Чонгук-хён

Юци не ведает, что творит. Сначала Чонгук думает, что они друг другу помогают взаимно. Он напоминает себе, что в отношениях полный профан и было бы круто чему-то поучиться, при этом не влюбляясь в партнёра и не выдавая его секретов о том, что у него никогда этих отношений не было. Он ловит Юци у входа в класс, у медпункта, у туалета, на заднем дворе школы, и они, как придурки, шкерятся, чтобы в очередной раз просто начать целоваться. У Чонгука с каждым разом получается всё лучше: Юци примерно на третий раз разжимает зубы и даёт чонгукову языку проникнуть внутрь, исследуя рот. Они целуются по-французски. Чонгук выглядит так, будто ничем новым его уже не удивишь, но внутри порхают странные крылатые существа. Это не милые бабочки в животе. Скорее уж летучие мыши. На пятый раз таких встреч Чонгук начинает ощущать беспокойство, а на восьмой красная табличка с надписью: «НЕ ВЛЕЗАЙ! УБЬЁТ!» светит Чонгуку уже прямо в глаза. Юци с каждым днём всё хорошеет, и это не может не пугать. То есть она превращается из нло в конкретную девушку, ведь её волосы растут с бешеной скоростью, а Соён подсказывает правильные наряды для школы, чтобы выпендриться. В итоге на тренировки, на которые Чонгука тянет как магнитом, а он тянет своих друзей и потом жалеет об этом, Юци начинает надевать сначала обтягивающие лосины с футболками, а затем топы сменяют растянутые футболки, являя этому миру плоский, пусть и без кубиков, но красивый живот, и у Чонгука из носа хлещет кровь. — Хён, ты в порядке? Хён нихуя не в порядке, но он ни за что не признается в этом Юци. Он ведь ненавидит проигрывать. И думает, что надо бы отыскать Соён и придушить её за то, чему она учит мелкую. Соён тоже выпускается в этом году и, в отличие от Юци, себе цену знает, а потому не было ни дня, чтобы она приходила в школу без макияжа, с грязными волосами или мятой безвкусной одеждой. Этакая барби, только у неё ещё и яйца имеются, потому что всех, кто ей не нравится, она с легкостью отшивает. И как только чонгуково нло подружилось с этой бестией? Чтобы уничтожить его — это их коварный план — не иначе. За что, интересно, Чон Соён его так ненавидит? У Чонгука на носу итоговые экзамены. Время от времени, когда он не думает о том, что ему делать с Юци, он всё же готовится и исправно приходит на репетиции. Он не знает, зачем они репетируют, потому что скорее всего когда будет выпускной, на котором они могли бы в последний раз выступить, его уже не будет. Не так давно дядя предложил ему переехать к нему, в Японию, и там же пойти в университет. Чонгук не то, чтобы хорош в японском, но вполне может освежить память за лето и попытаться поступить где-нибудь в Токио. Сам дядя живёт в пригороде столицы и оттуда добираться до центра города не так уж и долго — около пары часов. Он понимает, что май заканчивается и его нервы тоже. Прямо сейчас они с Юци сидят у реки Хан. Она привычно растрепанная с тренировки, а Чонгук с консультации по экзамену. Завтра он сдаёт первый — математику. Чонгук предложил перекусить лапшой и запить всё это вредностями, не зная, употребляет ли такое спортсменка. Но Юци с радостью согласилась. Они смотрят на реку, всё так же молча поедая в присутствии друг друга. Встретившись сегодня, они даже и не подумали вернуться к своим «занятиям». Честно говоря, Чонгук и не горит желанием, и он позвал её для того, чтобы прояснить, что больше не хочет. Эта игра затянулась. — Вообще-то я правда такое не ем, — подаёт голос Юци. Чонгук внимательно к ней прислушивается, не поворачиваясь. — Но иногда, чтобы сбить охоту, надо такое проворачивать, иначе организм взбунтуется. А ты ешь такое постоянно? — Вовсе нет, — смутившись, говорит он. Он же не жирный вовсе! Под свитшотом, что на нём сейчас, конечно, не шесть кубиков, но живот его достаточно плоский, чтобы не считать, что Чонгук всё время объедается. — Просто не привык отказывать себе в удовольствии вкусно поесть. Я люблю жареную курочку и выпечку, и не отказываю себе в этом. — А я такое практически не ем, — грустно улыбается она. У Чонгука парадокс. Чонгук не чувствует себя здорово, когда слышит, что в чём-то ему везёт больше, чем ей. Он пытается быть первым во всём, но когда обыгрывает её, не чувствует удовлетворения. Это бесит. Бесит, что она заставляет Чонгука чувствовать нечто подобное. — Но