***
Девушка, петляющая по лесу, никого не интересовала. Хотя бы потому, что интересоваться ею было некому. Улыбка на ее губах была лёгкой, но в то же время какой-то напряженной. Словно она пыталась что-то скрыть за этой улыбкой. Но уже и сама забыла что, просто улыбаясь и прикладываясь временами к бутылке с мёдом. Куда идти ее не волновало: раз сказали прогуляться, она идет, куда глаза глядят, и гуляет. Солнце над ее головой уже неумолимо стало приближаться к земле, когда девушка остановилась, поморщившись. Мёд закончился уже несколько часов назад, из-за чего Тэм хотела уже вернуться назад, но… Заблудилась. Несколько часов петляя меж деревьев, она пыталась вспомнить, как и откуда сюда пришла, но голова с каждой минутой тяжелела, трезвея. Сейчас же девушка пыталась прислушаться, есть ли рядом с ней хотя бы ручеёк. Капитан, отправляя ее в дорогу, явно не подумал, что девушка может потеряться, протрезветь и страдать теперь от похмелья. И поэтому у девушки не было не только еды, хотя желудок уже сводило от голода, но и воды. Проклиная про себя капитана, она наконец уловила тихое бульканье воды. Фокусировать взгляд было тяжело — голова болела слишком сильно даже от шелеста листвы над головой, поэтому Тэм, выставив вперед руки, шла на слух, закрыв глаза. Видеть темноту было несколько легче, но сильного облегчения можно было и не ждать. Пару осторожных шагов вперед и руки нащупали очередное дерево, которое пришлось обходить. Но вот уже близко слышится бульканье и девушка, открыв глаза, осматривается, не сдерживая разочарованного вздоха. Вместо ручейка слух вывел ее к небольшому озерцу с тёмной, идущей пузырями и явно непригодной для питья водой. Но совершенно неожиданно девушка обнаружила тропку мимо густых зарослей и с надеждой пошла по ней. Но и тут ее поджидало разочарование: вместо еще какого-нибудь источника воды Тэм обнаружила смутно знакомую каменную дверь. Кровавая рука в круге посередине двери не могла не намекать на тёмные делишки, творящиеся за ней, но, убедившись, что клинки все еще с ней, девушка приблизилась к двери. Слишком многого, если придётся сражаться, она явно в таком состоянии не сделает, но была надежда, что можно договориться с миром. — Что есть величайшая музыка жизни? — Раздался голос в голове и Тэм дернулась назад, отнимая руку от двери. Она хорошо помнила этот вопрос в те времена, когда Скайрим был для нее еще игрой. Но вот ответа она никогда подобрать не могла. На форумах говорилось, что эта дверь ведет в убежище Тёмного Братства, которое имеет целую линейку сайд квестов, но Тэм никогда не стремилась ее пройти: ей вполне хватало всего внезапно произошедшего на подобных квестах в Обливионе. — Что ессть величайшшая музыка жизни? — Прошипела повторно вопрос дверь и девушка ясно поняла, что, если не ответит сейчас, то ей будет очень плохо. Решив сильно не мудрить, девушка произнесла первое, что пришло ей в похмельную голову. Первое, что на данный момент было для ее ушей величайшей музыкой. — Тишина. Тишина для меня сейчас величайшая музыка жизни! Казалось, дверь не услышала, оставаясь все такой же неподвижной и молчаливой, как и до прихода Тэм. Но она всего лишь думала. Души, заключенные внутри двери думали. Они не принимали подобный пароль — лишь на половину верный пароль. Но и не могли отказать девушке, на голове которой лежала рука Матери, словно охраняющая своё дитя. И дверь сдалась. Прошипев тихо положенную фразу, она открылась, впервые давая чужаку — непосвященной! — пройти. Если Матерь так хочет, значит так и будет… Тэм, замерев на секунду, пригнулась, стараясь тише ступать по каменным ступеням. Она не знала, почему дверь в самый последний момент — она чувствовала, что в самый последний — решила пропустить ее. Тихо пройдя мимо каменного стола с картой, девушка спустилась по еще одной лестнице, оглядывая огромный зал, больше похожий на пещеру. Взгляд тут-же