Ты мог бы мне сниться и реже

Видишь — мы теперь свободны: Ведь одно свобода с платой; Мы за каждый миг блаженства Жизни отдали утратой. Что ж не вижу я улыбки? Иль сильней всего привычка? Или ты теперь из клетки Поздно пущенная птичка? Птичка-радость, друг мой птичка, Разлюби иную долю! Видишь — я отверз объятья: Полети ко мне в неволю. А. Фет.

Румпельштильцхен был вынужден признать, что помощь Адама оказалась и впрямь не лишней. Он смог не только подробно нарисовать план замка, но и указать, где именно располагались покои Рудольфа, в какое время сменяется охрана, сколько стражей находятся на этажах. — Почему же ты сам до сих пор не попытался проникнуть в замок? — удивился он. — Туда не так-то просто попасть. Единственный вход — главные ворота — охраняются круглосуточно и никогда не бывают открыты дольше нескольких минут, — ответил Адам. Румпельштильцхен задумчиво усмехнулся: — Значит нам понадобится немного магии… Адам бросил на него заинтригованный взгляд и с опаской уточнил: — Вы ведь… не собираетесь их всех убить, верно? — Ах, если бы я мог… — полушутя посетовал Румпельштильцхен, вновь принимаясь перебирать свои бутылочки с зельями. Не желая терять лишний день, они решили отправиться к замку Рудольфа и уже к полуночи были на месте. В кармане Румпельштильцхена лежал заготовленный флакончик с зельем невидимости, которое хоть и было самым подходящим способом незаметно проникнуть в охраняемый замок, но его чары обладали и существенными минусами: действовали не более десяти минут и мгновенно разрушались от малейшего прикосновения к любому твердому предмету. Так что идти придется крайне осторожно и при этом очень быстро. Для Адама это не представляло особых хлопот, а вот Румпельштильцхен надеялся, что нога не подведет его в самый неподходящий момент. Смена стражи должна была начаться через час, и сообщники притаились в сумраке окружающего леса, выжидая удобного момента для осуществления своего плана. * * * Когда Адам привел эту странную девочку, уверяя, что она способна спасти их, Мари не слишком-то поверила: Темная казалась растерянной, слишком юной и хрупкой. Меньше всего ей хотелось подвергать этого ребенка опасности столкнуться один на один с Рудольфом или его солдатами. В конце концов, решение ведь уже было принято. Мари знала, что остаться в замке Рудольфа — не высокая цена за жизнь любимого человека. Значит так тому и быть. Усыпленный ее красотой и внешней покорностью, Рудольф был обходителен и границ пока не переступал, и Мари чувствовала себя достаточно свободно, за дни пребывания в замке почти не сталкиваясь с ним. От скуки она бродила по коридорам, на всякий случай стараясь не попадаться на глаза многочисленной страже и прислуге, прислушиваясь к разговорам и пытаясь разобраться что к чему в этом странном месте, где ей суждено теперь жить. Тогда-то она и услышала о Темной снова. — … спускаюсь я, значит в подземелье на обходе, а там она… сидит, — с круглыми от страха глазами пересказывал один стражник другому. Мари шмыгнула за тяжелую портьеру и прислушалась. Мужчины настороженно оглянулись по сторонам, но не увидев ничего подозрительного, вернулись к своему разговору: — Сама маленькая, худая, а кожа — чисто снег на солнце сияет… — Да брешешь ты все, Дек, — отмахнулся второй, заржав над своим перепуганным товарищем. — Снег на солнце… Тебе б в менестрели податься… — Да я тебе чистую правду говорю! — обиделся Дек, и еще более увлеченно продолжил: — Она на меня как глянула своими глазищами синими — я аж к месту прирос, а потом махнула рукой — и дверь ее камеры сама захлопнулась! Ведьма она, не иначе! Чего думаешь, хозяин в подземелье все время наведывается? К ней, поди, и ходит… — Ты потише про хозяина и его дела, — осадил его другой стражник, понизив голос. — Знаешь что… А не та ли это ведьма, что на днях тут шороху навела? Рик божился, что сама Темная в