Ты мог бы мне сниться и реже

Прости! Коль могут к небесам Взлетать молитвы о других. Моя молитва будет там, И даже улетит за них! Что пользы плакать и вздыхать? Слеза кровавая порой Не может более сказать, Чем звук прощанья роковой!.. Нет слез в очах, уста молчат, От тайных дум томится грудь, И эти думы вечный яд, — Им не пройти, им не уснуть! Не мне о счастье бредить вновь, — Лишь знаю я (и мог снести), Что тщетно в нас жила любовь, Лишь чувствую — прости! прости! Д. Байрон.

*несколько дней назад* Стоя у поручня «Веселого Роджера», Киллиан Джонс мысленно костерил Питера Пэна, на чем свет стоит, крутя в руках детскую деревянную дудочку. Задания Пэна никогда не бывали конкретными — мол, отправься туда-то и привези то-то. Он ставил задачу и предлагал Крюку самостоятельно найти ее решение, а как, где и с помощью чего — ложилось исключительно на плечи капитана. Киллиан с превеликим удовольствием давно бы покинул зарвавшегося мальчишку, если бы только не был привязан к острову договором, который будет выполнен только тогда, когда сердце истинно верящего будет найдено. За время службы у этого вечно юного манипулятора, он успел сотню раз пожалеть, что когда-то попался на удочку его красивых слов и взялся выполнять бесконечные поручения, которые порой были настолько же трудновыполнимы, как и убийство Темного, с которым Пэн и обещал ему помочь в начале их сотрудничества, но до сих пор тянул резину. — Чем ты не доволен, друг мой? — недоуменно спрашивал он Киллиана, когда тот поднимал эту тему. — С тех пор, как ты стал служить мне, ты вхож к королям и самым сильным магам всех миров. У тебя полно возможностей одновременно с выполнением моих поручений, наводить справки и о своем деле… А как только мы спасем магию острова, и я буду свободен колдовать и за пределами Неверленда, мы сразу же уничтожим твоего врага. Но если бы это было так просто. Крюк уже знал, что слабое место Темного — это его кинжал, но поскольку большую часть времени он проводил либо в разъездах, либо в Неверленде, то времени на активные поиски этой реликвии у него попросту не оставалось. И если первые годы службы у Пэна, Киллиан еще стремился узнать последние новости о своем злейшем враге, рассчитывая вот-вот нанести ему сокрушительный удар и отомстить за смерть любимой женщины, то со временем то ли остров начал так влиять на его сознание, то ли жажда мести притупилась под гнетом тотальной занятости, но он стал упускать Румпельштильцхена из виду сначала на месяцы, а затем и на годы, тем более, что шансы найти то самое сердце так и оставались более чем призрачными. Берега Зачарованного леса уже виднелись на горизонте, и капитан Крюк кривовато усмехнулся, предвкушая встречу со своей давней знакомой, Злой Королевой, к которой он решил обратиться за советом по поводу своего последнего задания, как делал уже не раз до этого. Она была первоклассной колдуньей, и безумно привлекательной женщиной. Живая вода была тем, что сохраняло ее неувядающую красоту и подпитывало магические силы, и она охотно обменивала на нее свои магические таланты. Да и помимо дел, они всегда приятно проводили время в компании друг друга. Регина была в курсе его лютой ненависти к Темному, и ей явно импонировало, с какой страстью Киллиан стремился к своей цели. Сам он знал о ней не так уж и много. Королева любила магию, любила секс, никогда не пускалась откровенничать и вообще была чужда сантиментам. Привыкший к тому, что женщины легко влюбляются в него, Киллиан был немного ошарашен расчетливой властности, которую она проявляла к нему в любовных играх. — Не получи я сам такое удовольствие, моя Королева, я бы почувствовал себя использованным, — с удивленным смешком сказал он ей, лежа в постели после их первого, горячего и стремительного соития. — Я просто всегда знаю, чего хочу, и всегда это получаю, милый, — ответила она, поправляя смазавшуюся помаду, и обернулась с улыбкой, полной обещания: — Считай, что мы скрепили наше будущее сотрудничество. С тех пор они встречались еще несколько раз, точно также соединяя, но не смешивая секс и бизнес, и это устраивало обоих. Порой Киллиан гадал, не использует ли она его не только в постели, но и в качестве шпиона в Неверленде. Но по сути для него это и не имело большого значения. Сам Пэн не ставил ограничений в том, какими путями