Отдартомолено!

Спустя неделю. Я медленно перебирала рваные края модного свитера, разглядывая каждую ниточку и пытаясь в узоре бежевой пряжи разглядеть ответ. Почему я как сама не своя? Я уже и в больницу сходила, и мне там сказали, что со мной все в полном порядке. Я здорова, как бык. А обморок был просто от переутомления. И давление подскочило. Непонятный такой единичный случай в моей обычной жизни. Сегодня суббота, и я решила пройтись по городу, прогуляться. Немного развеяться. Зашнуровав развязавшийся кроссовок, я вдруг услышала, как что-то падает на пол. Этот звук — звук падения — вывел меня из размышлений. — Девушка, это ваше? — спросила женщина в метро, протянув мне что-то в руке. Я с сомнением взглянула на вещь. Первая мысль: это не мое. Но рука сама потянулась за украшением. Откуда оно выпало? Только что из сумки, больше неоткуда. И неудивительно, я ее по месяцу не перебираю, там разве что йетти не завелся! — Спасибо, — чисто по привычке сказала я и забрала у женщины это. Красивая штучка, наверное, дорогая. Я словно невзначай повертела в пальцах крупную черную жемчужину, отливавшую бензиновым зеленым, фиолетовым, голубым. Словно разгладила маленькую звездочку, свисавшую из центра жемчужины. Неожиданно, губы мои тронула улыбка, и я нежно провела пальцами по украшению. Красиво. И ощущение, что это мое. Понимаете? Но в то же время, я точно знаю, что никогда этого не покупала. Это слишком дорого для меня, такие вещи мне может подарить только дядя, но дядя ее точно не дарил. Так откуда она у меня в сумке? Может, у меня провалы в памяти, и я в свободное время занимаюсь тем, что ворую всякие безделушки из магазинов или из карманов у сокурсниц? А потом благополучно все это забываю? Я хмыкнула, глупость какая! И быстро застегнула жемчужину на шее. Словно мне стало теплее, в тысячу раз — и впервые за всю неделю я смогла вздохнуть с радостью. Поводов для нее особых не было, но не было причин и тосковать. Я встряхнулась и сунула в уши наушники, под звуки Disturbed двигаясь к последней станции. На улице ветер треплет листья, я застегнула куртку и подумала, что неплохо бы попить где-нибудь кофе, съесть что-то горячее. Невольно сунув руку за пазуху, я нащупала жемчужину. Красивая. Теплая. Как живая. Энергично дойдя до небольшого торгового центра, я вошла в стеклянные двери и зажмурилась от яркого света. Ну, терапия начинается! Пройдясь по нескольким магазинам, я поняла, что что-то сегодня моя терапия не клеится. Раз за разом, будто по инерции, я крутила в пальцах жемчужину. На глаза попалась вывеска: «Тату-салон». Равнодушно скользнув по ней глазами, я почесала щиколотку. Носок начал неприятно колоться. Обычно не так говорят. Говорят — тату-мастерская. А там, значит, мастера. Мастера. — Мастер! Это грянуло в моей голове, будто кто-то рыкнул мне в уши, и я подскочила, как ошалелая озираясь. Кто это был?! Люди вокруг даже не обратили на меня никакого внимания. Каждый шел по своим делам. Мне стало не по себе, я тревожно сунула руки в карманы и двинулась к большому магазину одежды. Перебирая там вешалки, я снова неистово зачесала щиколотку. Да блин, че там такое-то? Может, булавку с носка снять забыла? Хотя, носки не новые. Раздраженно почесав еще раз ногу, я сняла с рельсов вешалку с парой платьев и прошла к примерочной, чтобы только отвлечься. В примерочной было душно, играла громкая музыка. Я мотнула головой, стянула свитер через голову и, сбросив кроссовки, сняла еще и штаны. То, что я увидела, оставшись в лифчике, трусах, носках и с кулоном на шее, заставило меня похолодеть. ДАРТ МОЛ! Это был как удар током, как электрический разряд по всему телу. Как я могла о нем забыть?! На