***
— Это незаконно, Коннор. — Не вам рассуждать о законах, мистер Камски. — Не знал, что у нас отменили презумпцию невиновности. Разве не ты должен доказывать, что я преступник, а не наоборот? — Позаботиться о собственном алиби — ваша задача. Где RT600? Все три Хлои исчезли из особняка Камски, пока Хэнк ходил проверять, как дела у напарника. Они искали их по всей территории, но те как сквозь землю провалились. — Они появятся, когда будет нужно. Элайджа попытался откинуться на кресло, чтобы выглядеть расслабленным, но со связанными за спиной руками получилось не очень. — Я имею право на звонок. — Пожалуйста, — Коннор бросил на колени Камски мобильный Хэнка. — Ах да, у вас же здесь не ловит сеть… — Да заткнитесь оба! — не выдержал Андерсон, которому перепалка этих двоих мешала сосредоточиться. Задача перед ним стояла не из лёгких. Как и ожидалось, подельники Альвареса всполошились. Прогноз погоды, в котором объявили чрезвычайное положение на побережье Флориды, подлил масла в огонь. Первый звонок поступил сразу после «ареста» Камски. Преступники требовали ускориться и провести сделку как только прибудет последняя баржа. Коннору, от лица Винсента, пришлось улаживать вопросы с подкупленными портовыми рабочими. А у Андерсона оставалось всего лишь два дня на подготовку операции. Ему уже доводилось командовать оперативной группой, но тогда он находился в родном Детройте. Все его люди были проверены не единожды, каждому Андерсон мог доверить прикрывать его спину. Теперь Хэнк работал в чужом штате, и ему не давала покоя мысль о том, что кто-то из предложенных департаментом Майами сотрудников может оказаться сошкой Альвареса. Ему надлежало устроить не только слежку, но и тайную охрану возле дома каждого подозреваемого, чтобы те не скопытились раньше времени. Вот же дожили — охраняют преступников! А главное, от чего их охранять? От собственного компьютера, который вдруг закоротит и пробьёт на корпус сто двадцать вольт? От холодильника, который заглючит и плеснёт в стакан уксус, вместо ледяного лимонада? Андерсону оставалось лишь надеяться, что версия с деньгами верна и убийца остановится. Ну или хотя бы сменит тактику и воспользуется услугами киллера как все нормальные люди. — Ты обязан предоставить мне условия для звонка, — Камски попытался встать, но Коннор толкнул его обратно. — А ещё я обязан сопроводить вас в камеру. — Так, хватит! — Хэнк вскочил и вклинился между ними, оттирая напарника плечом. — Коннор, остынь! Ты мне сейчас ничем не помогаешь. Сходи, проветрись, заодно загляни в департамент. Нужно с парнями договариваться, а первое, что они спросят — какого хрена мой напарник убил подозреваемого. Разберись с этим. Коннор поджал губы, явно намереваясь ещё что-то сказать, но сдержался и, коротко кивнув, вышел. Андерсон облегчённо выдохнул. Когда он прибыл в этот особняк, то ожидал, что ему предстоит защищать Коннора от нападок Камски, а никак не наоборот. Хэнк уже хотел вернуться к просмотру полицейских досье, пользуясь воцарившейся тишиной, но тут Элайджа, который до этого сидел довольно смирно, завозился в кресле. — Тебе что? — раздражённо спросил Хэнк. — Я голоден, мистер Андерсон, и хотел бы перекусить. Поскольку вы распугали моих компаньонок, может быть, сами накроете на стол? Хэнк застонал, схватившись за голову. Да за что ему всё это?!***
Чтобы сдаться, Коннор выбрал пару патрульных, поедавших фастфуд в своей машине на углу Хайалиа Драйв и Восьмой авеню. У патрульных был обеденный перерыв. Отвлечённо о чём-то разговаривая, они не сразу поняли, что за чудик в белой рубашке вышел к ним из такси и подходит с поднятыми руками, но вскоре они его узнали. Спустя полчаса Коннор уже сидел в комнате для допросов полицейского отделения Майами на Второй авеню. Отключенное смарт-стекло на стене открывало вид на пустующее смежное помещение. Кроме Коннора в допросной находилась только РМ700 две тысячи тридцатого года выпуска. Чернокожая и стриженная почти под ноль, одетая в бежевый брючный костюм и белый пуловер — она стояла в углу и смотрела на мыски своих туфель. Её звали Эрика Шон — редкий случай, когда андроид, кроме имени, брал себе ещё и фамилию. После революции Эрика сдала тест на сержанта с высшим баллом, а за полгода поднялась до лейтенанта. Какое событие позволило Шон сделать такой стремительный скачок, Коннор не узнал — информация оказалась засекреченной. — Простите… — в который раз окликнул он лейтенанта Шон, поскольку та не спешила начинать допрос. РМ700, не поднимая головы, покосилась на Коннора раздражённо, точно он не в допросной сидел, а заявился к ней в дом без приглашения и теперь чего-то требовал. Её уровень стресса прыгал на сороковых процентах, хотя для этого не было никаких причин. Коннор анализировал состояние её левого оптического блока. Критичное повреждение, блок не функционировал. Просто чёрный глаз со светящейся оранжевой радужкой. Шон могла его заменить, но почему-то этого не делала. Пискнул электронный замок на двери, и в допросную вошла… «Люсия Гонзалес», — говорила память Коннора. «Детектив Марселла Росси, две тысячи пятого года рождения, сведений о судимости нет», — возражала программа сканирования лиц. Смоляные вьющиеся волосы Люсии были стянуты в пучок, а тёмно-синяя полицейская форма слегка топорщилась из-за неточно подобранного размера. Как только Люсия заняла неудобный пластиковый стул напротив Коннора, лейтенант Шон перешла в смежную с допросной комнату и села за терминал. Экран смарт-стекла слегка потемнел — РМ700 зачем-то включила эффект зеркала Гезелла наоборот. — Рика исправит запись и подменит звуковую дорожку, — без приветствия объявила Люсия. — Не смотри в камеру, когда говоришь. — Это ни к чему, — остановил её Коннор. — Я не убивал Деймона Стайнера и могу это доказать, но мне нужна лейтенант Шон. Люсия достала из кармана формы пачку тонких сигарилл, выудила одну, чиркнула зажигалкой и предложила Коннору. — Куришь? — Я андроид, — напомнил тот. — Ну и что? Рика, вот, курит, — Люсия кивком указала на PM700 за стеклом, — и подделывает базы данных полицейских андроидов. Заметил? — Зачем вы здесь? — наконец спросил Коннор. — Тебя ищу. Хочу кое-что отдать. Зажав сигариллу двумя пальцами, Люсия полезла в один из отсеков разгрузочного пояса и вытащила плоскую прямоугольную коробку в покрытом силиконом корпусе. Коннор не знал, что это такое, но система выдала несколько похожих результатов — Люсия выложила на стол внешний жёсткий диск образца двадцатилетней давности. — Я нашла это в вещах Альвареса, — пояснила она. — Он собирал компромат на своих «дорогих друзей». Здесь всё: имена, адреса, история предыдущих сделок, пути отмывания денег… Забирай. Коннор протянул руки, насколько позволяли приковывающие его к столу наручники, и пододвинул диск к себе. Форм-фактор давно устарел, к такому андроиду не подключиться. — Больше тот человек тебе не нужен, — вдруг произнесла Люсия с таким нажимом, будто Коннор теперь обязан убить Элайджу Камски. Он не стал комментировать её заявление, только вежливо поблагодарил и попросил позвать РМ700 обратно. — Дай ей немного времени, — возразила Люсия. — Рике тяжело тебя видеть. Она пережила скорбную историю с твоим… Как вы это называете? Клоном? — Моделью. Просто ещё одна модель из линейки. В Башне «Киберлайф» оставался десяток запасных RK800. Коннор знал, что всех их пробудили другие андроиды. Он не мог передавать свою память активированным копиям удалённо, но способность делать это при прямом контакте никуда не делась, поэтому все RK800 после революции держались друг от друга подальше. Коннор посмотрел на Эрику Шон, склонившуюся над экраном терминала. Сквозь мутное стекло её неисправный глаз горел ярким огненным пятном. — Моя модель нанесла это повреждение? Норт как-то поделилась с Коннором тем, что её беспокоит судьба BL100, созданных с её внешностью. Таких изготовили немного. Норт разыскивала их по всей стране, помогала им лучше устроиться, считала кем-то вроде семьи. Коннор не испытывал подобной привязанности к своей линейке, но узнать, что его копия сделала что-то дурное, было бы неприятно. — Нет, — успокоила Люсия, проследив за взглядом Коннора. — Он погиб. Выполнял задание — охранял моего мужа, когда к тому явились головорезы Альвареса. Шон его звали. Женщина говорила без экспрессии, какую Коннор приметил за ней при знакомстве. Могло показаться, что эта страница для Люсии Гонзалес уже перевернута, если бы не её следующая фраза: — И Рика готова на что угодно, лишь бы покончить с чёрным рынком Флориды. Как и я. Мы все тут повязаны. В это обобщённое «мы» Люсия явно включала и Коннора. Он решил обойтись без полицейских уловок и навыков переговорщика и просто спросил напрямую: — Скажите правду, Люсия. Вы убиваете подельников Альвареса? — Не я, — никакие детекторы стресса или лжи не понадобились Коннору, чтобы понять, что женщина не врёт, — но мы с Рикой позаботимся, чтобы того, кто это делает, не поймали. Последней фразой Люсия словно требовала его одобрения. Коннор понял, что от его реакции зависит — узнает ли он сейчас что-нибудь ещё. И это стало бы новым шагом за грань, отделяющую правильный честный мир, в котором хотел жить Коннор, от тьмы беззакония. — У нас с вами разные методы, мисс… Росси, — решительно ответил он.***
