"В тесной, сумрачной темнице, Много-много долгих лет, Зверь неведомый томится. Тот, кого, свирепей нет. Зверю хочется на волю. Чтоб, поймав лихой кураж, Вихрем мчаться чистым полем, На безудержный шабаш. Слышу я, как воет ветер… Или это зверя глас?! Зверь, что всех страшней на свете. Тот, что скрыт в любом из нас…" Дмитрий Степанов
17 лет спустя.
На часах было уже почти восемь утра, когда Эмма сквозь сон услышала, как в окно кто-то настойчиво скребется. Она неохотно приоткрыла глаза и, завернувшись в плед, босиком прошлепала к источнику звука и тихонько рассмеялась, увидев свою сестру Лейси, которая словно гигантская черная птица, сидела на ветке раскидистой яблони, растущей как раз напротив окна. Эмма подняла раму и отошла в сторону, освобождая пространство для приземления. Лейси одним прыжком, выдающим не столько ее ловкость, сколько частоту проделываемого трюка, соскочила с ветки сначала на подоконник, а затем на пол и шумно выдохнула: — Фууух, спасибо, Эм… — Пожалуйста, — ответила Эмма, зевая так широко, что, казалось, вот-вот вывихнет себе челюсть. Она зябко поежилась от ворвавшегося в комнату прохладного утреннего воздуха и поскорее захлопнула окно. — Опять была в «Норе»? Или каталась на байке со своим дружком? — Я тебе сто раз говорила, Бут мне не «дружок», — скривилась Лейси, сбрасывая с себя одежду, пропахшую сигаретами и дешевым пивом. Нужно было поскорее бросить это все в стиральную машину, изобразив хозяйственную и ответственную дочь, пока мать не унюхала следы ее ночной отлучки. — Если я зависаю с ним и его компанией, то только потому что эти ребята умеют развлекаться, а не потому что он мне нравится в этом смысле. — И это по-твоему веселье? — вздохнула Эмма в спину убежавшей в душ Лейси, но та ее уже не слышала, чтобы ответить что-нибудь колкое. Зашумела вода и в воздухе разлился аромат клубничного шампуня. Эмма глубоко вздохнула и, бросив тоскливый взгляд сначала на все еще маняще разобранную кровать, а затем настенные часы, показывающие, что отдыхать ей осталось не больше десяти минут, решительно уселась за трюмо, пытаясь привести свои волнистые волосы цвета соломы в приличный вид. — Девочки, вы встали? — раздался из-за двери голос матери. — Да, мам, — крикнула Эмма. — Лейси еще в душе. — Пусть поторопится, мы не можем опоздать! — затем послышался удаляющийся цокот каблуков, и Эмма в который раз подумала, есть ли такое время суток, когда Регину Миллс можно было застать без макияжа и костюма. Эмма такого припомнить не могла. Казалось, должность мэра города настолько прочно въелась в кожу Регины, что даже дома она не позволяла себе выйти из этого образа — идеальная прическа, идеальный маникюр, идеальный костюм, идеальный порядок в доме. Мисс Совершенство. Она никогда не расслаблялась так, как порой это делали они с Лейси. Когда они надевали пижамы, сваливали матрасы на пол и ели что-нибудь вредное, вроде огромного ведерка с мороженым, болтая обо всем на свете и делясь секретами. Такое случалось, конечно, нечасто, и последний раз они так развлекались, когда Чарльз Бьюман пригласил на зимний бал не Эмму, а ее подругу Кетрин. Это был двойной удар и со стороны парня, который ей нравился, и со стороны подруги, которая это приглашение приняла, даже зная, как это огорчит Эмму. В такие моменты Эмма особенно ценила, что у нее есть сестра. Лейси всегда была рядом, когда она в ней нуждалась, даже если это было что-то незначительное. Лейси с ее неугомонным характером всегда знала, как поднять настроение и разогнать хандру. По крайне мере так было до недавнего времени, пока она не нашла документы, из которых выходило, что Регина — не родная мать Лейси. До этого они порой смеялись, что не могут родные сестры быть такими разными, как они, и в шутку спорили, кого из них принес аист, а кого нашли в капусте. И правда, они были совсем не похожими друг на друга. У Лейси были каштановые волосы, бледная кожа и пронзительно голубые глаза, а Эмма всегда щеголяла ровным загаром, ее волосы были