ноге я впервые за всю эту неделю — как я могла это упустить?! — увидела наколотый ситхский «Лазутчик», прямо на моей ноге, чернилами по коже! Мол остался там, в лифте! Он что, умер?! Почему я здесь, а он там?! Как я переместилась?! Мне стало вдруг очень холодно, будто из душной примерочной меня окунули прямо в ледяную воду. И неожиданно, я начала задыхаться. Неистово кашляя, я зажмурила глаза… … И открыла их в полумраке неизвестного огромного помещения. Я лежала в какой-то… ну, не знаю… как объяснить? Это была тесная стеклянная капсула, закатанная в холодное прозрачное желе, в котором уже лежала я. Я была в той самой одежде, в которой ходила на свидание с Молом. Освобождая от желе влажные руки, я вогнала в легкие воздух. — Ада… Я услышала свое имя и встрепенулась. Это имя… оно непохоже по звучание на то, что я помнила, когда жила на Земле. Возникло неприятное ощущение, что мозг вскипает, а память делится на «до» и «после». Я обратила взгляд в сторону того, кто произнес мое настоящее имя. — Ада. Ты в порядке, дорогая? — снова произнес знакомый мне голос. Я вгляделась в темноту и выдохнула. Это дядя. — Дядя… Он быстро подошел ко мне. Он был одет в свой обычный костюм и сверху — в бордовую тунику, расшитую золотым. Сухие теплые руки помогли мне выбраться из желе, и я с омерзением встряхнулась. — Девочка моя… — он заботливо закутал меня в тунику, сорванную с плеч, и я прижалась к его плечу. — Ты как себя чувствуешь? — Голова болит, дядя, — прошептала я. Что я знала теперь? Что помнила? Две судьбы схлестнулись воедино, и я похолодела. Вскинула глаза на проницательное лицо моего любимого дяди. — Дядя… — сглотнула я. — Где Дарт Мол? Его лицо из теплого, родного, такого доброго, вдруг стало отстраненным и холодным. Он мягко погладил меня по спине. — Дорогая, ты только что пришла в себя, я отвечу на все твои вопросы, но потом. Я знала дядю, как свои пять пальцев, «потом» могло не наступить никогда. В общем-то, эти слова для него были как синонимы. — Дядя, я хочу знать, что с ним, — уперлась я. — Ведь это ты все устроил. Так? Он промолчал, с достоинством поправляя воротник своего костюма и значок Республики на груди. — Знаешь, милая, — заметил он. — Вот этот твой интерес к нему никогда я не поощрял. Было ведь такое? — Было. — Согласилась я и вспомнила. Самый обычный день. Я в дядином поместье, готовлюсь к экзаменам. В руке — учебник политологии, но я шляюсь по дому вместо того, чтобы зубрить. На улице прекрасная погода, дневной Корусант манит и влечёт, но нет, нельзя! Если не выучу билеты — не сдам. А там — пиши пропало, и привет, дядюшкин инфаркт. Я выхожу из своей комнаты, почувствовав дядюшкино приближение. Он идёт по коридору, но он не один. Чисто из любопытства, я выглянула из своей комнаты. Невысокий крепкий мужчина покрыт темным плащом. Он идёт след в след за дядей по коридору, и все бы ничего, но я его не чувствую: нигде. Совсем! А потом, касаясь его облаком Силы, чуть глубже, чем нужно, я понимаю, что он просто скрывается. Он ситх, такой же, как и мы! Но Боже мой, какая внутри него тьма. Боль, ярость, одиночество, все это варилось в его душе, как желудочный сок у сарлокка, и я метнула глаза вниз. Там, где он шёл, на полу оставались редкие пятнышки крови. Будто она капала у него из-под плаща. Я внимательно посмотрела на него и отметила, что он вполоборота повернулся, и мне показался только его профиль. Почудилось, что он отливал красным. Второй раз Дарта Мола я увидела уже гораздо позже, когда поступила в университет и начала проходить курс дистанционно. Я возвращалась с прогулки в поместье, заезжала на каре через центральные ворота и предвкушала беспечный отдых на открытой