Вино со вкусом крови

— А Лар’Сит говорит, что купит тебе одежду! Он слово дал, что поможет! — Чуть ли не топнул ногой хаджит. Мне оставалось лишь устало вздохнуть. Не знаю, по какой причине, но все мои спутники, даже узнав мой возраст, продолжали относиться ко мне, как к девочке не старше одиннадцати лет. То Салит мне ненавязчиво сладость купил, когда только в город прибыли, то Джа’Лар костяной гребень подарил. Теперь вот еще и Лар’Сит пытается купить мне одежду. Я, конечно, понимаю, что она мне нужна. Особенно плащ. Но эта потребность не настолько сильна и хаджит наверняка об этом знает. Так зачем? Надеюсь, меня с ним обручить, пока я спала, не успели? Было бы крайне не смешно. Нет, кот он красивый, с хорошим телом… Как бы двусмысленно это не прозвучало. Умный и, как я успела убедиться за три дня пути, достаточно надежный. Но вот не хочу я быть окольцована практически первым встречным. Тем более в девятнадцать. Однако, шутка есть шутка и, поразмыслив с полминуты на эту тему, я отказалась от подобной идеи. — Дайте Лар’Ситу два плаща: один самый теплый и другой легкий, но способный укрыть от ветра и дождя, — Потерявший терпение хаджит развернулся к торговцу, игнорируя мои протесты. — Затем нужно штуки три рубашки и две пары штанов и сапог на эту девушку, — Он, удерживая меня за плечи, поставил меня перед собой. Сил у кота явно было больше, так что мне оставалось лишь послушно замереть перед оценивающим взглядом. — А ваша мамзель платья не хочет? — Заинтересованно протянул торговец, выкладывая на прилавок все требуемуе, — Красивое платье, хотя и льняное. Но юной кочевнице самое то на мой взгляд. — Скрывшись в доме, мужчина вернулся со свертком и, стоило его развернуть, я восхищенно ахнула. Платье действительно было красивым: кремового цвета рубашка с пришитым зеленым фартучком и подолом смотрелись гармонично, а аккуратная синяя вышивка по краям дополняла картину. Привлекло мое внимание и то, что с двух сторон у подола были длинные разрезы аж от бедра: не иначе чтобы на лошади было сидеть удобней. Но значило это и другое: без штанов платье особо не поносишь. Видимо, поняв о чем я думаю, продавец заговорщически мне подмигнул и легким движением руки раскрыл у платья нижнюю, кремовую, как и рубашка, юбку. Мне оставалось лишь еще раз восторженно охнуть. Судя по заинтересованному взгляду кота, он тоже оценил все удобство подобной одежы. — Лар’Сит впервые жалеет, что он не женщина. Это просто превосходно. Лар’Сит думает, что возьмет его для маленькой Тэм, — Кивнул он, доставая кошель. Продавец радостно улыбнулся, аккуратно складывая все вещи в немаленьких размеров котомку. На мой вопросительный взгляд, он лишь подмигнул еще раз, передавая ее хаджиту. Тот тоже удивленно посмотрел на вещь, которую мы не покупали. На это торговец лишь потряс головой и заверил, что это подарок от магазина такой милой и замечательной девушке. В ответ лишь пожала плечами: милой я себя не считала никогда. Попрощавшись, мы неспешным шагом пошли на постоялый двор, на котором остановилась вся наша компания. Однако, перед дверью хаджит остановился. — Лар’Сит должен попросить у маленькой Тэмушки прощение. К сожалению, этой ночью мы вынуждены отбыть по срочным делам, неожиданно появившимся вчера. К сожалению, тебя мы с собой взять не можем: слишком опасное место нас ждет. Но можешь не беспокоится: караванщики уже оплатили тебе комнату в трактире на месяц вперед и оставят еще денег. Вещи у Тэмушки нужные тоже уже есть. — Я стояла, пораженно раскрыв рот. Так вот в чем была причина их необычайной щедрости: они решили уйти, оставив меня тут, но прежде позаботились, чтобы у «маленькой сестры» все было хорошо. Нет, я ни в коем случае не обижаюсь и ни в коем случае не виню их. Просто не в праве. Но, что удивительно, когда хаджит сказал, что они отправляются в опасное место, я почувствовала