замок пожаловала, а что если то она и есть? — Лучше бы это была какая-то другая ведьма… А то чую — ничем хорошим это не кончится, помяни мое слово. Мужчины продолжили свой патруль, а Мари осторожно скользнула в сторону ступеней, ведущих к темницам. Она старалась ступать как можно тише, но эхо отражало каждый шорох, и когда несколько крыс с противным писком разбежались в сторону, она невольно вздрогнула. Наконец Мари достигла самого нижнего этажа и неуверенно оглянулась. Свет горящих факелов не мог разогнать сырость и холод, царящие здесь, и она обхватила себя руками, чувствуя, как изо рта вырывается маленькое облачко пара. — Зачем ты здесь? — раздался приглушенный голос справа, и Мари резко повернулась в ту сторону. В настежь распахнутой двери темницы угадывались очертания маленькой фигурки Темной. Ее льдисто-синие глаза настороженно наблюдали за гостьей. — Я… Прошу прощения… — растерялась Мари сперва. — По замку ходят разговоры о тебе. И мне было любопытно… Ты и вправду так могущественна, как говорят? — А не похоже, правда? — горько усмехнулась она, привалившись к косяку своей камеры в более расслабленной позе. — Ну… честно говоря, нет, не очень, — у Мари вырвался нервный смешок, и синие глаза чуть потеплели в ответ на ее улыбку. Повисла пауза. Она снова поежилась и недоуменно спросила: — Почему ты живешь в темнице? Здесь так холодно… — Я не чувствую холода. Да и не то чтобы у меня был выбор, — горько усмехнулась Темная. — Я думала, ты здесь по своей воле, а ты, значит, пленница… — удивленно прошептала Мари, сочувствуя этой необычной девушке, почти девочке. Мари почувствовала вину, ведь Темная явилась в замок Рудольфа, чтобы спасти ее, а в итоге и сама оказалась в ловушке. — Как и я… — Да, влипли мы… Зря ты не ушла с Адамом, — послышался протяжный вздох. — У меня не было выбора. Пойми… Рудольф… Он… — ей мучительно хотелось объясниться, но Темная нетерпеливо перебила ее: — Я знаю, кто он такой. И скоро он убьет тебя, чтобы наложить проклятие, которое уничтожит счастливые концы и перенесет всех жителей Зачарованного леса черт знает куда… А мне придется ему в этом помогать… — в ее голосе сквозила досада и обреченность, и у Мари не оставалось сомнений, что колдунья говорит правду, которая ей не по душе точно так же, как и Мари. — О боги… Надо же что-то делать… — Я могла бы остановить его, если ты освободишь меня… — осторожно подбирая слова, предложила Темная. — Я сделаю все, что скажешь! — Мари порывисто приблизилась и с надеждой заглянула в нечеловеческие глаза, которые смотрели на нее с непроницаемым выражением.  — У Рудольфа есть кое-что, что принадлежит мне. Кинжал с моим именем. Он держит его при себе, в кармане камзола. Будь очень осторожна, и как только завладеешь им, сразу же произнеси мое имя. Когда кинжал окажется у меня, ты и Адам сможете больше не бояться Рудольфа. — Ты… убьешь его? — запинаясь, уточнила Мари. Мысль об убийстве от ее имени вызывало отвращение, а не чувство покоя. — Нет, — даже чуть отшатнулась колдунья, — Я думала о зелье памяти, которое сотрет даже воспоминание о том, что происходило последние пару дней. Он даже не вспомнит, что ты приходила к нему. Будет думать, что вы с Адамом все еще летаете вольными птицами. — Тогда хорошо… — выдохнула Мари, успокоенная искренностью в голосе Темной. Она начинала ей нравиться. В ней не чувствовалась жестокость. Только тоска и желание освободиться, а это было знакомо и самой Мари. — А теперь уходи, пока кто-нибудь тебя не увидел здесь. — взволнованная и полная решимости, она коротко кивнула и убежала вверх по ступенькам. * * * — И чего ты думаешь добиться, посылая эту дурочку за кинжалом? — лениво спросил Темный, развалившись на кровати Белль, когда торопливые шаги Мари стихли вдали. — Ты! — она возмущенно обернулась, уперев руки в пояс. — Мог бы появиться и раньше. Разве тебя совсем не волнует, что