Ты мог бы мне сниться и реже

»…Когда же и меня забвение людское Засунет в старый шкаф небрежною рукою, Останусь я тогда, надтреснут, запылен, Несчастный, никому не надобный флакон, Гробницею твоей, чумное, злое зелье, Яд, созданный в раю, души моей веселье, Сжигающий нутро расплавленный свинец, О, сердца моего начало и конец!» Ш. Бодлер.

Осенняя листва мягко шелестела под ногами и полами развевающегося белоснежного плаща. Вокруг был лес в том разноцветном очаровании, какое бывает только в начале октября, когда холод и ветер еще не успели уничтожить хрупкую красоту увядающей природы. Где-то вдалеке слышались крики птиц, улетающих в теплые края. Воздух был пронзительно свежим, оставляя ощущение внутренней чистоты с каждым глубоким вдохом. Это место не казалось Белль знакомым, но она чувствовала себя в безопасности, ступая сквозь красочный вихрь. Ей на плечо приземлился ярко-красный лист, и Белль с улыбкой сжала его в ладони, а затем, повинуясь порыву, стала подбирать еще и еще листики. Она выбирала самые яркие и красивые, и это занятие полностью поглощало ее мысли, не оставляя места вопросам и тревогам, а только беззаботной детской радости. Впереди показалась поляна. В бледных лучах света, проникающих сквозь все еще густую листву деревьев, стоял мужчина. Белль безошибочно узнала его, но сдержала крик радости, не желая нарушать эту хрупкую лесную тишину. Она медленно подошла и, положив руки ему на плечи, прошептала:  — Румпель, ты здесь…  — Конечно же, милая. Прогуляемся? — его голос был тих и ласков, и Белль доверчиво взяла его протянутую руку. Вместе они пошли по тропинке, которая постепенно вывела их к небольшому озеру. Небо было по-осеннему серым, и вода казалась темной. На ее поверхности медленно покачивались два лебедя: один был белым, а другой черным. Они плавно пересекали озеро, не приближаясь друг к другу. Белль положила голову Румпельштильцхену на плечо и замерла, а он в ответ обхватил рукой ее плечи и прижал ближе к себе. Оба не отрывали взгляда от озера. Белль хотелось сказать ему так много: о том, как ей жаль, как она скучает, но слова не шли. Казалось кощунством принести в этот укромный уголок, наполненный уютом и теплом, где они могут быть вместе, тяготы и заботы, окружающие их где-то там, за краем этого тихого леса. По тяжелому вздоху Румпельштильцхена, она почувствовала, что и его посетила та же мысль. Какая бы сила не подарила им эту встречу где-то за краем миров, нельзя осквернять этот дар пустыми разговорами. Все было неважно здесь и сейчас. Лебеди одновременно взлетели и закружились в сером небе. Белль подняла голову, встретившись глазами с Румпельштильцхеном. В них разгоралось удивленно-мечтательное выражение, словно он увидел в ней что-то такое, чего не замечал прежде, но едва Белль сделала короткий вдох, чтобы спросить об этом, как его губы мягко прижались к ее в трепетном поцелуе. Белль рывком открыла глаза и растерянно села на постели, оглядываясь и пытаясь вспомнить, где она находится. Осенний лес сменился ледяными стенами подземелья, где не было даже крошечного окошка. Теперь это было ее место. Просто сон… Как жаль… Лучше бы тогда и не просыпаться, подумалось ей, а навсегда остаться там, в кольце любящих рук, на свободе…  — Румпельштильцхен… — прошептала она в темноту его имя, словно оберег от всех страхов и бед. * * * Сон Румпельштильцхена прервал протяжный стон, доносящийся откуда-то снизу. Спросонок, он принял его за вой раненого зверя, но это оказался лежащий ничком на полу вчерашний пьяница, которому пробуждение явно давалось с огромным трудом. Поморщившись, Румпель свесил ноги вниз и уставился на своего все еще связанного пленника, который растерянно озирался по сторонам.  — Ну что, очнулся? — не очень-то любезно спросил он.  — Кто вы? Почему я связан? — парень сделал слабую попытку подняться, но в итоге снова завалился на пол, глухо ударившись головой об пол.  — Как тебя зовут?  — Похитили, а теперь решили поинтересоваться моим именем… — с сарказмом протянул он, но, наткнувшись на мрачный взгляд Румпельштильцхена, все-таки представился: — Адам… Развяжите меня…  — Не дергайся, я тебя отпущу, как только ответишь мне на пару вопросов, — успокоил его Румпель и требовательно произнес: — Расскажи мне все, что знаешь о Темной.  — О Темной? Кто вас послал?  — Меня никто не посылал. Белль попала в беду, и, судя по всему, ты последний, кто ее видел. Где это было? — Адам нахмурился, пытаясь сосредоточиться, но головная боль и жажда делали этот процесс крайне медленным.  — В замке Рудольфа…  — Рудольф… — напрягся Румпельштильцхен. — Ну-ка, расскажи мне все, что знаешь по порядку и максимально подробно.  — С чего мне вам помогать? — ощетинился Адам, снова пытаясь принять сидячее положение.  — С того, что прямо сейчас я решаю, не начать ли тебя пытать каким-нибудь изощренным способом за то, что заманил Белль в ловушку, или же сохранить тебе жизнь и целые конечности, если будешь полезным и расскажешь все, что я хочу знать. Что ты выбираешь? — голос Румпельштильцхена был полон едва сдерживаемого гнева. Адам невольно поежился под его горящим злым взглядом и вдруг спросил:  — Кто она вам? — что-то неуловимо дрогнуло в лице похитителя, на мгновение сделав его почти ранимым.  — Белль… моя… воспитанница, — неохотно выдавил он после паузы.  — И вы ее любите, — полувопросительно выдохнул Адам. Румпельштильцхен резко втянул в себя воздух, выпрямляясь и разрывая зрительный контакт. Но Адаму и не нужен был ответ, он видел его в напряженной позе, в застывшем выражении лица, в покрасневших глазах полных злости и печали. Потому что и сам был точно таким же, волнуясь о Мари. Мысль о любимой кольнула его в сердце, словно раскаленный прут, но вчерашний приступ отчаяния, заставивший Адама заливать свою боль алкоголем, уже отступил. Главное, что Мари жива, и он жив, а значит найдется способ спасти ее. Обязательно. Он не сдастся. Но пока такового нет, почему бы не отвлечься от своих проблем и помочь кому-то другому? — Я расскажу вам все, что знаю, если это поможет… Но с условием. Развяжите меня наконец и дайте воды попить… Румпельштильцхен едва не рассмеялся, глядя на Адама. Отважный малый, или настолько отчаянный? Как бы то ни было, он согласно кивнул, достав из-за голенища сапога нож, вспорол веревки, но убирать обратно не стал, пристально наблюдая за тем, как Адам, пошатываясь, поднялся на ноги, разминая затекшие конечности, и налил себе воды из кувшина. Если он вздумает бежать, острие ножа настигнет его раньше, чем откроется дверь. Румпельштильцхен больше не обладал магией, но наработанные за десятки лет навыки остались при нем — в том числе феноменальная меткость. Адам покосился на мрачно сверлящего его взглядом Румпельштильцхена и, вздохнув, подтащил стул поближе и начал свой рассказ с самого начала, также, как он рассказывал его Белль. Затем, как можно подробнее, пересказал события последних двух дней.  — … и тогда Рудольф просто вышвырнул меня из дома, а Темная осталась там. Я ждал какое-то время. Наблюдал из леса, но никто не вышел.  — Значит она у Рудольфа…  — Темная ведь могла перенестись оттуда куда угодно… — развел руками Адам, глядя как темнеют глаза собеседника. Румпельштильцхен встал и нервно прошелся по комнате, погруженный в свои мысли. Рудольф… Ситуация начала проясняться. По крайне мере, можно больше не опасаться Регины. Пока что. Ровно до того момента, как весть о новом владельце кинжала не дошла до нее. Но Румпельштильцхен хорошо знал Рудольфа, и тот не станет светить своей новой игрушкой просто ради тщеславия, но и отнять ее легко не даст. Он был истинным коллекционером, преданным этому делу. Его собрание магических безделушек могло соперничать разве что с коллекцией самого Румпельштильцхена. По сути именно на этом они когда-то и сошлись. В то время Рудольф был еще очень молод, но уже крайне амбициозен, успев к неполным двадцати пяти сколотить состояние на добыче золота, где-то раздобыв магический артефакт, указывающий самые богатые залежи