совсем светлые, а глаза зеленые. Кем был их отец (или отцы) была запрещенная тема в доме Миллс, и они гадали, какая трагическая любовная история может скрываться за таким категорическим нежеланием матери говорить об этом. Эти шутки и домыслы, впрочем, никогда не мешали девочкам считать друг друга сестрами без капли сомнения. Однако, после того, как пару месяцев назад Регина под давлением со стороны Лейси признала, что она ей на самом деле не родная дочь, все стало меняться. Лейси замкнулась в себе, стала тише и холодней. Сначала они думали, что это временно. Что Лейси увидит, что ни Регина, ни Эмма не относятся к ней как-то иначе, и постепенно оттает, но метаморфозы только набирали обороты. Лейси практически бросила школу. Эмма только диву давалась, как она умудряется сдавать зачеты и контрольные на неизменно высший балл, проводя большую часть дня в автомастерской Августа Бута и его отца, где она взялась подрабатывать. По вечерам Лейси все также неизменно возвращалась домой, ужинала в кругу семьи в гнетущем молчании и неловких попытках завязать разговор, а потом ночью выскальзывала через окно Эммы, чтобы вернуться уже под утро. Эмма очень волновалась за сестру, но не решалась рассказать о ее ночных отлучках матери, зная, что Регина будет в ярости и только все испортит, и к тому же, эта маленькая тайна была последней ниточкой, которая не давала порваться их сестринским узам окончательно. Наконец, спустя полчаса, на пороге ванны появилась Лейси. — Ну как я? — криво усмехнулась она. Эмма подняла на сестру взгляд и кивнула головой, улыбнувшись ей в ответ. Даже внешность Лейси за эти полтора месяца претерпела значительные перемены. Вместо вьющихся каштановых локонов ее теперь окружало облако обесцвеченных прямых волос, спускающихся до талии. Они были выстрижены каскадом, более короткие пряди обрамляли лицо, подчеркивая ярко подведенные черным глаза, от чего синева радужки казалась еще ярче. Стиль одежды Лейси тоже изменился. И хотя сегодня по случаю торжественного события — дня основания Сторибрука, она одела белую блузку и черный сарафан поверх (пожалуй, слишком уж короткий, заметила Эмма), но все же не смогла удержаться и дополнила этот вполне приличный облик колготками в сетку, тяжелыми ботинками с металлическими заклепками и черным кожаным чокером, к которому был прикреплен серебристый череп с синими камнями вместо глаз. Лейси решительно желала побесить мать даже в столь важный для нее день. День Сторибрука было главным городским событием года, и мэр Миллс и ее дочери из года в год были обязательными участниками торжества. Обе девочки терпеть не могли сидеть на трибуне, словно выставленными на показ перед всем городом, пока их мать произносила свою речь. После этого обычно следовал ужин в мэрии, куда Регина тащила их за собой, в то время как остальные жители города веселились на городской площади: танцевали, рассматривали разные забавные вещи на ярмарке и просто общались друг с другом. И если Эмма была готова смириться и провести несколько часов в режиме ожидания, когда же кончится этот тоскливый официоз, и она сможет отправиться гулять с друзьями, то за Лейси с ее новым вызывающем поведением она не ручалась, опасаясь, что сестра может устроить сцену. — Ммм… Ты здорово выглядишь, Лейс, — ответила Эмма, не кривя душой. Новый образ Лейси был агрессивным и немного устрашающим, но шел ей. Просто Эмме было жаль, что за всем этим она почти не узнавала свою сестру. — Уверена, что не уснешь прямо на приеме в мэрии? Ты вообще сегодня спала? — Ну… Я поспала пару часов в мастерской, мне этого хватит, — Лейси с наслаждением потянулась, хрустнув суставами. — А ты как провела вечер пятницы? Только не говори, что сидела дома… — Нет, мы с ребятами тоже выбрались прогуляться, но я вернулась пораньше и… — Эмма не успела закончить, как за дверью вновь раздался нетерпеливый стук. — Девочки, пора! Эмма и Лейси понимающе переглянулись и вышли из комнаты, где их уже ждала Регина. Ее облик был как всегда