твой кинжал в чужих руках? — Я думал, свобода тебя не особенно интересует… — невинно пожал плечами Темный. — А в остальном мне-то какая разница Румпельштильцхен тебя контролирует или Рудольф? — Это не одно и то же! — Разве? — Белль раздраженно зашипела, но решила не тратить силы на перепалки с Темным и, сжав кулаки, спокойнее спросила: — Зачем сейчас-то явился? — Раз уж ты закончила жалеть себя и начала строить планы, я решил поддержать такую редкую в твоем случае инициативу… — с издевательской усмешкой ответил он. — Так что, ты правда рассчитываешь, что эта блондиночка сможет выкрасть кинжал? — Не знаю. Возможно. — Белль села на пол у стены, закусив губу. — В конце концов, можно подумать, у меня есть другие варианты… Рудольф любит ее, иначе не планировал бы использовать для проклятия. Возможно ей удастся подобраться достаточно близко… — Надо признать, она очень хорошенькая. Кто ж откажется подпустить такую красоту поближе, ха? — по лицу Темного скользнула многозначительная ухмылка, которая заставила Белль поморщиться. — Другое дело, отдаст ли она кинжал тебе или решит воспользоваться им сама… — Вряд ли она хотя бы слышала, что это такое, — с сомнением протянула Белль. — И потом, уж лучше она, чем Рудольф… Мари кажется хорошим человеком… — О, поверь моему опыту, стоит даже лучшему из людей заполучить кинжал и осознать, какой властью он обладает, как он очень быстро меняется к худшему. Тьма ни для кого не проходит даром. — Из-за цены магии? — Скорее из-за особенностей человеческой натуры, — усмехнулся Темный с горечью. — Испытание деньгами и властью очень редко кто способен выдержать достойно даже без магии. Белль ничего не ответила. Слова Темного перекликались с тем, что говорил ей Румпельштильцхен, но она была все еще не согласна с ними. Белль верила, что люди бывают и другими: не только наполненными ненавистью, как Злая Королева, или одержимыми алчностью, как Рудольф, или сломанными своими внутренними демонами, как Морис. Принцесса Белоснежка, например, обладала и властью, и богатством, на ее стороне была сама Голубая фея, но она не была при этом высокомерной или алчной. В ее обществе было приятно и легко и королям, и крестьянам, с которыми она общалась на равных, выслушивая их и искренне сопереживая их проблемам, старалась помогать каждому. Она наполняла своим светом все вокруг, не требуя ничего взамен. Да и Румпельштильцхен, несмотря на свою показную черствость, был хорошим человеком, сохранившим в сердце огонек любви, которому просто нужен шанс, чтобы разгореться. Погруженная в свои мысли, Белль не заметила, как Темный испарился и почти пожалела об этом — она уже порядком устала быть все время одна, и даже разговор с собственным внутренним демоном казалась лучшей альтернативой этой оглушающей тишине. Не зная, чем еще себя занять и не сойти с ума, она принялась выводить в пыли узоры, стараясь не дать надежде на скорое освобождение затопить ее мысли. * * * — Так, приготовься, стражники вот-вот отправятся патрулировать лес вокруг замка, — шепотом наставлял Адам. — Ворота опустят лишь на пару минут, пока конница будет выезжать. Это лучший момент, чтобы проскользнуть мимо стражи незаметно, если, конечно, ваше зелье сработает как надо. — Даже не сомневайся, сработает… — Кстати, про зелье… — вдруг замялся Адам. — Я хотел уточнить, а оно скроет нас вместе с вещами или…? — Нет, дорогуша, тебе придется идти в чем мать родила, а потом шокировать мою несовершеннолетнюю воспитанницу своим голым задом, — огрызнулся Румпельштильцхен, к этому времени уже раздраженный до предела ожиданием и навязанной компанией. — Конечно же, с вещами, не будь идиотом. — Ну, я так в общем-то и думал… Просто уточнил… — А ну тихо! — шикнул на него Румпель, пригибаясь к земле. — Я слышу коней. Пора! Румпельштильцхен вылил на себя половину пузырька, вторую протянул Адаму. Зелье подействовало