этого ценного металла на просторах Зачарованного леса. Впоследствии это позволило ему получить серьезное влияние на экономику Срединного королевства. Бывший работяга, сын крестьян, молниеносно взлетел по социальной лестнице на самый верх, не прилагая к этому особых усилий. Румпельштильцхен познакомился с ним на одном из балов, которые давала Регина. И хотя обычно Темный был не большой поклонник веселья в толпе расфуфыренных придворных, глядящих на него со смесью ужаса и отвращения, на сей раз сделал исключение для своей ученицы, которая еще только постигала азы магии и статуса Злой Королевы. Рудольф сам подошел к Румпельштильцхену, но не с просьбой о сделке, как привык Темный, а с разговором о коллекции магических предметов, которой славился Темный замок. В глазах молодого мужчины не было страха, а только искреннее любопытство, и Румпельштильцхен чуть поддался этому искушению — пообщаться с кем-то на равных на отвлеченные от его основной деятельности темы. Однако, природная осторожность остановила его от излишней откровенности. Даже зная, что проникнуть в замок и похитить песчинку со стола без ведома Темного невозможно, Румпельштильцхен предпочитал не раскрывать истинный размах своей коллекции, чем, казалось, только подогрел любопытство своего собеседника. С тех пор, Рудольф бредил возможностью побывать в сокровищнице Темного. Пару раз Румпельштильцхен заключал с ним взаимовыгодные сделки. И, пожалуй, Рудольф был одним из немногих людей, кто умудрился обернуть помощь Темного действительно себе на пользу. Впрочем, он всегда был достаточно умен, чтобы быть осторожным в своих желаниях. Румпельштильцхену импонировал этот проницательный и твердый человек, во многом напоминавший ему самого себя. Однако, их своеобразной дружбе не суждено было продлиться долго. К своему раздражению, Румпельштильцхен заметил, что Рудольф начал проявлять явный и довольно настойчивый интерес к Регине, и та, как ни парадоксально, была не против его ухаживаний практически под самым носом еще здравствующего в то время короля Леопольда. Этого Румпельштильцхен допустить никак не мог. Все планы по поиску Бейлфаера целиком и полностью зависели от того, что Регина должна быть несчастна. Она должна ненавидеть этот мир и всех людей в нем достаточно сильно, чтобы темное проклятие сработало. А с тех пор, как она начала кокетничать с этим выскочкой, уровень ее магических способностей серьезно снизился. Негативные эмоции перестали подпитывать ее, а без них Регина стала бы совершенно бесполезной, и Румпельштильцхену пришлось бы все начинать сначала. И тогда он подсыпал им обоим зелье, которое отнимает даже воспоминание о любви. Вырывает тот клочок души, в котором живет память о любимом человеке, заменяя тепло холодом, нежность раздражением, страсть презрением. Словно двое никогда и не встречали друг друга. Зелье было пробным. В то время Румпельштильцхен еще только экспериментировал с магией любви, пытаясь понять ее законы, чтобы заставить ее работать на себя, потому что любовь была частой темой сделок его клиентов. Все хотят быть здоровы, богаты и счастливы, а что за счастье без любви? Вот и приходилось магу играть с этой непредсказуемой сущностью и так и эдак, пытаясь добиться приемлемого результата. Позже, когда он принимал самое живое участие в воссоединении Белоснежки и Прекрасного, он вновь использовал это же зелье, но лишь учтя допущенные прежде ошибки с Региной и Рудольфом. С ними все сработало не совсем так, как должно было. Возможно, из-за того, что это была не истинная любовь, а может Румпельштильцхен где-то ошибся в расчетах, но вместо того, чтобы просто стать чужими друг другу, ну и, возможно, чуть более озлобленными, чем обычно, что для Регины было бы лишь на пользу (а то еще немного и вместо огненных шаров начала бы лепестки ромашек разбрасывать), между Рудольфом и Региной пролегло какое-то темное притяжение. Они страстно возненавидели друг друга, постоянно соревнуясь в одним им понятном состязании. Их утонченно-саркастичные