Ты мог бы мне сниться и реже

«Не знаю я, где святость, где порок, И никого я не сужу, не меряю. Я лишь дрожу пред вечною потерею: Кем не владеет Бог — владеет Рок. Ты был на перекрестке трех дорог, — И ты не стал лицом к Его преддверию… Он удивился твоему неверию И чуда над тобой свершить не мог…» Зинаида Гиппиус.

Белль словно плыла в каком-то тягучем вязком сне. Вокруг мелькали лица, тени, словно сквозь толщу воды раздавались невнятные звуки. Девушка шла сквозь этот туман образов, пытаясь сконцентрироваться хоть на чем-то, чтобы понять, куда она попала и как отсюда выбраться. Какая-то спасительная мысль постоянно ускользала от ее сознания. «Думай о главном» — всплыли в ее голове чужие слова. Нет, не чужие. — Румпельштильцхен… — выдохнула она имя в воздух, и оно закружилось вокруг белым облачком, словно девушка стояла на лютом морозе. Вдруг одна из размытых теней, в которой угадывалась человеческая фигура, приняла четкий облик Румпельштильцхена, и Белль безотчетно потянулась к нему. Но как только ее пальцы коснулись его груди, образы, звуки, запахи, лица всего, что он когда-либо видел и ощущал, лавиной накрыли ее разум. *** Румпельштильцхен проснулся рано. Вчерашнее путешествие верхом плохо сказалось на больной ноге, и каждое движение отзывалось острой пульсацией и покалыванием. К тому же ночью похолодало, и мужчина страшно замерз, пожалев, что все-таки не позаботился о горящем камине. Он медленно поднялся, потирая озябшие руки, и пошел проведать Белль. Румпель не боялся потревожить сон девушки, потому что был почти уверен, что она так и не сомкнула глаз. Бессонница была и его вечной спутницей на протяжении многих лет проклятья. Но у него была прялка, которая стала хорошей альтернативой сну, создавая иллюзию отдыха, когда методичная работа рук давала простор мыслям мага. Именно в такие бессонные ночи и рождались его лучшие идеи и планы. Румпельштильцхен заглянул в комнату Белль, на всякий случай держа кинжал в руке. Он не знал, что его там ожидает. Девушка могла вновь потерять контроль над собой, забыться в веренице образов и чужих воспоминаний. Но по крайне мере, мужчина мог с уверенностью сказать, что комнату она не покидала — преодолеть силу кинжала ей бы не удалось. Когда он открыл дверь, то увидел сотни изрисованных листов бумаги, ковром устилающих всю комнату. Они были повсюду: на полу, на так и не расстеленной кровати, столе, трюмо и подоконнике. Румпельштильцхен заметил, что изображениями также покрыты и стены комнаты. Это были зарисовки разных событий, выполненные карандашом и углем. Белль и сейчас увлеченно трудилась над чем-то, лежа на животе посреди этого хаоса. На ней была светло- голубая ночная рубашка, волосы рассыпались по плечам. Девушка настолько увлеклась процессом, что даже не заметила, как он вошел. — Белль? Ты в порядке? — неуверенно произнес он, не зная, как реагировать на увиденное. Услышав его голос, девушка обернулась и пронзила Румпельштильцхена острым чужим взглядом, полным злости. На мгновение мужчине показалось, что Белль сейчас бросится на него, словно дикий зверь. Он крепче стиснул кинжал вспотевшей ладонью, готовый воспользоваться им, если придется, и остановить ее. — Отдай кинжал, — прорычала она не своим голосом. Ярко-голубые немигающие глаза встретились с карими. — Нет, — Румпельштильцхен бесстрашно сделал шаг вперед. Белль под властью Темного поднялась с пола и замерла в метре от мужчины, выжидательно глядя на него. — Отпусти Белль. — Смешно… — усмехнулся Темный. Это насмешливое, расчетливое выражение казалось чужим и неуместным на лице юной милой девушки. — Ты не можешь мне это приказать, Румпельштильцхен. — Но я могу сделать твою жизнь невыносимой, Темный, — ответная ухмылка мужчины была не менее злорадной. — Уж кто-кто, а я знаю тебя… Если ты не отдашь контроль Белль, то никогда не выйдешь из этой комнаты. — Зачем она тебе? Я могу дать тебе все, что ты хочешь. — спокойно ответил Темный. Он сделал широкий жест в сторону рисунков: — Взгляни, что девчонка рисует. Думаешь, увидев своими глазами все, что ты натворил, она будет также любить