безукоризнен от макушки до кончиков туфель. Она окинула дочерей оценивающим взглядом, и тут же нахмурилась при виде чокера Лейси. — Лейси, сними это, пожалуйста, — сдержанным тоном попросила она. — Мы отправляемся в мэрию, а не на шабаш сатанистов. — Ну, у кого какие планы на вечер, — усмехнулась Лейси, проходя мимо матери к лестнице. — Лейси, ну, может, хватит уже? — с досадой бросила ей в спину Регина. В ее голосе сквозила усталость. Лейси обернулась, глядя ей в глаза несколько долгих секунд, а затем демонстративно направилась вниз по ступенькам, звеня металлическими заклепками и цепочками на ботинках. Эмма с тоской наблюдала за этой сценой. Регина тяжело вздохнула и повернулась к дочери: — Я не понимаю, Эмма… Что с ней происходит? — Я не знаю, — она печально покачала головой. — Она изменилась с тех пор, как… — Я знаю, после чего она стала такой, — Регина оборвала ее на полуслове и решительно сказала: — Но дальше так продолжаться не может. Я дала ей достаточно времени, чтобы успокоиться, но мы обе видим, что это не работает. — Что ты предлагаешь? — Эмма подняла на мать взволнованное лицо. — Я позвонила вчера доктору Хопперу… — Она не станет с ним говорить! — возмущенно воскликнула Эмма. — Ей не нужен врач, чтобы поговорить о своих чувствах! Она не психичка какая-нибудь! — Эмма, — успокаивающе начала Регина, — Пожалуйста, хоть ты не начинай. Это уже не тема для дискуссии. Меня вызвали в школу на днях из-за Лейси. Она систематически пропускает занятия, и этот ее новый… стиль… все это беспокоит руководство школы… Я — мэр, это все отражается и на мне тоже. Как я могу руководить городом, если даже не способна контролировать собственную дочь! — Ах, так дело не в Лейси, а в тебе, — саркастически хмыкнула Эмма. — Беспокоишься о своей драгоценной репутации… — Ты знаешь, что это не так, Эмма! Я люблю вас больше всего на свете, — теперь голос Регины звучал расстроено и разочарованно. — Тогда, может быть, тебе стоит хоть раз сказать об этом и Лейси тоже? — укоризненно заметила Эмма и последовала за сестрой в столовую, оставив Регину позади. Эмма всегда чувствовала, что мать любит ее больше, чем Лейси, еще до того, как оказалось, что они не родные сестры. Чисто внешне это было не очевидно. Девочкам поровну покупали красивые вещи, игрушки, велосипеды и прочее. Но Эмме всегда доставалось чуть больше тепла и ласки матери. Именно ей Регина никогда не отказывала почитать на ночь, ее она охотнее целовала, ее успехам больше радовалась. Эмма старалась дать сестре то тепло, которого, она знала, ей так сильно не хватало. Но это все равно было не одно и тоже. Пока Эмма спускалась по лестнице, то успела немного остыть и пожалеть о своих резких, хоть и справедливых словах. Возможно, психолог не такая уж плохая идея, но Регине стоило прежде спросить об этом саму Лейси, а не принуждать ее к этому. Она вошла в столовую, где уже вовсю суетилась их горничная, Мэри Маргарет, которая работала на них так давно, что Эмма и припомнить не могла времени, когда ее с ними не было, хотя она была довольно молодой с виду женщиной с открытым добродушным лицом и ласковой улыбкой. Она выполняла в доме одновременно столько функций, что Эмма порой удивлялась, как она все успевает. Вот и сейчас она торопливо расставляла тарелки с кашей, тостами и нарезанными фруктами. — Вы такие нарядные сегодня, девочки, — радостно щебетала она, улыбаясь в предвкушении праздника. Она и сама, несмотря на раннее утро, уже успела уложить свои короткие черные волосы и дополнить их красным ободком, который ей невероятно шел. — Ты тоже, Мэри Маргарет, — улыбнулась ей в ответ Эмма. И хитро подмигнула горничной: — Ты вся светишься! Неужели у тебя наконец свидание? — Нет-нет, что ты, — смутилась она, отведя взгляд. — Просто собираюсь прогуляться на праздник. Погода замечательная, такое солнце в Сторибруке не каждый день… Эмма знала, что Мэри Маргарет была вдовой, и хотя ее муж, которого она горячо любила, погиб уже довольно давно, но она до сих пор до конца