веранде… … как вдруг именно там, среди цветов и пышной зелени, увидела дядю, который шёл плечом к плечу с этим неизвестным мужчиной. Не могу же я не узнать, кто это! Я старалась быть в курсе некоторых дядюшкиных дел, предпочитая избегать очень многих тем и вопросов и зная, кто в конце концов такой человек, заменивший мне отца и мать. Хоть я и любила его безгранично, но все же любопытство взяло верх, и я скучающе встала у верхней баллюстрады, поглядывая на незнакомца. Прошло не больше трёх минут, как он посмотрел на меня в ответ, хотя по колебанию в Силе я поняла, что обнаружил сразу, как только я подъехала к поместью. Он взглянул на меня из-под капюшона, и я остолбенела. Взгляд острый, как терн. Об него можно уколоться. Он изучающе и быстро посмотрел на меня, так, чтобы дядя не заметил, и тут же отвёл глаза, но я успела заметить, что они типичного для ситхов желтого цвета. Мне показалось, что его лицо очень необычно. Оно будто растворяется в тени капюшона… Кто же он такой? Наша третья встреча была так же мимолётна. Дядя выпускал меня из своего кабинета после сеанса, во время которого мы совершали ритуал. Я была уставшей и очень хотела прилечь у себя в комнате. То же самое чувствовал и дядя. Этот ритуал опустошал нас обоих, но по итогу дядя всё-таки пополнялся Силой, и Сила переходила к нему от меня. А мне требовалось отдохнуть. Я шла по коридору, завернула за угол и даже не заметив ничего просто налетела на этого незнакомца. Наверно, он все подстроил, почувствовав меня. Захотел увидеть меня вблизи. Он был готов к тому, что я выйду из-за угла, и я ткнулась ему прямо в руки, невольно заглянув под капюшон. Это был молодой мужчина-забрак с красной кожей и лицом, покрытым чёрными татуировками. Взгляд — пополам желтый, пополам красный — обжег меня, и я неловко извинилась и шагнула назад. Он не стал мне препятствовать, и его губы, также татуированные, слегка дрогнули в полуулыбке. Мы разошлись в разные стороны, сделав вид, что ничего не произошло, но в тот момент я была точно ужалена электрическим угрем. Я вошла в комнату, встревоженная и приятно взволнованная, и долго думала о незнакомце, который периодически навещает дядю. Спросить, кто это, у самого дяди я не хотела. Он мог не ответить мне. Мог ответить нечестно. Что-то подсказывало мне, что спрашивать нельзя. Может, то, как услужливо стоял возле дяди этот забрак… В следующий раз я узнала его имя. Произошло это случайно, и при неприятных обстоятельствах. … Я никогда не была ситхом в полной мере. Таким, как мой дядя. Я бы хотела, и очень, владеть теми силами и навыками, коими владел он. Но сколько бы я ни пыталась, я не могла обладать Силой. Просто Сила была рядом со мной, всегда. Дядя говорил, что это тоже дар. Специфический. Не такой, как у всех, но совершенно не редкий. Раньше таких, как я, среди ситхов называли медиаторами. Проводниками, имевшими доступ к глубоким слоям Силы, но неспособными черпать ее для увеличения своей мощи. Такой же была и моя мама, таким же были и некоторые другие мои родственники. Но — тривиально — из-за трагической катастрофы на разбившемся звездолете меня вынужден был воспитывать мой единственный родственник, оставшийся в живых дядя Шив. Родителей я не помнила, а дядя был со мной по-отцовски любящим и добрым, так что я не тосковала и с удовольствием помогала ему, как могла, во всех его делах. Но были и такие дела, в которые он не хотел меня посвящать. Периодически я старалась незаметно следить за ним, прячась в Силе и следуя по пятам за дядей, попадая в тайные коридоры поместья и следя за его тренировками на скрытых площадках глубоко в подвалах дома. Но вот однажды в большом зале для тренировок я увидела