После первого марта

Всю дорогу Тамара пролежала на полу полицейской кареты, не вставая. Не сказать, чтобы девушка чувствовала себя на волосок от гибели, самочувствие Тамары было удовлетворительным, однако, постоянные мысли о том, что было бы, если бы их не перевели от Степана, пугали девушку до глубины души. Для Гали подобное обращение к себе было дикостью. В отличие от Тамары, которая считала побои неприятной, но малоискоренимой частью жизни, девушка была не на шутку возмущена случившимся. — Если в приюте воспитательница кого-нибудь линейкой по рукам ударяла, это было событие масштаба всей группы, которое потом обсуждали неделю! — возмущалась Галя, — Не били у нас никого, хотя так-то разобраться: сироты, кому мы нужны? Да, было дело, Наташку воспитательница высекла, когда она баловалась со спичками и флигель подожгла, так Наташка пожар могла устроить, все сгорели бы. И то, ходили слухи, что воспитательницу потом костерило руководство, что зря она так поступила. А сегодняшний случай, Томочка, на самоуправство ой как тянет! Не знаю как ты, а я буду требовать освидетельствования врачом и пойду жаловаться на Степана. Все равно, что нам светит — одному Богу известно, так давай напоследок хотя бы сделаем все, чтобы его пусть даже в звании понизили. — Перед врачом раздеваться придется, Галенька, — вздохнула Тамара. — Значит, разденемся, ничего страшного, — ответила Галя, — Можно подумать, ты ни разу перед врачом не раздевалась. — Ни разу, — сказала Тома. — Томочка, тогда подумай о том, что ты должна продолжить начатое дело, хоть как-то испортить жизнь Степану, пусть даже и из-за решетки, — ответила Галя, — И для этого тебе придется всего-навсего раздеться. — Хорошо, Галенька, я попробую, — согласилась девушка. Наконец, дорога к новому месту пребывания Гали и Тамары была окончена. Девушек сразу же определили в разные камеры и Тома, утомленная бессонной ночью, опустилась на койку и сразу же уснула. Долго спать девушке не пришлось. Через какое-то время Тамара услышала, что кто-то трясет ее за плечо. — Ночью спать будешь, а сейчас следователь ждет, — сказал жандарм. — Лучше бы не следователь, а врач ждал, — ответила Тамара. — Еще одна, — недовольно сказал жандарм, — Вот про врача и расскажешь следователю. В кабинете следователя Тамара прямо с порога заявила о том, что требует освидетельствования врачом. — Еще одна, — сказал следователь, — Ладно, придет врач, уже послали за ним. А сейчас признательные показания и раскаяние пиши. — Какое признание? Какое раскаяние? — изобразила удивление Тамара и подумала, — «С Галей надо посоветоваться, чтобы говорить одно и то же и вообще, что лучше говорить». Просидев в кабинете следователя еще около часа и категорически отказываясь что-то говорить, девушка услышала фразу следователя: — Не боишься, что после следующего допроса еще раз будешь врача для освидетельствования звать? В душе Тамары все оборвалось. — Это противозаконно, — ответила девушка, убирая трясущиеся руки из поля зрения следователя. — Мое дело — предупредить, — сказал следователь, и по лицу мужчины стало понятно, что он весьма доволен реакцией Тамары. Вскоре в отдел приехал врач. Тамару и Галю привели в одно из помещений и, пока мужчина искал необходимые бумаги в своем портфеле, Тамара шепнула подруге: — Галенька, ничего не отрицать и не признавать свою вину или молчать? Будем страдать за свои взгляды в той мере, в которой суд решит, или поборемся еще? — Томочка, наша цель — добиться справедливости, а с каторги это будет сделать сложно, — ответила Галя, — Надо выяснить, какие против нас есть улики, и уже только после этого что-то говорить. — Может, тогда с адвокатом судиться будем? — предложила Тамара. — На адвоката деньги нужны и нет гарантии, что он не перевернет наши слова так, как не надо, — ответила Галя, — Сами хорошо выступим на суде. Тем временем, врач достал нужные бумаги и обратился к жандарму: — Пожалуйста, выйдите. Барышни раздеваться будут. Постойте возле дверей в коридоре. Ругаясь себе под нос, жандарм вышел в коридор. — Ну что, барышни, одна раздевается, вторая ждет, — сказал врач. Галя решила быть первой, чтобы показать пример Тамаре. Девушка задрала подол платья и начала показывать синяки на ногах. — По форме и количеству синяков понятно, что били ногами, — сказала Галя. Осторожно расстегнув платье и чуть сняв его, девушка показала на следы от