Киллиан должен находить информацию для него, ему был важен лишь результат, а значит излишне осторожничать не было никакого смысла. Последний раз он виделся с Региной около полугода назад, и решил, что его визит не покажется Королеве навязчивым. Она наверняка придумает что-нибудь с этой дурацкой дудочкой или локоном волос мальчика, которым Питер также снабдил капитана, или хотя бы даст совет, кто может ему помочь. А потом, если у нее будет настроение, они отправятся в ее покои и… — Капитан! — встревоженный голос матроса вывел его из мечтательного состояния, заставив вновь стать собранным капитаном «Веселого Роджера». — В чем дело? — Прямо по курсу судно, идет прямо на нас, — доложил матрос. — Подняты флаги Срединного королевства. — Видимо, Ее Величество решила отправить своих людей встретить нас, — удивленно поднял бровь Крюк. — Что ж, не будем невежливы, пусть приблизятся. Матрос убежал объявить остальной команде, чтобы не поднимали шум, а Джонс поднялся на нос корабля для лучшего обзора. Спустя пару минут, когда судна поравнялись, с шхуны послышался звучный мужской голос: — Именем Королевы Белоснежки требуем остановиться и назвать цель своего визита в эти земли! Капитан Джонс медленно подошел к борту и с недоумением уставился на стражников: — Какая еще Белоснежка? Вы что-то путаете, господа, я — капитан Крюк, приехал к ее Величеству Королеве Регине, привез ее обычный заказ… Повисло растерянное молчание, а затем усатый мужчина, который был среди остальных за главного, судя по его форме, сделал шаг вперед. — Вы, видимо, давно не посещали эти земли, капитан, — напряженно сказал он. — Но Королева Регина, захватившая трон истинной наследницы Срединного королевства Белоснежки, свергнута. И если вы не хотите попасть под трибунал как ее союзник, советую вам развернуть корабль и отбыть восвояси, в противном случае, вы и ваша команда будете арестованы. — Так, спокойно-спокойно, приятель, — Киллиан безмятежно улыбнулся стражникам и, обернувшись к своей команде, жестом показал не проявлять агрессию. Видимо, дипломатическая миссия Пэна повлияла на его видение подобных ситуаций, ведь раньше Крюк без лишних слов взял бы королевскую шхуну на абордаж, но сейчас он не видел смысла ввязываться в кровопролитие, когда был шанс решить вопрос мирно. — Я просто курьер, а не политик. И понятия не имел о смене власти. Мне не нужны неприятности. Я просто везу свой груз тому, кто его заказал, чтобы получить причитающиеся мне деньги, а именно Ко… бывшей Королеве Регине. И если вы просто подскажете, в какой стороне ее искать, я с удовольствием покину эту гавань и больше не побеспокою вас, господа. Пока между остальными стражниками пронесся возмущенный ропот недовольства. Все тот же усатый капитан, пожевав губу, тяжело вздохнул и обратил тяжелый взор сначала на мрачно ухмыляющуюся команду «Веселого Роджера», готовую атаковать по первому сигналу капитана, а затем на выжидательно стоящего Крюка. И тогда капитан шхуны, ничуть не обманувшись почти по-детски честными глазами Крюка, обреченно приблизился вплотную к борту и обратился к Киллиану: — Ее замок находится на Северной оконечности, рядом со скалами, не перепутаете. Я настоятельно не рекомендую вам впредь вести дела с этой особой на землях королевства. Если увижу ваш корабль здесь еще раз — буду вынужден атаковать без предупреждений. — Вас понял, капитан, спасибо, — лучезарно улыбнулся Джонс, изящно поклонившись мрачному капитану. Тот, казалось, тут же пожалел о своем решении дать Крюку уйти, но тот уже дал отмашку команде, и те сноровисто взлетели по вантам, разворачивая паруса, которые, словно по волшебству, мгновенно поймали ветер даже в такой тихий денек и устремились точно в указанном направлении. * * * Замок Регины всегда наводил на Крюка гнетущее чувство. Одни только Темные рыцари чего стоили — плотно затянутые в черную кожу и металл так, что даже лиц их было не разглядеть, вызывали у Киллиана стойкое желание проверить, а живые ли они вообще люди или просто созданные магией Регины бездушные марионетки? Он, конечно же, был в курсе, за какие поступки народ окрестил ее именно Злой Королевой, и задавался вопросом, каким человеком надо быть, чтобы добровольно служить такой жестокой и импульсивной правительнице, как она? Но Крюка эти перепетии, к счастью, не касались, и он