Чонгук-хён

Чонгук знает, как это делается в теории. Ему бы не пришло в голову практиковаться на всяких там помидорах или яблоках, но он знал, что такое поцелуй. Он ведь всё-таки не совсем тупой, смотрел фильмы, видел, как целуются его родители и даже друзья. Хосок часто делает это со своей девушкой. Но там всё совсем не невинно, как у его родителей. Вернее, чонгуковы родители на той стадии, когда дикая страсть переросла в семейную идиллию, поэтому у мамы с папой скорее чмоки в губы, щёчки, лоб и затылок. А вот Хосок и его возлюбленная… ну, раньше Чонгук стебался и называл его пылесосом. Хосок был профи во всяких поцелуях, и Гук был уверен, что не только в них. Невинные, французские, в шею, в щёку, в губы, страстные и холодные, ленивые — Хосок и впрямь был мастак. Хотя у него был образ дурашливого непоседы. А Чонгука считали ловеласом, а по факту он с девушками старался держаться на расстоянии, в следствие этого и не знал, как с ними обращаться. Губы Юци тёплые и мягкие. Он попробует причмокнуть их, а затем пробиться внутрь, но Юци совершенно не понимает намерений, а потому губы не разжимает вместе с зубами, и Чонгуку приходится остановиться. Он отрывается от её лица и открывает глаза, не понимая, зачем вообще их закрывал. Новые ощущения накрывают как цунами. Юци смотрит на него в оба и мелко дрожит. Он её напугал. — Ты чего дрожишь? Сама трусиха, значит? — Да я… Да кто без разрешения!.. Да ты!.. — О, я больше не хён? — по нему и не видно, что сам он переволновался не меньше. Желая вести игру до конца, он остается на своей волне крутизны, чтобы Юци ничего не заподозрила. Но Юци и не собирается чего-то там разглядывать. Вместо этого она схватывает рюкзак, вскакивает и быстрым, насколько может, шагом идёт в сторону автобусной остановки. Чонгук в недоумении. Он забывает про мороженое и бросается догонять. — Эй! Постой! Объясни, что я сделал не так! Щёки Юци пылают, и сама она как-то меняется в поведении. Не даёт себя поймать за руку, не останавливается и даже когда Чонгук опережает её и преграждает ей путь, она не смотрит ему в глаза и тихо просит отойти. Но Чонгук не был бы Чонгуком, если бы сначала не выяснил, что произошло. Он перфекционист в каком-то смысле, он не сможет спокойно уйти домой, пока не выяснит, что не так. Если он её обидел, он даже готов извиниться, но ведь она первая полезла со своей шуточной тактильностью! Девчонок не понять. — Отойди. — Неа, пока не скажешь, в чём дело. — Это неважно. Уйди, хён, я устала и хочу домой. — Юци! — на сколько он помнит, он впервые зовёт её так. — Да что такое?! — Ты поцеловал меня! — восклицает она. — Ну да, и что? — А то, — жалобно снижает она голос, — это был мой первый поцелуй… — она краснеет ещё больше, зарывается носом в ворот рубашки. — А ты его украл! Кто тебе разрешил? Может, я хотела подарить его человеку, которому бы искренне нравилась и который понимал бы, как важно это для меня, а ты… ты… Чонгук не знает, куда себя девать. Нет, он не хочет сейчас сказать, что она ему нравится. Далеко от отметки «нравится» и уж как до Эвереста «влюблён», но в ней что-то есть. Ему же было совсем непротивно её целовать. И он бы даже сделал это ещё раз. Но как объяснить ей, что он не хотел её обидеть? Вовсе нет. Просто этот дух соперничества… он сопровождает его всегда. И он не может перестать видеть во всём вызов. Он видит его даже в словах Юци о статусе «оппы», хотя ему должно быть всё равно. — Так-то это был и мой первый поцелуй тоже, — сдаётся он перед её грустным лицом, готовым вот-вот заплакать от вселенской несправедливости. Юци смотрит на него недоверчиво, но ничего пока не говорит. Видимо, ждёт продолжения. — Я не хотел тебя обидеть. Я же не знал, что ты не целовалась ни разу. Да и как видишь, я тоже. Мне было…ну любопытно, наверное. — Удовлетворил любопытство? — Если честно, то нет, — искренне признаётся он и успокаивающе ей улыбается. — Но ты не переживай, я больше не полезу. Я не подумал, это было ошибкой. — О-ошибкой? — всхлипывает она и Чонгук окончательно теряется. — Блин, я не знаю, что говорить, чтобы ты не обижалась на меня! Скажи, как надо, потому что ну честно, ты же видишь, что я полный дуб, — его взгляд, полный отчаяния, раззадоривает Юци и она начинает смеяться. Это что-то на грани истерического хохота, но Чонгук подхватывает, потому что ситуация и впрямь нелепая. Они смеются несколько минут, хватаясь за животы, игнорируя прохожих, смотрящих на них подозрительно, а потом всё же успокаиваются. — Скажи, что хочешь повторить, — внезапно говорит она. Чонгук смотрит на неё в упор. — Что? — Скажи, что хочешь поцеловать меня ещё раз, — её голос от волнения сипит. Чонгук не знает, правильно ли он поступает и что значит это её признание, но кивает, поддаваясь чувствам. Они ничего друг другу не обещают, и их отношения ни к чему не обязывают, они даже не друзья — вот что думает Чон. Но хочет сделать иначе. Его чертовски тянет. — Я хочу поцеловать тебя ещё раз. — Хочешь поучиться на мне, хён? — игриво смотрит она. Откуда у этой девчонки столько запрещённых приёмов за пазухой? Ха, ну далеко и ходить не надо — Чон Соён! Чон Соён — вот кто демон-искуситель в их девчачьей компании. — Нло, не провоцируй меня, ты же не знаешь, как далеко я могу зайти. — Но я же тоже не ожидала, что для тебя это впервые! Значит, ты вообще с девчонками не встречался! — Тише ты! Если кто-нибудь узнает… — Я молчок, хён, — заговорщически обещает она, — если ты поможешь мне научиться целоваться. — Впечатлить кого-то хочешь? — хмыкает Чонгук. — Может быть. И ему сносит крышу, потому что это слишком соблазнительно, хоть и кажется какой-то дурацкой аферой. Он кивает и они скрепляют соглашение на мизинчиках. Юци кивает на подъехавший автобус и обещает написать Чонгуку, как доберётся до дома. Он провожает её автобус глазами и с глупой улыбкой плетётся домой.