тревогу. Видимо, я сильно успела привязаться к ним за эти три с чем-то дня. — Пусть маленькая сестра не волнуется, — Улыбнувшись, потрепал меня по волосам кот, — С нами ничего плохого не случиться, Лар’Сит обещает! — Ну, — Неожиданно для себя хлюпнула носом, — Раз обещаешь… Тогда я не буду волноваться… Почти. Мы вошли в душное нутро здания, сразу же подсаживаясь к своим. Дзер’Ж, как оказалось, тоже подготовил мне подарок. Заместо моей утерянной в снегах леса сабли, он отдал мне другую. Красивую, загнутую и широкую к носу. Кажется, подобные клинки назывались на Земле фальшионами. Провернув его в руке на безопасном расстоянии от стола, я кивнула: даже на мой непрофессиональный взгляд оружие было хорошо сбалансированно. Обтянутая же твердой кожей рукоять не давала руке скользить туда-сюда. Вместе с клинком в комплекте шло оружейное кольцо. Как пояснил мне позже Дзер’Ж, на него были наложены специальные чары, не позволяющие клинку резать и вообще хоть как-либо мешать владельцу, пока он висит в кольце. Салит тоже вручил мне подарок: два тонких коротких обоюдоострых клинка. Изредка по их лезвиям с выгравированными ящерками пробегали темные огоньки. Пока я с интересом рассматривала рисунок и примерялась к рукояти, Салит объяснял, что эти клинки зачарованы: тот, у которого в яблоке красуется белый камушек, носит имя Поцелуй Секунды и ночью его невозможно увидеть, если ты не хозяин клинка. Клинок же с красным камнем назывался Взглядом Мессера и ночью мог укрыть меня ненадолго от чужих глаз, сделав невидимой. Еще он сказал, что в обоих клинках сокрыта маленькая тайна, о которой я со временем узнаю сама. Под вечер они уехали, попрощавшись и дав несколько напутствий. Улыбаясь, я потом недолго смотрела им вслед, чувствуя, что они действительно мне почему-то почти как братья.

***

Вернувшись в гостиницу, я упала на кровать: сил не было совсем, хотя, казалось ничем особо трудоемким я сегодня не занималась. Но, полежав пару минут, все же заставила себя подняться: я и так три дня нормально не могла расчесать волосы, ибо не было возможности. Так что если не сделаю это сейчас, завтра совсем будет беда. Гребень удобно лег в руке и я, приготовившись терпеть вычесывание колтунов, приятно удивилась, когда он без труда прошел сквозь прядь волос моментально ее расчесав. Присмотревшись повнимательнее, увидела на зубцах маленькие искорки. Покачала головой. Четыре зачарованных предмета за день. Откуда у обычных караванщиков такие деньги? В голову настойчиво лезла только одна мысль: они мне явно что-то недоговорили. Но… Их право. В конце концов, они мне ничем не обязаны. А вот мне стоило бы подумать, что делать дальше. С учетом прошедших дней, я очень сомневаюсь, что это сон. Остается вопрос: стоит ли мне искать способ, как отсюда выбраться? Если стоит, то как? Отправиться в гильдию магов? А оттуда постараться выйти на связь с таинственными псиджиками? Думается, это будет довольно сложно, но вполне может сработать. Можно еще попробовать через местных богов: выйти на связь, объяснить ситуацию, попробовать договориться… А можно зайти и с другой стороны: даэдр тоже никто не отменял. Только возникает вопрос: а надо ли мне это? Недавно я задумалась: а что не дает мне сорваться на истерику в этом мире? Ответ прост: а смысл мне устраивать истерику по миру, в котором меня ничто не держит. Бабушка уже два года как умерла, с обоими родителями у меня натянутые отношения еще со средней школы. Друзья? Таких друзей, к которым действительно хотелось бы вернуться, у меня, к сожалению, нет. Так почему бы не остаться в этом мире?.. От тяжелых дум меня отвлёк вскрик на улице: — Ах, как можно, как можно! Горе-горюшко горемычное, несчастный Цицерон. Он всего лишь хочет отвезти свою бедную матушку в ее новый дом! Почему вы не даете бедному Цицерону этого сделать? Выглянув в окно, я с удивлением наблюдала