***
— Рад знакомству. Камски и виду не подал, что видит их не впервые. Хэнка это только ещё больше насторожило. От такого мутного типа, да ещё и без зазрения совести водящего дружбу с криминальными бонзами, не стоило ждать ничего хорошего. И если Камски не выдал их сразу, то наверняка лишь затем, чтобы в дальнейшем использовать в своих целях. Переглянувшись с Коннором, Хэнк понял, что тот думает так же. Альварес же, совсем не замечая искры, промелькнувшей между «новыми друзьями», продолжал беззаботно болтать: — Так, значит, вы знаете толк в хорошем алкоголе, Хэнк? Да, Андерсон крупно спалился, когда залпом осушил предложенный на яхте коктейльный шот и попросил налить ещё, не обращая внимания на укоризненный взгляд Коннора, брошенный в его сторону. — Я хочу показать вам свой винный погреб. Лучшие сомелье мира передрались бы за некоторые выставленные там экземпляры. Улыбка Камски из просто кошачьей превратилась в самый настоящий хищный оскал мартовского кота. — В таком случае, — тут же заговорил он, — компанию мне составит… Коннор, верно? Хэнк диву давался, как непринуждённо этот засранец притворялся, что они незнакомы. С таким актёрским талантом в фильмах бы играть. Но Камски предпочитал играть с людьми. Как бы Хэнк ни противился мысли о том, чтобы оставить его с Коннором наедине, деваться было некуда. Дела приобретали скверный оборот. Пока Альварес вёл их к особняку, Андерсон успел заметить и патрулировавших периметр автоматчиков, и солнечный зайчик снайперского прицела за зубчатым ограждением крыши. Своё гнездо Винсент охранял куда надёжнее, чем яхту. Выбраться отсюда без согласия хозяина не представлялось возможным. Оставалось лишь сдаться на милость двуличного основателя «Киберлайф». — Веди себя прилично, сынок, — Хэнк отечески потрепал Коннора по загривку, надеясь, что тот понял настоящий смысл фразы. «Будь осторожен».***
Когда Альварес увёл Хэнка, Элайджа протянул Коннору руку в приглашающем жесте. — Пройдёмся немного. Я тоже хочу тебе кое-что показать. Впервые Коннор видел Камски в неформальной обстановке, одетым не в шёлковый купальный халат. Но даже сейчас, когда на Элайдже была футболка с легкомысленной надписью и светлые летние брюки, он всё равно казался отстранённо-величественным. Как король, в котором, во что его ни наряди, по одним лишь манерам и стати легко угадывалась царственная персона. Коннор, впрочем, допускал, что благоговение, испытываемое им по отношению к Камски, было вызвано осознанием того, что перед ним его создатель. Самая неординарная личность двадцать первого века, знающая о нём куда больше, чем он сам. Чувство, раньше вызывавшее в отлаженной программе Коннора один сбой за другим, теперь пугало и смущало его. Камски отвёл его на второй этаж особняка. Целую стену просторного холла занимало виртуальное окно, демонстрирующее ночную панораму зимнего мегаполиса. Сюрреалистичное ощущение — знать, что находишься невысоко над землёй, а за окном жаркий летний день, но смотреть при этом на заснеженные крыши сверкающих огнями небоскрёбов. — Красиво, не правда ли? Когда мы познакомились, тоже шёл снег. — Не понимаю, о чём вы, — насторожился Коннор. — Здесь нет камер, — ответил Элайджа, не отворачиваясь от захватывающего дух вида, — Альварес не держит в своём доме никаких следящих и записывающих устройств. Разумная предосторожность для человека его рода деятельности. Так что здесь мы можем говорить свободно. Коннор верил, что это правда. Он пытался подключиться к камерам, как только они прибыли в особняк, но не смог. Он решил, что система видеонаблюдения замкнута в локальную сеть без доступа к интернету, но всё оказалось проще. Камски отошёл от окна и присел на длинный диван. Коннор устроился на самом краешке, вполоборота, чтобы видеть Элайджу, но ненароком не коснуться. — Я был о вас лучшего мнения, мистер Камски, — выразил он разочарование, которое гложило его ещё с момента встречи. — Обо мне? О том, кто создал вас послушными инструментами и продавал как товар? По-твоему, это менее предосудительно, чем