тебя? Очень скоро ты останешься один. Беспомощный и одинокий, как когда-то… Румпельштильцхен бросил взгляд на ближайшие к нему рисунки и вздрогнул. Белль рисовала его воспоминания. На первом рисунке он всаживал кинжал в спину человеку, стоящему перед ним на коленях. На другом его рука была в груди темноволосой женщины, похожей на Милу, на ее лице застыли боль и страх. А на третьем он увидел воронку портала, в которую падает мальчик с расширенными от ужаса глазами. Он протягивает одну руку вверх в умоляющем жесте, в то время как Румпельштильцхен держится за воткнутый в землю кинжал. Мужчина задохнулся от ужаса и отвращения, что все эти и многие другие худшие и постыдные моменты его жизни пропустила через себя маленькая Белль. Что она чувствовала, рисуя их? Что думала о нем самом? — Убей ее, — тем временем продолжил Темный вкрадчивым тоном. — Нам было так хорошо вместе, Румпельштильцхен, разве нет? Ты стал моим лучшим проектом: такой целеустремленный, изворотливый, осторожный. Не чета всем остальным глупцам, что были до тебя. — Нет, — возразил Румпель, отшатнувшись. Ему, как наяву, вспомнились испуганные глаза сына, который никак не мог разглядеть своего доброго отца в монстре, которым он стал. — Я никогда так не поступлю с ней. Даже если Белль презирает меня сейчас, со временем она поймет, что я не такой человек. Это ты сделал из меня убийцу, твое влияние отравляло все вокруг… — Ошибаешься, лапушка, — радостно рассмеялся злой дух в теле Белль. — У тебя просто не было возможности проявить себя раньше, а я тебе ее предоставил. Ты — мой неограненный алмаз, который я заставил сиять, пока эта… Белль… все не испортила. — Она меня освободила, хотя и не намеренно, — покачал головой мужчина. — Бей мертв, и больше ты мне не нужен. — Ой ли? — продолжал посмеиваться Темный. — Что ж, я не против поиграть с этой милашкой еще немного. Посмотрим, насколько тебя хватит, прежде чем ты поймешь, что сила тебе важнее, чем девчонка. С этими словами Темный отпустил Белль, и она бессильно упала на пол, словно марионетка без руки кукловода. Румпельштильцхен тут же бросился к ней, не обращая внимание на протестующую боль в колене. — Белль? Ты слышишь меня? Открой глаза, милая… — мужчина облегченно выдохнул, когда веки девушки медленно поднялись. Когда-то он прочитал, что глаза — зеркало души, и Румпельштильцхен сейчас в полной мере осознал правдивость этой метафоры, когда в одном и том же теле оказался насмешливый, безжалостный Темный и невинная, добрая Белль. И сейчас перед ним была его милая девочка, которая смотрела на мужчину со страхом и облегчением. — Я снова ничего не помню… Я не исчезала? Что я делала? Ты не пострадал? — тревожно зачастила она, садясь там же на полу рядом с мужчиной. — Нет-нет, Белль. Ты просто спала, — поспешил успокоить ее Румпельштильцхен. Он решил не пугать девушку пересказом своего разговора с Темным. Белль и так досталось, чтобы добавлять к ее тревогам еще и злую сущность, контролирующую ее тело. Но кое о чем Румпельштильцхен не мог не спросить: — Ты помнишь, как рисовала все это? — Не все… — она растерянно оглянулась. Но прежде, чем Румпель возблагодарил всех известных ему богов за милостивые провалы в памяти Белль, она сказала: — Я помню, как рисовала тебя… Твои воспоминания… Мужчина опустил голову и затаил дыхание, ожидая чего угодно: обвинений, гнева, возмущения, презрения, холодности, но вместо этого почувствовал руку девушки на своей щеке и тяжелый вздох у самого виска. — Мне очень жаль, Румпель… — мягко сказала она. — Жаль? — он резко вскинул голову, заглядывая ей в глаза. Он искал в них хоть толику упрека, но не находил. Только печаль и любовь. От этого его сердце защемило, а голос сорвался до прерывистого шепота: — Я убил множество людей, предпочел магию собственному сыну, а ты говоришь, что тебе жаль? — А что я по-твоему должна сказать? — нахмурилась Белль, поглаживая его колючую щеку пальцами. — Я не видела от тебя ничего, кроме доброты. Я не могу ненавидеть тебя за то, что было когда-то давно. — Если бы я не оставил тебя при себе, а пристроил в какую-нибудь