пальцев на руке, — На предплечье остались хорошо видны следы от пальцев. Слегка помедлив, Галя сняла верх платья и сказала врачу: — Сорок розог, в два раза больше, чем у той барышни. Пока врач что-то записывал в свои бумаги, Галя сказала Тамаре: — Томочка, теперь твоя очередь. Видя, что подруга никак не может решиться, Галя сказала девушке: — Ты хочешь, в конце концов, Степану отомстить или пусть и дальше людей мучит? — Хочу, — ответила Тамара и начала расстегивать платье. — Степан Владимирович, я крайне недоволен самоуправством, — уже через несколько часов выговаривал начальник Степану, — В заключении врача четко написано, что побои свежие, по-видимому, нанесенные сегодня утром. Обе подозреваемые были арестованы вчера вечером, поэтому иначе, чем в ваших стенах, они не могли быть избиты. Десять суток гауптвахты. — Это просто возмутительно… — начал Степан и, увидев недовольное лицо начальника, замолчал. — Капитан Увелков, просто вспомните, кто здесь старший по званию, и благодарите Бога за то, что мне есть чем заняться, нежели разбираться, это попустительство по отношению к произволу подчиненных или ваших рук дело. В любом случае, десятью сутками гауптвахты вы бы не отделались, копни я чуть глубже. После освидетельствования врачом Тамару и Галю вернули в камеры. Краем глаза заметив, что Галю поместили в камеру по соседству с ней, Тамара решила попробовать поговорить со стеной, ведущей в камеру подруги. — Галенька, Галенька, ты слышишь меня? — спросила Тамара. Однако стены были достаточно крепкими и не допускали возможности заключенным переговариваться друг с другом. Говорить чуть громче Тамара боялась, чтобы не навлечь на себя гнев жандармов. — Ярипова, на свидание, — раздался голос жандарма. В полном недоумении девушка вышла из камеры. Тамара шла, не представляя, кого она может увидеть за двойной решеткой. Увидев Ольгу, Тамара просто опешила. — Моего мужа посадили на гауптвахту на десять суток, а ты сдохнешь в тюрьме в муках, не увидев больше солнечного света, — зло бросила ей Ольга. — Барышня, я с вами не знакома, — ответила Тамара. — Тебя сегодня же вернут в Степаново отделение и оттуда ты больше никогда не выйдешь, — сказала Ольга. Не выдержав, девушка с силой стукнула кулаком по решетке неподалеку от лица сестры, понимая, что все равно не достанет до нее. — Довольно, свидание окончено, — сказал жандарм и вывел Тамару в коридор. Девушка увидела, что ее ведут не в сторону камеры и, испугавшись, что слова Ольги могут быть правдой, изо всех сил крикнула: — Галя! Степану десять суток гауптвахты дали. — А ты сейчас на шесть суток в карцер пойдешь, — сказал жандарм. Радость от того, что Степану хоть как-то воздалось по заслугам, не смогло омрачить известие о том, что ее отправляют в карцер. Тамара буквально светилась от счастья и, когда ей приносили в очередной раз хлеб и воду, с удовольствием отмечала, что хлеб ей приносят не черный и в количестве, значительно превышающем то, которым они с Галей довольствовалась, пока ждали зарплату после выплаты штрафа. А горячее питание на третий день окончательно обрадовало девушку и убедило в том, что все будет хорошо. На предстоящий суд Тамара шла с надеждой. Девушка плохо знала законодательство, поэтому не представляла, что ей могут присудить. «Лет двенадцать каторги минимум», — подумала Тамара. Первой во время судебного следствия допрашивали Галю. Тамара слушала подругу, пытаясь не пропустить ни одного слова, чтобы построить свою линию защиты так же, как и Галя. — О злодеянии, совершенном возле дома капитана Увелкова, я узнала только после ареста, — сказала Галя, — В показаниях Николая Ансирова фигурировали некие Ирина и Дмитрий. О нас с Тамарой не было ни слова. То, что Ирина назвала в своих показаниях наши имена, думаю, чистейшей воды оговор. Из Ирины выбивали показания и, я думаю, чтобы хоть как-то облегчить свою участь, она решила оговаривать всех подряд. Касаемо самоуправства Увелкова есть документ в материалах дела: и я, и Тамара были жестоко им избиты сразу после ареста. Во время своего допроса, Тамара почти слово в слово повторила показания подруги. Ожидая приговора, девушка сказала Гале: — Галенька, ты упомянула в своих показаниях Николая, а я сразу о нем вспомнила… Так и не сказала ему при жизни, что люблю. А покойнику уже ничего не надо. — Что поделать, Томочка, — ответила Галя и, убедившись, что их