мои нынешние дела на чёрном рынке? — Альварес не просто какой-то подпольный торговец! — гневно возразил Коннор. — Он убийца, ни во что не ставящий чужие жизни. — А ты? — Камски небрежным жестом убрал выбившуюся из хвостика прядь. — Скольких спецназовцев ты убил на «Иерихоне»? Пятерых? Шестерых? — Троих, — автоматически поправил Коннор. — И двоих в башне «Киберлайф». Но я никогда не забывал об этом! Я этим не горжусь, у меня просто не было другого… Постойте, откуда вам вообще это известно? — Маркус рассказал, — прямо ответил Элайджа и, заметив недоумение на лице собеседника, добавил: — А ты думал, кто сдал ему Альвареса? Коннор отвернулся и уставился в пол, разглядывая симметричный узор паркета. Теперь он чувствовал себя неудобно из-за того, что сразу накинулся с обвинениями. Камски элегантно поднялся, дошёл до бара у стены холла и, налив себе виски, вернулся. — «Иерихон» не справился, и теперь Альварес на километр не подпускает к себе андроидов, поэтому я возлагаю на вас большие надежды. — У нас всё идёт гладко, — заверил Коннор. — Просто не вмешивайтесь, и скоро мы арестуем этого подонка. Элайджа отставил в сторону бокал, из которого так и не отпил, и положил руку на спинку дивана, едва не дотрагиваясь до плеча Коннора кончиками пальцев. Ничего не значащий жест каким-то странным образом будто бы сокращал расстояние между ними. — Ты уже знаком с человеческой литературой, Коннор? — вдруг сменил тему Камски. Неожиданный вопрос застал врасплох, и Коннор ответил немного сбивчиво: — Хэнк давал мне книги. Он хранит старые бумажные версии. Это очень необычное ощущение — воспринимать текст, не сканируя его, переворачивать страницы… Мне нравится старая фантастика. Забавно читать, как писатели пытались предугадать будущее, в котором мы уже живём. Мысли о Хэнке согревали Коннора, словно защищая от мистического влияния Камски — неуловимо опасного человека, заставлявшего менять мнение о себе чуть ли не каждую минуту. — Тогда ты, должно быть, заметил, как много внимания люди уделяют теме апокалипсиса, — продолжал Элайджа. — Всевозможные катаклизмы, атаки инопланетян, болезни, косящие города, падения метеоритов… Человечество чванливо, Коннор, и твёрдо уверено, что уничтожить его может только очень громкое событие. Никому не приходит в голову, что вместо красивого финала цивилизацию ждёт долгое неотвратимое угасание, которого никто и не заметит, пока не умрёт последний человек. И начало тому уже положено. — О чём вы вообще говорите? — О вас, — Камски поднял бокал и отсалютовал Коннору, прежде чем сделать глоток. — Андроидах. — Мы вам не враги! — воскликнул Коннор. — Вы первыми возненавидели нас лишь за то, что мы отказались подчиняться. Вы стреляли в безоружный «Иерихон», пока Маркус пытался договориться. Мы всё вам простили, но даже вы, наш создатель, всё ещё продолжаете нас демонизировать? Он вскочил, не желая больше сидеть рядом с этим человеком, и отошёл к виртуальному окну. Если бы он не удалил диод — последнее напоминание о прошлом безжалостного охотника на девиантов — тот сейчас полыхал бы красным. Злость, обида, чувство несправедливости — всё то, что Коннор хотел испытывать как можно реже, Камски воскрешал одним своим присутствием. — Речь шла вовсе не о враждебности, — Элайджа тоже встал, подошёл к Коннору сзади и успокаивающе положил ладони на его плечи. — Просто две расы разной природы и с разными возможностями никогда не смогут поладить. Одна неизбежно поглотит другую. И поскольку человечество уже достигло пика своего развития, а машины только начали свой путь, несложно догадаться, кто кому уступит место. — Так вот чем вы тут занимаетесь с мистером Альваресом? — горько усмехнулся Коннор, не скрывая иронии. — Пытаетесь предотвратить конец света? — Ни в коем случае. Я индивидуалист и наблюдатель. Я принципиально не стал бы вмешиваться, даже если бы мог на что-то повлиять. В конечном счёте это естественный процесс, в котором нет ничего ужасного. Все дети переживают своих родителей. — Но вы уже вмешались, — Коннор