мгновенно, и из пустоты донесся удивленный голос парня: — Ух ты… Я невидимка… Румпель беззвучно застонал и поднял к небу глаза, мысленно взывая ко всем известным ему богам, чтобы, несмотря ни на что, их приключение не окончилось позорным провалом. В ту же минуту ворота со скрежетом распахнулись, и дюжина патрульных выехала за территорию, давая возможность двум злоумышленникам проникнуть в замок. Они оставались невидимыми и друг для друга, поэтому продвигаться вперед приходилось очень осторожно. В случае столкновения одинаковых материй, чары не должны были рассеяться в теории, но рисковать и проверять ее на практике сейчас никому не хотелось. Румпельштильцхен выучил план расположения комнат и осторожно двигался вперед, стараясь не думать о том, где находится Адам, и надеясь не наткнуться на него. К счастью, час был поздний, бесчисленная прислуга, вечно снующая по замку, уже разошлась, и только стражники несли свою вахту, позевывая на ходу. Всю дорогу по лестнице на второй этаж, где располагались покои Рудольфа, Румпеля не оставляло тревожное предчувствие. Время действия зелья уже почти истекло, и нужно было действовать, как можно скорее. Он опустил взгляд на свою руку — бледные очертания пальцев уже угадывались в свете развешенных по стенам канделябров. Сзади торопливо подошел Адам, который тоже почти полностью лишился своей маскировки. Бросив на него предупреждающий взгляд, Румпель потянулся к ручке двери, ведущей в апартаменты Рудольфа, как послышался вскрик, затем удар, и словно что-то тяжелое упало на пол. Звуки доносились из комнаты напротив. — Что это было? — шепотом спросил Адам. И тут Румпельштильцхен почувствовал всплеск магии. Он схватил за руку метнувшегося Адама, останавливая его. — Стой. — прошипел он. — Я чувствую магию Темной. Нам надо убираться, пока не поздно. — Я не уйду без Мари! — зарычал Адам, вырываясь из захвата Румпельштильцхена, но тот лишь крепче стиснул ладонь, утаскивая парня за угол коридора, когда явственно раздались чьи-то шаги на лестнице. Мужчины замерли, затаив дыхание, но звук стал удаляться — видимо, поднимались на другой этаж. — А я не собираюсь тут умирать из-за твоего упрямства! — прошептал ему Румпель в самое ухо, стараясь образумить горячую голову парня. — Послушай, раз Темная здесь, значит ее вызвал Рудольф. Мы не сможем подобраться к нему при таком раскладе. Нам нужен другой план. Или мы трупы. — Румпель? — Румпельштильцхен подскочил на месте, когда у него над ухом раздался удивленный голос Белль. — Что ты здесь делаешь? — Вообще-то тебя спасаю, — наконец обрел дар речи Румпель. — Спасибо, но тебя опередили, — с мягкой улыбкой произнесла она. Ее взгляд метнулся к кинжалу, заткнутому за ремень на поясе. — Белль? — кто-то позвал ее громким шепотом из-за поворота. — Мари, смотри, кого я тут нашла. — Мари подошла ближе, и ее глаза наполнились слезами, когда она увидела Адама. Он тут же бросился к ней, заключая любимую в объятья. Прежде, чем со стороны мужчин посыпались бы вопросы, Белль взмахнула рукой, и, перенесла всех в главный зал Темного замка. Подумав мгновение, она сделала еще пару пассов руками, и фиолетовый дым окутал огромный дубовый стол, на котором появились все зелья и артефакты, которые Рудольф посмел присвоить себе из коллекции Румпельштильцхена. — Поверить не могу, что вы справились без нас! — с веселой досадой сказал Адам. — Как вам это удалось? — Ну, немного женского очарования и тяжелый подсвечник сыграли немаловажную роль в этой истории, — смеясь ответила Мари, глядя на свою новую подругу Белль. Та стояла немного в стороне и смотрела куда угодно, только не на Румпельштильцхена, а его вопрошающий взгляд остановился на ее лице. Он явно не знал, что и думать о ее странном отстраненном поведении. На контрасте с теплыми взглядами, которыми обменивались Адам и Мари, повисшая неловкость между ними была особенно