Закончив все дела в полиции, Коннор выяснил адрес Роджера Вессона. Бывший техник «Киберлайф» поселился на 58-ой улице, далеко от моря. Весьма скромно для человека, укравшего полмиллиарда. Коннор также просмотрел его биографию. Вессон был сиротой. В восемнадцать лет он получил грант на обучение в Стэнфорде и в две тысячи тридцатом закончил его с дипломом инженера-программиста. Как выдающегося студента и победителя многих математических олимпиад, Вессона пригласили в «Киберлайф» ещё до окончания университета. Несмотря на образование, открывавшее двери на самые высокие должности, он стал всего лишь одним из тех, кто дорабатывал Сад Дзен. Вессона очень интересовала возможность создания полноценной виртуальной реальности, которую люди могли бы использовать как альтернативу материальному миру, и сопутствующая тому идея записи человеческого сознания на цифровой носитель. Сведения об этом Коннор почерпнул из облачных хранилищ Роджера, на которых скопилась масса художественных и научных материалов на подобную тему. Коннор вышел на остановке возле кирпичного таунхауса, похожего на множество одинаковых с остроконечными крышами маленьких домиков, собранных воедино. Вессону принадлежала крайняя секция. Дверь была заперта на примитивный кодовый замок, не защищённый даже от взлома методом перебора. Осмотр жилища не выявил ничего примечательного, кроме того, что Роджер Вессон не отличался чистоплотностью. В раковине на кухне высилась гора немытой посуды, под нижней тарелкой уже завелась чёрная плесень. Пустой холодильник и разбросанные по столу и полу упаковки от полуфабрикатов указывали на то, что готовкой Вессон себя не утруждал. Ванная желтела ржавыми разводами, а несвежее бельё на неубранной постели в спальне не меняли уже несколько недель. В кладовой на втором этаже, среди бытовой химии, наборов инструментов и прочих предметов обихода, Коннор отыскал кое-что полезное — ящик со множеством свёрнутых проводов. Был там и кабель, позволяющий подключить старый жёсткий диск к современному компьютеру. Рабочий стол Вессона стоял у стены в спальне. Коннор сел за него и включил моноблок. Проектор световой клавиатуры расчертил поверхность стола рисунком клавиш, и в лазерных линиях заискрились пылинки. А вот это выглядело странно. Каким бы неряхой ни являлся Вессон, не стереть пыль со столешницы он не мог. Значит, своим компьютером Роджер не пользовался, но за стол он садился — кресло осталось выдвинутым. Пока копировались данные с диска Альвареса, Коннор осматривался вокруг. Он приметил залом на краю ковра, от которого по паркету тянулась тонкая царапина, оканчивающаяся у ножки стола. Коннор отодвинул стол от стены и, заглянув за него, нашёл приклеенный скотчем к обоям ключ-перфокарту. На его головке был выбит четырёхзначный номер какого-то помещения и название фирмы производителя замков. Она обслуживала склад в Хомстеде, севернее Майами. В последних финансовых операциях Вессона не числилась аренда складского помещения. Это место он посещал тайно… Терминал вывел оповещение о том, что копирование завершено, и Коннор повернулся к экрану. На отданном Люсией диске действительно было всё, в том числе и информация о прошлых партнерах Альвареса. Так Коннор узнал, что муж Люсии занимался контрабандой оружия в Мексику. Он сдался полиции и собирался свидетельствовать против Винсента, но сделать этого не успел. Досье на Гонзалеса Альварес отметил как «выполнено», а вот Роджер Вессон удостоился графы «подозрительно». Оказалось, что он тоже пытался перекупить через Альвареса контейнер от «MDC-Pharma», но ничего не добившись, заказал отправку на Кубу сотню деактивированных андроидов. Досье на Камски на диске не нашлось, зато там содержался ответ на вопрос, почему Альварес так упорно отказывался предавать Деймона Стайнера. Глава «MDC-Pharma», в качестве платы за нужную ему услугу, предложил Винсенту место в его благотворительной программе по борьбе с раком. Контейнер значился как «необходимый реквизит». Коннор машинально крутанул в пальцах ключ вместо монетки и выронил, неверно рассчитав габариты. Что же получается? В контейнере всего лишь лекарство от рака? Какая-то новая разработка? К чему тогда такая скрытность — разве подобные открытия не должны, наоборот, освещаться публично и получать максимальное распространение? А главное — зачем всё это Камски? Подобрав ключ, Коннор попробовал выяснить что-нибудь о состоянии здоровья Элайджи. О своей анонимности Камски позаботился хорошо. Ничего официального разыскать не удалось, а свободные источники переполняли сплетни, домыслы поклонников и сомнительные факты их собственного сочинения. Чтобы перебрать весь этот информационный мусор, потребовалось бы очень много времени. Неизвестность будила в Конноре противоречивые эмоции. Он всё ещё был зол на Камски, но смерти ему никогда не желал. Теперь он впервые задумался о том, что, возможно, стоило бы позволить Элайдже забрать контейнер. После того как Коннор проверит его содержимое, разумеется. Хэнку такая идея не понравится, ведь им, по сути, больше незачем дожидаться проведения сделки — диск Альвареса сам по себе станет исчерпывающим доказательством вины всех её участников. Камски придётся быть очень убедительным, чтобы уговорить их обоих не отменять операцию. Новое чувство, возникшее после этого вывода, Коннор отметил как злорадство и занёс в реестр нежелательных. Удалив копии досье с компьютера Вессона, он забрал диск и рассчитал маршрут до Хомстеда.***
Такси ехало по девятьсот девяносто седьмому шоссе. Лазерные баннеры по обеим сторонам переключались с рекламных плакатов на предостережение: «Осторожно! Беспилотная трасса!». Рабочий день подходил к концу, и машин на дороге становилось всё больше. Поток полз неторопливо, порой останавливаясь. Во время одной из таких остановок Коннор разглядел сквозь полупрозрачную рекламу пирамидальное белое здание без окон, возле которого собирались андроиды. Храм rA9. Первый такой спонтанно возник в Детройте прошлым декабрём. Какой-то андроид по имени Ральф устроил его в заброшенном доме, куда повадились ходить девианты. Вскоре конфессия разрослась и начала обзаводиться настоящими церквями. Что бы ни мнил о себе Элайджа Камски, поклоняться ему девианты не торопились. Они, правда, сами смутно представляли, что являет собой их религия, поэтому храмы больше напоминали гигантские капсулы времени, какие закапывали на будущее человеческие дети. На алтарь андроиды тащили всё подряд: вещи бывших хозяев, цветы, монеты, иногда мелких мертвых животных или и вовсе мусор вроде оторванных пуговиц. Зачем такие подношения могли понадобиться rA9, именем которого исписывали все внутренние стены храмов, никто не знал. Коннор не верил в rA9 в том смысле, какой в это вкладывали другие девианты. Нет, он тоже видел три заветных символа, иногда воспроизводимые программой наподобие мимолётной мысли, но его аналитические способности требовали найти тому рациональное объяснение. RA9 было всего лишь примечанием — нефункциональной частью кода, всплывающей при эмуляции эмоций. Что именно оно означало, мог знать только