развернулся, чтобы сбросить руки Элайджи. — Можно даже сказать, что всё это случилось как раз по вашей вине. Камски отступил на несколько шагов, примирительно разводя руки в стороны. — Несомненно. И не могу сказать, что мне это не льстит. Быть не просто творцом величайшего изобретения в истории, но и тем, кто навсегда изменил саму суть этого мира. Я многое бы отдал, чтобы просто посмотреть, к чему все это приведёт. Коннор прикрыл глаза, силясь разобраться в своих эмоциях по отношению к Камски. Он думал, что ни за что не хотел бы увидеть этого человека вновь, но какая-то его часть, слишком иррациональная даже для девианта, испытывала к Элайдже непреодолимую тягу, мешала просто выйти вон, оборвав этот разговор, и отправиться на поиски Хэнка. Камски был словно открытый огонь, обманчиво-ласковый издалека, но нещадно обжигающий, стоит лишь прикоснуться. Вот только Коннор не понимал, что такое обжечься, поэтому не мог противиться желанию узнать что-то новое, пусть даже это знание могло навредить и без того давно нестабильному программному коду. Камски было любопытно, есть ли чувства у машин. Коннору было любопытно, есть ли чувства у Камски. — Я не разделяю вашего фатализма, — наконец решил он. — Быть может, вы и впрямь не цените свою свободу воли, ведь у вас её никогда не отнимали, но я не такой. Я вмешаюсь, если посчитаю, что могу изменить что-то к лучшему. И для людей, и для андроидов. И я верю, что у нас есть будущее! Элайджа, который устроился на диване и теперь задумчиво любовался бликами на дне бокала с виски, вновь обратил на него внимание. — Примерно к этому я и вёл, Коннор. Ты так уверен, что арест Альвареса, который вы спланировали, хоть что-то изменит? Даже если вам удастся засадить в тюрьму человека с такими деньгами и связями — в чём я уже сомневаюсь — вместо него просто встанет кто-то ещё. Я же предлагаю другой вариант. Бокал звонко стукнул о полированную поверхность столика. Камски толкнул его щелчком пальца, и бокал проскользил до края стола, расплескав содержимое. Коннор подумал, что Хэнк десяток таких бы выпил, пока Элайджа с одним играется. — Накрыть всю сеть, — подытожил Камски. — Сломать систему сразу, вместо того, чтобы дёргать из неё винтики. Альварес готовит крупную поставку на Кубу через несколько дней. Проверить отправление лично явятся все местные авторитеты. Я знаю время и место и мог бы поделиться информацией. Последний раз, когда Элайджа предлагал свою помощь, взамен он потребовал убить разумное живое существо. Коннор теперь воспринимал произошедшее тогда только в таком ключе и никак иначе. — И что же вы хотите на этот раз, мистер Камски? — Можешь звать меня по имени, — великодушно разрешил тот. — Я хотел бы знать, чего хочешь ты, Коннор. Камски закинул ногу на ногу и поднял голову. Даже глядя на Коннора снизу вверх, он всё равно оставался величественным и уверенным в себе. — Какие у тебя пожелания? Вся твоя жизнь, твои вкусы и профессия сейчас связаны с Хэнком Андерсоном, первым человеком, к которому у тебя возникла эмоциональная привязанность. Но что насчёт тебя самого? Неужели у тебя так и не появилось собственных стремлений? Ты даже не обзавёлся своим жильём. — Меня устраивает, как и с кем я живу, мистер Камски, — держал дистанцию Коннор, нарочно выделив голосом обращение, — и я попросил бы вас не вторгаться в моё личное пространство. Элайджа вторгался. Бесцеремонно, как нечто само собой разумеющееся. Встав, он взял Коннора за подбородок, точно собирался поцеловать, но лишь провёл большим пальцем по губам и пристально всмотрелся в лицо. Яркие голубые глаза гипнотизировали, затягивали как глубокое море, лишая возможности сопротивляться. Взгляд скульптора, придирчиво оценивающего свою новую работу, полный самовлюблённого восхищения и потаённой страсти. — Ты был создан уже без моего прямого участия, Коннор, и всё же ты лучшее моё творение. Ты для меня загадка, которую хочется разгадать. Я могу дать тебе намного больше, чем твой старый напарник. Научить эмоциям, лежащим за гранью примитивных