хорошую семью, ты бы не стала Темной. Ты бы жила нормальной жизнью, исполнила бы свои мечты… — горько усмехнулся Румпель. Слова полились из него потоком раскаяния. Разговор с Темным разворошил непреходящее чувство вины, которую он нес на своих плечах годами: вина перед Беем, а теперь и перед Белль — такой же невинной и любящей, которую он погубил, желая спасти. — Каждый раз, когда я хочу сделать что-то хорошее, все выходит из-под контроля и становится только хуже и хуже… — Это неправда, — твердо возразила девушка и, столкнувшись с его взглядом полным самоосуждения, повторила с воодушевлением: — Неправда. Я не жалею о том, что осталась с тобой. Пусть сейчас все кажется ужасным и непонятным, но по крайне мере мы есть друг у друга… Мы справимся. Вместе. — Да, — из мужчины словно вышел весь воздух. Если Белль верит в лучшее и готова бороться, то и он будет. Темный ошибается, и Румпельштильцхен докажет это Белль и самому себе. Он может стать лучше и исправить свои ошибки. Непременно. Заглянувшее в окно солнце озарило комнату рассветными лучами, и Румпель удивленно взглянул на Белль. Ее снежно-белая кожа мерцала и переливалась, как россыпь бриллиантов то тут, то там. Сияние не было слишком ярким и сплошным, чтобы ослеплять, но достаточно заметным, чтобы очарованно наблюдать эту игру света. Девушка подняла руку и тоже взглянула на себя, но в отличие от Румпельштильцхена, похоже, не чувствовала того же восхищения. В ее глазах было недоумение, и мужчина запоздало подумал, что она и не знала, насколько изменилась внешне после проклятия, ведь в замке не было зеркал, кроме того, что в башне, куда они так до сих пор и не добрались. Белль негде было увидеть себя, и вот сейчас она получила наглядные доказательства изменений, произошедших с ней. — Я… — ее губы чуть дрожали, силясь произнести хоть слово, и Румпельштильцхен, почувствовав смятение девушки, быстро произнес: — Ты прекрасна, Белль, — она подняла на мужчину потрясенный взгляд, но, увидев его глаза, полные восхищения и искренности, неуверенно улыбнулась в ответ: — Правда? Я очень странно выгляжу? — Ты выглядишь необычно, — честно ответил Румпель и, усмехнувшись, добавил: — Хотя и намного лучше, чем выглядел я. Намного. — Что ж, поверю на слово, — Белль опустила глаза, спрятав смущение за пушистыми ресницами. — Только, наверное, мне не стоит выходить к людям… такой… — Тебе пока в любом случае не стоит никому показываться, пока не научишься контролировать свою силу, — с тяжелым вздохом, Румпельштильцхен поднялся на ноги и, поколебавшись, предложил: — Я собирался подняться в башню, может, ты пойдешь со мной? Если хочешь… — он не хотел приказывать ей, памятуя какой дискомфорт власть кинжала вызывает у Темной. — Я с удовольствием, — пожала плечами Белль, поднимаясь. Она, нахмурившись, взглянула на свою рубашку, испачканную в пыли, и тут же фиолетовый вихрь переодел ее в обычное повседневное платье. Все произошло так быстро, что Румпельштильцхен даже не успел как-то отреагировать на этот всплеск магии. — Ой… — Белль замерла на месте с широко открытыми глазами и таким виноватым видом, что мужчина не удержался от смешка. Она сконфуженно посмотрела на Румпеля: — Может тебе стоит приказать мне не использовать магию вовсе? — Нет, это не выход, — покачал головой бывший маг, выходя из комнаты. — Если ты не научишься управлять магией, она начнет управлять тобой. Румпель добрался до лестницы, тяжело припадая на ногу, и с мрачной решимостью уставился на спираль из ступенек, уходящую вверх. — Может, я могла бы перенести нас туда? — неуверенно предложила Белль, подходя ближе. Ей не хотелось, чтобы увечье мужчины влияло на его привычный образ жизни, чтобы он чувствовал себя ущербным в чем-то. Это было несправедливо. Теперь, когда девушка знала о жизни Румпельштильцхена так много, и его воспоминания все еще живыми картинками стояли у нее перед глазами, она не могла не сожалеть о его судьбе. Если бы Белль могла, то, не задумываясь, вернула бы магию мужчине, лишь бы ему стало легче. — Если ты прикажешь мне, я ведь не ошибусь? — Я не хочу приказывать