не оправилась от этой потери. Эмма не понимала, почему такая красивая и добрая женщина не хочет попытаться вновь наладить свою жизнь, вместо того, чтобы проводить большую часть дня в чужом доме, занимаясь уборкой и готовкой. Они с Лейси даже одно время планировали свести ее с кем-нибудь и придумывали, кто из местных подошел бы на роль кавалера для Мэри Маргарет лучше всего. Эмма предлагала доктора Хоппера, потому что он был добрым и забавным и любил собак. А Лейси остановила свой выбор на докторе Вейле — местном хирурге, который был намного привлекательнее, хотя и имел в городе репутацию ловеласа. В итоге девочки сошлись, что оба претендента все-таки недостаточно хороши для Мэри Маргарет, которую они очень любили, ведь она была практически членом семьи и заслуживала в их глазах только самого лучшего. Регина вошла в столовую с мрачным выражением лица. Ее настроение мгновенно передалось всем присутствующим, и едва начавшаяся непринужденная беседа мгновенно оборвалась. Регина молча села за стол, с явным раздражением наблюдая, как Мэри Маргарет ставит перед ней фруктовый салат и стакан грейпфрутового сока. Ни Эмма, ни Лейси не отрывали взгляда от своих тарелок, не желая продолжать разговор с матерью, который неминуемо кончится скандалом. Мэри Маргарет с тревогой наблюдала за ними, но не вмешивалась, поскольку такие напряженные минуты бывали между этой троицей все чаще в последнее время. — Мне нужно быть на работе к двум часам, — вдруг сказала Лейси, посмотрев матери в глаза. — Так что я не смогу присутствовать на ужине в мэрии. — Сегодня у всех выходной, Лейси, — старательно сохраняя спокойный тон, ответила Регина, промокнув уголки губ салфеткой. — Мастерская будет тоже закрыта. — Есть кое-что, что я должна там закончить. Август будет дома и откроет мне, — самообладание Регины зеркально отразилось в Лейси, что только подогрело обстановку за столом. — Мне не нравится, что ты проводишь там так много времени, — Регина первой опустила глаза и, свирепо орудуя ножом и вилкой, принялась распиливать клубнику на мелкие кусочки. — Ты сказала, что я могу работать там, если это не скажется на моих оценках, — взгляд Лейси стал тверже, в нем появился вызов. — Разве сказалось? — Нет, но… — Значит, никаких проблем, — холодно улыбнулась Лейси и, благодарно кивнув Мэри Маргарет, вышла из-за стола. — Буду ждать вас в машине. Захлопнулась дверь. Регина с оглушительным грохотом, так несвойственным ее сдержанной натуре, швырнула вилку в тарелку и поднялась из-за стола: — Ты закончила, Эмма? Поехали… * * * — Почему мы всегда так рано приезжаем на площадь? — пожаловалась Эмма, когда все трое устроились в мерседесе. — Там еще даже нет никого… — Я просто предпочитаю проверять все лично, — пожала плечами Регина, бросая взгляд через зеркало заднего вида на Лейси, которая невозмутимо смотрела в окно. — Ну что там может быть не так, мам? — снисходительно хмыкнула Эмма. — Сцену не достроят? Или не все фонарики повесят? Сторибрук был провинциальным городом, но не таким уж маленьким, как оно могло показаться на первый взгляд. Вся основная жизнь города и правда была сосредоточена в центре, где располагались магазины, лавки, мастерские, а также мэрия. По сути это были четыре улицы, соединенные одним перекрестком, на котором и располагалась центральная площадь. Большая же часть Сторибрука представляла собой частные дома с прилегающей территорией, огороженные аккуратными заборчиками. Город был очень зеленым: с обширным парком, упирающимся в лес с одной стороны, и выходящим к морю с другой. Сторибрук казался райским местом для всякого, кто хочет жить в тишине и покое. Однако, когда Регина подъехала к месту праздника, то ее сердце пропустило удар, когда она заметила нечто совершенно не укладывающееся в представление о спокойном и мирном городе. Вся площадь была оцеплена красной полицейской лентой, а шериф Джонс отгонял редких зевак, настойчиво убеждая их не мешать полиции работать, пока два его помощника что-то торопливо писали