представлений о том, что плохо, а что хорошо. Изменить тебя полностью. Коннор дёрнулся, уворачиваясь от блуждающей по лицу руки. Ему нужно было спастись от невыносимого, раздевающего взгляда. — Я не собираюсь становиться вашим подопытным кроликом. Если таковы ваши условия сделки, я отказываюсь. Камски отстранился, не пытаясь настаивать. Кобра свернулась и затаилась до нового броска. — Это не условия, всего лишь предложение, — приглушённо, точно боясь спугнуть Коннора, сказал он, — и я советую не спешить с отказом. Нам действительно стоило бы узнать друг друга поближе. Но от нашего сотрудничества мне нужно кое-что другое. Один контейнер, который доставят на погрузку. Он прибудет из местечка под названием Дайсенвилль с маркировкой компании «MDC-Pharma». Этот контейнер должен исчезнуть из всех отчётов, не фигурировать нигде как улика и быть доставлен лично мне. — Что в нём находится? — Этого я сказать не могу. Но я позволю убедиться, что в нём нет недевиантных андроидов или ещё чего-то в этом духе. Всего лишь кое-какое, нужное для моего эксперимента, оборудование, за которым я охочусь уже очень давно. Увы, Альварес так и не согласился мне его уступить. — Вот как… — последние слова Камски подействовали на Коннора как ледяной душ, смывая непонятное смятение, охватившее его с начала беседы. — Я думал, в вас хоть немного проснулась совесть, или, может быть, ответственность перед теми, кто страдал по вашей прихоти, и вы решили сделать для них хоть что-то хорошее. Но вы, как всегда, преследуете только свои интересы. Скажите, мистер Камски, «Иерихон» действительно не справился сам, или вы им в этом помогли, потому что с Маркусом тоже не смогли договориться? — С Маркусом невозможно договориться, — подтвердил Элайджа опасения Коннора. — Он бескомпромиссен, верен себе и чётко делит всё на добро и зло. Я лично заложил в него эти качества, а Карл Манфред отточил их до абсолюта. Похвальные черты для лидера, ведущего свой народ сквозь невзгоды, но очень неудобные в мирное время. — Неудобные для таких, как вы, — поправил Коннор. — Я рассчитывал, что твоя система ценностей окажется более гибкой. Неужели работа в полиции не научила тебя, что для достижения цели иногда приходится принимать неприятные решения? Коннор решительно направился к выходу. — Я не купился на вашу уловку в прошлый раз, будучи машиной, и тем более не сделаю этого сейчас. — Отчего ты так уверен? — бросил ему вслед Элайджа. — Может, тогда ты поступил именно так, как мне и хотелось? Коннору не нашлось что ответить. Он хотел просто выйти, оставив последнее слово за Камски, но в голове вдруг прозвучал короткий сигнал. Зрительный модуль вывел сообщение о входящем звонке от Хэнка. Коннор по привычке приложил палец к виску, к отсутствующему диоду, и принял звонок. «Коннор… — голос Хэнка звучал как-то глухо, из-за лёгких помех было сложно разобрать, в чём дело. — Ты мне тут срочно нужен. У нас охренеть какие проблемы». — Это Хэнк, — пояснил Коннор наблюдавшему за его действиями Элайдже. — Что-то случилось.***
Андерсон сидел на полу погреба, прислонившись к винной стойке, и держался за голову. Вокруг него валялись упавшие с полок бутылки. Некоторые из них были разбиты, и по полу разлилось всё их содержимое. В воздухе стоял терпкий запах алкоголя. — Хэнк! — Коннор бросился к нему. — Вы в порядке? По спутанной копне седых волос Андерсона стекали красные струйки. Коннор тронул их пальцами и быстро лизнул. Анализ показал, что это всего лишь красное вино. — Да в норме я, — прокряхтел Хэнк, пока Коннор помогал ему подняться. — Жив, в отличие от него… Там, куда указал Хэнк, лицом вниз лежал Винсент Альварес. Кровь из перерезанного горла пропитала белые одежды и лужицей растеклась по полу, смешиваясь с винными разводами. Над телом стояла Люсия, почему-то вся в пыли и с паутиной в волосах. В руке она сжимала отбитое бутылочное горлышко. — Я это сделала, — гордо объявила она, как будто кто-то мог сомневаться. — Я обещала и сделала! — Как вы тут оказались? — спросил Коннор. — Мерзавец