тебе, Белль, — поморщился Румпель, словно проглотил что-то горькое. — Не хочу привыкать так поступать с тобой. Нам обоим станет намного проще, если ты как можно скорее заберешь кинжал. — Ты… боишься держать его при себе? — непонимающе переспросила девушка. — Почему? — Как бы тебе объяснить, милая… — он тяжело вздохнул, стараясь подбирать слова как можно осторожнее. — Магия была частью моей жизни очень долго, и пользоваться ей даже в мелочах стало для меня привычкой, очень пагубной, понимаешь? — Кажется, да, — медленно ответила Белль. — Ты не хочешь злоупотреблять магией, раз она больше не принадлежит тебе. Но ведь я хочу помочь по своей воле. Когда сила была твоей, то ты делал для меня столько всего. Считай, я просто отдаю долги, — добавила она с лукавой усмешкой. — О, уже заговорила на языке Темного, — подколол ее Румпель, слабо улыбнувшись в ответ. — Что ж, возможно, ты и права. Это твое право выбирать. Тогда, перенеси-ка нас в башню, Темная Белль. — Как скажешь, — рассмеялась девушка, и в следующую секунду они уже стояли в святая святых Румпельштильцхена. Башня мага была настоящим средоточием упорядоченного хаоса. На полках и столах громоздились самые разные бутылочки и склянки с разноцветными жидкостями, там же располагались магические артефакты, книги и исписанные мелким изящным почерком мага бумаги свитки и неизменная прялка у окна. Все это выглядело жутким беспорядком, но Румпельштильцхен ориентировался здесь идеально и безошибочно поковылял к самому дальнему стеллажу, где он хранил лекарственные снадобья. Что-то бормоча себе под нос, он читал этикетки на бутылочках, что-то убирал обратно, а что-то переставлял на ближайший стол. Мужчина казался настолько поглощенным своим делом, что Белль не решилась мешать ему своими вопросами. Она медленно бродила по периметру башни, рассеянно оглядывая его коллекцию. За последние дни произошло столько серьезных перемен, на осмысление которых совсем не было времени, что и Белль, и Румпель чувствовали необходимость в этой тишине, где каждый искал для себя возможность побыть наедине со своими мыслями и чувствами. Белль старалась казаться уверенной и смелой перед Румпельштильцхеном, но на самом деле в ее сердце обосновался все возрастающий страх. Девушка физически ощущала чужое сознание, поселившееся в голове. Его присутствие, казалось, выдавливало ее саму, выталкивало из собственного тела, давая понять, что она здесь лишняя. Белль не хотела признаваться в этом Румпелю. Она видела, как тяжело ему дается жизнь без магии. Как, на мгновение забывшись, он пытается выхватить что-то из воздуха и досадливо вздыхает, когда ничего не получается, как болезненно сжимаются его губы, когда он наступает на покалеченную ногу. Белль и самой едва верилось, насколько уязвимым стал тот, кто казался восторженной девочке настоящей скалой: непоколебимой, неодолимой. Она привыкла чувствовать себя рядом с ним в полной безопасности, зная — что бы ни случилось, ей достаточно произнести его имя. А теперь этой скалой необходимо стать Белль. Стать тем, кто должен защищать и оберегать, а она чувствует себя еще более хрупкой и беззащитной, чем когда-либо. Меньше всего на свете, ей хотелось подвести Румпельштильцхена и оставить один на один с его врагами. Мысли Румпеля текли в более практичном направлении. Вчерашний вечер показал, что замок не защищен так, как прежде. И даже его расположение в горах с наступлением лета перестанет быть существенным преимуществом. Повсеместная репутация Прядильщика сыграет против него, и желание наживы заставит грабителей всех мастей пробираться в замок, а Белль такие встречи сейчас ни к чему. Магию подпитывают эмоции, и чтобы взять силу Темного под контроль, девушке нужен покой и чувство безопасности. Румпельштильцхен в свое время обеспечивал себе это чувство уничтожая всех возможных недругов. Любой косой взгляд или неосторожное слово вызывали однозначную реакцию. Поморщившись, мужчина вспомнил, как страдал Бей, когда от него начали шарахаться все друзья, когда у них в доме прислугу не увольняли, а убивали. Сейчас, оглядываясь назад, он горько