в блокнотах. Регина, Эмма и Лейси выскочили из машины и подошли к шерифу. — Что здесь происходит? — обратилась к нему Регина. — О, мадам мэр, слава богу, вы приехали, — вздохнул он устало. — Мы не могли до вас дозвониться все утро… У нас тут труп. — Кто-то умер на площади? — непонимающе переспросила она, проверяя свой телефон, который оказался безнадежно разряжен. — К чему столько шумихи из-за этого, шериф? Это, конечно, печально, но вы срываете мероприятие… Эмма удивленно посмотрела на мать. Она, конечно, знала, что та была женщиной довольно строгой, но чтобы так равнодушно говорить о чьей-то смерти… — Мадам мэр, вы не понимаете, — неловко начал Джонс. Было очевидно, насколько ему не по себе. Оглянувшись по сторонам, он шепотом сказал: — Это убийство. — Что? — теперь на лице Регины проступило замешательство. Сторибрук был невероятно спокойным городом, где самым тяжким преступлением, на памяти Эммы, была кража пива в магазине. Убийство было чем-то далеким и незнакомым мирному Сторибруку. — Кого убили? — Это Майк Битлер, школьник… — Майк? — воскликнула Эмма с расширенными от ужаса глазами. — Мы вместе учимся… учились… — Он был твоим другом? — Джонс тут же перевел взгляд на Эмму, и Регина ободряюще обняла дочь. — Ты знаешь, кто мог желать ему зла? — Нет… — растерянно ответила она. — Чтобы настолько… Нет… — А что вы сделали с площадью? — снова обратилась к шерифу Регина. Эмма тоже посмотрела на место преступления, но все, что она видела — это куски брезента, закрывающие большую часть поверхности огороженной территории. — Где тело? — В этом-то и проблема, мадам… — мрачно начал Джонс, но бросив взгляд в сторону девочек, оборвал сам себя. — Давайте поговорим наедине. — Нет уж, постойте, я хочу знать, что с Майком, — твердо сказала Эмма, делая шаг вперед. Лейси молча последовала за ней, поддерживая сестру. Регина кивнула шерифу, сдаваясь. Он тяжело вздохнул и, старательно подбирая слова, начал: — Мы смогли установить личность только по его… голове, — он сглотнул комок в горле и продолжил: — Его тело словно… взорвалось… — Что за чушь? Что это значит? — нахмурилась Регина. — Это значит, что от него только голова и осталась, — наконец неумолимо закончил Джонс. — Вся площадь была залита кровью и обрывками тела, когда мы сюда приехали. — Господи, — тихо простонала Эмма, в ужасе прикрыв рот ладонью. Лейси успокаивающе обняла сестру, хотя и сама выглядела не менее бледной и напуганной. — И… Кто… Как это возможно? — растерянно спросила Регина, пытаясь взять себя в руки. Ее взгляд ни на секунду не останавливался на чем-то одном, словно она ожидала, что убийца вот-вот выскочит из-за угла и бросится прямо к ней. — Я понятия не имею, — со всей прямотой ответил Джонс. — В жизни не видел ничего подобного. Мы опросили несколько человек, кто живет поблизости — никто ничего не слышал и не видел. Сидни Гласс вот-вот начнет меня донимать вопросами, а у меня даже версии нет, кто и как мог это сделать. Мы не нашли ни орудия убийства, ни черта, что могло бы помочь… Единственный вариант — вызвать экспертов из Нью-Йорка. Может, от них будет больше толку… — Так. Гласса я беру на себя, — заявила Регина, делая над собой усилие и вновь становясь собранным мэром Миллс, которая всегда знает, как поступить. — Привлекайте, кого нужно, но без лишней шумихи. Еще не хватало, чтобы люди начали паниковать. — Что вы скажете Глассу? Паника паникой, но слухи все равно просочатся. И пока мы не знаем, с чем столкнулись, людям стоит соблюдать крайнюю осторожность. — Давайте так, — решительно произнесла она, оглядывая все прибывающих к месту трагедии людей, которые начинали шушукаться между собой. — Это был дикий зверь. — В центре города? — скептически скривился Джонс. — Этому никто не поверит! — Так сделайте так, чтобы поверили, вам за это платят в конце конце концов, — сквозь зубы прорычала Регина, стараясь не привлекать внимание толпы. — Мы разберемся с этим, Джонс, но нам нужно выиграть время. Это лучший выход, который заставит