за разговором мужчины, одетого в костюм шута, и стражника. Шут стоял ко мне спиной и, кроме широкой спины и бубенчиков на колпаке, мне были видны лишь неровно обрезанные медного цвета волосы до плеч. Стражник, которого мужчина, казалось, даже не слушал, все пытался объяснить, что он не может пропустить в город телегу, груженую большим ящиком с непонятно каким содержимым. К счастью или нет, но моя таверна располагалась рядом с воротами в город и обратно. Бросила взгляд на телегу: в ней действительно лежал гроб. Большой, прямоугольный, каменный. Лошадь, устало дыша, наслаждалась долгожданной передышкой. Недолго думая, я выскочила на улицу прямо через окно. Пять шагов и я уже около мужчины. Не знаю, зачем я это делаю, но во мне все вопило о том, что ему надо помочь. К тому же, нехорошо оставлять человека в подобного рода беде. Приобняв его за плечи, я радостно улыбнулась: — Дядюшка, как я рада вас видеть! Я не думала, что вы прибудете так скоро! — Мозг усиленно работал, ища предлоги для стражника, — Понимаете, мой дядюшка просто везет тело своей матери в новый склеп. Старый разрушили, осквернив, бандиты. Пожалуйста, пропустите его, он не задержится в городе надолго, я вас уверяю. — А, это ты та девочка, что прибыла с караваном? — Устало спросил стражник. Он буквально всем видом показывал, что готов пропустить этого человека и уже задолбался с ним разбираться, но служба есть служба. — Куда же ты дела своих кошаков, что так носились с тобой? Они, разве, не твои братья? — Как бы вам сказать? — Я с усмешкой посмотрела на стражника. Он что, серьёзно воспринял их «маленькую сестру», как обращение к настоящей сестре? Во дела! — Я попросила их сопроводить меня из Сиродиила, чтобы я могла встретить своего дорогого дядюшку, и поэтому они уже час, как отбыли из города. Дорога не ждет. Да и, к тому же, вы же не думаете, что они действительно были мне братьями? Ну, извиняюсь, включите мозги! Как человек может быть родственником коту? — Ну, тогда, думаю, у меня есть право пропустить в город этого человека, — С облегчением выдохнул стражник, — Но пусть следит сам, чтобы его телега не стояла на проходе! — Благодарствуем! — Подняв глаза на мужчину, я поймала его настороженный взгляд и подмигнула, — Пойдем, дядюшка, таверна вот, сейчас разместим и вас, и тело бабушки. Отпустив его, я рыбкой метнулась в таверну. К сожалению, в буквальном смысле: в самый последний момент споткнулась о порог, полетев носом вниз. Руки я подставить не успела из-за чего со всей силы влетела лицом в пол. — Ууух, мать вашу, как так можно было? — Простонала я, поднимаясь и с неудовольствием отмечая идущую из носа кровь. Запрокинула голову и прощупала нос: будет очень не смешно, если я его сломаю второй раз. Мне, так сказать, и первого с головой хватило. Но нет, кажется обошлось. Так и не опуская головы, я прошла к хозяину таверны, с благодарностью приняв протянутый кусок ткани, — Здрасте еще раз, — В нос поздоровалась я, — Ко мне приехал дядюшка, так что мне нужна еще одна комната. И еще два места в конюшне: под лошадь и под телегу. Во сколько обойдется? Хозяин, назвав цену в сорок монет (десять комната, десять место в конюшне и еще двадцать за еще одно место и уход за лошадью), отдал мне ключ, и я, все еще не опуская головы и придерживая нос тканью, вышла к шуту. — Ну фот и фсе, — Аккуратно кивнула, протягивая ключ, — У вас есть где остановиться и где оставить лошадь с повозкой. Я прошу прощения за проявленную по отношению к вам фамильярность, но по другому, боюсь, могло не получиться. — О, пусть маленькая добрая девочка не волнуется, Цицерон не в обиде, нет. Цицерон благодарен девочке! Она помогла ему и его матушке, так что Цицерон должен отблагодарить девочку. Что девочка попросит? — Краем поднятых вверх глаз я заметила, как мужчина улыбнулся, захлопав в ладоши. Но отчего-то зудела кожа на