этого забрака. Я притаилась на самом верху, у изголовья огромной колонны, и знала, что ни одно существо в этом мире меня не отыщет, поскольку в прятки я играла чрезвычайно хорошо. Словно невидимым ластиком, я просто стёрла себя из Силы, вначале наблюдая за тренировками с мечом дяди Шива и восхищаясь его грациозными сильными движениями. Эх, мне такой не быть никогда. И вот он остановился и, даже не переведя дух, звучно сказал, так холодно, что я даже вздрогнула: — Мой ученик. Иди ко мне. На его зов мгновенно отозвался забрак. Он вышел из тени дальних колонн, без капюшона, в простой чёрной робе, и тут же преклонил колено перед дядей, низко склонив голову. Он не поднимал своего огненного взгляда и, как мне казалось, усмирил дыхание и едва не затаился. — Ты не подвёл меня, мой ученик, — громко сказал дядя. — Как и было задумано, ты великолепно справился на Дорвалле. Забрак склонил голову ещё ниже, согнув спину. И едва слышно прошептал: — Да, мастер. Дядя обошёл его, прошёлся кругом чёрного силуэта и остановился за спиной забрака. — Твое новое задание поступит в течение следующего дня на комлинк. Ожидай команды, готовь «Лазутчик» к отбытию. А пока можешь переночевать здесь. Я пошлю к тебе дроида-лекаря. Забрак прикрыл глаза, а затем снова медленно приоткрыл их, шепнув: — Благодарю, мастер. — Ты можешь идти, Дарт Мол. Итак, я узнала его имя, и в тот же миг я поняла, что должна увидеть таинственного ситха, носящего титул «Дарт», ещё раз. Но как? Где он может оказаться? Я подозревала, что дядя не пустит его на верхние этажи, скрывая таинственного посетителя от лишних глаз, и решила приманить незнакомого мне Дарта Мола хитростью. В тот же вечер, когда дядя покинул поместье для собрания в Сенате, я полностью открылась в Силе, и она потекла мерным потоком сквозь меня, пронизывая поместье своим электрическим, ярким светом. Я позволила этому произойти, зная, что забрак этот, как любой ситх, весьма любопытен, хитер и охоч до выгоды себе. Он обязательно придёт посмотреть на источник этой Силы. Глупый. Он может не знать, что я не источник, а всего-навсего маленький проводник этой колоссальной мощи. Я расположилась на веранде, любуясь небом и жалея, что огни вывесок заслоняют звезды. Не прошло и двадцати минут, как я услышала позади себя присутствие. Он бы мог виртуозно скрыться, если бы хотел. Но вместо этого он подошёл ко мне со спины, притаившись в тени. — Добрый вечер, — сказала я. Забрак ничего не ответил. Я встала с кушетки и прошла к перилам. Из темноты на меня смотрели жёлтые глаза. — Вы что-то ищете? — спросила я. Но ответом мне вновь была тишина. — Что-то потерянное? Утраченное? Или наоборот, незнакомое? Он молчал, не приближаясь и не уходя. Просто разглядывал и прощупывал меня, изучая. — Меня зовут Ада. — Сказала я. — Не таись. Видела тебя в тренировочном зале, Дарт Мол. Наверное, он удивился, потому что едва шевельнулся. Желтые глаза сощурились. — Я ощутил Силу, и она звала меня. — Сказал он тихо. Конечно, она звала, я звала его. Я сделала шаг ближе. — Это была я. Хотела увидеть тебя, разглядеть получше. И наконец познакомиться. — Я улыбнулась. — Не мешало бы здороваться с человеком, с которым постоянно сталкиваешься в собственных коридорах. Он удивлённо моргнул. Только тогда я поняла, что смотрел он до этого, не мигая. — Я здесь живу. — Заметила я. — Не мог же ты думать, что мы видимся случайно? Он промолчал и сощурился, и тут я сообразила. — Я не его ученица. — Успокоила я молодого забрака. — Я его племянница. — И владеешь Силой, — тихо сказал ситх. — Ну… — усмехнулась я. — Будучи племянницей сенатора Палпатина, как считаешь, могла бы я не владеть ею? Какое-то время мы молчали, но