Вино со вкусом крови

Черный во-орон, Чтож ты вье-о-ошься… На язык упорно лезла какая-нибудь песня, пока я, подражая Бабетте, кружила вокруг стола. Раненная Габриэлла временами тихо стонала от боли, а из дальнего угла помещения слышался мат девочки-вампира. В очередной раз скользнув рукой, обмотанной в тряпку с целебным раствором, в рану девушки, я попыталась поймать постоянно ускользающий магический огонек. Именно он приносил данмерке немалые страдания. На вопрос же «откуда он взялся» Бабетта только отмалчивалась. Подозрения все сильнее овладевали мной, но я старалась держать их в узде: в конце концов, мне, новичку, тут никто ничем не обязан. Поэтому оставалось лишь тихо завывать себе под нос песни и выполнять указания. Однако, как бы я сейчас не старалась, огонек постоянно ускользал, не давая себя сграбастать и достать. Нервный смешок вышел сам собой. Вашу машу! Ты можешь просто замереть на одном месте?! К моему великому счастью, не прошло и двух часов, как я, изловчившись, таки сумела выловить чужую магию. Сжав руку в кулаке, я радостно показала огонек как раз подошедшей вновь чем-то напоить раненую Бабетте, на что она лишь кивнула и, указав на банку, сказала положить его в нее и закрыть. После чего, долго и тяжело вздохнув, начала колдовать над мертвенно-серым телом. О жизни, все еще находящимся в нем, говорило лишь слабое дыхание и доносившиеся временами стоны. Выполнив указания, я была отпущена с Ситисом, так что поспешила скрыться с злых алых огоньков глаз, направившись в обеденный зал. Войдя, кивнула сидящему там Назиру и неожиданно поняла как сильно хочу есть. Конечно, походная еда это хорошо, но и нормально питаться тоже нужно. Поэтому, наложив себе полную миску наваристого супа и еще тарелку картошки с луком, я упорно игнорировала попытки алик’рца начать диалог и его красноречивые взгляды. Когда я ем — я глух и нем! — Как прошел контракт? — Наконец задал вопрос контрактер братства, явно ожидая услышать подробности. Ну да, он то наверняка знал некоторые детали, нам с хранителем неизвестные. Удивившись собственной мысли, я даже прекратила жевать. А ведь действительно. Несмотря на то, что я его пару раз спрашивала о деталях контракта, Назир либо отшучивался, либо раздраженно отмахивался. И тогда напрашивается вопрос: а с какого, собственно, рожна? Если он знал о необычном сопровождении в виде армии легионеров — а, глядя в его чуть виноватые глаза, я почему-то в этом не сомневалась — то почему не сказал мне? Или… Тут стоит задавать другой вопрос. Не «почему», а «из-за кого»? — Я вижу, что хорошо, раз ты сидишь тут в полном порядке. И ты это… — Замялся мужчина, — Прости, что не сказал об… одной детали. Мне Астрид просто сказала, что это будет твоим испытанием: узнать все нюансы. — Подтвердил он мои мысли, — Я только потом, когда вы уехали, сообразил, что эти нюансы можно узнать только у заказчика, с которым тебе контактировать нельзя и… — Порывшись в карманах, Назир достал резное тонкое колечко. Вязь на нем больше всего напоминала паутину, а небольшой черный камушек, переливающийся синим магическим огнем, и отходящие он него восемь лапок — паука. Протянув его мне, он кашлянул, — Прими это как извинение. И как благодарность за помощь Габриэлле. Ты, хотя и новичок, очень сильно помогла с ее лечением, я знаю. В то время как глава… — Алик’рский воин замолчал, тряхнув головой. — Впрочем, не важно. До встречи, — Похлопав меня по плечу, мужчина поднялся и вышел, оставив меня наедине с кольцом, лежащим передо мной. Неожиданный поворот. Должно ли это значить, что Астрид хотела подставить меня? А заодно и Хранителя? Причем подставить с угрозой для жизни. Если говорить совсем просто — она явно попыталась избавиться от нас. И это я еще как-то могу понять, но вот понять незаконченную фразу Назира. Неужто Астрид не попыталась хоть как-то помочь своей темной сестре? И речь тут совершенно не о той помощи, которую оказала данмерке я. Я абсолютно уверена, что у главы убежища немало связей, чтобы была возможность найти если не лекаря, то лекарство. Значит ли это, что ей начхать на жизни своих братьев, несмотря на все заверения в обратном? Тряхнув головой, — нефиг загружать мозг странной и недостоверной информацией — быстро закинула в себя