Ты мог бы мне сниться и реже

«Временами, не справясь с тоскою И не в силах смотреть и дышать, Я, глаза закрывая рукою, О тебе начинаю мечтать. Не о девушке тонкой и томной, Как тебя увидали бы все, А о девочке милой и скромной, Наклоненной над книжкой Мюссе. День, когда ты узнала впервые, Что есть Индия, чудо чудес, Что есть тигры и пальмы святые — Для меня этот день не исчез…» Николай Гумилев

Утро подкралось серой мышкой между плотно закрытых тяжелых портьер. Открыв глаза, Белль не сразу вспомнила, где оказалась, а когда события прошлого дня пронеслись цветным калейдоскопом в ее голове, то ни секунды не раздумывая, она тут же соскочила с чужой постели. Холод хлестнул ее по голым ногам, когда, поднырнув под занавески, она выглянула в окно и ахнула — замок стоял на вершине высокой горы, с которой открывался потрясающий вид, какого Белль еще никогда не доводилось видеть: бескрайние леса, раскинувшиеся насколько хватало взгляда, пышные облака, плывущие так низко, словно готовы врезаться в замок, ленточка реки, разрезающая зелень, и где-то вдалеке — тоненькие струйки дыма из труб деревенских домов. Белль могла бы смотреть на этот пейзаж целую вечность, но ее желудок требовательно заурчал, и она только сейчас осознала, что в последний раз ела вчера утром, в заведении мадам Тюри. Хозяйка таверны тогда объявила, что вечером Белль выведут в зал, и она так испугалась, что ей кусок в горло не шел. Совсем озябнув, она выскользнула из-за занавесок и натянула свои кое-где порванные сапожки, с досадой оглядев тонкое и неудобное платье, которое ей выдала мадам Тюри. Оно было сшито из золотистого шифона и было слишком открытым в груди, а главное абсолютно не давало тепла. Но другого у Белль не было. Ей вспомнился противный голос хозяйки борделя: «Это подчеркнет твои прелести». «Было бы что подчеркивать», — мысленно возразила тогда Белль, рассматривая свои выпирающие ключицы и ребра, но высказаться вслух, конечно, не посмела. В замке было ужасно холодно и, поколебавшись минутку, Белль стащила с кровати теплый плед и завернулась в него, словно в кокон. Она тихонько вышла в коридор и огляделась, пытаясь вспомнить дорогу, которая вывела бы ее в главный зал. Она подумала, что если где-то и искать хозяина дома, то там. Не дергать же каждую дверь — это и невежливо, и опасно — мало ли на что она может наткнуться. Все-таки это замок Темного. Пока Белль медленно шла по коридору, стараясь не запачкать край пледа в вековой пыли замка, ей вспоминались легенды, которые она слышала о Темном. Якобы, он ворует детей и любит превращать всех неугодных ему в улиток, которых потом с наслаждением давит; что он непредсказуем и жесток, а человеческий страх доставляет ему наслаждение, подпитывая его темную силу. Эта мысль заставила Белль поежиться — каково это, когда все тебя боятся и не с кем поговорить по душам? Наверное, ужасно одиноко… Белль шла вперед, пока не наткнулась на лестницу, по которой Румпельштильцхен вел ее на второй этаж вчера вечером, значит она на верном пути. Спустившись вниз и плотнее запахнув плед, Белль прислушалась. Ей показалось, что с левой стороны раздается монотонный скрип. Не медля, она прошла через высокие двойные двери и попала в главный зал. Там было темно также, как и накануне из-за плотно зашторенных портьер. «За что он так ненавидит дневной свет?» — удивленно подумала Белль. Для нее, выросшей в солнечной Анволии, где даже снег выпадал не каждый год, было сложно представить жизнь в вечной темноте и холоде. Снова раздался тихий скрип, и она наконец увидела хозяина замка, сидящего на небольшом возвышении у окна. Он увлеченно прял и даже не заметил ее присутствия. Белль было неловко отвлекать мага, да и очень хотелось понаблюдать за его работой, поэтому она тихо присела в единственное кресло, стоящее у стола и стала наблюдать, как сквозь пальцы Румпельштильцхена течет ровная, блестящая нить золота. Однако, ее урчащий желудок снова дал о себе знать еще более протяжным и громким звуком, и почему-то именно это вывело Румпельштильцхена из состояния легкого транса. Он резко остановил ход колеса и молниеносно приблизился вплотную к Белль с таким хищным выражением лица, что она невольно отпрянула в испуге.  — Ты… — словно едва узнавая ее, медленно произнес Темный. — Вчерашняя маленькая птичка…  — Я… Белль… господин Румпельштильцхен… Простите, что отвлекла… — заикаясь выговорила она, испугавшись его странной угрожающе плавной манеры речи. Вчера он говорил с ней более спокойно, по-человечески. И хотя внешность мага показалась ей необычной, но не такой по-звериному опасной, как сейчас, когда он навис над ней с этой странной полуулыбкой и безумием во взгляде. Но прошла секунда-другая, Темный моргнул и словно пелена сошла с его лица вместе с этим странным выражением. Он мгновенно отпрянул, заметив неподвижность и страх в глазах Белль. В ту же минуту чудовище было загнано вглубь сознания, отдавая контроль в руки Румпельштильцхена. Он посмотрел на нее немного растерянным взглядом, как будто не до конца осознавая, как она здесь вообще оказалась.  — Простите, если я не вовремя… — снова пролепетала Белль, вжимаясь в спинку кресла. — Я просто… была голодна и… Резкий взмах рукой — и на столе оказался поднос с едой: чай, молоко, ароматные блинчики, каша и целая вазочка с вареньем. Все было горячим и свежим и пахло так аппетитно, что слюнки текли. Белль жадно набросилась на еду, позабыв про манеры. Запоздало мелькнула мысль, что магическая еда может быть обычным мороком, не приносящим настоящего насыщения, но ощущающаяся как настоящая еда на вкус и запах. Но она не решилась уточнять это у хозяина замка, который, накрыв для нее стол, вернулся к своей прялке. Спустя пару минут, когда Белль смела все, что Румпельштильцхен перед ней наколдовал, она несмело произнесла:  — Спасибо, было очень вкусно, — и, когда он так и не ответил, добавила: — И спасибо, что разрешили переночевать в вашей спальне.  — В этом замке могло бы жить несколько десятков людей и никогда не встречаться друг с другом, — чуть насмешливо ответил Румпельштильцхен, поворачиваясь к ней.  — Ну для начала всем этим людям пришлось бы вместе сделать генеральную уборку, — заметила Белль и тут же прикусила язык. «Забыла с кем говоришь?» — ругала она себя. Но Темный в ответ не разозлился на критику своего замка, а лишь усмехнулся:  — Да, этому месту не хватает… человеческих рук, — задумчиво произнес он, вытянув перед собой пальцы, как будто свои руки он человеческими не считал. Они и впрямь были довольно необычными: зеленовато-золотистый оттенок кожи и черные длинные когти казались скорее принадлежащими рептилии, чем человеку.  — У тебя есть мечта, маленькая Белль? — неожиданно спросил маг.  — Ну да… — робко улыбнулась она. — Я всегда хотела стать героем.  — Спасать прекрасных принцев из лап драконов? — удивленно приподнял брови Румпельштильцхен, забавляясь ее ответом. — Какое нетипичное для юной девушки желание. И что ты делала, чтобы его осуществить?  — Что я делала? — переспросила сбитая с толку Белль. — А что например я могла делать?  — Ну, как же… — развел он руками. — Ты умеешь управляться с мечом, скакать верхом... или хотя бы штопать одежду? Румпельштильцхен выразительно посмотрел на ее платье, которое торчало из-под сползшего пледа. На каждый вопрос мага, Белль только отрицательно качала головой, постепенно заливаясь краской. И правда герой из нее никакой…  — Вы правы… Наверное, это глупая мечта, — потупила она взгляд, но возглас Темного заставил ее вновь поднять глаза:  — Да как раз нет! Мечта любая хороша, главное, чем ты готова пожертвовать, чтобы ее исполнить.  — Чем угодно… — растерянно ответила Белль, не понимая куда он клонит.  — Никогда так не отвечай, — недовольно проворчал Румпельштильцхен, назидательно помахав пальцем около ее лица. А затем начал возбужденно расхаживать перед Белль, рассуждая вслух: — Люди часто говорят, что готовы отдать все, что угодно ради исполнения своих желаний. Однако, сами не понимают, что это значит. После того, как сделка завершена, а моя часть давно выполнена, я прихожу за своей платой, и что ты думаешь я вижу? Благодарность? Готовность отплатить мне за услуги? Нет! Слезы, крики, мольбы, угрозы, некоторые начинают мне мстить, словно заклятому врагу… Темный на мгновение остановился перевести дух, а Белль продолжала завороженно наблюдать за его пантомимой из безопасности хозяйского кресла.  — … А когда я все-таки забираю то, что мне причитается, то становлюсь в их глазах чудовищем, монстром… А разве они не платят сапожнику за свою обувь? Или пекарю за хлеб? Или лекарю за снадобье? И ведь никто не возмущается… А в чем разница с магией? Ее цена всегда соразмерна оказанной услуге — это закон мироздания, который не я придумал…  — Может, они просто боятся вас, потому что… не понимают? — решилась включиться в монолог Румпельштильцхена Белль.  — Что ты имеешь в виду? — он резко остановился и пристально посмотрел на нее. Белль тут же пожалела, что так неосторожно привлекла внимание Темного, но отступать было поздно.  — Ну… Вы необычно выглядите… и ведете себя… хм… немного непредсказуемо…и к тому же вы — маг, а магия — штука вообще непонятная…  — То есть ты хочешь сказать, что я — жертва ограниченности и скудоумия окружающих людей? — подозрительно переспросил Румпельштильцхен, и по его интонации Белль не была уверена, стоит ли подтверждать высказанную мысль или лучше ее опровергнуть, пока не поздно.  — Вроде того… — неуверенно кивнула она, не выдержав выжидательного взгляда Темного.  — Какая замечательная мысль! — воскликнул он, подпрыгнув на месте и взмахнув руками в каком-то по-детски восторженном жесте. Белль никак не успевала следить за резкой сменой его настроения. — Не зря я тебя взял в помощницы. Из тебя выйдет толк!  — Кстати, об этом, — Белль обрадовалась возможности сменить тему. — Что я должна делать в качестве вашей помощницы?  — О, многое, — многозначительно ответил Румпельштильцхен и прищурившись добавил: — Например, свежевать младенцев для моих зелий… Белль резко побледнела, осознав, что это вполне укладывается в их сделку, ведь он обещал лишь ей самой не причинять вреда, про других людей речи не шло. Но прежде, чем ее затопило ужасом, Темный, визгливо хихикнув, сказал:  — Это была шутка, дорогуша, расслабься… Когда Румпельштильцхен увидел реакцию Белль, то понял, что перегнул палку. Он так привык носить маску безумия и жестокости, что сам не заметил, как она стала его лицом. За все годы бытности Темным все это кривлянье, вычурность жестов и издевательская манера речи было его броней и защитой, позволяя всегда нападать первым в словесных поединках с людьми и выходить победителем. Но сейчас, когда он решил впустить в свою жизнь кого-то, с кем он мог бы быть самим собой: искренним и серьезным; Румпельштильцхен почувствовал, что уже не помнит, каково это — быть таким. Неужели монстр настолько подавил человека внутри, что и сама память о человечности стала стираться? Нет, этого нельзя допустить. Он не даст чудовищу разрушить его душу окончательно. Ради памяти Бэя. Румпельштильцхен собрал волю в кулак и произнес то, что от него никто не ожидал услышать уже много лет:  — Прости, Белль, я не хотел тебя напугать, — это было сказано совсем другим тоном, чем минуту назад. Словно, в нем жили сразу двое совершенно разных людей. Один: спокойный и разумный, а другой: непредсказуемый и жестокий. И они по очереди перетягивают контроль на себя, разрывая разум мага пополам. Белль посмотрела на этого вновь появившегося человека, который забрал ее из таверны и уступил свою спальню вчера вечером, и мягко улыбнулась.  — Ничего страшного, раз шутка, — осторожно сказала она. Румпельштильцхен слабо улыбнулся — похоже, он не ошибся в этой девочке.  — И все же, если серьезно, — вновь раздался ее звонкий упрямый голос. — В чем я должна вам помогать?  — Для начала ты будешь учиться. Всему, что положено знать леди. Мне не нужна неграмотная помощница, которую стыдно вывести в люди, — строго произнес Румпельштильцхен.  — Но я не леди… — начала было она, но Темный ее тут же прервал:  — Из дочки мельника получилась королева, чем ты хуже? — безапелляционно заявил он. Белль послушно опустила голову, скрывая улыбку. Если сам Темный считает, что она не безнадежна, тогда она приложит все силы, чтобы не разочаровать своего покровителя. Белль научится всему, что нужно.  — Можешь пока осмотреться в замке, — вдруг произнес Румпельштильцхен. — В башню не суйся — я запрещаю. На других этажах можешь ходить свободно. Выбери себе комнату, где будешь жить. А я вернусь позже, и мы начнем твое обучение. С этими словами маг исчез в клубах фиолетового дыма, заставив Белль подскочить на месте. Вчера он перенес их обоих, но тогда она, оглушенная страхом, почти не заметила, как это произошло. Надо привыкать, раз уж взялась жить в замке темного мага. Белль прошлась по первому этажу, сразу отметив, что даже тот слой пыли, который ужаснул ее в явно используемых помещениях замка, был просто мизерным по сравнению с более дальним крылом. Громко чихнув, она решительно повернула назад и вновь поднялась на второй этаж, рассудив, что лучше всего выбрать себе комнату где-то недалеко от покоев Румпельштильцхена. Несмотря на свою отвагу, Белль все-таки немного побаивалась огромного старого замка, стоящего на отшибе мира, и селиться в его глубинах не хотела. Она заглянула в комнату через две двери от спальни мага и, заметив там кровать, шкаф и большое окно, кивнула сама себе. Тут было не менее пыльно, чем везде, но раз уж теперь это и ее дом тоже, почему бы не сделать здесь уборку? Однако стоило ей сделать шаг внутрь — словно волной по комнате прокатилась золотисто-голубая магия, изменяя все вокруг. В изумлении Белль застыла на пороге, рассматривая, как исчезла вся пыль, тяжелые темные портьеры сменили легкие воздушные шторы нежно-голубого цвета, а на кровати появилось свежее белье и яркое теплое одеяло. Последним мигнул шкаф, внешне оставшись неизменным, и Белль с любопытством заглянула внутрь. На вешалках висело несколько новых платьев, брюки, рубашки, куртки, а также ночные сорочки и нижнее белье. А на полках внизу располагалась новая обувь. Румпельштильцхен подумал обо всем. Захватив новую одежду, Белль поспешила найти, где бы помыться. Ванная нашлась на первом этаже и, судя по всему, магия проникла и в это помещение, потому что чан с водой был уже горячим, когда она пришла. Она с удовольствием выкупалась, чувствуя, что вместе с пылью смывает с себя старую жизнь. Из ванной комнаты Белль вышла обновленной и готовой к встрече с судьбой. * * * А Румпельштильцхен в это время решил все-таки ответить на зов Королевы Регины, которую игнорировал с тех пор, как узнал о смерти сына. Ее проблемы более не интересовали Темного, впрочем, как и успехи, ведь ему было уже все равно, наложит она проклятие или нет. Но теперь в его жизни появилась Белль, и ему уже не хотелось отправляться незнамо куда без единого воспоминания на довольно долгий срок. А раз так, необходимо быть в курсе дел Королевы и попытаться либо вернуть проклятие обратно, либо сорвать ее планы.  — … да Румпельштильцхен же… — прорычала Регина, топнув с досады ножкой, обутой в лакированные ботфорты на головокружительной шпильке.  — Я здесь, дорогуша, не обязательно так кричать, — лениво развалившись на ее кровати, отозвался он.  — Я до тебя не могу дозваться целую неделю, — возмущенно воскликнула Королева. — Почему ты не приходил?  — Не путай Темного со своим мальчиком на побегушках. Когда счел нужным, тогда и заглянул. Что тебе нужно?  — Я не могу расшифровать последний ингредиент проклятия, — недовольно ответила она, сбавив, однако, тон. — Помоги мне.  — Не хочу, — коротко ответил он, демонстративно зевнув. — Это все?  — Что значит «не хочу»? — опешила Регина, подозрительно разглядывая своего учителя.— Ты же сам дал мне это проклятие…  — Это значит — разбирайся сама, дорогуша. Я и так достаточно тебе помог, — Румпельштильцхен испарился в воздухе, оставив Королеву с ощущением, что что-то ускользает от ее внимания. А этого она допустить не могла. Не в отношении Темного… * * * Вернувшись через пару часов в замок, Румпельштильцхен обнаружил Белль, сидящей за столом, на пыльной поверхности которого она что-то выводила пальцем.  — Привет, дорогуша, — весело поприветствовал он ее. — Чем занимаешься?  — Ничем, — она тут же провела рукой по столу, стирая свои труды. — Я осматривала замок…  — И как тебе?  — Ммм… заброшено… — Ну тогда, думаю, тебе понравится одна из немногих рабочих комнат, — произнес Румпельштильцхен и направился к выходу из зала. — Пойдем, я тебе ее покажу.  — Я буду там учиться? — уточнила она, ощущая азарт и нетерпение.  — Именно, дорогуша, — с улыбкой кивнул ей маг. Они поднялись на второй этаж и повернули налево от спален, где в темноте коридора виднелись высокие двери. Румпельштильцхен открыл их одним движением и отошел, пропуская Белль вперед. Она несмело вошла в комнату, и тут же огромная люстра в сотню свечей зажглась под высоким расписным потолком, освещая настоящую библиотеку. Книги были везде: они располагались по всему периметру комнаты от пола до самого потолка метров четырех в высоту. Белль даже представить боялась, как можно снять книгу с самой верхней полки, если, конечно, не использовать для этого магию. Она прошлась по пушистому ковру, устилающему пол, и подошла к небольшой конторке в центре зала. Было очевидно, что маг часто пользовался библиотекой: на столе лежало несколько открытых книг, бумага и перо с чернильницей, даже забытая чашка с недопитым чаем сиротливо стояла на краешке.  — И чему же я буду здесь учиться? — не выдержала Белль, обернувшись к Румпельштильцхену.  — Конечно же, читать, — хмыкнул он.— Ты вообще книги раньше видела?  — Видела, — оскорбилась она и тихо добавила: — Пару раз…  — Мда, придется начинать с нуля, судя по всему, — разочарованно отозвался Румпельштильцхен, вытаскивая из ящика стола пачку бумаги. Белль взяла из стопки книгу и на пробу пролистала.  — И зачем вам столько книг? В них же даже картинок нет… — непонимающе нахмурилась она, и Румпельштильцхен чуть не задохнулся от возмущения:  — А воображение тебе на что, дуреха? Когда ты читаешь историю, она оживает в твоей голове, — он выразительно потыкал черным ногтем по ее лбу, заставив Белль захихикать. — Никакие картинки тебе этого не заменят. Все! Хватит болтать! Садись. Буквы-то хоть знаешь?  — Знаю, — насупилась Белль, послушно садясь за стол. А потом удивленно спросила: — А вы что сами будете меня учить?  — Почему бы и нет? — пожал плечами маг. — Бери перо и бумагу… Следующие два часа, Румпельштильцхен легко и доходчиво объяснял принцип слогов и сочетания букв и звуков. На его счастье, девочка оказалась смышленой, и легко схватывала новый материал. Белль было безумно лестно, что Темный лично взялся за ее образование, и старалась изо всех сил не разочаровать своего учителя. Румпельштильцхен был доволен ее успехами, и окончил первый урок скупой похвалой:  — Умница, девочка. Стараешься, — от чего Белль смущенно покраснела. После урока Румпельштильцхен распорядился, что будет ждать ее к ужину и снова исчез из замка, вновь предоставив ее самой себе. Впрочем, Белль не жаловалась — она любила одиночество, как и всякий человек с богатым воображением. Еще ребенком ей нравилось представлять другие миры, где она могла бы стать кем-то особенным. Вот она рыцарь в золотых доспехах отрубает голову страшному монстру, вот она лекарь, спасающий деревню от страшной болезни, вот она принцесса, танцующая на балу. Белль была мечтательной натурой, и оттого легенды о Темном не пугали ее, как других деревенских ребятишек, а наоборот заставляли восхищенно представлять, каково это — быть почти всемогущим? Она пыталась представить Темного и его замок, но реальность оказалась намного запутаннее и многограннее ее самых смелых фантазий. Проведя в обществе Темного почти целые сутки, Белль постепенно составляла о нем мнение, и не могла не признать, что Румпельштильцхен ей нравился. С ним было интересно разговаривать, хотя она и не всегда понимала его, а главное, он не смотрел на нее свысока, хотя и имел на это полное право. В конце концов она просто четырнадцатилетняя деревенская девчонка, а он могущественнейший маг старше и умнее ее во много-много раз. Но когда она говорила ему что-то или задавала вопрос, в Румпельштильцхене никогда не было той снисходительности, которая часто проскальзывает у взрослых людей по отношению к детям. В его глазах был живой интерес к ее словам, к ней самой, который располагал к себе, и постепенно Белль перестала бояться ляпнуть какую-нибудь глупость или задать неправильный вопрос. Хотя ее все еще немного пугала чрезмерная эмоциональность Темного, которую он продемонстрировал ей за завтраком, она чувствовала, что здесь кроется какая-то очень страшная и личная история, которую он если и расскажет Белль, то не раньше, чем начнет ей доверять. Румпельштильцхен был настоящей тайной, которую хотелось разгадать.