ощущение угрозы никуда не пропало. Вдруг, он исчез так же быстро, как и появился — и только через полчаса я услышала, как в дом прибывает дядин кар. … Целый год я втайне посещала подземные залы для тренировок, и не раз видела там Дарта Мола, которого тщательно обучал искусству ситхов дядя. Он был смелым, ловким, хитрым и умным, но главное — он был готов сделать ради дяди абсолютно все. Сколько раз я видела, как он преклонял перед ним колено, докладывая об очередной миссии… С каждым разом он нравился мне все больше. Я искала поводы столкнуться с ним, когда он прилетал в поместье, и давала понять, что бываю рядом с ним, незаметно от дяди. Его отношения к этому я не знала, но однажды столкнулась с забраком так близко, что дело приняло опасный оборот. Иногда вместе с дядей я посещала некоторые публичные мероприятия, где могла бы завести некоторые полезные связи. Он сам приглашал меня на такие встречи, и вот в один из вечеров попросил нарядиться для светского приёма, но предупредил, что сам препровождать туда не сможет, поскольку встречает там посольскую делегацию. Меня же сопроводит личный дядин телохранитель. Я не придала этому значения, потому что не раз и не два меня сопровождали его люди, и надела обычное для таких приемов чёрное платье, подхватила волосы обручем, убрав их назад, и надела колье и серьги, подаренные еще отцом моей маме. Сделав быстрый макияж и расчесавшись, я в положенное время села в кар и онемела. Водителем был он! Дарт Мол! Похоже, он не был изумлён. Спокойно бросив на меня взгляд, он посоветовал пристегнуться, заметил, что мы уже опаздываем (по моей милости аж на полчаса) и стартовал с места так, что я непроизвольно вжалась спиной в кресло. Он мчался по ночному Корусанту, виртуозно обходя прочие кары и спидеры, и ехал ну буквально на грани фола. Если бы не флажки Сената на нашем каре, нас бы тут же арестовали за превышение скорости. Дарт Мол ехал молча, но желтые глаза то и дело смотрели на меня. Мне было лестно, но хотелось, чтобы он столько же внимания уделял дорожному движению, а не мне. А не то быть аварии. Мы резко обогнули огромный грузовой кар, лихо вывернули на верхнюю магистраль и помчались ввысь, так, что я начала чуть не в голос взывать к Силе. Сила меня услышала: мы наконец остановились, плавно заезжая на огромную парковку. Кар остановился. Дарт Мол вышел первым, открыл мне дверь и предложил руку. Хотелось прям хорошенько избить этого идиота своей сумочкой, но делать этого я не стала, а вместо этого, проклиная все, едва живая выползла из этого орудия пыток, ухватившись за широкую крепкую ладонь. Как и многие телохранители на таких вечеринках, он был одет в чёрный элегантный костюм, а лицо покрыл гладкой маской, скрывающей черты. Только вдобавок ко всему он и спрятал руки, натянув перчатки. Следуя за мной, подобно тени, он сопроводил меня до лифта и вошёл следом, встав за моей спиной. — Ты знал, что повезёшь меня? — уточнила я. Дарт Мол промолчал. Но кивнул. Я увидела это в зеркальной панели дверей. Крепкая мускулистая фигура была спрятана под свободным, мягким костюмом. Но каждое точеное движение выдавало в нем грациозного хищника. Меня невольно бросило в жар. — Водишь ты ужасно, — заявила я. Плечи его дрогнули, будто он ухмыльнулся. В этот момент двери лифта разъехались, и мы очутились на вечеринке. Весь вечер я только и делала, что заводила «полезные знакомства». Я общалась с меценатами, политическими деятелями, светскими личностями и приближенными к сильным мира сего. Была милой, умной, тихой. Дяде помахала издалека — попозже он подошёл ко мне и спросил, все ли в порядке, и я кивнула ему. Дарт Мол всегда был неподалёку, но стоял