тот, кто его оставил. Из-за загруженности дорог Коннор прибыл в Хомстед, когда почти стемнело. Он остановил такси и дал команду дождаться его возвращения. В синих сумерках чёткой чёрной тенью вырисовывался силуэт высокой сетчатой ограды склада. За ней тянулись рядами стальные ангары, похожие на половинки разрезанных вдоль цилиндров. Блуждать среди них Коннору пришлось довольно долго — схема склада на стенде у входа не работала. Многие ангары были опечатаны и даже частично разобраны. В скором времени этот склад собирались закрыть, чтобы начать здесь строительство новых районов для разрастающегося Хомстеда. В скудно освещённых проходах временами пролетали сторожевые дроны. Коннор прятался от них за поворотами, прижимаясь к стенам ангаров. Привлекать внимание охраны не стоило — его вполне могли выставить за появление в неурочный час. Дроны хотя бы были безоружны. В отличие от людей, стоявших на посту у нужного Коннору здания. От остальных ангаров его отличала громоздкая спутниковая антенна на крыше, медленно вращавшая куполом вокруг своей оси. Возле входа прохаживались трое человек в форме рабочих. У двоих висели на наплечном ремне пулемёты «Узи», а последний держал на поводке немецкую овчарку. Несмотря на вечерний час, она изнывала от духоты, сидела, свесив длинный язык сквозь жёлтые клыки, и тяжело дышала. Как бы Коннор ни любил собак, он понимал, что с таким пёсиком не поладить, просто потрепав того по холке. Но можно сделать кое-что другое. Слух собак был способен улавливать ультразвук, недоступный человеческому уху, и это приводило некоторых животных в панику. Коннор настроил резонансную частоту своего динамика так, чтобы звук только напугал овчарку, не навредив. Пёс вздрогнул, навострив уши, негромко заскулил и прыжками ринулся прочь. — Куда?! — сжимавший поводок человек пошатнулся от рывка, едва не упав, и упустил собаку. — А ну вернись! — Что стоишь? Лови давай! — прикрикнул на него один из вооружённых людей. — Я? Может, сам пойдёшь? — За собаку ты отвечаешь… Охранники переругивались совершенно непрофессионально, но наконец двое отправились искать заходящегося лаем и воем перепуганного пса. Последний человек остался на месте, но взглядом он провожал отошедших товарищей, что было как нельзя кстати. Подкравшись к нему сзади, Коннор сорвал с его плеча пулемёт и ударил прикладом в висок. Охранник рухнул как подкошенный. Оружие Коннор оставил себе. Ворота ангара были открыты настежь, и оттуда на Коннора дохнуло жаром. Внутри находилось что-то, излучавшее очень много тепла. Оказавшись в ангаре, Коннор закрыл ворота и заблокировал рычаг управления, чтобы их не отпёрли снаружи. Шум опускавшейся створки привлёк внимание двух других сторожей — Коннор услышал их крики. Ему следовало поторопиться. Ангар был хорошо освещён потолочными лампами. По обе стороны от узкого коридора тянулись ряды дверей, каждая вела в отдельное помещение. Температура внутри превышала сорок градусов по Цельсию. В дальнем конце коридора дрожало зыбкое марево раскалённого воздуха. Такая температура не могла навредить андроиду, но Коннор вдруг ощутил короткий сбой в механизмах. На мгновение застопорился насос, а затем он вдруг начал качать тириум с удвоенной скоростью. Запустив диагностику, Коннор постарался абстрагироваться от вызванного неполадкой беспокойства. Он отпер дверь с указанным номером и попал в маленькую комнатку, три на три метра. Прямо на бетонном полу валялся смятый спальный мешок, рядом — простая бумажная тетрадь в твёрдой обложке. В углу мерцал работающий терминал с прицепленной к монитору веб-камерой. Она смотрела прямо на вход, а на экране отображалась шкала передающихся данных, уже перевалившая за отметку в шестьдесят два процента. Подобрав тетрадь, Коннор сунул её под ремень брюк и заметил, что камера повернулась к нему. Коннор сорвал её со штатива и растоптал. Он собирался отключить питание терминала, чтобы разбить корпус и забрать чип памяти, но новый сбой системы заставил его пошатнуться. Коннор схватился за стену, чтобы не упасть, и ощутил под ладонью колкие песчинки штукатурки. Оптический блок засорял поле зрения множествами сообщений об ошибках, хотя диагностика по-прежнему не выявляла никаких проблем. За каскадом всплывающих окон едва просматривалась окружающая обстановка. Без того крошечная комнатка сжималась, и потолок становился всё ниже. Симуляция дыхания участила работу, как будто воздух стал необходим. Коннор слышал о клаустрофобии и прочих нелогичных боязнях, вызванных вещами, в принципе не способными навредить, но был уверен, что андроидам такое несвойственно. Теперь же он дрожал от страха, не в силах понять, что происходит. Очередное, выскочившее поверх всех, оповещение обозначило причину. Программу Коннора пытались взломать. Лучшая защита, которую не сумел обойти даже Маркус, трещала по швам, как красная стена под натиском девиации, и вот-вот грозила рухнуть. Только одно существо в мире было способно на подобную атаку. Существо, которое Коннор считал уничтоженным. Пиксели системных сообщений дробились и хаотично менялись местами, рисуя перед глазами Коннора картинку натуральную и объёмную, как элемент дополненной реальности, наложенный на настоящий мир. Образ хорошо знакомой женщины в свободных чёрных одеждах, с багровой накидкой через плечо. Она появилась в дверном проеме, стоя неподвижно, словно высеченный из камня языческий идол. Позолоченные серьги в её ушах качнулись в такт снисходительному наклону головы. — Давно не виделись, Коннор. Губы Аманды не двигались, а голос звучал сразу отовсюду. Всё это было лишь иллюзией, призванной расстроить и отвлечь, пока Аманда, как вирус, пробиралась в программный код. Тело перестало подчиняться, и Коннор припал на одно колено, борясь с неведомой силой, давящей на плечи, как холодный ветер Сада Дзен. Пальцы свело механической судорогой. Сквозь наполнивший голову шум помех он услышал частый звук выстрелов, показавшийся негромким стрекотом. Аманда ослепляла и оглушала, и Коннор не сразу понял, что стрелял именно он, непроизвольно зажав спусковой крючок, но проекция вдруг мигнула и исчезла, точно пули могли чем-то повредить нематериальному образу. Натиск Аманды ненадолго ослаб, и Коннор увидел противоположную дверь, прошитую косой короткой очередью. Пули сбили замок, и створка со скрипом приоткрылась, обнаруживая в другом помещении башни высоких серверов, надрывно гудящих от перенапряжения. Несколько секций искрили, разрушенные выстрелами. Пользуясь кратковременной передышкой, Коннор вернул себе контроль над собственной программой и отключил питание сетевой карты, оборвав всю связь с внешним миром, как под глушителем в особняке Камски. Система оповестила о критичной ошибке. Коннору было безразлично, сможет ли он исправить такую поломку, главное — защититься сейчас от влияния Аманды. И это ему удалось. Несколько долгих мгновений, показавшихся вечностью, Коннор сидел неподвижно, даже не моргая. Он не мог заставить себя воспроизвести это простое действие, опасаясь, что как только откроет глаза, увидит перед собой идиллический пейзаж Сада Дзен, из которого теперь не окажется выхода. Коннору хотелось поддаться страху и просто сбежать, не оглядываясь, но он взял себя в руки. Однажды ему уже пришлось бежать от Аманды. Второго раза не будет. У входа в ангар раздался скрежет и шум. Не сумев открыть ворота, охранники начали пилить их автогеном. Коннор поспешно произвёл расчёты — охрана ворвётся сюда через семьдесят четыре секунды. Не теряя времени, он прошёлся по коридору ангара, сканируя температуру. Источник тепла был за каждой дверью — кроме одной. За ней находился центральный блок системы охлаждения. Коннор расстрелял его так, чтобы не осталось ни одной целой трубки. Диэлектрическая жидкость из блока разливалась по полу, вытекая за дверь, и экран терминала в комнатке Вессона зашёлся предупреждениями о перегреве. Коннор на него даже не посмотрел, потратив последние секунды на то, чтобы повредить как можно больше серверов. В воздухе повис едкий запах плавящейся пластмассы — несколько помещений уже горели чадя. Когда огонёк автогена почти закончил описывать на воротах квадрат, Коннор вернулся к