мог позволить себе воспринимать Регину без страха. Пока их сотрудничество оставалось обоюдовыгодным, ему нечего бояться с ее стороны. На каком-то подсознательном уровне, Киллиан чувствовал, что в ее душе живет та же горечь, что и в нем. Тот же огонь гнева, та же безысходность. И это делало ее чуть ближе его пониманию, хотя она никогда и не рассказывала о себе ничего такого, что могло навести Киллиана на подобные мысли. Услышав размеренный стук каблуков, эхом отдающихся среди полупустых каменных стен нового замка Королевы, Крюк выбросил из головы все эти мысли, которые от скуки и ожидания кружили в его голове, и приготовился поприветствовать Ее Величество. Регина вошла в зал с высоко поднятой головой. Ее волосы были идеально прямыми и, забранные в тугой конский хвост, каскадом спадали на ее обнаженные плечи. Темно-синее платье, состоящее из кожи и тафты, обладало глубоким декольте и подчеркивало ее точеную фигуру. Казалось, чисто внешне, опала ничуть не пошатнула ее королевскую уверенность в себе. — Капитан Крюк, — с великосветской улыбкой поприветствовала она, протянув ему затянутую в перчатку руку для поцелуя. — Ваше Величество, вы как всегда обворожительны, — он галантно склонился, едва касаясь губами тонкой ткани, как и положено по этикету, несмотря на то, что ни придворных, ни даже слуг, кроме темных стражников вокруг, и в помине не наблюдалось. — Надеюсь, у тебя не возникло сложностей в поисках моего замка? — все с той же легкомысленной улыбкой поинтересовалась она. — Ни малейших, — отмахнулся Киллиан, открывая небольшой сундук, стоящий у его ног. Глаза Королевы тут же устремились к его содержимому. — Ах, живая вода! Очень кстати, капитан. Чем могу быть полезна на сей раз? — Боюсь, мне вновь не обойтись без вашего бесценного совета, Ваше Величество, — притворно нахмурился Крюк, немного раздраженный этой игрой, которую они всегда вели на людях, прежде чем уединиться в ее покоях, срывая друг с друга одежду, словно дикие звери. Он достал из кармана деревянную дудочку и протянул ее Королеве: — Можно ли по вещи узнать что-то о ее владельце? — Можно использовать поисковое зелье, и оно приведет к ее хозяину, ты и сам это знаешь, — снисходительно произнесла Регина, покручивая инструмент в руке. — Нет, это не подойдет… — Крюк нахмурился, не решаясь выдать всю историю Регине, но, поколебавшись мгновение, решил, что точность результата того стоит. — Эта дудочка принадлежит одному мальчику, который оказался в Неверленде. Пэна интересует его судьба. Можно ли узнать, остались ли у него здесь родные, например? — А! Ищет слабые места… — одобрительно усмехнулась Королева и, чуть подумав, сказала: — Есть одна волшебная перчатка из Камелота, которая буквально пару дней назад оказалась у моей хорошей подруги Малефисент. Она умудрилась стянуть ее из Темного замка… Злопамятная чертовка… — Регина рассмеялась каким-то своим воспоминаниям. — С тобой она говорить не станет, так что мне придется самой взяться за это, взамен на ответную услугу с твоей стороны, разумеется. — Какую? — Не знаю, слышал ли ты, но скоро я наложу проклятие, которое перенесет каждого, кто когда-либо досаждал мне в другой мир, где нет магии, — по лицу Регины скользнуло выражение жестокого наслаждения. — И мне нужен кто-то, вроде тебя, чтобы… быть моей правой рукой. Разрушать чужое счастье — колоссальный труд, знаешь ли. — Стать мальчиком на побегушках? — едва сдерживая раздражение, отозвался Крюк. — Спасибо, конечно, Ваше Величество, но я уже играю эту роль для Питера Пэна. Да и у вас есть Охотник. — Грэм? Уже нет… — ее черты исказила презрительная гримаса. — Он мне надоел. Вечно унылый, вечно пытающийся обойти мои приказы… Мне нужен кто-то с огоньком, кто будет получать удовольствие от происходящего. И ты именно такой человек, капитан. — она чуть помолчала, наблюдая за его реакцией, и не увидев особого энтузиазма, небрежно добавила: — И я, кажется, забыла упомянуть, что там будет и Румпельштильцхен, которого ты так страстно желаешь уничтожить. — Крокодил? В мире без магии? Значит… — Крюк почувствовал, как его сердце застучало сильнее. Без магии Крокодил снова станет простым хромым трусом, которого можно будет легко уничтожить. Хотя нет-нет, сперва помучить, чтобы он плакал и умолял, как когда-то, а уж потом… Сквозь сжатые зубы Крюка вырвался