неприметно, да и вообще не докучал мне. Но я чувствовала на себе его пристальный взгляд… и не могла не ответить ему. К середине ночи я вышла на веранду, улучив момент — так, чтобы там было пусто. Уйдя дальше, в высокий лабиринт из кустарников, выстриженных в геометрических формах, я заметила, что он неотступно следует за мной. Я молча шла, один поворот сменял другой. Дарт Мол ничего мне не говорил. Я остановилась, прислонившись к прохладным листьям голой спиной, и заметила: — Ты же видел, что я за тобой следила во время тренировок? Подняв на него взгляд, я увидела, как он кивнул. — Сними маску. Он не колеблясь спокойно снял ее и опустил руку, глядя на меня желтыми, яркими глазами. Все произошло настолько неожиданно даже для меня, что я не успела устыдиться, смутиться. Я просто сделала пару шагов к нему и, приподнявшись, поцеловала его в губы, касаясь его шеи рукой. Если бы он хотел, с его-то реакцией он мог бы заломить мне руки, увернуться, отбросить меня Силой и вообще сделать что угодно. Но он ничего не сделал. Он мне нравился, а я нравилась ему. Это чувствовалось, это было в воздухе и было в нас. С первой нашей встречи мы поняли, что очень понравились друг другу — и были, возможно, обречены однажды сойтись. Вблизи он казался опасным и страшным, но прикрыла глаза и скользнула от шеи вниз — к глухому воротнику-стойке и ещё ниже, на грудь. Прижавшись к ней ладонью, я ощутила двойные удары сердец. — Ада. Этого делать нельзя. — Тихо сказал он. — Ну, а если очень хочется? — Все равно. Он поймёт, что что-то не так. Нужно вернуться. Он рассуждал трезво, холодно, здраво, и в глазах его я видела затравленное выражение, будто он… боялся. Да, тогда я не верила, что он может чего-то испугаться. Но это был именно страх. Мы тут же вернулись, притом — я ловко сделала вид, что вышла из дамской комнаты, а дядя так и вовсе выступал перед гостями с речью. И в ту ночь он не поймал нас. Я вернулась домой раньше дяди, где на вечеринке попрощалась с ним и спросила разрешения уехать: он согласился, что мне пора, и это его не изумило. Я всегда уезжала рано с таких мероприятий. … В машину мы сели чинно и благородно. Я знала, что кар может отслеживаться на трекере, так что Мол спокойно довёз меня до дома, не проронив ни слова. Он вывел меня из кара, припарковал его и оставил меня в одиночестве, исчезнув. Я стояла на веранде, нервно думая, подойдёт ли он… или оставит меня одну. Он пришёл, конечно. Он был с первых же минут очень отзывчивым. Уже без маски и перчаток, тихо подошёл со спины и облокотился о перила. — Ты чего такой грустный? — я поправила на шее колье и встала рядышком. — Думаю, когда мастер оторвёт мне голову. Ну, как быстро он узнает. — Не узнает он. — Фыркнула я. — Мы будем осторожны. — Ага, прямо как сегодня, — отозвался Дарт Мол. — Ада. Это просто наваждение. Это нужно прекратить. — Да ещё нечего прекращать! — возразила я. Но он был с этим не согласен. — Сколько раз я пытался не думать о тебе. Скрывал от учителя свои мысли. Медитировал, сарлокк раздери! Он подступился ко мне и, легко коснувшись моей щеки, без всяких там сомнений тихо поцеловал. Это было правда настоящим наваждением. С той ночи мы начали скрывать от дяди свои отношения, возникшие так неожиданно. Он не мог проникнуть в дом незамеченным, не мог войти ко мне, когда дядя был в поместье. В те редкие часы, когда судьба дарила нам шанс быть друг с другом, мы были вместе. Говорили много и обо всем, но ещё чаще проявлялась другая натура Мола, тихая, молчаливая и сдержанная. Я с удовольствием просто была рядом с ним, чувствуя его и понимая, что однажды мы захотим большего. Сейчас это было невозможно. Шаткое будущее сводило с ума, но