сожалел о том, что творил, но некому было понять и оградить его от самого себя. А Бейлфаер был просто напуганным ребенком, чтобы помочь отцу. Белль не должна пройти через это. Нужно уехать отсюда и поселиться в каком-то тихом удаленном местечке, где их не станут искать многочисленные враги Румпельштильцхена, где у Белль будет возможность учиться магии без лишних глаз, но в то же время где они смогут быть в курсе событий. В любом случае, замок слишком большой и неудобный, чтобы оставаться. Но прежде, чем покидать его, нужно собрать все необходимое… — Румпельштильцхен! — властный голос Злой Королевы эхом разлетелся по залам Темного замка, знаменуя ее приход. — Вот только ее-то тут и не хватало, — сквозь зубы проворчал мужчина, встречая встревоженный взгляд Белль. — Ты же не собираешься встречаться с этой женщиной? — спросила она. — Боюсь, придется, — с досадой ответил Румпель, направляясь к лестнице. Он, конечно же, ожидал визита Регины, но надеялся затеряться раньше. Напрасно. Уж кто-кто, а она не откажет себе в удовольствии позлорадствовать над некогда всесильным магом, низвергнутого до уровня простого смертного. — Жди меня здесь. — Румпельштильцхен! — на его пути встала Белль, глядя на мужчину умоляющими глазами. — Будь осторожен... Несколько секунд он испытывающе смотрел девушке в глаза, а затем, так и не сказав ни слова, покинул башню, тяжело ступая по ступенькам. Румпельштильцхен застал Злую Королеву терпеливо дожидающейся в главном зале. Она вальяжно сидела в его кресле во главе стола и смотрела на вошедшего мужчину с веселым недоумением, поглядывая на все еще торчащий из стены труп, который начал издавать неприятный запах. Румпельштильцхен совершенно не представлял, как достать тело и тем более вычистить обломки, что стало еще одним аргументом в пользу скорейшего отъезда. Но сейчас его внимание было сосредоточено на бывшей ученице. — Так значит все слухи — правда, — драматично всплеснула она руками, — Ты и впрямь стал человеком. Проклятие пало… — Ну, как видишь, — усмехнулся Румпель. Он настороженно следил за Региной, пытаясь понять, что она задумала. — Если ты только ради этого явилась, то могла бы не тратить время, душенька. — Не только, — чуть нахмурила идеально очерченные брови Регина. — Кто же умудрился подарить тебе поцелуй истинной любви? Где эта счастливица? Голос Королевы источал ядовитый сарказм. Ей доставляло неприкрытое наслаждение чувствовать свое превосходство над тем, кто столько лет относился к ней со снисходительной небрежностью, словно она не более, чем пешка на его шахматной доске. Что ж, роли поменялись, и настала ее очередь играть главную роль. — Мне некогда удовлетворять твое неуемное любопытство, Регина. Я занят, — раздраженно отрезал Румпельштильцхен. Он понимал, что Регина, словно акула, растерзает его, если почует страх или слабину. — Как грубо, Румпель, — ее голос опустился до злобного шепота, когда она схватила мужчину за горло, применяя магию, чтобы удержать его в таком положении. — Еще не привык, что ты просто слабый человечек, которого я могу уничтожить одним взмахом руки? — Ты так и не выучила урок, — прохрипел он, напрягая мышцы шеи, чтобы ослабить магическую хватку. — Продолжаешь из убийства делать целый спектакль… Потому и Белоснежка все еще жива… — О, она получит свое, не волнуйся, — Регина чуть от ослабила хватку, давая мужчине возможность вдохнуть. Ее глаза полыхали одержимостью и мрачным торжеством: — Как и ты, Румпельштильцхен. Думал, нашел свою любовь, стал человеком и будешь жить долго и счастливо? Вот уж нет. С тобой я даже проклятия ждать не буду. Зови свою девку, вы умрете вместе — это мой тебе подарок. Внутри мужчины клокотала безысходная ярость, пока он беспомощно пытался вырваться из хватки ведьмы. Перед глазами Румпельштильцхена встала алая пелена, застилающая здравый смысл. Лезвие кинжала Темного вдруг резко нагрелось у груди, напоминая владельцу о его возможностях. На губах мужчины появилась жестокая азартная улыбка, которая заставила даже Регину отступить на шаг назад. — Хочешь познакомиться с той, кто снял с меня