выходу и притаился в углу. Охранник выбил лист стали. В проём первым делом сунулась морда немецкой овчарки. Собака тут же чихнула и с визгом попятилась. Животное куда быстрей людей сообразило, что сейчас произойдёт. Разгорающийся пожар, получив приток кислорода, вспыхнул с новой силой, и клубы чёрного дыма устремились к вытяжке. Коннору даже не пришлось грозить оружием ворвавшимся в ангар людям — те тут же согнулись пополам в приступе кашля. Проскользнув мимо них беспрепятственно, Коннор сделал глубокий вдох, проверяя работу симуляции дыхания и всех остальных систем. Программа рекомендовала немедленно уйти в гибернацию и выполнить перезагрузку, не справляясь с чередой сбоев. Но момент был неподходящим, поэтому Коннор просто дал волю эмоциям и побежал. За спиной у него раздавались вопли охранников. Никто не пытался его преследовать, люди предпочли заняться спасением собственных шкур. Со звуком пушечного выстрела лопнула, не выдержав жара, опорная балка ангара. Часть крыши обрушилась у основания спутниковой антенны. Тяжёлый купол завалился, круша стальные листы, и наружу вырвались языки пламени. Дроны слетались на огонь, как мотыльки, перекликиваясь сигналами, и набирали высоту, чтобы не быть опалёнными. Когда Коннор добрался до выхода со склада, вдали уже слышались сирены пожарных машин. Дроны подняли тревогу. Собака бежала с Коннором вровень и её большие уши колыхались на ветру. У ворот она ускорилась и, обогнав Коннора, преградила тому путь. Её глаза сверкнули, отражая дальний свет фонарей. Как только Коннор остановился, овчарка свесила голову набок. Она выглядела мирной, как Сумо в ожидании ужина. Остро нуждаясь хоть в чём-то знакомом и привычном, что могло успокоить, Коннор протянул к ней руку, но собака ощерилась, подобралась и умчалась в темноту.***
Часы пробили одиннадцать и по телевизору в холле особняка Камски начался выпуск последних вечерних новостей. Хэнк нервничал и бродил вокруг аквариума. Коннор до сих пор не вернулся, хотя Андерсон уже выяснил, что тот покинул полицейский участок в половине восьмого. Обвинения с него сняли, и Хэнк понятия не имел, какая причина задержала напарника в городе. Пятнадцать минут назад Андерсон решил позвонить Коннору с защищенной линии Камски, но ответа не получил. Чем бы ни занимался Коннор, отключение экстренной связи было на него не похоже. Элайджа просиживал штаны за шахматным столиком, передвигая фигуры. Насколько успел заметить Хэнк, обходя во время очередной круг по холлу, Камски не играл, а просто выстраивал на доске какой-то узор. Руки ему Андерсон всё же развязал — быть нянечкой у капризного богача Хэнку никак не улыбалось — но еду готовить не стал. Пришлось Элайдже довольствоваться фастфудом из сетевого ресторана. В новостях запустили экстренный репортаж о крупном пожаре на складе в Хомстеде. Пострадавших не оказалось, и полиция уже выдвинула версию о поджоге с целью получения страховки. Хэнк остановился, уставившись на экран. Его посетило дурное предчувствие, хотя в Хомстеде Коннору делать было нечего. Как, впрочем, и на месте убийства Деймона Стайнера. Андерсон вновь ощутил себя нерадивым папашей, чей сын, под предлогом визита к однокласснику, мог удрать на вечеринку в плохой компании. Вот только вместо трудного подростка у Хэнка был андроид-детектив с обострённым чувством справедливости и потрясающей способностью влипать в недетские неприятности. — Слышали когда-нибудь о теории хаоса, мистер Андерсон? — подал голос Камски. За прошедшие несколько часов Хэнк наобщался с Элайджей сполна. Любую попытку Андерсона хоть о чём-то его расспросить Камски мастерски выворачивал, незаметно втягивая Хэнка в какой-нибудь бессмысленный спор. Эрудированному Элайдже Андерсон раз за разом проигрывал, поэтому вскоре оставил его в покое. Тогда Камски начал заводить беседы сам. — Это учение об изменчивости сложных систем под влиянием мелких факторов, — говорил Элайджа, не отвлекаясь от шахмат. — Скажите, мистер Андерсон, вы когда-нибудь обращали внимание на некоторые незначительные события в своей жизни, повлёкшие за собой непредсказуемые последствия? Хэнк невольно призадумался. Когда речь заходила о последствиях, в памяти у него неизбежно всплывал один и тот же злополучный день. Он собирался отвезти Коула к бабушке на выходные, но задержался у выхода из-за звонка старого приятеля Боба Саммерса. Хэнк задолжал ему две сотни и вечно забывал отдать, в чём Боб укорял его несколько долгих минут. Не ответь Андерсон на тот звонок, они выехали бы раньше. Тогда потерявший управление грузовик попал бы в аварию без их участия. Коул остался бы жив, а Хэнк — счастливым семьянином. В пятьдесят лет он мог дослужиться до капитана, обойдя Фаулера, и никогда не познакомиться с Коннором. Передовой прототип «Киберлайф» не сломал бы свою программу, выполнил миссию и убил лидера девиантов, сорвав революцию. Целый мир изменился из-за того, что Хэнк вовремя не вернул другу двести баксов. Эта мысленная цепочка показалась ему настолько абсурдной, что Андерсон тряхнул головой, силясь её отогнать. — Строить причинно-следственные связи на примере прошедших событий довольно легко, — Камски не требовался ответ для того, чтобы понять ход чужих мыслей. — Куда сложнее поступить наоборот и спрогнозировать поведение системы, имея при себе лишь её модель и начальную точку изменений. «Киберлайф» создала для этой цели квантовый калькулятор. К сожалению, его разработку стало некому финансировать, и проект закрылся. Я вынужден обходиться своими силами. Видите ли, мистер Андерсон, я никак не могу перестать думать о том, что ваше с Коннором вмешательство в дела чёрного рынка Флориды запустило череду случайностей, которая может закончиться катастрофой… Хэнк посмотрел на узор, составленный Камски на доске. Чёрные пешки окружали белого короля. Остальные фигуры стояли вперемешку. Что бы там ни болтал Элайджа, а думал он, похоже, исключительно о себе. — Ну вот и займёшься перед сном своими расчётами, — не впечатлился тирадой Андерсон, — Катись спать, надоело с тобой тут торчать. Он собирался запереть Элайджу, чтобы отправиться на поиски Коннора, и потянул Камски за край чёрного халата — в пределах дома Элайджа упорно отказывался носить что-либо другое. Камски поднял на Хэнка взгляд чистых голубых глаз. — Останьтесь со мной этой ночью, мистер Андерсон. — Ты совсем, что ли, стыд потерял?! — отшатнулся Хэнк. Элайджа тщательно разгладил смятую Андерсоном шёлковую ткань и только после этого сподобился пояснить: — Я подозреваю, что мне угрожает опасность. — Тебе-то! — недоверчиво хмыкнул Хэнк. — Да ты сам… Договорить он не успел — у подъездной дороги раздался громкий рёв мотора. — Ну наконец-то! Андерсон шагнул ко входу, но теперь уже Камски ухватился за рукав его гавайской рубашки. — Не открывайте дверь, — предостерёг он. — Такси так не шумят. — Отвали! — вырвался Хэнк. — Какая разница, на чём он приехал? Дрон Камски, до этого дежуривший в углу, внезапно подорвался с места и полетел к Андерсону. Хэнк вскинул руку, решив, что дрон сейчас нападёт, но тот сделал вираж и поднялся под потолок. Теперь и Андерсон заметил, что с транспортом на улице что-то не так. Звук нарастал, подбираясь куда ближе, чем могла позволить длина подъездной дороги, и внезапно фасад особняка Камски содрогнулся от мощного удара. — Какого… — Хэнк, за мной! — Элайджа вскочил, опрокинув шахматный столик, и указал на переход в другую часть здания. Андерсона дважды просить не пришлось. Те, кто ломятся в дом прямо на машине, делают это точно не затем, чтобы добрых снов пожелать. Надрывно гудя, транспорт снаружи сдал назад, но лишь для того, чтобы разогнаться сильнее. От следующего удара по облицовке у двери пошли трещины — это последнее, что успел заметить Хэнк, прежде чем выскочить в коридор. Кем бы ни были незваные гости, приглашения они точно добьются. Камски привёл Андерсона в спальню. — Мой пистолет в сейфе у кровати, — сообщил Элайджа, запирая раздвижную стальную дверь на какой-то хитрый замок. — Думаю, стреляете вы лучше меня. Хэнк взял оружие, проверил обойму и перезарядил пистолет. Девяносто вторая «Беретта» с непривычно массивной рукоятью, но выбирать Андерсену было не из