словесные баталии становились главной темой обсуждений в кулуарах дворца: какая муха пролетела между Королевой и главным поставщиком золота? А точнее, какой слон пробежал, учитывая размах конфликта? Но как бы они ни враждовали, как бы ни пытались насолить один другому, но ни ему, ни ей и в голову не приходило изменить заведенный порядок вещей. Просто прекратить отвечать на колкости, просто уйти и забыть, но нет, словно два магнита они упорно тянулись друг к другу, но лишь для того, чтоб оттолкнуться посильнее. Румпельштильцхена это вполне устраивало. Регина нашла новый источник для пробуждения своей магии и вновь была достаточно несчастна, чтобы воплотить планы Темного в жизнь. А Рудольф стал только еще более одержимым обладать все большим количеством магических предметов, хотя к тому моменту уже не испытывал ни малейшей необходимости в них, заработав столько, что и за три жизни не потратить. Но, видимо, в пику Регине магия стала его любимым увлечением, на которое он не жалел времени и средств, и, конечно же, коллекция Румпельштильцхена оставалась самой вожделенной среди всего прочего. Никаких сомнений, что попадись в руки Рудольфа кинжал Темного, он не упустил бы такой шанс ни при каких обстоятельствах. Уж такое пополнение коллекции стоило любых его побрякушек. И что за счастливый шанс — обмануть юную неопытную девчонку и получить в свое распоряжение все ее могущество. Запоздало, Румпельштильцхен еще раз порадовался, что покинул замок. Скорее всего, уже к вечеру там будет радостно потирать руки Рудольф, перебирая оставшиеся артефакты. Интересно, он возьмет Белль с собой? Скорее всего нет, не рискнет. Рудольф не дурак и знает, что как только Регина узнает о кинжале, она сотрет его в порошок лишь бы заполучить Темную. И скорее всего преуспеет, если только он даст слабину, но ее все дают рано или поздно. Ни один из тех, кто пытался держать кинжал при себе и контролировать Темного, хорошо не закончил. С другой стороны, Белль хорошо знает Темный замок, и под властью кинжала выдаст все тайники и хранилища, о которых знает, и которые Румпельштильцхен успел предусмотрительно обчистить, а значит…  — И что вы собираетесь теперь делать? — ворвался в его мысли голос Адама.  — Освободить ее, конечно же, — раздраженно ответил Румпель, отвернувшись к окну и ожидая, когда Адам уйдет. Он рассказал все, что знал, и больше не представлял интереса для Румпельштильцхена, чтобы удерживать его. Но звука удаляющихся шагов так и не последовало.  — Я пойду с вами, — вдруг решительно произнес он, и Румпельштильцхен удивленно обернулся.  — Спасибо, обойдусь.  — Да бросьте, — в голосе Адама была досада и надежда одновременно. — Я хочу поквитаться с этим типом не меньше вашего. Я хорошо знаю замок, я следил за Рудольфом неделями… И в любом случае собираюсь идти за Мари, так зачем нам путаться друг у друга под ногами, когда можно объединить силы? Тем более я вроде как немного виноват, что Белль оказалась в плену…  — Ты хочешь сказать, что отказ от твоей навязчивой компании сулит мне большие неприятности, чем согласие? — меньше всего ему хотелось связываться с этим юнцом. И на это было несколько причин. Во-первых, он не командный игрок и никогда им не был, а совместная работа подразумевает товарищество (от одного слова тошнить начинает). Во-вторых, он не доверял Адаму. И хотя рассказанная им история на взгляд многоопытного Румпельштильцхена выглядела совершенно чистой, но то состояние, в котором он вчера нашел Адама в трактире говорило о его безответственности, импульсивности и горячности. А это в любом деле не сулит ничего хорошего… И это же была причина, по которой стоило держать его поближе к себе до конца спасения Белль. Черт. Похоже, Румпель дал загнать себя в угол. И словно читая его мысли, Адам добавил:  — Слушайте, я понимаю, что произвел не лучшее впечатление вчера… Но я действительно пойду на все, чтобы спасти свою невесту. И уверен, вместе мы добьемся большего, чем поодиночке.  — Ладно, доброволец, — сдался Румпельштильцхен, чувствуя себя не в своей тарелке. — Но давай договоримся сразу. Я говорю — ты делаешь. И никаких лишних вопросов. Ясно?  — Ну почти… — кивнул Адам ничуть не уязвленный такой расстановкой. — А как вас зовут?  — Румпельштильцхен, если тебе это о чем-то говорит.  — О да, я о вас слышал, — на лице парня расцвела радостная улыбка. — Вы — и есть Темный! В смысле… Раньше были…  — Не понимаю, почему тебя это так радует… — недовольно проворчал Румпель, разворачиваясь к своему багажу. Он снял чары иллюзии и погрузился в содержимое своих сумок, размышляя, что из артефактов может пригодиться для проникновения в чужую собственность.  — Ну как же… — растерялся Адам, с любопытством наблюдая за манипуляциями Румпельштильцхена. — Вы славитесь не только своей магией, но и хитростью, а это как раз то, что нам сейчас и нужно. Румпельштильцхен насмешливо фыркнул, хотя было видно, что слова Адама были ему приятны.  — Будем надеяться, что этого будет достаточно, потому что магии у меня осталось не так уж много, — почти добродушно усмехнулся он, встряхивая один из флакончиков с чем-то золотисто-бурым и внимательно наблюдая за тем, как золотистые искорки плавно оседают на дно. В глазах деревенского паренька он только что приблизился вплотную к легенде. И хотя он услышал о сделках Темного еще совсем недавно, но получил исчерпывающее представление об истинном масштабе влияния этой одиозной фигуры на весь Зачарованный лес. К нему обращались за помощью короли, его опасались самые могущественные колдуны, а имя боялись произносить вслух. И вот теперь он, обычный пастух, сидит в номере самого Румпельштильцхена и собирается вместе с ним выкрасть собственную невесту. Несмотря на всю драматичность происходящим с Адамом событий, он не мог не признать, что, как бы ни сложилась дальше жизнь, именно это станет его самым ярким приключением, о котором он будет рассказывать и своим внукам. Если, конечно, ему удастся вернуть Мари и все-таки жениться на ней… Тем временем Румпельштильцхен достал из своей, казалось, бездонной сумки пергамент и уголь и протянул Адаму:  — Ты сказал, что хорошо знаешь замок. Что ж, посмотрим, насколько… * * * Как оказалось, количество лазеек в приказе Рудольфа создавать все, что Белль будет необходимо для работы над проклятием, крайне ограниченно. Она смогла сделать свое пребывание в темнице более комфортным и даже наколдовала себе еды, в которой по сути не особенно и нуждалась, но было приятно сделать собственный выбор хотя бы в этой малости. Но в остальном, она была фактически бессильна. Что бы Рудольф ни слышал о проклятии, он явно не представлял себе, чего Румпельштильцхену на самом деле стоило его создать. Потребуется не пара дней, а годы, чтобы Белль смогла собрать хотя бы часть нужных элементов. И это при условии полной свободы действий, а уж сидя в клетке… Да и вообще Белль не была уверена, что сможет создать проклятие, даже имей она в своем распоряжении все необходимое. По приказу Рудольфа ей волей-неволей пришлось обратиться к воспоминаниям Темного, и Белль знала, к каким грязным путям и хитросплетенным многоходовкам приходилось прибегать Румпельштильцхену, чтобы добиться своей цели. Белль с ужасом ждала того мгновения, когда Рудольф поймет, что она бесполезна. Что одного могущества недостаточно, чтобы создать нечто столь мощное и сложное, как Темное проклятие. Что Белль всего лишь ребенок, как бы ей ни хотелось думать о себе иначе. И вот когда он все это осознает, что он сделает с ней? Убьет и заберет силу себе? Тяжелый вздох вырвался из ее груди. Что ей делать? Белль так запуталась. Недавний бунт казался ей ребячеством, из-за которого жизни людей теперь под угрозой, включая ее собственную, и все, что ей остается — это тянуть время, надеясь, что все как-то само решится?  — Белль, — повелительно окликнул ее голос Рудольфа. Он быстрым шагом подошел к ее камере, в его глазах плескалось какое-то нетерпеливое возбуждение. — Я собираюсь в Темный замок, и ты отправишься со мной. Сердце Белль забилось быстрее. Только бы Румпельштильцхена там не было, только бы…  — Перенеси нас в безопасное место замка, — тщательно сформулировал свое желание Рудольф, держа кинжал в руке. Магия Темного тут же подхватила их обоих и фиолетовым вихрем перенесла в главный зал. Данный вид перемещений был Рудольфу явно не в новинку, он уверенно оглянулся по сторонам, и его взгляд тут же устремился к серванту, где Румпельштильцхен хранил чашу Грааля и другие ценные предметы. Глаза Рудольфа загорелись от нетерпеливого предвкушения, словно у ребенка на рождественской ярмарке. Белль молниеносно просканировала замок — пусто. Значит Румпельштильцхен ушел. Хорошо. Она закрыла глаза и изо всех сил представила, что просто вернулась домой и стоит лишь взбежать по ступенькам вверх, туда, в лабораторию, где Румпельштильцхен так любил проводить время среди своих опытов и зелий, и она увидит его, сидящим в кресле у огня с книгой. Он бы удивленно спросил «Что случилось, милая?», а она бы ответила, что просто ужасно соскучилась. И тогда он бы протянул к ней руки, и она прижалась бы к нему. И больше никогда и ни за что бы не отпустила…  — А где Румпельштильцхен? Я ожидал застать его дома. — ворвался в ее грезы голос Рудольфа. — Темная, проверь, мы здесь одни?  — Здесь никого, кроме нас.  — Что ж, тем лучше, — Рудольф развернулся на каблуках и начал подниматься по ступенькам наверх. — Итак, взглянем на знаменитую лабораторию Румпельштильцхена… Белль ненавидела каждую секунду, что ей пришлось наблюдать, как Рудольф открывает шкафчики, по-хозяйски достает оттуда вещи, небрежно откидывает исписанные пергаменты, на которых угадывался почерк истинного хозяина замка. Она заметила, что кое-чего не хватало, значит Румпельштильцхен позаботился о том, чтобы забрать часть своих артефактов и зелий с собой. Она отвернулась к окну, чтобы хоть так отгородиться от восторженных причитаний Рудольфа. Несмотря на то, что он знал ценность каждой вещицы в лаборатории, он все равно был ничем не лучше любого из тех мародеров, которых Белль однажды выгнала из замка. Пусть тогда она едва контролировала свою силу, но это не помешало ей услышать зов Румпеля. Она бы никогда не бросила его в беде, даже не будучи до конца собой. А он? Возможно, Румпельштильцхен тоже не оставил ее, а ищет способ найти и спасти свою непутевую воспитанницу? Эта мысль заставила сердце Белль взволнованно застучать. Не стоит Румпельштильцхену связываться с Рудольфом. На его стороне десяток охранников, магические амулеты и накопители, и в конце концов сама Темная. Если он прикажет ей убить Румпеля, она не сможет преодолеть власть кинжала… Нужно предупредить Румпельштильцхена, решила Белль. Она медленно повернулась и, воспользовавшись тем, что Рудольф стоял к ней спиной, с головой погрузившись в различные бутылочки с зельями, подписанными мелким убористым почерком, подошла к рабочему столу с пергаментами. Если она воспользуется магией, чтобы отправить письмо, Рудольф непременно это заметит, но, возможно, Румпельштильцхен не покинул замок насовсем и еще вернется. И если оставить ему небольшое послание прямо здесь…  — Перенеси все это в мой замок, — скомандовал Рудольф, указывая на полки с зельями. Белль так и подмывало свалить бутылочки горкой на кровать Рудольфа (он же не уточнял куда именно переместить вещи), и пусть все разольется и смешается, грозя превратить замок в пушистое облачко, но она сдержала свой порыв. Мелкое пакостничество с лазейками в приказах обернется против самой Белль в конечном итоге, и заставит только сильнее контролировать ее. Поэтому, сжав зубы, она послушно взмахнула одной рукой, отправляя все, что приглянулось Рудольфу, в уже знакомый кабинет замка, а другой незаметно опустила смятый листок бумаги на кресло Румпельштильцхена. Оно стояло в отдалении от полок, рядом с камином, и Рудольф даже не приближался к этой части лаборатории, не видя там ничего интересного для себя. Но Румпельштильцхен увидит. Если вернется сюда…