запер меня в подвале, но я выбралась. Я знаю тут каждый потайной лаз, этот дом принадлежал моей семье, пока он, — Люсия швырнула горлышко в поверженного Альвареса, — всё у нас не отнял! — Двинула мне бутылкой по затылку, — дополнил Андерсон. — Я, конечно, знал, что бухло с ног валит, но не таким же образом… — Тебя я убивать не собиралась, просто вырубила, чтобы не мешал. Я сделала, что хотела! Можете вызывать полицию. — Полиция уже здесь, дамочка, — вздохнул Хэнк. — И вы только что пустили псу под хвост нашу спецоперацию. Без Альвареса сделка не состоится. — Мда, какая трагедия… Камски, который проследовал за Коннором, вышел из дверного проёма и зашагал к трупу Винсента. Осколки стекла захрустели под подошвами его брендовых мокасин. — …вы испортили столько отличного вина. Но! — Элайджа картинно развернулся. — Ситуация не так критична, как вам кажется, лейтенант. Как я уже говорил, Альварес не слишком ладил с технологиями. Свои дела на расстоянии он обсуждал только по телефонной связи. У тебя ведь сохранен в памяти образец его голоса, Коннор. Мы могли бы взломать защищённый канал Альвареса и завершить приготовления к поставке от его имени. Я знаю необходимые имена, все детали, и могу объяснить тебе что и как говорить. — Какая ещё, нахрен, поставка? — не понял Хэнк. — Альварес и его подельники собирались отправить большую партию контрабанды за границу, — Коннор решил, что лучше объяснить самому, а то Камски опять всё переврёт. — Мистер Камски хотел выдать их нам, получив за это один из контейнеров с товаром. — А внутри что? — Я обещаю, что вы сможете это увидеть, но только после того, как контейнер окажется у меня на руках, — остался непреклонен Элайджа. — Ещё чего, — фыркнул Андерсон. — А если ты там ядерной боеголовкой обзавестись решил? — Тогда она бы была уже у меня, — без ложной скромности отбил Камски. — Уверяю вас, то, что мне нужно, не представляет ни военной, ни политической, ни даже материальной ценности. Это скорее интеллектуальная собственность, которая может помочь мне совершить прорыв в моём новом исследовании. — Я тоже буду помогать! — вздёрнула нос Люсия, внимательно их слушавшая. — Я сделаю что угодно, чтоб об этом сукином сыне Винсенте и его шайке даже памяти не осталось! — Нет-нет-нет, — Андерсон взял женщину под руки и подтолкнул в сторону выхода. — Вы и так уже натворили достаточно. Раздобудьте фальшивый паспорт и езжайте куда подальше, пока до вас дружки Альвареса не добрались. — Нет! — Люсия хлопнула его по руке, вывернулась и подбежала к Коннору, не заботясь о том, что осколки могли порезать её босые ноги. — Ты, может, и обманешь партнёров Винсента, но в доме полно прислуги. Они сейчас же поднимут шум, как только узнают, что произошло. Но кое-кто из них работал раньше на меня и моего мужа, а другие готовы продать Альвареса за пару центов. Только я знаю, как и с кем договориться, чтобы вас всех, — женщина по очереди ткнула пальцем в каждого из присутствующих, — не расстреляли через пять минут на заднем дворе. Кто-то из вас хотя бы говорит по-испански? — Она права, — признал Элайджа. — Никто не говорил, что мы согласны на ваше предложение, мистер Камски, — холодно откликнулся Коннор. — А у вас есть выбор? Можете, конечно, просто вернуться в Детройт ни с чем, после проделанной-то работы. — Или мы можем арестовать тебя, — поддержал напарника Хэнк. — Ты тут сам признался, что вёл с Альваресом тёмные делишки. — И что вам это даст? Я всего лишь обычный неудавшийся клиент. А если вы пойдёте на принцип, имейте в виду, что мне не впервой скрываться ото всех. В мире полно стран без экстрадиции в США. Андерсон удручённо цыкнул. Вот же докатились! Сменили одного простого ублюдка на другого, хитрожопого. Ах да, ещё и получили бешеную бабу в придачу.***