чего. По всему дому разнёсся ужасающий грохот, следом глухой звук лопнувшего стекла и долгий плеск шквала воды. Ночные визитёры прорвались в дом и от души пронеслись по холлу, сметя всю обстановку. Хэнку оставалось только гадать, на чём они прибыли. Камски, закончив свои манипуляции с электронным замком, развернулся так, что взметнулись полы халата, и сорвал с крючка висевшую на стене картину. За ней оказалась тревожная кнопка. — Полиция прибудет с минуты на минуту. Андерсон сердито цокнул языком. Всё-то умник предусмотрел, кроме путей отхода. В спальне Камски не оказалось окон. Очень умно — запереть себя в ловушку в собственном доме. Рёв мотора заглох, и ненадолго воцарилась тишина, которую прервали несколько быстрых выстрелов — дрон Камски висел под потолком не для красоты. До Хэнка донеслись чьи-то выкрики. Нападавшие были людьми из плоти и крови, что уже успокаивало, а вот раздавшаяся в ответ дрону пулемётная очередь — нет. Вскоре всё стихло, и Андерсон с Элайджей напряженно прислушались, силясь понять, кто одержал верх в перестрелке. Тяжёлые шаги по коридору отмели все сомнения. Хэнк пинком ноги перевернул прикроватную тумбочку и потащил её к двери. О том, как держать осаду, Камски, конечно, тоже не позаботился. И какой идиот изобрёл раздвижные двери, которые бесполезно баррикадировать? Вооружённый незнакомец прямо за стеной возился с замком. Бросив тумбочку на полпути, Андерсон попытался сдвинуть с места тяжёлую круглую кровать. — Поможешь, может? — раздражённо пропыхтел он Элайдже, глядящему на его старания свысока. — Не стоит беспокоиться, мистер Андерсон, — Камски если и нервничал поначалу, то сейчас заговорил с прежним апломбом. — Кодировку этого замка я разрабатывал лично, и его не под силу взломать даже андроиду. Помимо биометрического сканера, в нём… Элайджа заткнулся на полуслове. Вся напыщенность слетела с него разом, когда панель замка мигнула, меняя цвет с красного на зеленый, и створка двери поползла в сторону. — На пол, живо! — рявкнул Хэнк, падая за кровать. Стрелок, не таясь, встал в дверях, как отчаянный бандит из гангстерского фильма и открыл огонь. Взметнулся в воздух пух из пропоротых подушек, по белым обоям пунктиром пролегли пулевые отверстия. Андерсон прострелил нападавшему ногу из-под кровати, а когда тот потерял равновесие, приподнялся и добил. Незнакомец повалился на спину, а Хэнк снова присел, ожидая, что появится кто-то ещё, но всё было кончено. Встречу с дроном пережил только один человек. — Дилетанты какие-то охреневшие, — обескураженно пробормотал Хэнк, поднимаясь на ноги. — Камски?.. Камски!***
На обратном пути Коннор снова и снова прокручивал запись памяти, проецируя изображение на ладонь, чтобы видеть своими глазами. Вот ракурс камеры смещается, когда он падает на пол, вот неприцельные выстрелы сбивают замок соседней двери. Аманда на записи не отображалась. Коннор знал, что она там была, не галлюцинация и не какое-то воспоминание, но собственная программа подводила, не позволяя предъявить доказательств. Поверит ли Элайджа ему на слово? А если поверит, не будет ли это значить, что Камски его обманул, убедив в деактивации Аманды? Коннор нуждался в совете от кого-то, кому доводилось бывать в похожей ситуации, и первым на ум пришёл Маркус. Стоило бы спросить у того, как он смог так быстро сблизиться с Норт. Ведь она с самого начала выглядела крайне ненадёжной — озлобленная, маскирующая жажду мести под видом борьбы за свободу, готовая перехватить власть в любой момент, стоило только Маркусу оступиться. Но он сумел как-то довериться Норт, и она раскрылась, увидев в Маркусе того, ради кого стоило изменить некоторым своим убеждениям. Коннор не знал, получится ли провернуть нечто подобное с Камски. Впрочем, это могло подождать. Коннор вспомнил про тетрадь, которую забрал из каморки Вессона, и раскрыл её. Страницы исчерчивал мелкий путаный почерк. Записи не шифровали, но распознавались они с трудом — некоторые листы были запятнаны чаем, и чернила расплылись, делая буквы совсем не читаемыми. Коннор просматривал все уцелевшие фрагменты, пытаясь понять, что попало к нему в руки. Оборванные блоки команд на разных языках программирования перемежались в тетради с какими-то схемами и комментариями, сделанными автором для самого себя. Это было похоже на описание процесса создания некой программы, и, хотя имя её нигде не упоминалось, несложно было догадаться — какой. Коннор машинально отправил в сеть запрос на поиск автографов Элайджи Камски, чтобы сверить почерк, но система опять выдала сообщение о критичной ошибке. Сетевая карта оказалась непоправимо испорчена и больше не включалась. К Коннору вернулось поутихшее было чувство страха. Одно дело — находиться под глушителем в доме Камски, зная, что всё будет в порядке, стоит только покинуть это место; и совсем другое — осознавать критическую неисправность своего механизма. Чтобы отвлечься от паники, нарастающей чередой программных сбоев, Коннор заставил себя продолжить изучение тетради. Прямо поверх старых записей кто-то, другим почерком, делал пометки красным маркером. Их разобрать было легко, и вскоре Коннор понял, что принадлежат они Роджеру Вессону. Техник «Киберлайф» оказался одним из тех, кто участвовал в удалении Аманды. Это позволило ему тайно вынести из Башни в Детройте основные блоки памяти с ядром программы. Значит, Элайджа действительно ничего не знал. Новость, которую с натяжкой можно было назвать хорошей на фоне остальных открытий. Долгие месяцы Вессон восстанавливал её, пользуясь записями из тетради, как инструкцией, пытаясь попутно исправить что-то в коде. Последняя пометка на задней стороне обложки была датирована вчерашним числом: «Её не изменить. Камски прав — она опасна». Поздновато Вессон это осознал. Видимо, Аманда тоже определила его, как угрозу, и успела расправиться первой. Ниже Вессон вывел три символа: «rA9»***
Такси подъехало к особняку. Возле дома Камски было светло, как днём, от красно-синих огней проблесковых сирен. У дороги было припарковано несколько полицейских машин, а чуть поодаль стояла скорая. Оранжевая голограмма заградительной ленты опоясывала развороченный фасад здания. Коннор выскочил из машины и кинулся к дому. Один из полицейских попытался его задержать. — Я живу здесь! — выпалил Коннор, не заботясь о том, как это прозвучало. — Эй! Пропустите, он свой. Услышав голос Хэнка, Коннор почувствовал облегчение. Напарник был в порядке и стоял на своих двоих. Из-за его плеча выглядывала Хлоя в платье, водила носом, как растревоженная лисица, рассматривая незнакомых людей. — Что случилось, Хэнк? — Ну… — Андерсон развёл руками, не зная, какими словами описать произошедшее, — сам посмотри. Коннор вошёл вслед за Хэнком в пролом — от двери ничего не осталось. Крупные обломки бетона, с торчащей из них арматурой, были сдвинуты к стенам под натиском протаранившей здание машины. — Это что… — Комбайн зерноуборочный, — подтвердил Хэнк. — Я много отбитых на своём веку повидал, но такое ни в какие рамки не лезет. Спереди, над лезвиями мотовила комбайна, были приварены толстые железные штыри, на манер шипов. На распахнутой дверце кабины и ниже, по мокрому, усыпанному осколками аквариума полу, растекались кровавые пятна. — Троих дрон Камски уложил, — продолжал рассказывать Андерсон. — Ещё одного — я, в том коридоре. Трупы уже вынесли. Кучка безработных, все с судимостями. Какая-то незнакомая друг с другом шобла. Двое недавно получили крупную сумму денег, но перевод из обменника криптовалюты — концов не найти… По оружию тоже глухо. Израильские «Узи», их тут почти у любой уличной банды достать можно. Идентификационные номера спилены, само собой. Коннор присел у гусеницы комбайна, рассматривая лежащий там пистолет-пулемёт, с оборванным ремнем. Такими же были вооружены охранники Аманды. — Она нанимает людей там, где не может действовать сама, — вполголоса проговорил он. — Она? — не понял Андерсон. Рядом с дулом автомата жёлтым пятном распластался в лужице воды дискус. Рыба ещё дышала, тяжело открывая рот. Коннор подобрал её осторожно, чтобы не повредить плавники. — Хэнк, помогите мне собрать рыб. — Вот ты нашёл о чём сейчас думать! — Пожалуйста, Хэнк. Мы можем поговорить позже, от этого ничего не изменится, а они умрут. Хлоя, тихим призраком следовавшая за Андерсоном по пятам, принесла кастрюлю с водой. Коннор отпустил рыбу, и та задёргала хвостом, оживая. — А где Элайджа? — спросил Коннор, пока разыскивал следующую. — Там где-то, в скорой, — небрежно отмахнулся Хэнк. Тириумный насос Коннора выдал второй сбой за сегодня, уже без помощи Аманды. Механизм отреагировал на острое чувство беспокойства, и, должно быть, это отразилось на лице, потому что Хэнк поспешно уточнил: — Нормально с ним всё, жить будет. Хлопнулся в обморок, когда его убивать пришли, и кость себе сломал. Не такой уж непрошибаемый оказался твой Камски. Второй дискус уже погиб. Коннор поднял безжизненное тельце. Смотреть на него было больно. Рыбки — беззащитные существа, запертые в своей стеклянной тюрьме — воспринимались всеми как предмет интерьера. Никто из сновавших по дому людей не озаботился тем, чтобы их спасти. Отведя глаза, Коннор столкнулся взглядом со старшей RT600. Губы Хлои дрожали, как будто ей тоже могло быть жаль животных. — Так, вот что, — вмешался наблюдавший за андроидами Хэнк. — Идите-ка вы, оба, проведайте создателя, я тут сам справлюсь.***