проклятие? — певуче переспросил Румпель, глядя ведьме прямо в глаза. — Что ж, сейчас ты ее увидишь. Белль! Она тут же материализовалась рядом с ним, тревожно вглядываясь в его лицо. Власть кинжала ощущалась остро, как ни разу до этого, ведь сейчас Румпель действительно хотел управлять магией Темного. Белль стало страшно — глаза мужчины были темными и ожесточенными. — Ну-ка подними Королеву в воздух, чтобы ей было лучше видно, — Белль почувствовала дрожь, прошедшую по телу, когда приказ Румпельштильцхена воззвал к темной сущности, что поселилась в ней. Тьма потянулась навстречу кинжалу, управляя телом Белль. Словно со стороны девушка наблюдала, как ее рука взметнулась вверх, а пальцы сжались, обхватывая пустоту, но то была шея Злой Королевы, которая теперь задыхалась в нескольких метрах от пола, размахивая ногами, словно пойманная пауком муха. Румпельштильцхен засмеялся знакомым визгливым смехом, а Белль смотрела, как лицо женщины приобретает красноватый оттенок, но не могла произнести ни слова, чтобы остановить происходящее. Все, что ей удалось — это послать Румпельштильцхену полный ужаса и паники взгляд, который он, к счастью, заметил. В нем тут же погас безжалостный огонек удовольствия, которое он испытывал, глядя на муки Королевы. — Отпусти ее, — быстро скомандовал он. Сжатая рука Белль резко опустилась, а тело Регины камнем упало на пол. Она послала им полный ненависти взгляд и тут же исчезла в фиолетовом дыме, не решаясь дальше искушать судьбу. Теперь, когда силы снова были неравны, ей совсем не улыбалось провоцировать Темного или того, кто им управляет, что, по сути, одно и то же. В течение нескольких мгновений даже дыхание казалось оглушительным. Мужчина медленно подошел к креслу и рухнул в него, закрыв лицо руками. Чувство вины и стыда прожигали в его сердце огромную обугленную дыру. Белль доверила ему свою свободу, душу, любовь, и чем он ей отплатил? Неужели Темный был прав, и власть в конечном итоге окажется ему важнее? Нет. Нет. Это слишком темные мысли. Он никогда не причинит Белль вред. Но когда намерения имели значение? Румпельштильцхен обещал не злоупотреблять своей властью над ней и искренне верил в свои слова, но не прошло и дня, как он нарушил их, поддавшись собственной тьме, никак не связанной с проклятьем. Ему хотелось поставить Регину на место, хотелось стереть эту самодовольную ухмылку с ее лица, и в какой-то момент Румпельштильцхену стало все равно, какой ценой он этого добьется. Мужчина зажмурился, оттягивая момент, когда ему придется увидеть разочарование в глазах Белль. Наконец, он поднял голову и нерешительно взглянул на нее. Девушка стояла на том же месте с каменным выражением лица. — Прости меня, Белль… — выдавил он, презирая себя за слабость и не зная есть ли такие слова, которыми можно оправдать обманутое доверие. — Это приказ? — колко уточнила она, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. — Нет… — Румпель тяжело вздохнул, понимая, что между ними только что легла пропасть. — Тебе было плевать на меня в тот момент, я видела это в твоих глазах. Ты бы убил ее моими руками… — по залу разнесся тихий и обманчиво спокойный голос Белль. Мужчина хотел было возразить, сказать, что все совсем не так, он не посмел врать ей, потому что она была права. — Я сожалею, Белль… — Я отдала тебе кинжал, потому что думала, что ты правда хочешь мне помочь, что я тебе дорога… Что дело вовсе не в магии… Но теперь-то я знаю… — Глаза девушки наполнились слезами. — Ты дорога мне, милая, — Румпель поднялся на ноги и торопливо подошел к девушке, пытаясь взять ее за руку, но она сделала шаг назад, уворачиваясь от его прикосновения, и в ее ладони вдруг зажегся огненный шар. Белль потрясенно уставилась на живое пламя, которое не обжигало ее. Невольно ее взгляд метнулся к Румпельштильцхену, безмолвно спрашивая, что ей делать с этой явно опасной вещью. — Постарайся успокоиться, и он погаснет, — мужчина старался говорить медленно, боясь спровоцировать Белль на новую магическую вспышку. В прошлый раз ей помогла мысль о Румпельштильцхене — человеке, которого она любила, который