остатки еды и принялась рассматривать кольцо: очень уж интересным оно мне казалось. Хотя какое зачарованное кольцо не покажется интересным? Синий перелив на камне явно говорил о магической сути зачарования, осталось лишь узнать — какой. К сожалению, зачарованию я обучена не была, а потому не могла даже догадываться о значении того, что было наложено на кольцо. Надевать вещь с незнакомыми чарами — верх тупости, так что я просто кинула кольцо во внутренний нагрудный карман доспеха — он как будто специально был создан для ношения колец. Угу, почувствуй себя Бильбо, сныкай в кармашек «Прелесссть» и играй с непонятной хуетой в загадки. Хуету даже искать не надо — домашний паучок вампирши вполне подойдет. Жаль, что не говорит… Но шипит — уже плюс. Только вот в какие дебри разума меня, интересно, понесло в этот раз?.. Покачав головой, отправилась к Астрид. В конце концов — заказ выполнен, сколько бы ей не хотелось обратного, а значит она должна официально принять меня в Братство, хотя оставшееся — простая формальность. А еще отдать плату за убийство. На подходе к ее комнате стал слышен разговор. Вернее как слышен. То, что разговаривали Астрид и какой-то мужчина понять можно было, а вот то, о чем они разговаривали — увы и ах. Стоило же мне подойти ближе, разговор смолк и из комнаты мимо меня стремительно чуть ли не пронесся к выходу человек. Лишь краем глаза я успела заметить рыжину его волос. Голос Астрид — как и тогда недовольный и довольно визгливый — заставил меня обратить внимание на ее обладательницу. Прислонившись к косяку, она со злым прищуром рассматривала меня. Стоило же мне поймать взгляд — по телу почему-то побежали мурашки. — Дорогая сестра выполнила свой первый контракт, мои поздравления! — Язвительность, которой был переполнен голос, бесила и вынуждала в бешенстве зашипеть сквозь зубы. Но, сжав челюсти, я переборола себя и смолчала. В конце концов, то, что я посвящена в ее «коварный» план лучше оставить в стороне. Мне лишние ссоры на самом деле без надобности. — Как все прошло? Надеюсь, обошлось без эксцессов? — Ути-пути, какие мы больфые, какие слова сложные знаем! Я прямо умиляюсь! На самом же деле удивляться тут было нечему. Да, Астрид при первой встрече вела себя так себе… Но только тупому было непонятно, что она не дура. Дурная, нервная, несдержанная — да, но не дура. — Молчание — знак согласия… Вот, твои деньги за выполнение, — Не стала задерживать возникшую паузу женщина. Кинув мне кошель, она прошла мимо меня с гордо поднятой головой по направлению магической комнаты. Мне же оставалось лишь пожать плечами. Если она говорить ни о чем не хотела, то и мне не о чем было с ней разговаривать. И я даже развернулась было, чтобы уйти, как меня окликнули. — Хэй, отбивная! — Я возмущенно подняла бровь, разворачиваясь к оборотню. Кто давал ему право так называть меня? Да, может я и не была полноценным убийцей братства, но это не делало меня абсолютно бесполезной! Иначе я не знаю что еще можно понимать под «отбивной». — После твоего появления Бабетта с моей женушкой только и спорили, могла ли ты убить вампира или же нет. И хотя эта мелкая клыкастая стерва и склонила Астрид в сторону правдивости, я все еще сомневаюсь в этом. Очень сильно сомневаюсь. — - Разошелся оборотень, а мне оставалось только поражаться его красноречию. За те четыре дня, что я безвылазно просидела в убежище, он при мне не сказал ни слова. А тут такая тирада! — Так что у меня к тебе есть предложение. Мне давно не попадался противник по зубам, так что мышцы уже ноют от бездействия. Как на счет размяться? — Он демонстративно загородил мне проход в зал, указав рукой на выход. Неожиданно для себя я усмехнулась, делая похожий жест рукой и чуть приседая в поклоне: — Дамы вперед, — Злобно сузив глаза, вервольф утробно зарычал и чуть ли не насильно толчками выпихнул меня наружу. Кажется, зря я не сдержалась. Язык мой — враг мой! Промолчала бы — он бы просто меня немного погонял — как бы я не выглядела со стороны, я все же была не малоопытным воином. Зато сейчас, чую, не избежать мне поломанных костей… И как бы не всех сразу. Терпеливо смолчав, когда Арнбьорн грубо дотащит меня за руку на расположенную в трех минутах ходьбы от входа вытоптанную поляну, я дернулась, отстраняясь. Клинки