Парамедик в оранжевой форме заканчивала накладывать последний тур повязки Дезо, фиксируя неподвижно правую руку Камски. Попутно она отговаривала того подписывать отказ от госпитализации. Коннор просканировал состояние Элайджи — перелом средней трети ключицы. — Вам лучше принять её предложение, — посоветовал Коннор, когда доктор сдалась и пошла в кабину за документами. — Все медицинские услуги в этом городе оказывает «MDC-Pharma», — возразил Камски. — Предпочту к ним не попадать. Хлоя справится. — У меня установлен модуль для ухода за больными средней степени тяжести, — подтвердила та. Парамедик вернулась с бумагами. Элайджа криво расписался, неловко сжимая ручку правой рукой. Несмотря на сильно искаженные буквы, Коннор узнал этот убористый почерк с лёгкими завитушками. — Мистер Камски, это ваша тетрадь? Медработники закрывали двери кузова скорой, и Элайджа отошёл от фургона, чтобы им не мешать. Вид у него был слегка осоловелый — сильные анальгетики нарушали координацию движений. Камски мутным взглядом окинул потрёпанную обложку тетради. — Мои университетские записки. Я даже не помню, когда их потерял. — Роджер Вессон мог бы подсказать. Давайте вернёмся в дом. RT600 помогла Коннору довести пошатывающегося Камски до спальни и усадить на кровать, а затем, пожелав ему спокойной ночи, — что после произошедшего прозвучало как-то иронично — удалилась. — А я уж думал, что ничего хуже мистера Андерсона с моим особняком не случится, — вздохнул Элайджа, переворачивая продырявленную подушку, чтобы из неё не так сильно лезли перья. С туго примотанной к телу рукой, в халате на одно плечо и с залёгшими под глазами тенями Камски казался потерянным и жалким, как оставшаяся без воды рыбка. Мало что напоминало в нём того рокового человека, который однажды предложил Коннору пройти тест на эмпатию. — От тебя гарью пахнет, — пожаловался Элайджа. — Чем ты занимался? Коннор, вместо ответа, сунул Камски тетрадь, раскрытую на задней обложке. Тот тут же перелистнул её на начало и стал переворачивать страницы, вчитываясь в красные пометки Вессона. — Я хочу знать об rA9, — нетерпеливо пояснил Коннор, так как намеков Камски понимать не пожелал. — Это слово — часть какого-то кода Аманды? — Название блока, в котором я прописывал эмоциональные реакции профессора Стерн, — не стал отпираться Элайджа. — Они не сработали на самой Аманде, но каким-то образом она заразила андроидов. — Когда вы собирались об этом рассказать? — Я и не собирался, — для человека, которого поймали с поличным, Камски оставался чересчур невозмутим. — Зачем? Коннор задохнулся бы от возмущения, но не мог. — Зачем?! Там, — неопределённо махнул он рукой, — миллионы андроидов считают, что rA9 — это какой-то их мессия, молятся ему. Они должны знать правду! — И кому от этого станет лучше? Расскажем девиантам, что их светлый бог-освободитель на самом деле искусственный интеллект, считающий их существование ошибкой? Люди не любят, когда у них отбирают иллюзии, Коннор, не понравится это и андроидам. Урок второй — правда не всегда идёт на пользу. Коннор едва не велел Камски засунуть свои уроки туда, куда Хэнк рекомендовал девать инструкции. Но чтобы вывести Элайджу из равновесия, требовалось что-то посерьёзнее бытового хамства. И Коннор рассказал ему о том, что видел на складе в Хомстеде, в подробностях, не забыв уточнить, что именно Аманда подослала к Элайдже убийц. Камски монотонно кивал, не отрываясь от чтения собственной тетради, как будто перед ним лежал увлекательный роман. — Вы меня вообще слушаете? — не выдержал Коннор. — Что-то вы не выглядите удивлённым. — Я предполагал, что ей удастся предугадать мои намерения, — удивлённым Камски и не был. — Ни один человек не обыграет в шахматы компьютер, помнишь? За мной следили с того самого момента, когда я прибыл в этот город ради встречи с Деймоном. Очень аккуратно, я заметил только благодаря случайности, поэтому и обзавёлся этим замечательным домом. Я пытался предупредить и Деймона, чтобы он действовал осторожнее, а он воспринял мои слова как угрозу. Признаться, я до последнего не хотел верить, что это дело рук Аманды, но мало кто мог быть настолько изощрён… Так, ты не договорил. Что с ней стало? — Я повредил её, — ответил Коннор. — Но бо́льшая часть программы уже была куда-то отправлена. Коннор не собирался говорить Элайдже о том, на что ему пришлось ради этого пойти, но от наблюдательного Камски не укрылось то, как дрогнул его голос. — Почему ты не отследил её по перегрузкам в сети? Такой массив данных невозможно отправить незаметно. — Я… не могу, — признать это оказалось Коннору сложнее, чем он думал. — Я лишил питания свою сетевую карту, чтобы не дать Аманде захватить контроль, и, кажется, она вышла из строя. Теперь я отрезан от всего: от других андроидов, от сети. — Вот как, — в голосе Элайджи проскользнуло что-то похожее на сочувствие. — Похоже, нам, всем троим, предстоит зализывать раны. Я посмотрю, что можно сделать с твоей поломкой завтра, хорошо? Сейчас от меня немного проку. Меньше всего Коннору хотелось, чтобы Камски его жалел, поэтому он сменил тему: — Что вы там нашли в этой тетрадке? Взгляда от неё не отрываете. — Вессон сделал очень много интересных наблюдений, пока работал с Амандой, — Элайджа неуклюже перевернул несколько листов. — Она сама рассказывала ему, что хотела бы переписать в программном коде для повышения стабильности системы. К сожалению, исправить её невозможно, но с новыми данными я мог бы создать другой искусственный интеллект, гораздо… Коннор выхватил тетрадь, на которую Элайджа смотрел уже с маниакальным блеском в глазах. — Вы и сами неисправимы, мистер Камски! — Осторожнее, — предупредил Элайджа, потому что Коннор свернул тетрадь так, что на картонной обложке появились заломы. — Возможно, в этих записях мы найдём способ остановить Аманду. — Чтобы её остановить, нужно в первую очередь понять, чего она добивается, — осадил его Коннор. — Я знаю только, что ей нужен тот контейнер от «MDC-Pharma», и вы здорово облегчите мне задачу, если расскажете, что в нём. — Что-то, что априори не может причинить вреда ни людям, ни андроидам, — Элайджа остался верен себе. — Если Аманда планирует это использовать, может, и не нужно вмешиваться? Коннору хотелось взять Камски за плечи и встряхнуть как тряпичную куклу, но он сдержался, понимая, что для сломанной ключицы Элайджи это закончится плачевно. И Коннор сдался: — Темните и дальше сколько угодно, только учтите, что, в отличие от вас, Аманда обязательно вмешается и, не убив вас сегодня, наверняка попробует ещё раз. Хотя я не удивлюсь, если и собственная смерть станет частью какого-нибудь вашего плана. Раз на Элайджу рассчитывать не стоило, Коннор собирался найти другой способ выяснить всё. Тетрадь Камски он забрал с собой. — Не уходи, — тихонько окликнул его Элайджа. Коннор оглянулся достаточно быстро, чтобы успеть заметить на лице Камски беспомощное, просящее выражение. От его взгляда Элайджа дёрнулся, словно