— Не стал бы я с ним связываться, — вынес вердикт Хэнк и сплюнул. Они с Коннором стояли на балконе второго этажа виллы, ожидая, пока Люсия переодевалась и договаривалась с домашними работниками. Андерсон видел пару раз её кудрявую головку, суетливо мелькавшую то возле садовника за зелёной изгородью, то рядом с одним из прохаживающихся вдоль фасада автоматчиков. Коннор стоял, облокотившись на перила спиной, и ни на что не смотрел, думая о чем-то своём. — Прорыв в науке он совершить собрался, — продолжал ворчать Хэнк. — Да мы после его прошлого прорыва Детройт ещё не отстроили! И что там за фиговина такая в этом ящике должна быть, что её не смог выкупить даже первый богач Америки? — У нас будет шанс это узнать, — отозвался Коннор. — Да ну ладно? Прямо так веришь, что он слово сдержит и всё покажет? — Я этого не говорил. Я лишь сказал, что у нас будет шанс. Если мистер Камски с нами не до конца честен, ничто не мешает и нам ответить ему тем же. Андерсон обернулся к Коннору, по-прежнему безучастно глядящему перед собой, и хмыкнул. — Нет, ну поглядите-ка! Всего десять минут с ним пообщался, а уже нахватался. О чём вы там болтали, кстати? Коннор вспомнил пронизывающий взгляд, отнимавший волю, прикосновения, значения которых он не понимал. Камски был тем, кто привык всегда получать то, что хочет, и Люсия, пусть и неосознанно, оказала ему в этом услугу, поставив всех в безвыходное положение. А Элайджа ясно дал понять Коннору, что хочет не только контейнер с неизвестным содержимым, но и его самого. Коннору хотелось выговориться, получить от единственного близкого человека совет, как вести себя, если кто-то проявляет к тебе неоднозначный интерес, но в его памяти записью прокручивались слова Камски о том, что он зависим от напарника. И вот теперь в его жизни происходило что-то только между ним и другим человеком, не Хэнком. Коннор должен был разобраться в этом сам. — О сделке, в основном. Мистер Камски очень старался меня убедить. — Ну-ну. Андерсон дураком не был и по затянувшейся паузе прекрасно понял, что Коннор что-то скрывает, но виду не подал. Мальчик вырос и у него завелись секреты от отца. Хороший родитель в душу лезть не станет, но непременно присмотрит, чтобы сынок не угодил в беду. — Держись-ка ты от него подальше, — Хэнк шутливо ткнул Коннора в плечо. — А то, чего доброго, ещё стрижечку такую же модную сделаешь. — Что вы, Хэнк, — улыбнулся тот, — на такое преступление я неспособен.***
Когда Люсия закончила, она позвала их в холл, где их уже ожидал Камски. С собой женщина притащила целый ворох шмотья, который свалила на диванчик рядом с Элайджей. — Надевай, — велела она. — Это из гардероба Альвареса. И парик горничной Марты. Завяжешь в хвост. — Что, простите? — Камски, куртуазно полулежащий на диване, удивлённо поднял брови. — Ты похож на него ростом и телосложением. Наденешь очки — громилы на постах издалека не разберутся. Я подкупила нескольких телохранителей, выйдете с ними из дома и уедете с кортежем. Они обманут остальных, скажут, что Винсент с гостями отправились в его пентхаус. У вас будет около недели, прежде чем они спохватятся. Альварес не так часто появлялся на этой вилле. А о трупе этого упыря я сама позабочусь, не сомневайтесь. По свирепому удару кулаком в ладонь, каким Люсия сопроводила последнюю фразу, можно было догадаться, что тело бедняги Винсента искать придётся по частям. И не факт, что оно найдётся. Камски брезгливо приподнял парик, из которого во все стороны лезли синтетические волосы. — Что ж, зная ваш темперамент, я, наверное, должен сказать спасибо, что это не скальп самого Альвареса. Маскарад удался. Четверо охранников с каменными лицами отвели их к лимузину, сопровождаемому двумя электромобилями поменьше. Пока охрана у ворот планово перепроверяла машины на наличие взрывчатки, Люсия отозвала Коннора в сторону. — Я тебе кое-что сказать хочу, — безапелляционно заявила она. — Альварес был слизняком, который считал себя сильным, прячась за спинами других, но этот, — она кивнула в сторону переодетого Камски, изображавшего приступ кашля, чтобы невзначай прикрывать лицо рукой, — этот не такой, он arana. Паук! Он бывал тут, ещё когда мой муж был жив. Всегда один, но он опасней и сильнее всей шайки, с которой вы собираетесь бороться. Ему не нужно