заметна. — Что ж, Белль, спасибо тебе за все, — искренне произнесла Мари, улыбаясь. — А нам пора возвращаться домой. Не терпится увидеть родителей… — И наконец пожениться, — добавил Адам, подмигнув невесте. — Да, конечно, — Белль направилась к двери замка. — Счастливого вам пути. — Навести нас как-нибудь! — девушки крепко обнялись у порога, и Румпельштильцхен с удивлением отметил, как легко Белль заводит друзей даже в своем новом обличии. Проклятие ничуть не затронуло ее светлую душу. Поддавшись порыву, он протянул ладонь Адаму, и тот, помедлив, пожал ее. Как только парочка скрылась из виду, Румпельштильцхен закрыл дверь и повернулся к Белль. Его глаза удивленно распахнулись, когда он увидел кинжал, который она протягивала ему. — Прости меня, — срывающимся голосом произнесла Белль. — Я подвергла нас обоих опасности, обманула твое доверие и… и… Мне так стыдно… — Эй, я не сержусь на тебя, — ласково произнес он, притягивая ее за плечи к себе. С тихим всхлипом Белль прижалась к нему, уткнувшись носом в плечо, и судорожно дрожа всем телом. Она хотела выплакать всю боль, страх и стыд накопившихся дней, которые она провела в заточении. Румпельштильцхен понимал это, тихо бормотал какие-то слова утешения и гладил ее по волосам и спине, пока всхлипы постепенно не стихли сами собой, как в те ночи, когда мучимая кошмарами, она успокаивалась, только ощущая себя в коконе его крепких объятий. Наконец, она все еще дрожащим голосом произнесла: — Мне было так страшно… — Все уже позади, Белль, тебе больше нечего бояться… — Нет, не за себя, — она подняла голову и твердо взглянула ему в глаза, — Я боялась, что ты погибнешь из-за того, что я натворила… Что Регина узнает, что кинжал больше не у тебя… Или самое ужасное — что мне придется самой убить тебя по приказу Рудольфа… — Ты хотела как лучше… Хотела помочь людям, — вздохнул Румпельштильцхен, накрывая ладонью ее щеку. — Да, но в итоге только все испортила… — Все хорошо, что хорошо кончается. — Нет! — Белль чуть отстранилась и снова протянула Румпельштильцхену кинжал, который все еще сжимала в руке. — Нет. Все кончилось хорошо по чистой случайности. Я не хочу повторять свои ошибки. Забери его. Пожалуйста. — Нет, Белль. Пока этот кинжал у меня, ты не сможешь мне доверять, — Румпельштильцхен сжал ее ладонь, сжимающую рукоятку, отводя в сторону от себя. — Ведь ты поэтому ушла? Ты думала, что я воспользуюсь им, чтобы помешать тебе? — Нет! — слишком поспешно воскликнула она. — Я лишь хотела доказать тебе, что способна быть самостоятельной и храброй… Ты не верил в это… — О, Белль! — в его голосе скользнула горькая ирония, присущая в большей степени Темному ему, чем человеку. — Я всегда верил в тебя, но дело совсем не в этом. Может, ты и самая могущественная колдунья во всем Зачарованном лесу, может ты и проклята самым темным из проклятий, но ты все еще самая светлая душа из всех, кого я знаю. Я никогда не был таким, как ты, но тем проще мне было иметь дело такими же с мошенниками и подлецами, как тот же Рудольф. Я знаю, как они мыслят, чего хотят, какие методы используют, потому что сам делаю тоже самое. А ты для них легкая мишень. Слишком чистая и наивная, чтобы заметить силки, расставленные прямо перед тобой… Румпельштильцхен замолчал, заметив потерянное лицо Белль. Она не пыталась спорить с ним, как делала это раньше, доказывая свою точку зрения. Сейчас ее глаза потухли, и она молчала, признавая его правоту. Не этого он хотел для нее. Сейчас она выглядела сломленной, и это разбивало его сердце. Его Белль была бойцом. Он сам учил ее этому, желая, чтобы ее мечта стать героем и побеждать чудовищ сбылась. Ей не нужно было доказывать свою храбрость с помощью безрассудства. Но раз она решила так, значит в этом есть только его вина. Он должен был дать ей почувствовать себя кем-то большим, чем просто девочкой, напичканной огромной темной