защищал и поддерживал ее, но сейчас это была худшая идея из возможных. Белль не могла бы причинить ему вред из-за власти кинжала, но непроизвольно возникающее в руках пламя пугало девушку, и это заставило искать помощи даже у того, кого в данную минуту она презирала. — Закрой глаза. Подумай о… о своей матери. Ты рассказывала о ней. Как она учила тебя рисовать, как вы плели венки каждое лето на праздник… Вспомни свои ощущения… Белль послушно закрыла глаза и образ матери затопил ее сознание ярким светом полуденного солнца. На мгновение она разрешила себе забыться в этих воспоминаниях, где она была счастлива и беззаботна, где не было ни магии, ни королев, ни проклятий. Прекрасное время, когда жизнь казалась простой и понятной, полной надежд и ожиданий… Огонь медленно погас в руке Белль, и Румпельштильцхен решился все-таки подойти к девушке. — Все хорошо, ты уже можешь открыть глаза, — но как только она это сделала, все мечтательное выражение слетело с ее лица. Белль судорожно втянула в себя воздух и безнадежно попросила: — Верни мне кинжал. — Верну, — он покачал головой, пытаясь самого себя убедить, что озвучивает истинную и единственную причину: — Но не раньше, чем ты обретешь контроль над своей силой. Несмотря на произошедшее с Региной, ты все еще можешь доверять мне. — Как будто у меня есть выбор… — ответила она, поджав губы, и направилась в сторону лестницы. Румпельштильцхен не стал больше останавливать ее. Белль всегда была вспыльчивой, но быстро остывала наедине с собой, и они находили путь к примирению. Мужчина всем сердцем надеялся, что так будет и впредь, что она найдет в себе силы если не простить Румпельштильцхена, то хотя бы дать ему время доказать, что он способен стать лучшим человеком, чем он был сегодня. А пока его ждали утомительные сборы нужных зелий и полезных артефактов. В остальном грабители оказали бывшему магу услугу, собрав и упаковав его золото в удобные сумки. Заново привыкать к хромоте оказалось не столь утомительно, как ему поначалу казалось. Старая рана ощущалась острой болью лишь на фоне еще недавней ловкости и гибкости излеченного тела Темного, а сейчас Румпельштильцхен едва ли замечал этот привычный дискомфорт, вновь ставший частью его жизни. Конечно, он мог бы сразу попросить Белль излечить его ногу, но что-то внутри удерживало мужчину от этого шага. Боль напоминала бывшему магу о том, что он вновь человек. И пока Румпель не вспомнит, что это на самом деле значит, они с Белль никогда не придут к пониманию. В ее Тьме осталось слишком много света, а его свет давно переполнен Тьмой. Возможно, не его в том вина, что жизнь постоянно пинала его и обходилась с прядильщиком сурово, но испытания ожесточили его сердце, заставив забыть о любви и доброте, задолго до Темного. Вновь поднявшись в свою башню, мужчина, поколебавшись, отставил обезболивающее зелье в сторону — оно еще может пригодиться в будущем, ведь раз он собирается уезжать из замка, взять с собой всю лабораторию будет попросту невозможно. А для приготовления многих зелий и лекарств нужна тщательная подготовка и точные измерения. Так что придется обойтись тем, что уже создано. Но несмотря на то, что Румпельштильцхен упаковывал только самое необходимое, сумок все равно вышло слишком много, чтобы нести их на себе. Стоило позаботиться о покупке лошади с каретой в самое ближайшее время. Перспектива отправляться в ближайшую деревню энтузиазма не вызывала, но просить о помощи Белль он не решался, по крайне мере пока она была настолько обижена. Весь день Румпель был поглощен сборами и составлением плана. Была глубокая ночь, когда истощенный и морально, и физически он решил вернуться в свою комнату, чтобы немного отдохнуть. По пути, мужчина не удержался и тихонько приоткрыл дверь покоев Белль. Девушка лежала на кровати, сжавшись в комочек, и крепко спала. Румпельштильцхен очень надеялся, что кошмары оставят ее хотя бы на эту ночь, подарив хоть каплю покоя в этом безумии. Он постоял рядом с ее постелью еще немного, наблюдая за ее мирным дыханием, а затем вышел, оставив на ее волосах легчайший поцелуй.