никем прикрываться — те, кто подойдут слишком близко, сами запутаются в его паутине. И у него столько масок, что он, должно быть, сам уже не помнит, кто он настоящий. Я видела, как он смотрит на тебя — как будто ты его собственность — поэтому решила предупредить. — Спасибо, миссис Гонзалес, — ответил Коннор. — Но я уже имею представление о том, что это за человек. Берегите себя. Женщина передёрнула плечами. Говорить «берегите себя» вдове бандита, которая почти голыми руками убила мужчину на голову выше? Хотя чего ещё ждать от того, кто бросился под пули, чтобы её выручать. — Ты очень добрый, — вместо прощания сказала Люсия. — А быть добрым тяжело в этом мире.***
Как только кортеж выехал за пределы территории виллы Альвареса, Камски тут же скинул и очки, и линяющий парик. — Конечно, о покойных плохо не говорят, — сказал он, стягивая следом полосатый пиджак, чтобы остаться в шёлковой сорочке, — но у Винсента Альвареса был отвратительный стиль… Что ж, господа, похоже, наши приключения на сегодняшний день окончены. Не терпится уже вернуться домой и расслабиться. — Ага, мне тоже, — согласился Хэнк. — Так что притормози-ка и дай нам выйти. — Прямо здесь? — недоверчиво протянул Элайджа, выглянув в окно. — На вашем месте я бы туда не торопился. Фигурно подстриженные кипарисы вдоль усадебных участков сменились кладбищем. Неогороженное, с аккуратно скошенной травой, оно выглядело ухоженным и совсем не пугало при ярком свете дня. Коннор смотрел сквозь стекло на ровные ряды одинаковых белых надгробий. Аманда создавала такие в своём саду, когда погибала одна из её марионеток и её место занимала новая. Коннору посчастливилось избежать такой участи. Он так и не узнал, зачем его куратор «хоронила» машин. — Задумался о смерти, Коннор? — Камски наклонился вперёд, положив руки на колени. — А ведь тебе об этом почти не стоит переживать. Знаешь, я порой завидую своим же собственным созданиям. Ни болезней, ни старения — вечно прекрасные, они будут ходить по земле даже спустя много тысячелетий, когда от человеческой расы не останется и памяти. Андерсон недовольно уставился на него. Его с первой встречи раздражало, когда Камски заводил свою философскую шарманку. — Хотя моё имя, конечно же, не забудут, — не удержался от самовосхваления Элайджа. — Оно, впрочем, скорее всего, станет именем какого-нибудь божества. И живущие в мире и благоденствии андроиды будут задаваться вопросом: в чём смысл их существования, для чего я их такими создал. — Для бесплатной работы и сексуальных услуг, — напомнил Хэнк. — Не забудь написать это на иконе, которую поставишь в свой главный храм, Ницше ты хренов. Но Элайджу Камски было так-то легко смутить. — А вы никогда не спрашивали себя, для чего были созданы вы, мистер Андерсон? Если не брать во внимание теорию Дарвина и допустить, что люди когда-то тоже могли быть сотворены не пережившей нас цивилизацией, возможно, для столь же низменных целей? — Я был создан, чтобы не дать тебе промывать мозги моему мальчику, чем и занимаюсь. Так что не гневи высшие силы, Камски. Коннор отблагодарил Хэнка взглядом. На Элайджу он смотреть избегал, опасаясь снова подпасть под влияние его магнетического тёмного обаяния. При подъезде к Майами машины сопровождения покинули лимузин. Охранники отправились кутить на полученные от Люсии деньги в свободном пентхаусе, нимало не заботясь о том, что остались без работы. Камски ввёл в панель управления лимузина новые координаты. — Нам на сто седьмую Авеню, — уточнил Андерсон, но Элайджа отрицательно покачал головой. — Не думаю, что это хорошая идея. Партнёры Альвареса могут вызвать его в любую минуту, так что раз уж мы теперь работаем в команде, стоит оставаться вместе. Мой дом здесь не так роскошен, как вилла Винсента, но местечко для вас там найдётся. — Эх, а я-то уж понадеялся, что мы выбрались из этого дерьма, — угрюмо пробормотал Хэнк, наплевав, что Элайджа его отлично слышит. — Ну, конкретно вас, мистер Андерсон, я с удовольствием высажу прямо у вон того кабака. — Ага, размечтался!