шее, будто в нее вперили два маленьких сверла. — Мне ничего не нужно в благодарность, правда. В конце концов, я сделала это от чистого сердца, — Почуствовав, что кровь вроде перестала идти, я вернула голову в начальное положение. Но стоило мне увидеть его лицо, я невольно вскрикнула, — Ты! — Его лицо было точь-в-точь как-то лицо, что сидело у меня в голове после сна в первую ночь. Я до сих пор не могла вспомнить ничего из того, что мне тогда снилось. Ничего, кроме лица. Как я теперь вижу, его лица. Соколиного, светло-карего, переходящего в желтый, цвета глаза холодно смотрели на меня. — Ой, извиняюсь. Вы. Мы с вами раньше не встречались? У вас, почему-то очень знакомое лицо. — Выкрутилась я, чувствуя, как от взгляда идут мурашки по спине. Лишь бы поверил! — О, разве? Цицерон бы запомнил такую прелестную девочку! Но Цицерон не помнит. Наверно, девочка ошиблась, да? Несомненно ошиблась! Они с Цицероном не могли встречаться раньше! — Закивал внезапно он, поднимая взгляд к небу. Когда он его вернул на меня, с прошлым взглядом его ничто уже не объединяло, кроме цвета глаз. Холод на мгновение исчез, словно его и не было и на меня теперь смотрели — я сглотнула — глаза безумца. Я не знаю, как я это определила, но я была абсолютно уверена: у безумцев именно такие глаза. Безумные. Сейчас от его взгляда холод пробирал меня еще сильнее. — Ну, наверно, — Кивнула я, вздрогнув. — Но все равно мне кажется, что ваше лицо я где-то видела, — Во сне, сама себе ответила я. — О, Цицерон все же уверен, что они с девочкой не могли видеться, — Продолжал кивать мужчина, — Но, может, девочка просто встретила похожего на Цицерона человека? Не важно! — Внезапно воскликнул он, — Цицерон спрашивает у девочки: что она хочет? Цицерон не может ее не поблагодарить. — Ну, тогда зовите меня по имени: Тэм. Мужчина усиленно закивал и, распевая только что придуманную песенку, запрыгал вокруг меня: — Девочка Тэм милой была, Цицерону однажды она помогла. Цицерон благодарен, но вот в чем беда: Откуда Тэм знает почему и куда В каменном-тесном везет он гробу Бедную-темную матерь свою? — С последними словами он неожиданно прижал меня к стене, приставив к горлу не пойми откуда взявшийся кинжал. Жалобно бросила взгляд вокруг, но никого не увидела. Слишком неудачно для меня мы стояли: рядом с промежутком стены таверны и городской стены, где даже стоявшая на воротах стража не могла нас увидеть. И слишком темно уже было на улице. А кричать им слишком неразумно: у моего горла как-бы нож, а я отнюдь не самоубийца. Цицерон тем временем наклонился к моему уху, — Пусть добрая девочка ответит, откуда она узнала, что старый дом матушки осквернили? Если она ответит честно, Цицерону не надо будет причинять ей боль. — Кхе, — Я невольно сглотнула, почувствовав, как кадык пробежал туда-обратно мимо острого лезвия, слегка поцарапав кожу. — Я просто сказала первое, что пришло в голову и показалось достаточно правдоподобным, чтобы вас могли пропустить. Вот и все. — Кинжал как-раз вошел в кожу, когда шут остановился и с почти незаметным сожалением вернул его себе в сапог. Тут-же лицо его вновь поменялось и он, причитая, приложил кусок ткани, которую вырвал у меня из рук, к кровоточащей ранке на шее. Успокоив его, что понимаю, что он опасался за сохранность матери, я сдержанно попрощалась и, прижимая ткань, чуть пошатываясь пошла в таверну. Когда я проходила рядом с телегой шута, умудрилась каким-то чудом споткнуться на ровном и упала бы опять, если бы не успела ухватится за край телеги. «Дитя…» Я ойкнула и отшатнулась, ошалело глядя на гроб. Показалось? Определенно показалось. Не мог же в самом деле со мной заговорить труп женщины? Определенно не мог. Качнув головой на настороженный вопрос Цицерона о том, что случилось. Я вернулась наконец в свою комнату с одной мыслью. Спать! Слишком уж насыщенным получился этот вечер.