Ярче Солнца сияет только Небо

Кто бы мог подумать, что обычный выход в свет так сильно все изменит? После того, как Тсунаеши вернулась со свидания с Реборном, мир заиграл совсем другими красками. Все эти переглядывания, вздохи и прочее теперь стали понятны. Стоит заметить, что больше всех от толстокожести Тсуны бесился Лино. Он каждый день чуть ли не прямолинейно заявлял ей о том, что один из людей в её окружении влюблен в неё. Все остальные уже давно смирились и приняли, что намного лучше будет, если до нее самой дойдет эта непроглядная истина. Попытки сказать прямо предотвращал либо Реборн, либо сама Тсуна, отвлекаясь на какую-то ерунду и уходя в глубокую прострацию. Так что новость о том, что её дорогой репетитор видит в ней не только ученицу, но и девушку, слегка взбудоражила Тсуну, заставив другим взглядом смотреть на него. И не только смотреть. Сколько кандидатов было на место её супруга, когда она ещё сидела в кресле? Тсуна отказывала всем, а особо настойчивые исчезали сами по себе. Это казалось подозрительным, но что-то предпринимать Вонгола тогда не стала. Во-первых, у неё были гораздо более важные дела, чем расследовать исчезновение поклонников, а во-вторых, она была даже рада в какой-то степени такому «везению». Ну не хотелось ей выходить замуж! Не хотелось! Гораздо проще быть свободной, когда тебя никто не может ограничивать и ты можешь спокойно закрутить роман без обязательств с каким-нибудь забавным иностранцем. Хотя в случае с Тсуной даже такой вариант невозможен. Потому что велика вероятность, что иностранец окажется наемным киллером, или он может ей понравиться, что еще хуже. Для иностранца, конечно же. Потому что возлюбленным Вонголы может быть только либо сильнейший, либо невероятно удачливый засранец. Третьего, к сожалению, не дано. Так что Реборн соответствовал всем критериям. Даже попадал под приписку в конце, он ведь тот ещё засранец. И характер у него скверный. Садистский. Но Тсуна уже привыкла и к нему, и к его натуре. К болезненным, но важным урокам. Да и куда ей деваться с подводной лодки? Даже если откажет, то все равно не сможет отказаться от него. Он её Солнце, её первая и самая надежная опора, первая линия обороны и первый щит, который не проломится под натиском врага. И первый рыцарь, дающий отпор. — Тсуна, — прервал её размышления Фонг, открывший дверь. Девушка внимательно на него посмотрела. — К тебе пришел Верде. Девушка раздраженно выдохнула. Верде был не первым человеком, которого Тсуна не понимала, и не единственным, кого она по возможности избегала. Но данный индивидуум отличался поразительной наглостью и интересом, граничащим с легким безумием. Безумцев Тсуна не любила. Их сложно прочитать, с ними сложно разговаривать и невозможно о чем-то договариваться. Прут напролом, как танки, не замечая преград. — Да, сейчас спущусь, — Тсуна потянулась до хруста в суставах и кивнула мужчине. — Спасибо, Фонг. Как жаль, что у неё нет времени морально подготовиться к этой встрече. Остаётся лишь уповать на железную волю и стальные нервы, большего не дано.

***

— Верде, — Тсуна бросила нечитаемый взгляд на мужчину в халате и присела на второй стул напротив. Взяв в руки чашку с чаем, любезно приготовленным Фонгом, расслабленным движением отпила и поставила на блюдце. А Верде лишь смотрел. Смотрел с какой легкостью и плавностью девушка закидывает одну ногу на другую, как небрежно откидывает волосы на плечо за спину и как нежная улыбка расплывается на пухлых губах. Сколько слухов ходило, да и до сих пор ходит, про бывшую Вонголу? «Хотя, » — задумался Верде с совершенно неподходящим для него спокойствием, — «бывшей Вонголы не существует». — Так что же понадобилось гениальному ученому от обычной девушки? — наконец поинтересовалась Тсуна, с удовольствием наблюдая, как мужчина морщится. — Такой ли уж обычной? — усмехнулся ученый, изучающим взглядом окидывая собеседницу. — Неужели пост «Босса Боссов» был одним из ваших развлечений? Ах, какая жалость, ведь вы его потеряли… Тсунаеши сумела удержать лицо, хотя внутри готова была разорвать ученого за такие слова. Он пришел в её дом, просил с ней встречи, и смеет хамить ей в лицо… — Но хватит шуток, — резко прервался мужчина. Тсуна выгнула бровь, всем своим видом показывая, что готова внимать. — Не так давно я обнаружил удивительную способность твоего Пламени и хотел бы изучить её. — Нет, — Верде заткнулся, наткнувшись на спокойный уверенный взгляд. — Я не собираюсь быть очередным твоим подопытным. Сколько людей выжило после твоих экспериментов? И сколько осталось в здравом уме? — Но это может открыть новые возможности, такие как… — Не интересует. — Подумай хорошенько, разве ты не желаешь стать сильнее? — У кого, как не у меня, сильнейшее Пламя? — Это может спасти тебе жизнь! — Также как и медицинская аптечка. Главное знать где что лежит и как этим пользоваться. — А как же Семья? Что, если на них нападут? — Они сумеют защититься. — А та милая женщина? Кажется, её зовут Минори. И твоя мать. И те, двое. Как насчет них? — Минори далеко не так беззащитна, как ты думаешь. Ока-сан в надежных руках. А Агата с Лино не знают про мафию, они защищаются Омертой. Верде недовольно стучал носком туфель по полу, отбивая четкий ритм. Он был недоволен. Пропадает ценный ресурс, Пламя Гармонии, и он ничего не может с этим сделать! Мужчина замер, ошеломленный догадкой, стрелой пронзившей мозг. Ну конечно, как он сразу не додумался до этого! — Эй, «обычная девушка», — Тсуна внимательно посмотрела на довольного Верде в ожидании пакости. — Как насчет принять гениального ученого в Семью? О, нет… — Сколько у тебя уже Хранителей? Забавно, что они все из бывших Аркобалено. Ты прямо магнит для нас, — ученый хмыкнул и весело усмехнулся. — Ну так как? Прошло меньше полугода, как ты собрала почти всю Семью, состоящую из сильнейших людей. Прямо ностальгия берет. Надеюсь, у тебя нет обязательств с очередным Шаманом? Это было бы крайне неблагоразумно с моей стороны, наступать на одни и те же грабли дважды. — Тем не менее, ты пришел ко мне и уже знакомым тебе людям с просьбой вступить в Семью, образовать узы с разбитым Небом. — Мужчина поджал губы, но счел за лучшее промолчать. — Не пожалеешь? Верде вздохнул, хмуря брови. Его любовь к науке во всех её проявлениях была абсолютной и непоколебимой. Связь может, конечно, доставлять некоторые неудобства, но сама мысль, что такое редкое Пламя Гармонии никогда не будет изучено, заставляло зверя внутри него рычать от негодования. Что ж, выбор очевиден. — Нет, не пожалею.