мои были при мне, благо разоружиться я не успела, так что почти мгновенно руки привычно приятно отяжелели. Поцелуй Секунды и алик’рский клинок глядели острием в землю, тем не менее готовые мгновенно сорваться в опаснейший танец. Оборотень усмехнулся, видя в моих руках лишь один клинок. Он уже давно стоял наготове, ожидая меня и выводя стальной секирой замысловатые зигзаги и круги. Итак, прежде чем начнется бой, нужно выстроить примерную тактику. Во-первых, мне нужно как можно скорее максимально сократить расстояние, иначе потом это может не получиться. А с учетом того, что секира длинное оружие, для меня это может быть фатальным. Чего бы мне, само собой, не хотелось бы. Когда начался бой я не заметила. Просто в какую-то секунду воздух словно загустел, напоминая чем-то кисель. Быстрые движения — мои и оборотня — прорывали пленку этого киселя, словно взбивая его, из-за чего вскоре я увидела колышащиеся в воздухе сгустки магии. Было похоже, что что-то выбрасывает ее из окружающего нас пространства. И если присмотреться к оружию темного брата, можно понять, что именно разряжает от магии место, ничего не оставляя. Секира зловеще светилась багровым. Хмыкнув, я увернулась от удара, подныривая под руку Арбьорна. Интересно, это просто эффект использования секиры или он решил подстраховаться таким образом? Хотя отрицать пользу подобной фишки было нельзя: кинжал, невидимый до сих пор глазу, проявился, жалобно пискнув. Точно также пискнул Взгляд Мессера на поясе. Кажется, это означает его разрядку. Печально, не думала, что придется так скоро задуматься о зарядке чар. Чтож, все когда-нибудь случается… Икнув, еле успела отпрянуть в сторону, морщась от глубокой царапины в районе ключицы. Нет, серьезно. Пора переставать зря забивать мозг во время битвы. Еще раз отпрянув в сторону, я попыталась сократить расстояние, что, однако, получилось не слишком хорошо. Вновь еле успев увернуться от удара, я морщилась от боли в перебитой руке. Глубокая рана на плече заставила выронить алик’рский клинок, оставив руку болтаться в воздухе. Сжав зубы, выдохнула, в этот раз разрывая расстояние. Как бы я не храбрилась, опыта и силы у вервольфа было намного больше, чем у меня. Даже намного больше, чем у того вампира, подарившего мне пару шрамов. Многие движения оборотня были обманками, а многие я просто не видела. И сколько я тогда продержусь? Учитывая руку — не больше трех минут. И то, боюсь, я себя сейчас переоценила. А еще я недооценила намерения оборотня. Я думала, что он решил запугать меня, вызвав на бой, и потрепать, чтобы особо больше не возникала, но… Происходящее сейчас выходило далеко за границы «потрепать» даже учитывая неосторожно брошенную мной фразу. И, боюсь, если все продолжиться в том-же духе, больше мне вообще говорить не придется. Разве что кто особо сердобольный оживит в качестве скелета-охранника для убежища. Голова плыла, показывая веселые разноцветные круги, закрывающие оборотня. Нервно дернув головой, я на время их выкинула, почти вовремя успев заметить приблизившегося мужчину. Я понимала, что сделать что-либо уже не успею, однако тело тут-же доказало обратное. Кинув себя резко влево, из-за чего раздался неприятный хруст в ступне, оно развернулось и, прежде чем упасть, успело полоснуть вервольфа кинжалом по спине. Взревев, он стремительно развернулся, проделав острием секиры полукруг в воздухе. Спасло меня от разрубания только то, что я успела упасть. К несчастью, стоило спине коснуться земли, я уже не задумывалась о бое. Дикая боль в лодыжке заставила тихо взвыть, сжимаясь комочком и мелко задрожать. Попытки ощупать пострадавшее место я отмела сразу: касания приносили еще большую боль. Краем сознания уловила движение, закрывающее меня от Арнбьорна, и холодную руку, легшую на лоб. Успокаивающий шепот, хоть и ненадолго, помог отвлечься от боли, после чего она вспыхнула еще сильнее, словно огонь. Он разгорался все сильнее, пытаясь сжечь меня всю, и в какой-то момент ярко вспыхнул, посылая испепеляющую волну по всему телу. Зубы непроизвольно сжались, закусывая что-то, а из горла вырвался вскрик. В глазах окончательно все померкло на доли секунды, как если бы я ослепла. Когда зрение начало возвращаться, я поняла, что боль немного