он уверял, что дядя уничтожит нас, если узнает… И так прошло не меньше трёх месяцев. Это было просто чудо — что мы так долго скрывались от дяди. Сами понимаете, однажды он все узнал. Мола не было долго… очень долго. Я испугалась, как бы он не погиб на задании. Вся извелась, даже похудела, и не могла найти никакой зацепки, что с ним. Сначала я крепилась, но затем сдалась, потеряв интерес к учебе и иногда, ночами, давая волю слезам. Дядя был очень проницательным человеком, и ему было нетрудно заметить, что я очень чем-то обеспокоена. И вот, в один замечательный солнечный день, он задал мне прямой вопрос: — Ты сама не своя в последнее время, Ада. — Дядя тревожно нахмурился. — Девочка моя. Тебя что-то волнует. Позволь, я помогу тебе. Я вздрогнула, отвела глаза и быстро качнула головой. — Да нет, что ты, все в порядке. Просто устала из-за учёбы. Все эти занятия год от года становятся сложнее и сложнее. Дядя Шив понимающе улыбнулся. Он протянул мне руку, и я пожала ее и улыбнулась ему в ответ. — Пойдём в кабинет. Это означало, что мы должны провести ритуал. Я была согласна сделать это: в последнее время Сила все больше концентрировалась вокруг, и во снах я начинала видеть страшные сны, предзнаменования далеких событий, которые, как я молилась, не должны были случиться никогда. Я прошла следом за дядей в кабинет, привычно толкнув дверь… и вдруг увидела его. — Мол! Не контролируя себя, я плюнула на все и подлетела к нему, припадая рядом на колени и крепко обнимая. Одежда на нем была в плачевном состоянии, руки на запястьях стёрты в кровь и скованы наручниками, сам он стоял на коленях, но не был более никак связан. Он застыл, не в силах даже шевельнуться. Но по его глазам, в которых проскочил укор и страх, я поняла, что только что убила его. Дверь тихо закрылась за моей спиной, и дядя произнёс: — Милая… о твоем обмане я знал уже давно. Я похолодела. — Дядя. Почему он здесь? Почему на нем наручники? — я развернулась, не вставая и отнимая от Мола одну руку. Он повесил голову на грудь, будучи полностью покорным. Слегка прикрыв глаза, боялся даже поднять их. — Дорогая, я безмерно рад, что ты уяснила смысл поговорки «лучшая защита — нападение», но сейчас не то время, чтобы укорять меня. Я узнал о том, что происходит между… — он поморщился. -…вами. Чувствуя нарастающую угрозу, я встала между мужчинами, прижимаясь лопатками к плечу Мола и подсознательно прикрывая его собой. — Мой ученик. — Громко, с усмешкой продолжил дядя. — Ты совершил самую страшную ошибку. У тебя больше не осталось шансов оправдаться передо мной. И больше я не могу называть тебя своим учеником. Дарт Мол закрыл глаза, напрягшись, и я с ужасом поняла: он все это знал и просто ждал… Чего ждал? Когда дядя его убьёт? А он на это способен? Тихий голос внутри меня сказал: да. Я резко метнулась вбок, вставая прямо перед Молом. — Дядя, нет! — паникуя, крикнула я. — Не нужно! Постой, стой! Он ни в чем не виноват. Ты же знаешь… это все я. Я захотела с ним встретиться. Если бы не я, он бы не поступил так. Он не предавал тебя! Дядя… Я умоляюще посмотрела ему в глаза. — Отойди, Ада, — вдруг сказал Дарт Мол. — Нет! Дядя с усмешкой смотрел на нас, ожидая, когда один закончит прикрывать другого. — Ты меня не остановишь. — Сказал он и вздохнул. — Жаль. Я приложил очень много усилий, чтобы создать из мальчишки ситха-убийцу. Вместо этого, я получил влюблённого идиота, не способное ни на что животное. Мне было невыразимо больно слушать это, но я не собиралась отступать от своего. Хоть у дяди в руках не было меча, он был смертельно опасен. — Нет, умоляю, дядя, — я с мольбой посмотрела в спокойные, пронзительные глаза. — Прошу. Не делай это с