всех сидеть по домам хотя бы в ночное время. Идите и делайте свою работу, а я отвезу девочек домой и вернусь сюда. Шериф согласно кивнул, не имея лучшего плана действий, и пошел к собравшейся толпе, среди которой уже мелькнуло лицо вездесущего Сидни Гласса. Не дожидаясь речи шерифа, Регина повернулась к дочерям. Она казалась одновременно взбешенной и предельно собранной. Такой напуганной Эмма ее еще никогда не видела. — Никому ни слова о том, что вы услышали сейчас, ясно? — дождавшись согласного кивка от обеих, Регина кивнула на машину: — Я отвезу вас домой, и вы обе останетесь там. Никакой работы, Лейси. Никаких пробежек, Эмма. Закройтесь и ждите меня. Пока мы не узнаем, что за чертовщина творится, я не хочу, чтобы вы слонялись в одиночку. Все понятно? — Да, мам, — ответила Лейси, а Эмма лишь кивнула, закусив губу. Она была все еще в ужасе от случившегося, и Лейси мягко подтолкнула ее к заднему сиденью машины и сама села рядом с сестрой, положив голову Эммы себе на плечо. Домой возвращались в молчании, все утренние ссоры были позабыты. Как только они подъехали к дому, то заметили Мэри Маргарет, как раз закрывающую входную дверь. Она удивленно обернулась на звук подъехавшей машины. Пока Лейси и Эмма выбирались с заднего сидения, Регина уже успела кратко пересказать ей последние новости и попросила остаться, чтобы присмотреть за девочками. Эмма хотелось возразить, что им уже не десять лет, чтобы с ними нянчиться, но вовремя прикусила язык, подумав о том, что и для Мэри Маргарет будет лучше остаться с ними, ведь она жила совсем одна почти на окраине города. Поэтому она лишь послала ей извиняющуюся улыбку, но Мэри Маргарет была совсем не опечалена внезапно сорвавшимся выходным днем. Она была искренне привязана к девочкам и волновалась за них не меньше Регины. Это, пожалуй, было единственным, что объединяло столь непохожих друг на друга женщин. Убедившись, что Эмма и Лейси будут в безопасности с Мэри Маргарет, Регина стремительно укатила обратно в город. Ей предстоял трудный день. — Итак, чем займемся? — с фальшивым оптимизмом спросила Мэри Маргарет. — Я, пожалуй, пойду и посплю еще немного, — пробормотала Эмма и медленно поднялась по лестнице наверх. Через пару секунд ее догнала Лейси. — Эй, ты точно в порядке? — обеспокоенно спросила она. — Если хочешь, я… — Нет, Лейс, спасибо тебе, но я правда хочу побыть одна, — устало ответила Эмма. Ей не хотелось отталкивать сестру, когда та сама так открыто шла на контакт, но ей нужно было немного пространства. — Хорошо, конечно, — Лейси постаралась скрыть разочарование за улыбкой. — Если что, я буду у себя… — Да, спасибо, — еще раз повторила Эмма, закрывая за собой дверь. * * * Регина вернулась домой уже почти в полночь. Целый день она отвечала на бесконечные вопросов, давала распоряжения, организовывала группу охотников, которые во главе с шерифом Джонсом отправились прочесывать лес в поисках неведомого зверя, которого Регина придумала с единственной целью: дать напуганным людям разумное объяснение происходящего, дать им цель. Пусть лучше ходят по лесу с ружьями на перевес, ощущая себя героями, чем устраивают охоту на ведьм и сеют панику, мешая разбираться в этом деле. Приехав в участок, Регина первым делом потребовала снимки с места преступления. Смотреть на них было жутко. Как и говорил шериф Джонс, центральная площадь была залита кровью и клочками тела мальчика, которые невозможно было как-либо идентифицировать. Голова же лежала прямо на построенной к празднику трибуне, словно подношение. Впервые за семнадцать лет спокойной жизни, Регине вспомнились времена ее правления в качестве Злой Королевы, когда черные стражники приносили головы ее врагов в качестве дара и доказательства выполнения ее воли. Тогда это казалось само собой разумеющимся, но здесь вселяло ужас. Кто-то очнулся от проклятия? Может ли такое быть? Регина мысленно перебрала всех жителей города по их личностям в Зачарованном лесу. Кто мог сотворить нечто подобное? Оборотень