уступила. И хоть лодыжка до сих пор дико болела, эта боль не грозила сжечь меня. Зажмурившись, я судорожно вдохнула воздух, ощущая во рту неприятный железный привкус крови. С трудом собрав слюну в абсолютно сухом горле, я смогла сплюнуть ее. И, хотя привкус никуда не исчез, мне стало значительно легче. Сознание прояснилось, хоть и не до конца, что помогло мне наконец расслышать происходящее. Именно расслышать, потому что глаза все еще оставались закрытыми. — Понятия не имею, кто вы, но благодарю за помощь, — Раздался совсем рядом голос хранителя. Четкий, как грань клинка, он резко выделялся на фоне других голосов — вроде знакомых, но таких неясных и размытых… Упорно лезло ощущение дежавю. Что эти голоса отвечали я разобрать не могла, зато слышала то, что им отвечал Цицерон. — Даже так… Желания Отца Ужаса необъяснимы для простых смертных. Это, полагаю, все что мне нужно сейчас знать. Еще раз благодарю вас всех. — Голос не был похож на его привычный — слишком спокойный и серьезный… Узнала я его лишь потому, что услышала однажды. Где? Где же это произошло? Не могу вспомнить. Так же, как не могу вспомнить, кому принадлежат остальные голоса. — Полагаю, ей о произошедшем знать не надо? — Я попыталась было разлепить глаза, но у меня не вышло. Лишь напомнила о себе болью нога, заставив застонать. Сознание же, будто решив, что с него на сегодня достаточно впечатлений, стало медленно уплывать. И как бы я его не уговаривала, оставаться на месте оно не собиралось… *** Сон, пришедший на место боли, казался мне тоже смутно знакомым: черный дым, валивший из-за каменной двери, чьи-то громкие крики, тело мужчины… Вернее даже старика, прибитое стрелами к дереву, и стекающая по стволу, быстросворачивающаяся бардовая, почти черная кровь. В ужасе я всхлипнула, медленно переведя взгляд себе на колени, словно боясь там что-то увидеть. Что-то, что я уже видела. Но нет, колени были пусты. И я хотела уж выдохнуть, как почувствовала чей-то взгляд. Он сверлил во мне дырку, холодными иглами колол до крови кожу, лавой тек по венам, заставляя сердце вновь бешено забиться. Поднявшись на ноги, я обернулась, полными ужаса глазами наблюдая за… Собой. И все словно встало на свои места. Не существовало больше единого «я». Как в забытом сне были я-наблюдатель и я-деятель. Или как еще это можно назвать? Я из будущего? Пожалуй что да. Эмоции, одолевавшие до этого меня, полностью исчезли, оставив место лишь холодным мыслям. Заторможенно я-наблюдатель подняла руку, наблюдая, как вторая я полностью зеркалит действие, подставляя свою угольно-черную обгорелую ладонь. Кровь сочилась сквозь трещины и отвалившиеся вместе с мясом куски кожи, стекая по руке до локтя и там слетая на землю. Невидящие изумрудные глаза словно горели изнутри потусторонним огнем. Наконец бледные, перемазанные в крови губы разомкнулись и я-наблюдатель услышала слова, против воли наблюдая за колыхающейся с каждым словом стрелой в груди мертвой будущей меня. — Я, назвавшая себя, клянусь Ситису, Отцу моему, клянусь Нечестивой Матроне, Матери моей, что отныне и до скончания веков, невзирая на смерть буду служить им, ведя Темное Братство. К славе ли, но не к погибели. К вере ли, но не к безверию. Клянусь возвращать братьев и сестер своих на путь Смерти, раз сойдут они с него. Клянусь карать сошедший с этого пути навеки неверных. Клянусь карать посмевших нарушить догматы, когда на то будет воля Отца моего, Матери моей. — Клятва, длинная как Жизнь и правдивая как Смерть, вскоре самостоятельно лилась из моих уст, а мне оставалось лишь наблюдать за скривывшимися в больной усмешке губами, лишенными крови. Сколько я, подобно зеркалу, стояла так на залитой кровью поляне, я не знала. Моя рука — целая, нетронутая заклинанием — начала выводить знаки, и я-наблюдатель повторила это действие. Количество «клянусь» уже давно превысило границы сознания и я лишь чудом сумела уловить, когда я замолчала, в последний раз произнеся слово. Окружающая действительность в буквальном смысле покачнулась, расплываясь рваными облаками в разные стороны, пока вокруг меня не осталась лишь пустота. В этой пустоте я почувствовала себя словно бы… Дома? Удивительное чувство. Однако оно очень скоро было нарушено пятью фигурами. Четыре из