силой, грозящей разорвать ее разум на куски, которая должна прятаться в стенах замка. Белль заслуживала большего. Больше его веры. Больше нормальной жизни. — Белль, — снова начал Румпельштильцхен после паузы, — Не позволяй одной ошибке пошатнуть твою уверенность в себе. Правильно или неправильно, но ты освободила этих голубков, ты спасла саму себя из плена, что не каждому Темному удавалось. Да и меня тоже заодно, потому что, честно говоря, я даже не знаю, что бы мы с Адамом делали, если бы нам не удалось выкрасть у Рудольфа твой кинжал… — Ты же шутишь, правда? — нервно хихикнула Белль, шокированная его последними словами. Мысль, что Румпельштильцхен, который никогда не совершал никаких опасных шагов без тщательно составленного основного плана и еще десятка запасных, повел себя столь безрассудно, чтобы спасти ее, казалась просто невероятной. — Ничуть, Белль. Ты — мой герой, — чуть поддразнил он, ощущая, как волны облегчения омывают его сердце теплом. — Спасибо тебе… — сказала она, улыбаясь. — И ты прав. Во все этих магических штучках столько всего, чего я еще не понимаю… И именно поэтому, пусть кинжал будет у тебя. Я доверяю тебе. Ты знаешь, как спрятать его так, чтобы никто не нашел? — Знаю, Белль, но ты можешь спрятать его и сама… — Пожалуйста, сделай это для меня, — снова попросила она и добавила, с хитрой усмешкой: — Считай, это платой за свое спасение из замка Рудольфа. — Ах вот ты как вопрос ставишь? — притворно возмутился Румпельштильцхен, в душе радуясь, что между ними снова воцарился мир и понимание. — Хорошо, Белль, я сохраню его для тебя в безопасности. * * * — Зеркало! — от взбешенного тона Злой Королевы почти вибрировал воздух, но покорный слуга не мог не явиться на зов своей госпожи. — Да, моя Королева, — отозвался он, виновато опустив глаза. — Кинжал Темного был в руках у этого ничтожного человечишки Рудольфа, которого я могла бы раздавить одним щелчком пальца и завладеть самой могущественной магией Зачарованного леса и за его пределами, — голос Регины стал обманчиво тих, и каждое слово вылетало сквозь зубы, словно острые иголки, впивающиеся в тело джина, чье выражение лица становилось все более понурым с каждой секундой. — Но разве мой преданный шпион потрудился выяснить это для меня вовремя? — Моя Королева, я не мог… Рудольф знает обо мне. Он позаботился, чтобы у меня не было ни шанса увидеть девчонку… — Какое мне дело до твоих жалких оправданий? — с отвращением произнесла она, поворачиваясь спиной к Зеркалу. Ее губы, ярко подведенные черной помадой, кривились в бесплодной ярости по упущенной возможности поквитаться со всем отвергнувшим ее миром. — Меня обставил этот старый хромой прохиндей! Этот подлый интриган, даже лишившись силы, умудряется смеяться надо мной! — Умоляю вас, моя Королева, пощадите… — Чтобы это был твой последний провал. — ее черные глаза вновь обратились к Зеркалу. — Мне не нужны слуги, которые меня подводят. — Да, госпожа, этого больше не повторится… — с явным облегчением выдохнул Зеркало. Он знал, что если бы планы Королевы были сорваны бесповоротно, ему было бы не избежать истинного размаха ее гнева. А раз он так легко отделался, значит у нее на уме есть что-то новое. Она прошлась по комнате. Бархатное черное платье с высоким стоячим воротником, отделанное золотом и драгоценными камнями, подчеркивало белоснежную кожу и горделивую осанку. Истинная королева в своем великолепии. — У меня сейчас будет встреча с одним пиратом, — немного взволнованно сказала она. — Запомни его хорошенько, и потом проследи. Узнай, правда ли то, о чем он говорит… — Какое вашему величеству дело до какого-то пирата? — с ноткой пренебрежения отозвался он. — Такое, что если он сказал мне правду, то Румпельштильцхен сам принесет мне кинжал Темной на блюдечке, еще и умолять будет принять его… — губы Королевы изогнулись в зловещей улыбке полной предвкушения.