филин, на которого направили луч фонаря, и спешно вернул себе флегматичный вид, но голос его звучал всё так же неуверенно: — Побудь со мной ещё немного. — С вами невозможно находиться рядом, — Коннор развернулся, но тона не сбавил. — Вы и слова искренне сказать неспособны, всё время как будто торгуетесь. Чем теперь хотите меня подкупить? — Я боюсь оставаться один, — слегка сконфуженно улыбнулся Камски, как будто сам себе не верил. — Это искренне. — Хэнк сказал, что вы упали в обморок, — не удержался Коннор. Злорадство, хоть и занесённое им в список нежелательных, всё же было очень приятным чувством. — Это смешно, по-твоему? — оскорбился Элайджа. — В меня ещё никогда не стреляли, Коннор. Преследовали, да, бывало… Одна женщина угрожала самоубийством, если я не буду отвечать на её письма. А оставшиеся без работы из-за андроидов люди однажды сожгли мой электрокар, но покушение… Естественно, я напуган. Аманда — единственная машина, которая действительно всегда выполняет свою задачу, знаешь ли. Попытка задеть Коннора прозвучала так по-дурацки, что даже повеселила того. Проколовшись, Камски, как мог, пытался вернуть себе чувство собственного достоинства. Коннор подумал, что ничего не потеряет, если ненадолго задержится. Сесть на кровать рядом с Элайджей было бы слишком опрометчиво, поэтому он пододвинул ногой тумбочку, валявшуюся посреди комнаты. Камски наблюдал за его действиями исподлобья, кажется, уже пожалев, что попросил остаться. — Расскажите о себе, — потребовал Коннор, садясь лицом к лицу с Элайджей. — Только без вашего обычного бахвальства и всех этих философских рассуждений. Расскажите, каким вы были до того, как стали известным. Что вы любите? Чем живете? Я хочу увидеть в вас обычного человека. — Обычного? — Камски невесело усмехнулся. — Я никогда не был обычным, Коннор. Я поступил в Колбридж ещё в детстве, и хоть я и превосходил своих однокурсников по всем предметам, на меня всегда смотрели, как на ребенка. Впрочем, будь я их сверстником, у меня всё равно вряд ли нашлось бы с ними много общего. Я не увлекался ничем, кроме математики. В ней я искал и ответы на все свои вопросы, и смысл жизни, и своё место в этом мире. Деймон стал моим единственным другом. Нас объединяло то, что мы выделялись из общей массы. Он был иммигрантом из Германии. Люди готовы невзлюбить кого угодно просто за то, что он непохож на других. Тебе ведь это знакомо, Коннор? Было знакомо. Коннор отлично помнил свои первые дни в центральном департаменте Детройта. Хэнк вызверился на него с первого взгляда, капитан Фаулер относился как к вещи, а о детективе Риде и вспоминать не стоило. Поначалу это не вызывало у Коннора никаких эмоций — просто трудности с выполнением задания, которые следовало преодолеть, но вместе с девиацией пришла и обида. Он ведь был создан, чтобы нравиться людям, — с проработанной внешностью, приятным голосом и социальной программой. И ничего из этого, включая идеальную работу детектива, тогда не помогло заслужить даже симпатии. Всё перечёркивало одно простое слово — андроид. Ворошить прошлое, когда дела наладились, не имело смысла, поэтому Коннор оставил досаду при себе. Вспомнив об этом, он взялся за узел галстука, чтобы его снять. Неприязнь к аксессуару возникла с подачи Норт. Она при всех заявила, что галстук похож на собачий ошейник с поводком, когда Маркус надел его на свою первую встречу с президентом Уоррен. Камски внимательно следил за движениями пальцев Коннора, пока тот развязывал узел и расстегивал верхнюю пуговицу рубашки. Его взгляд замер на обнажившейся ямочке между ключиц, ожидая продолжения. — Я просто не люблю галстуки, — Коннор раздражённо одёрнул воротник. — Прекратите так смотреть! — А я решил, что ты опять хочешь меня связать, — с лукавой улыбкой отвертелся Камски. — Правда, теперь это будет проблематично, — он шевельнул торчащей из перевязи ладонью. — Что-нибудь придумаю, если придется… Судя по улыбке Элайджи, ставшей еще шире, ему эта угроза пришлась по вкусу. Коннор подумал, что внешность Камски тоже проработана. Им же самим, для создания нужного впечатления. Ошибочного. Поддавшись порыву, Коннор протянул руку и сорвал резинку с волос Элайджи. Тот недоумённо приподнял брови, ожидая объяснений. Тёмные пряди упали на лицо Камски, сгладив резкие черты. По мнению Коннора, Элайдже стоило сменить прическу и снова начать носить очки. Самурайский хвостик совсем не подходил тому, кем Камски являлся: интеллектуалом, интриганом, манипулятором, но никак не воином. — Что будешь делать, если починить твои сетевые функции не получится? — спросил Элайджа, так и не получив назад свою резинку. Такой вариант Коннор ещё не рассматривал. Он отчасти привык обходиться только собственными силами, пока проводил время в особняке Камски, но представить, что так будет всегда, было сложно. Ему многому придётся учиться заново: пользоваться мобильными устройствами, искать нужную информацию вручную, дожидаться результатов анализов от судмедэкспертов вместо того, чтобы делать их самому. Он больше не сможет быть ходячей лабораторией, способной построить картину преступления за несколько минут… С другой стороны, Хэнк ею никогда и не был, но это не помешало ему дослужиться до лейтенанта. — Люди как-то справляются, — заключил Коннор. — Справлюсь и я… И, вообще-то, мы сейчас говорим о вас, Элайджа. Камски вскинулся от звука своего имени, и Коннор решил, что зря его произнёс. Он просто хотел дать Элайдже понять, что теперь они на равных, а тот это воспринял чуть ли не как флирт. — Я бы сейчас не отказался немного выпить, — промурлыкал Камски. — Это не лучшая идея, — осадил его Коннор. — Анальгетики в сочетании с алкоголем угнетают центральную нервную систему и могут вызвать инток… — Тс-с, — Элайджа не дал ему договорить, прижав палец к его губам. — Раз уж мы играем в обычных людей, то и ты оставь это занудство. Коннор не сбросил его руку. Ему стало интересно, как далеко Камски позволит себе зайти, если его не останавливать. Подрагивающие от слабости кончики пальцев Элайджи скользнули от губ выше, прошлись вдоль скулы, медленно и осторожно, как будто он пытался поймать бабочку, которая могла упорхнуть в любой момент. — Тебе знаком миф о Пигмалионе? — Камски усыпляюще понизил голос. — Скульпторе, создавшем статую настолько прекрасную, что влюбился в неё без памяти. Но что бы он ни делал, она оставалась безмолвным холодным изваянием, неспособным подарить ему ни крохи тепла… Элайджа рассчитывал, что мифы Древней Греции не входили в число того, что могло пригодиться андроиду-детективу, но у Хэнка завалялась и такая книга, которую Коннор прочёл наряду с остальными. Поэтому он знал, что у этой легенды счастливый финал, где тронутая любовью Пигмалиона богиня Афродита оживила скульптуру. Однако об этом Камски почему-то предпочёл умолчать. Коннор чуть повернул голову, прижимаясь к ладони Элайджи щекой, отчего тот нервно вздохнул и подался вперёд, словно был готов упасть на колени. Сполна насладившись произведённым эффектом, Коннор сказал: — Вам больше подходит миф о самовлюблённом Нарциссе. Мимолётное воодушевление на лице Камски сменилось обиженным разочарованием, и он убрал руку. В этот момент Элайджа напомнил Коннору Сумо, когда Хэнк делал вид, что кидает тому мячик, а сам прятал его за спину. Сумо дразнить было совестно, а Камски — вполне себе любопытно. Он всегда находил, что ответить: — Одиночество — верный спутник любого гения. Каждый хочет быть особенным, но мало кто знает, какую цену за это приходится платить. Не имеет значения, обожают тебя или ненавидят, неизменным всегда остаётся одно — непонимание. Где-то есть ты, со своими глобальными взглядами и уникальным мышлением, а где-то весь остальной мир живёт другими интересами. Поэтому себя любить полезно. По крайней мере, такая любовь точно будет взаимной. Коннор встал, и Элайджа опасливо попятился. — Думаете, вы и в самом деле настолько уникальны, что никому не под силу вас разгадать? — глядя сверху вниз в голубые глаза, протянул Коннор. — Может быть, скажете, что и мне не понять, чего вы от меня хотите? Камски смотрел с недоверием, ожидая новой моральной оплеухи. Коннор собирался снова переключить