свистящий вздох досады. — Я бы согласился на ваше предложение, Ваше Величество, но договор с Пэном не даст мне покинуть Неверленд. — Ты рассказывал, я помню, но, знаешь, все может измениться, — загадочно ответила она. — В любом контракте есть лазейка. Давай просто договоримся, что если по каким-то причинам твой окажется расторгнут, ты примешь мое предложение без отговорок. — Согласен, Ваше Величество, — ответил Крюк, заинтригованный ее тоном и открывающимися перспективами. — Очень хорошо. Тогда я займусь твоим делом завтра, а ты побудь хорошим мальчиком и не покидай пока замок, — серьезно приказала она, взмахнув ресницами. Киллиан лишь молча кивнул, скрывая довольную усмешку, и последовал за своей королевой в сторону лестницы, ведущей в ее покои. * * * — Румпельштильцхен! Румпель! Очнись же! Пожалуйста! Ну же! Румпельштильцхен почувствовал жар магии в груди, словно его сердце наполнялось солнечным светом. Он медленно выплывал из кромешной тьмы, засасывающей его разум все глубже. Невыносимая боль, которая сковала все его тело, не давая пошевелить и пальцем, медленно отступала. Он не был уверен, сколько прошло времени, сознание возвращалось медленно, вспышками прокручивая перед глазами последние события его жизни. И наконец самое главное воспоминание вытеснило все остальные образы, заставив его застонать и с усилием открыть глаза. Бьющееся сердце сына в его руке. Бейлфаер жив? Жив… Жив! — Румпель? — зовущий его все это время голос принадлежал Белль. Увидев, что он более-менее пришел в себя, она осторожно придержала его за плечи, помогая усесться там же на полу, прислонившись спиной к комоду. — Что произошло? Ты так меня напугал! — Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил он. Не будь его голос так слаб, Белль услышала бы едва сдерживаемую злость в его голосе. — Кинжал… — растерянно ответила она, оглядывая беспорядок, который Румпельштильцхен учинил в комнате. — Когда тебе стало плохо, я почувствовала это и пришла… Твое сердце лежало рядом с тобой на полу, ты едва дышал… Я думала, ты умер… Пыталась вылечить… Я ведь практикуюсь в этом… Видимо, все-таки получилось? — Получилось… И долго я был без сознания? — уже спокойнее спросил Румпель, со стоном вставая на ноги. Белль тут же поспешила обхватить его за пояс, пытаясь принять хоть часть веса на себя. Его заметно пошатывало, но с помощью Белль он кое-как доковылял до кресла, понимая, что ни о каких сделках или путешествиях сквозь миры сегодня и речи быть не может. — Точно не уверена, минут десять, наверное… — в глазах Белль была такая искренняя забота о нем, что Румпельштильцхен устыдился своей первой реакции. Не на нее он злился, а на самого себя, потому что точно знал, как должен поступить, и знал, что Белль никогда его за это не простит, как и он себя. — Так ты расскажешь, что случилось? — Просто маленькая авария, милая, — ответил он, принуждая себя говорить непринужденно. — Вот что бывает, когда случайно разбиваешь мощные зелья, и они входят в реакцию друг с другом. По лицу Белль скользнула тень, и Румпельштильцхен внутренне сжался, боясь, что его ложь была слишком очевидной. Вот сейчас она скажет, что это полная чушь, и потребует сказать правду. Сможет ли он? Всем сердцем ему хотелось открыть Белль свой секрет, рассказать единственному человеку в его жизни, который смог бы понять, какое значение для него имеет новость, что его дорогой сын жив. Разделить эту радость с ней. Но если он расскажет об этом, то придется рассказать и обо всем остальном. О том, как ему придется предать ее, сделать то, чего он еще несколько часов назад поклялся никогда не совершать — оставить ее, свою истинную любовь, которая и так по его вине уже прошла через столько боли. И не просто оставить, а добровольно вручить ее жизнь в руки Регины… Нет, Румпельштильцхен не был готов к этому разговору. И едва ли вообще существуют такие слова, которые хоть как-то оправдали бы его поступок. А оставить позади Бея он тоже не мог. Даже мысль об этом причиняла невыносимую боль. Все эти годы, Румпель жил только ради сына, только ради него терпел ненависть Милы и унижения посторонних, только ради его защиты принял Темное проклятие, и только любовь к Бею не давала Темному окончательно поглотить его душу. Предательство сына было единственным в жизни, о чем он жалел и в чем