хорошо,— я улыбнулась. Дальше, я ему немного рассказала о себе. О своем рождении. О детстве, как было трудно общаться с кем-то, ведь дети не любят тех, кто на них не похож. Меня обзывали, втаптывали в грязь. Но я выжила и теперь могу ходить. Все смеялись над тем, что у меня нету матери, что мой отец алкоголик, что живу чутли не в сарае, что подарки на новый год от деда мороза я не получала. После таких обид, я сама закрылась от мира, сидела дома. Вдруг, мои размышления прервал первый залп салюта. —О, салют, — я начала рассматривать огоньки, которые разукрасили небо в разные цвета. —Ага, тебе нравится? — Боже, что я слышу, хладнокровность из его голоса пропала, теперь он воодушевился что ли? —Очень, я люблю салют, меня мама часто отвозила полюбоваться на него... — ой, что-то я вот-вот расплачусь. Ой, слезы потекли, только не сейчас. —Ты чего? — не понял он. —Просто воспоминания нахлынули, я очень по ней скучаю, — слезы ещё сильнее полились. Я не могу контролировать этот поток. —Тише, тише, успокойся, — он обнял меня и положив свою ладонь мне на голову, начал гладить. —Не плачь, я уверен, что она не будет рада, если узнает, что ты плачешь по ней. —Ну, я не могу... — поток все не утихал, плечо Томоэ уже все мокрое. Я хлюпала носом и пыталась успокоиться, но тщетно. —Все, успокойся... — он замолчал, как будто задумался. —Пойдем со мной, — он взял меня на руки и, свиснув, к нам прилетела, горящая лисьим огнем, колесница. Он забрался на нее, и мы взлетели. Так высоко!? Уже темно. Сверху огни домов похожи на звёзды. Да и на небе звёзд немало. Они все такие красивые. А руки Томоэ такие теплые. Вроде, слезы прекратились. —Наконец-то перестала плакать, — он улыбнулся? Пресвятые одуванчики. Вдруг, мы очутились на какой-то горе, вид красивый, не спорю. Но странно все это. Я села на свою пятую точку и выпрямила ноги. Томоэ сел рядом. Мы долго любовались, но потом я заснула, облокотившись на плечо Томоэ. POV Томоэ. Она спит. Пора домой. Я беру ее на руки, и на колеснице мы отправляемся домой. Там, я кладу ее на кровать, сам пристраиваюсь рядом, вдруг что-нибудь понадобится или случится. Я поворачиваюсь к ней спиной , но тут, мне прилетает чем-то по спине. Я разворачиваюсь. И она!? Нанами закинула на меня ногу? Дааа, спит она убойно. Я аккуратно убегаю ее ногу и накрываюсь одеялом. Потом засыпаю...

***

Мне бы крылья, что­бы ук­рыть те­бя; Мне бы вь­югу, чтоб уба­юка­ла; Мне бы звёз­ды, чтоб ос­ве­тить твой путь; Мне б уви­деть сон твой ког­да-ни­будь. Баю-баю-бай, ве­тер, ве­тер - уле­тай; И до са­мого ут­ра я ос­та­нусь ждать те­бя. Мне бы не­бо чёр­ное по­казать... Мне бы вол­ны, что­бы те­бя ука­чать; Мне бы в ко­лыбель­ную ти­шину, Точ­но ко­раб­ли проп­лы­ва­ют сны. Баю-баю-бай, ве­тер, ве­тер - уле­тай; И до са­мого ут­ра я ос­та­нусь ждать те­бя. Баю-баю-бай... Баю-баю-бай...