мог, решила она. Руби. Она была подругой Белоснежки и у нее есть мотив мстить. Регина принялась взволнованно кусать губу. Как же быть? Устранить официантку — задача нетрудная, понять бы, верна ли догадка. И даже если да, это не объясняет, почему это произошло только сейчас. Где проклятие дало слабину? Это покажет лишь время, а пока… — Сидни? — мужчина взял трубку после первого же гудка. — У меня есть для тебя особое задание. Ты должен присмотреть за Руби Лукас. Куда ходит, что делает… Нет, это никак не связано с убийством мальчика… Я понимаю, что это сейчас самая горячая новость… Давай договоримся так. Все равно я узнаю обо всем первой, и могу тут же позвонить тебе, если ты будешь делать то, что я прошу. Мы поняли друг друга?.. Отлично, удачи, Сидни. Регина устало захлопнула за собой дверь и прислушалась к блаженной тишине дома. Мэри Маргарет спала прямо на диване гостиной, прикрывшись пледом. На ее груди лежала недочитанная книга. «Джейн Эйр» — со снисходительной усмешкой прочла обложку Регина. Пользуясь тем, что никто не наблюдает за ней, она сняла туфли и босиком поднялась на второй этаж, где располагались спальни девочек. Она заглянула сначала к Эмме. Та спала, как всегда беспокойно ворочаясь во сне, и ее одеяло оказалось на полу. Регина тихонько подняла его и опустила на сжавшуюся в комок девушку. «Я не потеряю тебя» — мысленно обратилась она к дочери, и, постояв еще немного, тихонько вышла из комнаты, затворив за собой дверь. Затем она подошла к комнате Лейси. Из-под двери просачивался приглушенный свет, но, когда Регина заглянула в комнату, то оказалось, что и Лейси уже сморил сон. Она спала сидя, откинувшись на подушки, на ее согнутых коленях лежал альбом для рисования. Регина с любопытством наклонилась, чтобы посмотреть над чем Лейси работала. Это был очень детальный набросок двух человеческих кистей рук, замерших в каком-то непонятном движении. Регина отклонилась чуть вбок, чтобы на рисунок падало больше света, и тогда осознание вдруг ударило ее. Она узнала, чьи это руки, и что они делают. Румпельштильцхен и его любимая прялка. Сколько раз он садился за нее, пока еще юная ведьма отрабатывала очередной магический урок своего учителя. Сколько раз она и сама завороженно наблюдала за тем, как из-под его ловких пальцев выскальзывала золотая нить. И сейчас Лейси нарисовала это… Вдруг, тело Лейси резко дернулось, словно от испуга, и она резко открыла глаза, вздрогнув от неожиданности, когда заметила стоящую перед ней мать. — Прости, я тебя напугала, — мягко сказала Регина, садясь рядом с ней на кровать. — Я просто так волновалась за вас, что как только приехала, решила проведать, как тут мои девочки… — Оу, ясно, — неловко ответила Лейси, все еще не совсем проснувшись. Заметив взгляд Регины, обращенный к альбому, она смутилась, но не стала его закрывать. — Ты очень красиво рисуешь, — осторожно заметила Регина. — Чьи это руки? — Я не знаю, — пожала плечами Лейси. — Просто приснилось однажды… — Это был… хороший сон? — она снова пожала плечами, но Регина достаточно хорошо знала Лейси, да и Белль когда-то тоже, чтобы знать — она не лгала. Если какие-то обрывки прошлого и сохранились в ее подсознании, то они не имели для нее никакого смысла в настоящем. — Ты что-нибудь узнала? — Нет, пока нет, — вздохнула Регина. Она взяла Лейси за руку и тяжело вздохнула: — Но я тебя прошу, пока все не выяснится, будь очень осторожна, хорошо? — Можно я завтра пойду в мастерскую? — голос Лейси был таким же приглушенным, как и у Регины, создавая иллюзию доверительного разговора. — Можно ты завтра пойдешь в школу? — возразила Регина, и прежде, чем Лейси успела возразить, добавила: — Я волнуюсь за Эмму. Она тяжело восприняла смерть своего друга. Ты нужна ей сейчас, даже если она сама так не считает. — Хорошо, — кивнула Лейси, сдаваясь этому аргументу. Что бы ни было, но что-то всегда заставляло ее защищать свою сестру, быть сильной ради нее. — Спасибо. — Регина медленно встала и пошла к дверям, не оглядываясь.