ним. Не нужно. Даже если он виноват. — Ада, отойди. — Уже гораздо тверже и злее произнес Дарт Мол. Я сжала челюсти. — Я не отойду. — Упрямо сказала я, опустив голову и исподлобья глядя на дядю. Он знал этот взгляд. Усмехнувшись, он скептически посмотрел на нас. — Но ты же не будешь вечно стоять вот так между нами. Ты знаешь, что я не хочу тебе зла, дорогая. Но если ты не отойдёшь, как он тебе советует, я просто сделаю так, что ты будешь обезврежена. Обездвижена. Не заставляй меня делать это. Не заставляй делать это на твоих глазах. — Ада! — ледяным голосом сказал Дарт Мол. — Отойди! Иначе я выкину тебя отсюда силой. — Нет!!! Я развернулась, крепко обняв его за шею и старательно цепляясь за него. Забрак ещё ниже опустил голову, понимая, что теперь казни точно не миновать. — Ну чего ты? — тихо прошептал он. — Выйди. Он просто накажет меня. Не будет убивать. Не бойся. Иди. Выйди за дверь, ты делаешь только хуже. В ответ на это я только крепче сжала объятия. — Ты делаешь только хуже! Он не пожалеет и тебя. Ада. Уйди… Внезапно, меня резко оторвало от Мола и откинуло на пол, на алый ковёр в дядином кабинете. Все происходило так стремительно. Я не успевала… Дядя взмахнул вспыхнувшим алым клинком и легко, точно ножом по маслу, полоснул по груди забрака. Я чувствовала, как один из нас уходит в Силу. — МОЛ! Я подлетела к нему, но он уже повалился на пол. Он даже не сопротивлялся. Не стремился защититься, не пытался спастись. Просто знал, что с ним будет, и был на это согласен. Одно сердце уже отказало, второе билось ещё какую-то секунду — и начало затихать. Я набрала в легкие воздуха… Его не хватало. Он выходил со слезами, и мне казалось, что у меня просто вынули что-то из груди, что-то очень нужное для жизни, и оставили искалеченной. Я не кричала и не стонала, не сказала ни слова — просто тихо обняла медленно холодеющее тело с гаснущими глазами. Не знаю, сколько времени я так просидела. Это было очень страшно… Я тяжело дышала, всхлипывая, будто меня тоже ранили, и чувствуя боль в груди. Неожиданно, я поняла, что она стала ощущаться почти физической… Вместе с этим осознанием, я ощутила, как своим теплом согреваю и его. Дядя не мешал, что было странно. Он лишь наблюдал за мной, и я чувствовала его взгляд на себе. В глазах все пошатнулось. Наверное, из-за страха, горя, слез. Я наполнилась верой и надеждой, что, если не отпущу тело, то оно не умрет. К моему удивлению, он и правда не умирал. Он был ещё жив. Отняв его от своей груди, я почувствовала, что он значительно теплее. — Мол… Он и вправду теплел. Крепко обняв его снова, я закрыла глаза и представила… просто представила, как моя Сила, будто во время ритуала, перетекает в него. Дядя присел рядом со мной на корточки и тронул меня за плечо. Я так устала, что даже не оттолкнула его руку. — Я хотел тебе добра, милая. — Тихо сказал он. — Пойми. Он очень опасен. Он обречён. Видишь ли, он всего лишь оружие. А оружие — это не живой человек. Оружие нельзя полюбить. Оружие нельзя жалеть. На меня навалилась странная усталость, но я услышала это: второе сердце заработало. Несколько мышц его тела дрогнуло подо мной, и я поняла, что каким-то образом обычный ритуал, который мы с дядей проводим раз от раза, просто спас Молу жизнь. Вместо того, чтобы отдалиться от него и прервать связь, я обняла его ещё крепче. — Ада. — Вдруг сказал дядя. — Ты же понимаешь, что ты сейчас делаешь? Голова моя закружилась, и я начала медленно терять сознание. От такой растраты сил я просто падала в обморок, уходила в небытие. Но если я уйду, Мола снова убьют? Закрывая глаза и пропадая, я упала поверх бессознательного молодого ситха и услышала, как дядя сказал: — Умница…