никто не услышит, добавила, — И кружок наш сдох, и Николая нет в живых. — Да, Галенька, и кружок наш сдох, и сами помрем скоро, — вздохнула Тамара. — Ее еще не осудили, а она уже раскисла! — возмутилась Галя, — Тамара, хватит думать о плохом! — Не получается иначе, — снова вздохнула девушка. Оглашение приговора заставило сердце Тамары биться с невероятной частотой. — … Галину Григорьевну Сенцову, Тамару Гавриловну Ярипову оправдать… — услышала девушка. — Поздравляю тебя, Томочка, с освобождением и, особенно, с тем, что теперь нам жандармы жить не дадут, — сказала Галя подруге, — Негласный надзор. — Негласный надзор — это еще полбеды, я больше боюсь, что Степан с Ольгой мстить нам начнут, — ответила Тамара. Выйдя на улицу, Галя сказала Тамаре: — Теперь надо пойти в больницу и объясниться. То, что мы оттуда воровали некоторые вещества, осталось недоказанным, а Евдокия Павловна легко поверит в то, что мы ни в чем не виноваты. Вскоре девушки пришли в госпиталь. — И где вы пропадали столько времени? — возмущенно спросила старшая медсестра. — Евдокия Паловна, нас по ошибке арестовали и только сейчас отпустили, — ответила Галя. — Отца с матерью на вас нет, чтобы не лазили, где попало, уши бы вам пооткручивать! — выругалась женщина, — Ходят не пойми где, а потом под арестом сидят. Жаль, что в больнице штрафовать нельзя, это не фабрика, я бы вам зарплату под’уменьшила. Завтра чтобы снова вышли на работу! — Конечно, — ответила Галя и, обрадованная, сказала Тамаре, — Томочка, мне хочется напиться на радостях. Сейчас возьмем себе чуть-чуть спирта и дома разопьем. Удивленная таким предложением, Тамара согласилась. Дома, сидя за столом и разговаривая, Тома сказала подруге: — Галенька, сказать тебе по правде, я не думала, что мы до суда доживем… Я не знала, что Степан сделает с нами, но была готова ко всему. И, знаешь, сестреночка, если он сейчас нам дом спалит, я не удивлюсь. — Томочка, я была в полном ужасе от того утра, когда нас с тобой увозили от Степана, — ответила Галя, — Он меня сразу же у себя в кабинете повалил на пол и начал избивать ногами. Я опешила, растерялась, а потом, когда встала, ему в лицо плюнула и пообещала, что он скоро сдохнет в муках. Какими словами я его тогда не назвала! А потом он распорядился выпороть меня. — Галенька, я еще раз говорю: то, что мы с тобой пережили тем утром — это настолько малая доля того, что пришлось бы нам пережить, если бы мы остались в Степановой обители, что просто слов нет. А то, что Степана на гауптвахту отправили — вообще чудо, я думала, что сердце от радости не выдержит, — сказала Тамара. Обсудив с подругой угрозы Ольги на свидании и столь неожиданный приговор суда, Тамара прилегла на кровать. — А ты, Томочка, говорила, что и мы сдохнем вместе с кружком, что не знаешь, чего ждать: каторгу или веревку, — сказала Галя, — Надо всегда верить и надеяться на лучшее. Под монотонный голос подруги девушка задремала. Вдруг Тамара услышала, что дверь снова слетает с петель. — В чем дело? — спросила Тамара, оглядывая вбегающих в комнату людей в штатском. Однако ответа не последовало. Девушке быстро скрутили руки, вывели во двор и затолкнули в полицейскую карету. После недлинной поездки Тамару выволокли из кареты и втащили в какое-то здание. — Молодцы, — сказал Степан, увидев девушку, — Поступить с ней, как с Якимовым. «Сейчас опять плеткой выдерут, как тогда нас с Васей», — подумала Тамара. Не обращая внимания ни на что, едва отдышавшись после ведра воды, вылитой на нее, Тамара с трудом встала. — А теперь садись и пиши полные признательные показания, — скомандовал Степан, — В суде скажешь, что совесть замучила, не смогла жить с таким грузом на сердце. — Не буду, — твердо ответила Тамара. — Повторить, — скомандовал Степан, — Ты у меня все напишешь или сдохнешь! А еще лучше так: напишешь, а потом сдохнешь. — Не буду я ничего писать! — воскликнула Тамара. — Томочка, Томочка, тебе что-то не то снится, — начала тормошить подругу Галя. Открыв глаза и увидев, что она находится в своей комнате, Тома расплакалась. — Степан снился, — сказала девушка и начала пересказывать свой сон. — Мы с тобой выпили и Степана обсуждали, вот он и приснился, — ответила Галя, — Томочка, не плачь, все позади, все будет хорошо! — А вдруг Степан от нас не отстанет теперь? — спросила Тамара. — Все будет хорошо, не бойся, все будет хорошо, — ответила Галя.