выцепил из всего увиденного единственное, что ему нужно было. Еще одно небольшое озерцо, но, в отличие от первого, с чистой, на удивление кристально прозрачной водой. Набрав полные ладони, девушка наконец смогла попить, а, спустя секунду, и окунуть ноющую голову в ледяную воду. Боль, если и не ушла, то затаилась. На место боли тут-же пришло то, чего девушка не могла ожидать: голос. Женский голос, мучивший ее на пути в Фолкрит. Но теперь он звучал так по-родному, напоминая голос мамы, услышанный ею лишь однажды в детстве, когда она сломала ногу. Такой-же ласковый, успокаивающий и понимающий. И Тэм, до конца, наверное не осознавая свои действия, пошла, повинуясь этому голосу. Сейчас он был для нее всем — небом, землёй, воздухом, которым она дышала. «Наконец-то непослушное дитя пришло домой.» Да, она пришла. Пришла туда, куда ты, милостивая Матушка, так ее звала. Так помоги ей, освободи ее душу от боли, которую она испытала. Помоги ей пережить то, что она пережить сама не в состоянии. «О, бедное мое дитя. Ты столько страдала эти дни, пока меня не было рядом. Подпусти ты меня раньше, твоих страданий могло и не быть, но… Что бы не делал Отец Ужаса, то Семье лишь на благо. Так подойди ко мне, бедное дитя, сядь перед моим гробом и расскажи все, что тебя так мучит, все, что душит тебя, все, о чем ты можешь поведать лишь мне.» И девушка послушно села перед распахнутыми дверьми гроба с неожиданным для себя благоговением глядя на стоящую в нем мумию. Смотря так, как смотрят только на Мать. Подтащив колени к подбородку, она рассказывала. О своей жизни там, о том, как потом попала в холодный зимний лес, как она выполняла порученные ей задания и как совсем недавно изменила своим же принципам, убив двух людей. Да, они угрожали ее жизни, но ощущение того, что они умерли от ее руки, пугало. Мать Ночи слушала своё дитя не перебивая, давая возможность выговориться. И только когда девушка замолчала, она заговорила вновь. «Не обращай внимание на подобные смерти. Это первые, кто погиб от твоей руки, но далеко не последние. Ты должна понять это и переступить через себя. Ты моё потерянное дитя, которое пытается найти дорогу из вечного лабиринта души. Но ты должна осознать, что из лабиринта души не нужно выбираться, его нужно менять, подстраивая под себя. Это твоя душа и, пока ты не умрешь, она будет принадлежать только тебе. И слушаться она будет только тебя.» — Но, Матушка, что же мне делать сейчас? — Словно маленький ребенок склонила голову Тэм. Постепенно, незаметно для нее самой, она возвращалась. Боль в душе уходила, давая место чему-то новому, что она еще успеет познать. В тишине послышался тихий смех. «Живи, дитя мое. Не я должна говорить тебе, как жить. Но мой тебе совет: войди в семью. Войди не тенью, как ты вошла сейчас, а как полноценный ее член. Дальше ты всё поймешь сама. И запомни, дитя, тьма наступает со смертью тишины.» — Я… Я поняла тебя, Матушка. Я запомню это, — Прошептала девушка, прикрыв глаза. Только сейчас она поняла, как устала. Поняла, как болят многочисленные и вновь кровоточащие раны, растревоженные ею во время движения. Тьма настигла сознание Тэм, давая возможность наконец отдохнуть от всего. И стоило девушке мягко упасть, в комнату вошёл ящер. Он единственный в данный момент был в убежище: даже Астрид, стремясь сбросить напряжение последних дней, вышла на контракт. Виззара аккуратно приблизился к телу, лежащему на холодном камне перед гробом, внимательно его осматривая. Он не слышал голос Матери, но он замечательно слышал, как эта девушка ей отвечала. Может ящер услышал не все, но последних двух минут ему хватило. Вывод напрашивался сам собой. Сейчас перед ним лежала Слышащая, которую шут так ждал. Да и старик с Габриэлой пару раз упоминали о своём ожидании. Конечно, правда это или нет решить сможет только Хранитель. Но он ушел за травами, что отдаляло этот момент, а потому аргонианин лишь покачал головой, неожиданно легко подхватывая бесчувственную девушку и относя ее на кровать ближайшей комнаты. Если она всё-же окажется Слышащей, комната все равно будет ее. А пока стоило обработать все эти раны. Виззара даже знать не хотел, как она их получила и почему она, не смотря на то, что потеряла столько крови, всё еще жива и умирать вроде даже не собирается…***