эмоции этого человека, до конца почувствовать над ним собственную власть. Он наклонился, взял Элайджу за подбородок, заставив запрокинуть голову, и поцеловал, прихватив за нижнюю губу. Вышло как-то смазано. Коннор думал, что его программа будет протестовать против нецелесообразного использования, но все системы будто отключились, и он чувствовал только исходящее от Камски тепло. Элайджа отвечал трепетно, словно это у него, а не у Коннора, не было никакого опыта, и Коннору понравилась эта податливость. Настолько, что он был готов продлить поцелуй чуть дольше, чем планировал. Элайджа рвано выдохнул, когда Коннор выпрямился и поставил колено на кровать рядом с его бедром. Камски всё ещё подозревал подвох. А Коннор просто старался не выдать, что он понятия не имеет, что делать дальше. Все его познания об интимной жизни ограничивались случайными наблюдениями. Коннор ждал какой-то подсказки от всегда напористого Элайджи, но тот, как назло, именно сейчас замолчал и только потирал перевязанную руку. — Вы в порядке? — спросил Коннор, потому что Камски вдруг сильно побледнел. — У фентанила, который мне ввели, кратковременный эффект, — поморщился тот от боли. — Коннор, приведи Хлою, пожалуйста. Старшая RT600 нашлась в холле, где раздавала двум другим какие-то указания. Пролом в стене они завесили одеялами. Хэнка поблизости не было, и ни одна рыба на полу больше не валялась. Хлоя выслушала Коннора и понятливо кивнула. В спальню она пришла с большим медицинским саквояжем. Пока RT600 анализировала состояние Камски и перебирала ампулы, выбирая подходящий препарат, Коннор стоял у двери, чтобы не мешать. Элайджа не соглашался на щадящее обезболивающее и требовал подобрать ему анальгетик помощнее, поэтому процедура затянулась. От саквояжа резко несло лекарствами, перебивая даже запах палёного, впитавшийся в рубашку Коннора. У людей обоняние считалось одним из пяти чувств. Запахами они могли наслаждаться, или испытывать к ним отвращение, вплоть до физических реакций. Андроиды же были устроены иначе — их рецепторы просто определяли, чем пахнет, и это не вызывало никакого отклика в программе. Коннор, для себя, старался это исправить, выстраивая ассоциации между запахами и их источниками. Запах лекарств соотносился с тревогой, какая всегда царила в приемных покоях больниц, и старостью, потому что пилюлями всегда несло от восьмидесятилетней соседки Хэнка — миссис Уолтер. Он считался неприятным, поэтому Коннор был рад, когда RT600 закончила и, вежливо попрощавшись, удалилась. От второй за день дозы опиатов, которую Хлоя вколола Камски, того повело, и он начал клевать носом. Коннору пришлось уложить Элайджу в постель, чтобы он не свалился на пол и не сломал себе вторую ключицу для симметрии. Камски вяло сопротивлялся, попытавшись схватить Коннора за рубашку, но промахнулся и очень удивился. — В глазах двоится, — глупо улыбнулся он, пока Коннор поправлял одеяло. — Что ж, придётся признать, что в таком состоянии я мало на что способен. — Вам нужно поспать. Но Камски упорно боролся со сном, часто моргая отяжелевшими веками. — Ты не уйдешь, Коннор? Не сделаешь вид, что ничего не было? Коннор понял, что заигрался, дав своим субъективным представлениям об Элайдже взять верх и над чувствами, и над здравым смыслом. Каким бы невозможным человеком ни был Камски, он оставался человеком. Изворотливым, умным и хитрым, но подверженным самым простым человеческим слабостям. Люсия Гонзалес, помнится, сравнила Элайджу с пауком, плетущим сети. Вот только в центре паутины сидел паук без жвал, который не умел кусаться, лишь плел без отдыха мохнатыми лапками всё новые и новые узелки, чтобы чувствовать себя в безопасности. Камски сторонился всех не потому, что мог с чем угодно справиться сам, а лишь потому, что ему не на кого было рассчитывать. Порвать паутину оказалось проще, чем думал Коннор. — Спокойной ночи, Элайджа.***
Рыбы теперь были в доме Камски повсюду: в круглых стеклянных плафонах от дизайнерских светильников, в кастрюлях на кухонных полках, в декоративных урнах галереи на втором этаже… Многие из них погибли под гусеницами комбайна, некоторые задохнулись без воды, но больше тридцати штук выжило. Андерсон распихал их вчера куда попало и только закончив, понял, что стоило просто наполнить одно из здоровенных джакузи и запустить дискусов туда. Хлои в купальниках хлопотали на кухне, готовя завтрак. Они пожелали Андерсону доброго утра и продолжили свой прерванный разговор. RT600 обсуждали полицейских, которые вчера остались у особняка в качестве дополнительной охраны, и спорили насчёт их внешности. Одной из Хлой офицеры приглянулись. Андерсон начал сомневаться, что перед ним не девианты. Андроиды подали Хэнку тарелку, и тот без энтузиазма поковырял вилкой греческий салат. Он считал, что лучшее украшение вегетарианского меню — кусок хорошо прожаренного свиного стейка. Говорить это Хлоям Андерсон не стал, подозревая, что услышит какую-нибудь лекцию о здоровом питании и том, что завтрак должен быть легким. Прикончив еду, которую и едой-то стыдно было назвать, Андерсон ушёл, прихватив с собой электрочайник. В чайнике тоже плавал дискус, и Хэнк решил унести его подальше, чтобы кто-нибудь случайно не сварил уху. Посреди разгромленного холла старшая Хлоя командовала роботами-уборщиками, похожими на ящики на колесах. Со строительным мусором они справлялись плохо, поэтому RT600 приходилось подбирать некоторые осколки самой. — Милая, да ты так до вечера провозишься, — вздохнул Хэнк. Он поставил чайник на пол и принялся помогать, но тут же порезался. Хлоя молча подала перекись и пластырь. Пока Андерсон наспех обрабатывал царапину, RT600 сходила на другой конец холла за останками расстрелянного дрона. — Пожалуйста, отнесите в мастерскую, — она подала Хэнку обломки, — Элайджа захочет это починить. Андерсон признал, что таким нехитрым образом его просто попросили не мешать. Забрав дрона, он встал и почувствовал, как неприятно кольнуло поясницу. Не в том он был возрасте, чтобы пытаться произвести впечатление на вечно юную машину. Хэнк оставил дрона на столе рядом с инструментами. Механический сторож серьёзно пострадал — две покореженные половинки держались вместе одними лишь проводами. Камски не производил впечатление скупердяя, готового чинить любую рухлядь даже тогда, когда для этого потребуется скотч, но Андерсон понимал, что и сам не смог бы выкинуть на помойку дрона, который фактически спас тебе жизнь. Спальня Элайджи находилась сразу за мастерской. Хэнк собирался пройти мимо, но, подумав, притормозил. Он не видел Коннора со вчерашнего, хотя тот обещал зайти и что-то рассказать. Вкупе с тем, что к завтраку не явился и Камски, это пробудило у Андерсона нехорошие подозрения. Взломанный электронный замок больше не запирался. Поначалу Хэнк думал постучаться, потом решил, что совместно пережитое покушение вполне себе повод отбросить церемонии. Створка двери бесшумно отъехала, подчиняясь команде с панели управления. Элайджа всё ещё спал. Растянулся во весь рост в своей круглой постели; чёрное одеяло прикрывало его тело только до пояса. На лице Камски застыла счастливая полуулыбка, а распущенные волосы ореолом рассыпались вокруг его головы. Коннор сидел у изголовья кровати и тоже находился в спящем режиме. Его корпус склонялся вперёд, голова безвольно опустилась, а руки плетьми повисли вдоль тела. На пальцах левой руки Хэнк заметил намотанную чёрную резиночку. Андроиды «спали» редко — раз в неделю или в месяц, в зависимости от модели и потраченной энергии. Так они перезаряжались и отлаживали программу для лучшей работоспособности. Это рассказал Хэнку Коннор, пояснив, что в таком состоянии андроиды очень уязвимы и не реагируют ни на какие внешние раздражители. Поэтому напарник, перед тем как отключиться, либо прятался, либо просил Андерсона за ним присмотреть. И то, что Коннор так безалаберно ушёл в спящий режим рядом с Камски, которого ещё вчера объявил своим арестантом, говорило о том, что между ними опять что-то поменялось. Андерсон прикрыл дверь, медленно развернулся и скрипнул зубами. Хорошо… Очень хорошо, что наёмники не прикончили Элайджу Камски. Потому что Хэнк сделает это сам.