не находил себе никакого оправдания, и теперь, когда у него появилась возможность наконец исправить эту фатальную ошибку и вернуть сына домой, Румпельштильцхен не мог упустить ее. Просто не мог. Какой бы ни была цена. Все это пронеслось в его голове за доли секунды, пока Белль, чуть нахмурившись, смотрела на него, а Румпель старательно избегал ее взгляда. Наконец, она сделала глубокий вдох и сказала: — Тебе надо отдохнуть. Я перенесу тебя в спальню. — Нет, не надо магии сейчас… Я думаю, смогу спуститься сам, — покачал он головой, все еще ощущая привкус темной магии на языке. Белль кивнула, испытывающе поглядывая на Румпельштильцхена, словно пытаясь разгадать его странное поведение, но, к его тайному облегчению, молчала. Силы медленно возвращались к Румпельштильцхену, пока они спускались из башни. Белль осторожно поддерживала его за талию, а он едва сдерживал слезы стыда, понимая, что не заслуживает ее заботы. Мысленно он уже формулировал те положения договора с Региной, на которых он будет настаивать. Белль не пострадает от ее руки, хотя бы это Румпель сможет ей гарантировать. В мире без магии у нее будет больше шансов ускользнуть из-под влияния ведьмы, она сильная девочка и справится. А Румпельштильцхен постарается сделать все, что вернуться за ней позже, уже с Бейлфаером. Если все пойдет, как надо… Наконец они добрались до спальни, и Белль помогла Румпелю устроиться на подушках. Она расшнуровала и стянула его сапоги, перенесла кувшин с водой поближе к кровати, чтобы ему не нужно было вставать, и задернула шторы, не переставая бросать на него полные тревоги взгляды. — Может, мне лучше остаться у тебя сегодня? — робко предложила она, не зная, что еще сделать, чтобы ему стало лучше. — Не стоит, Белль, я буду в порядке, правда, — он послал ей мягкую улыбку, чувствуя, как нарастает в горле комок. — Иди, отдыхай, обещаю, что до утра со мной ничего не случится. — Что ж… — тяжело вздохнула Белль, явно не желая оставлять Румпельштильцхена в таком состоянии одного. — Но ты обещаешь позвать меня, если почувствуешь себя хуже? — Обещаю, милая, — кивнул он, глядя, как она выходит за дверь. И тихо добавил себе под нос с горечью: — Если б только мои обещания чего-то стоили… Румпельштильцхен даже и не надеялся уснуть. Противоположные чувства бушевали в его сердце и разуме, по очереди вытесняя друг друга. Едва он ощущал радость от скорой встречи с сыном, как стыд и горечь от мыслей о Белль набрасывались на него, как дикие звери. В итоге, он решил, что не стоит тратить время на пустые терзания, и, кое-как снова встав с кровати, зажег свечу, достал из небольшого бюро лист бумаги, чернила, перо и уселся составлять контракт с Региной. Чему быть, того не миновать. * * * *несколько дней назад* Регина покидала замок Малефисент в приподнятом настроении. Сделка с драконихой оказалась удачной, учитывая как сложно с ней всегда договариваться. Она была слишком замкнутой и, казалось, была лишена особых амбиций в борьбе между могущественными силами этого мира — схваткой, в которой Регине, хотелось думать, наконец удалось одержать верх, с тех пор, как Румпельштильцхен лишился своей силы. Даже несмотря на то, что он все еще оставался тем, кто фактически владел силой Темного, он стал не более чем пешкой в этой игре. И это был лишь вопрос времени, когда его воспитаннице надоест играть роль ручной зверушки, или же она просто совершит ошибку, что вероятнее всего, и тогда Регине останется просто не упустить этот момент и вовремя перехватить кинжал. А Румпельштильцхен останется обычным жалким человечком, чахнущим над горой своего злата. И дни его будут сочтены. Внимательно осмотрев перчатку, Регина сунула в нее руку и, мысленно сформулировав вопрос, сжала дудочку, позволив своей магии сплестись с магией артефакта и перенести ее в нужное место. Когда фиолетовый дым рассеялся, то она едва не вздрогнула, оказавшись снаружи Темного замка. Защитный барьер не пускал Регину дальше отмеченной границы, но для перчатки таких ограничений не было, и та легко соскользнув с руки, взлетела к самому окну башни, где обычно обитал Румпельштильцхен. — А вот это уже любопытно… — пробормотала она себе под нос, спешно отходя под сень густой листвы. Почти рутинное задание вдруг превратилось в занимательную головоломку, которую Регина решила во что бы то