Проснулась я как по толчку. Вроде вот только что спала, а тут раз — и уже не сплю. На душе было легко, словно ничего в Хелгене и не происходило, что не могло не радовать. Кажется, зря я тогда не послушала Матушку, отвергая ее слова и не веря, что со мной кто-то разговаривает. Но с другой стороны, откуда я это все могла знать? Глаза открывать не хотелось: блаженная темнота мягко обволакивала, обещая вновь унести с собой, но голоса, раздавшиеся друг совсем близко, мигом ее прогнали. Сдержавшись, чтобы не подскочить, я прислушалась к разговору. — Больше интересно, каким образом она сюда попала, а не что делала у гроба. Виззара, ты был ответственен за охрану убежища, так как ты мог ее пропустить? — Женский голос мне не понравился сразу. Слишком нервный, слишком резкий и визгливый. У Матушки он намного красивее. — Асстрид, я не знаю. Я же тебе уже ссказал: она появилассь ссловно из ниоткуда: проссто вдруг оказалассь в зале сс гробом Матери Ночи. Я даже не сслышал, как открывалассь дверь! — Знакомые аргонианские интонации и шипение. Голос тихий, особенно если сравнивать с громким Салитом. — Как бы там ни было, Астрид, она попала в убежище и еще жива. Это может говорить только о том, что Ситису она угодна, раз он это позволил. И не смей со мной спорить! Ты знаешь, что я намного старше тебя, и знаю я тоже больше, чем ты. — Детский голосок заставил вздрогнуть от неожиданности, чуть не выдав меня с головой. Слишком неожиданно он прозвучал над самым ухом. — А теперь кыш отсюда, мне нужно перебинтовать ее раны! — Раздались тихие, почти неслышные шаги и закрылась дверь. — Ну и что лежим, раз проснулись? — Уже обращаясь ко мне насмешливо спросил он. Резко встав я поморщилась, ощутив нытье по всему телу. — Никто не говорил вставать так резко! Ну вот, кажется рана опять открылась… — Грустно констатировал голос, задирая рубашку на моем боку. — А, нет, показалось. Кто же так тебя умудрился покоцать, деточка? Развернувшись, я с удивлением смотрела на маленькую девочку, сидевшую на стуле рядом с кроватью. Стоило ей улыбнуться, я дернулась. Слишком уж свежи были воспоминания тела о битве с вампиром. Уголки губ грустно дрогнули, опускаясь, и я поспешила ее успокоить. — Прости, не хотела обидеть. Я не против вампиров и так далее… Просто недавно не очень удачно с одним столкнулась. Раны — его подарочек, вот тело и реагирует на знакомую ситуацию. — Подняла я руки вверх, улыбаясь в ответ. — Ну, — Тут же засияла девочка, — вампир тебе судя по всему попался молодой, раз ты еще говоришь со мной. Или у тебя такая хорошая реакция. Выбирай, что больше нравится, — Она, отойдя на пару секунд из зоны видимости, вернулась, протягивая мне крынку с молоком и здоровый кусок хлеба, — Держи. А то взгляд, будто неделю не ела. — Поблагодарив, я приняла все из ее рук и минуты, думаю, три от меня нельзя было услышать ничего, кроме довольного чавканья. Хотя и тут облом — чавкать я не привыкла. Когда вкуснейший в моей жизни завтрак полностью пропал в моем желудке, я с удовлетворением откинулась обратно на кровать. Взгляд поймал довольное личико вампирши. — Я Тэм, — Догадалась наконец представиться. Судя по очередной довольной улыбке, именно этого от меня и ждали. — Бабетта, — Представилась в ответ девочка, — И пусть моя внешность не путает тебя: я намного старше всех тут вместе взятых. А теперь, Тэм, не могла бы ты рассказать мне о том, как ты умудрилась попасть сюда? Я пожала плечами. Почему бы и нет? Не припоминаю, чтобы делала из этого тайны.