них, встав по углам от пятой, слегка поклонились, стоило мне приблизиться к ним. Пятая же фигура… Я невольно охнула: передо мной, скованный черной огненной цепью стоял вервольф. Арнбьорн, слегка покачивался, словно находясь в трансе, смотря в никуда пустым взглядом. Чуть отпрянув, я вопросительно посмотрела на окружавшие его силуэты. Слова опять сказались против моей воли: — В чем вина этого Темного Брата? — Голос, непривычно жесткий, раздается везде, и фигуры чуть заметно вздрагивают. — Он посмел серьезно ранить Слышащего Темного Братства во время неразрешенной дуэли. Он почти нарушил догмат, но его успел остановить Хранитель. Он смел сомневаться в пяти догматах, Отце Ужаса и Матери Ночи. Он шел за лже-главой. Он вынашивал планы предательства, — Голоса говорили одновременно, сливаясь в один. Что-то скользило в них, что не давало мне покоя, но… Сейчас было важно не это. — Осознавал ли он то, что творил? — Вновь заговорила я против своей воли. Услышав ответ, так же против воли продолжила, — Тогда он, Темный Брат, сошедший с истинного Пути смерти и решивший, что стоит выше него, вервольф, нареченный именем Арнбьорн, приговорен к смерти. Исполнить приговор. — Я испуганно раскрыла глаза, наблюдая, как одна из фигур берет секиру, появившуюся у ног мужчины и замахивается, чтобы выполнить приказ. Именно в этот момент взгляд Арнбьорна проясняется и, испуганно метнувшись в сторону полукруглого лезвия, останавливается на мне. Мгновение и его глаза наполняются ужасом, мольбой и… Осознанием, вкупе с сожалением. Я-наблюдатель, до этого действительно просто наблюдавшая со стороны, вскинула голову, пытаясь сопротивляться своему отражению. Получилось из руко вон плохо. Но начавшая свой путь вниз секира словно перерубила тонкую нить, позволяя замершим эмоциям вернуться в свой привычный ход. — Стой! — Я рванула вперед, заслоняя собой оборотня и выставляя перед собой руки, словно и вправду пытаясь заслониться от оружия. К моему величайшему счастью, секира успела остановиться не дойдя до костей и разрезав лишь мясо. Закусив губу, чтобы не вскрикнуть, я развела руки в стороны, загораживая оборотня от фигур, собравшихся передо мной в линейку. Кровь, ручейком стекая по руке, падала вниз, растворяясь в пустоте. Голос, раздавшийся в голове, был полон непонимания. «Что ты делаешь, дитя мое? Зачем остановила выполнение приговора, назначенного тобой же?» — Приговор был назначен не мной. Под давлением со стороны чужой мне сущности, я называю этот приговор чрезмерно жестоким и недействительным. И приказываю отменить исполнение! — Возможность самостоятельно говорить вернулась ко мне. То, что я должна была сказать все еще возникало в моей голове, однако теперь, что произносить, а что нет, решала я. Я-настоящая. И пускай я была уверена, что, проснувшись, снова не вспомню этот сон, осознание происходящего потихоньку приходили ко мне. — Я назначаю Арнбьорна виновным, однако наказание будет другое. Отныне и навсегда Арнбьорн не посмеет ослушаться моих прямых приказов, и пусть моя кровь, пролитая в Обители Суда Отца Ужаса станет тому свидетелем. Приказываю исполнить приговор. С последними словами я мазнула кровью по шее вервольфа, заставляя того вновь замереть в трансе, и обернулась к фигурам. Словно поняв, что менять решение я больше не собираюсь, они сделали глубокий поклон и, вновь встав по углам от мужчины, пошли в пустоту, постепенно в ней растворяясь. Я тяжело вздохнула, протирая ладонями лицо — какой тяжелый сегодня выдался день — и… Проснулась. Полежав пару секунд в кровати, я попробовала потянуться, но только ойкнула, сжимая пальцы на перебитом плече. Боль вернулась в полной мере, так что я тихо простонала, закатывая глаза. Болело все: лодыжка, плечо, ключица… Все тело. Как хорошо было бы снова забыться во сне… Кстати. Сон. Я точно помню, что мне что-то снилось. И снилось что-то важное, но… Только вот что? Мозг лениво ворочался в голове и мне оставалось лишь аккуратно махнуть рукой. Как бы там ни было, я его забыла. А раз забыла — не настолько важным он был. — Маленькая Тэм наконец очнулась? О, Цицерон так рад, так рад! — Раздался рядом радостный голос Хранителя, заставивший меня улыбнуться. Ну кто бы сомневался. Конечно он будет тут! И меня это только радовало.