ни стало разгадать. Призвав перчатку обратно, пока Румпельштильцхен не заметил украденную собственность, дразняще летающую вдоль окна, она поспешила перенестись обратно в свой замок. Презирая своего бывшего учителя, Регина не могла не признать, что в ее судьбе Румпельштильцхен сыграл ключевую роль. Именно он научил ее всему, что она знала о магии, именно благодаря ему ей удалось освободиться от гнета матери и стать Злой Королевой. С самой первой минуты их знакомства он выводил ее из равновесия, заставляя делать вещи, о которых тогда еще совсем юная Регина и помыслить не могла — вырывать сердца, левитировать над пропастью, накладывать заклятья и варить зелья. А главное — беспощадно избавляться от слабостей. И хотя чаще всего она злилась на Румпельштильцхена, но, в глубине души, он всегда был для нее образцом для подражания. Свободный от условностей, неуязвимый для человеческих страстей, насмехающийся над целым миром — таким она видела своего учителя, и мечтала превзойти его во всем, доказать самой себе, что она тоже способна подняться на ту высоту, на которой не бывает больно. Больше не будет больно. Но когда он позволил этой девчонке пробраться в свое сердце и снять проклятие, Регина почувствовала себя преданной, как никогда. Получив эту новость, она в бешенстве металась по комнатам, едва ли осознавая, почему именно так злится. И только тихий голосок той прежней Регины, что умерла много лет назад вместе с единственным мужчиной, которого она когда-либо любила, шептал ей, что раз даже Румпельштильцхен оказался не властен над собственным сердцем, позволив себе такую чудовищную слабость, как любовь, то и для Регины надежды нет — боль останется с ней навсегда. Регина спустилась в склеп, который в неизменном виде перенесла из замка, захваченного Белоснежкой. Это было холодное каменное помещение в форме овала. Вдоль стен располагались полки с вереницей шкатулок с сердцами людей, вырванных еще Корой, а в центре рабочий стол, на котором были горой свалены склянки с зельями и реторты. Подготовка Темного проклятия шла полным ходом, и Регине было не до аккуратности. Но сейчас она осторожно расчистила место, куда положила дудочку, а затем достала из маленькой сумочки на поясе прядь волос мальчика, которую ей также передал Крюк. Затем она подошла к полке с сердцами и, отсчитав правильную ячейку, открыла выдвинувшийся с помощью магии ларец, где хранился волос Румпельштильцхена. Регина сохранила его на всякий случай, тайком, однажды заметив его в башне мага на столе, когда еще училась и часто наведывалась в Темный замок. Он ведь и сам учил ее, что в вопросах магии никогда не знаешь, что может пригодится, поэтому небрежность и расточительность в этом деле одинаково неуместны, а Регина была образцовой ученицей. Она осторожно вытащила волосок Румпельштильцхена и с помощью пинцета поместила его в колбу, затем проделала ту же манипуляцию с волоском мальчика, которым так интересуется Пэн. Регина не была уверена наверняка, что ее теория подтвердится. Перчатка могла указать и на Белль, также проживающую в замке Румпельштильцхена, но интуиция подсказывала, что она на верном пути. И… Как только заклинание было произнесено, два волоска закружились в серебристом свете и постепенно соединились, став продолжением друг друга. Это могло означать только одно — прямая кровная линия. Регина не смогла удержаться от восторженного смешка — вот это удача! Она знала о слухах, будто у Румпельштильцхена был сын, но никогда не верила этому. Темный всегда был один, слишком увлеченный своими сделками и жестокими насмешками, чтобы даже просто представить его сюсюкающимся с маленьким ребенком. Но сейчас перед Региной лежало доказательство истинности этих слухов. Пэн не стал бы интересоваться мальчишкой просто так, и если он будет знать наверняка, что в его руках сын Румпельштильцхена, то он сможет воспользоваться этим, чтобы обменять его на кинжал… И о чем только Пэн думал, посылая для этого задания Крюка? Непростительная ошибка, которая может обернуться на пользу Регине. По ее губам скользнула счастливая улыбка нетерпения. О да, она получит даже больше, чем рассчитывала: и кинжал Темного, и возможность преподать урок своему учителю. А Крюк… Что ж, он ничего не потеряет, главное чтобы под ногами пока не путался, но об этом она позаботится.