я сама выбрала пойти заниматься баскетболом. — И чем думаешь заняться после школы? — У меня есть ещё целый год, чтобы подумать. — И всё же? — настаивает парень. Сон, доедая лапшу, выкидывает пустую упаковку в мусорку, облизывается и тянет руку за водой. — Я хочу заниматься тем, что умею, — она раскачивает ногами и делает несколько глотков из бутылки. — А умею я хорошо только закидывать мячики в кольцо, — она усмехается. — Попробоваться в национальную женскую сборную? Это для меня мечта. Я хочу попасть в команду. Но не знаю, что для этого сделать. У меня нет связей, мои родители не супербогачи, я не на самом хорошем счету в школе. Мне кажется, я кое-как сдам экзамены. И в итоге в лучшем случае меня ждёт спортивный колледж. А в СНУ мне никогда не попасть по оценкам, чтобы оттуда была возможность пробиться куда-то выше. Чонгук задумывается. Если бы у него были такие знакомые, он бы обязательно ей помог. Не знает, почему, но помог бы. Но он и сам в главный университет страны не собирается, хотя шансов у него больше, чем у неё. — Вот так, — просто пожимает она плечами. — А ты куда хочешь? — Музыкой заниматься. Или чем-то вроде журналистики. Я ради этого литературу сдаю. Но пока только на запас. — А ты ходил в музыкальную школу, да? Не говори, что ты самоучка. — Нет, я не самоучка, — смеётся Чонгук. — У меня мама преподавательница по фортепиано. Я ходил в её школу, но изначально выбрал гитару. Ещё немного умею играть на ударных. — Здорово, хён. Я иногда завидую твоей страсти, когда ты играешь, её за версту можно почувствовать. — Но ведь и у тебя так же с баскетболом. — Да, но это… не всегда приносит мне удовольствие, — она показывает на не так давно травмированную ногу, на которой ещё носит чонгуков эластичный бинт. Чонгук, закончив есть, откидывается на лавочке, слегка поглаживая себя по набитому животу. За почти полтора месяца знакомства это первое такое мирное времяпровождение вместе. Хотя Чонгук всё испортит в конце, сейчас ему хочется наслаждаться. Он слышит, как плещет вода, знает, что скоро включат фонтаны, слышит недалеко прохожих, слышит, как довольно Юци расправляет свои плечи в почти такой же, как у него, позе. Он смотрит на темнеющее небо и умиротворённо дышит. Ему даже не хочется уходить отсюда. Но они не могут сидеть здесь всю ночь. — Ты не сдаёшь в этом году экзамены? Или выбрала что-нибудь? Чонгук имеет ввиду не обязательные переводные, но и по выбору, которые можно попробовать сдать как тест перед итоговыми в следующем году. — Нет, зачем? В спорте экзамен только твои собственные физические данные. — Ну да, логично. Слушай… Насчёт этих «занятий», — Юци поворачивается на звук его голоса и напрягается — парень это видит, — ты же не будешь против, если мы это прекратим? Я думаю, что это больше не к чему. — Я думала, тебе нравится, — подаёт она голос спустя минуту, за которую Чонгук успевает немного испугаться, что она на него сильно обиделась. — Тебе не нравится проводить со мной время? — Дело не в этом, — мотает головой Гук, тщательно подбирая слова. — Мне кажется… Скоро я уеду, и наверняка будет не очень красиво сделать это, не поставив какую-то логическую точку. Ты же училась для кого-то кто тебе нравится, верно? — Чонгук очень старается не выдать, что ему до искорок в глазах хочется узнать, кто нравится Юци. Но они не в тех отношениях, чтобы он лез к ней в душу. Юци неуверенно кивает. — Ну вот, я думаю, тебе надо попробовать признаться этому человеку. — Думаешь? Я не такая уж примечательная, может быть, он меня вовсе не замечает. Чонгук чуть не выпаливает то, что действительно на его душе, но сдерживается в последний момент, несмотря на то, как сейчас трогательно выглядит Юци. Чёрт, что же она такое? — Неправда, — горячо выдаёт он. — Ты на самом деле классная девчонка, когда не бесишь меня своим «хён», — шутит он. — Правда? Ты серьёзно так думаешь? — Абсолютно, — уверенно кивает он. — Тогда ты прав, мне стоит ему признаться. — А то! — уныло поддерживает её парень, и собирается вставать, чтобы собираться домой. — Чонгук-оппа, — с придыханием зовёт его Юци, и Чонгук замирает с занесённой рукой над рюкзаком. Он медленно поднимает голову на поднявшуюся вперёд него девушку и подошедшую к нему между ног, неловко кладя на его плечи свои ладошки. Чонгук сглатывает, не веря в то, что она сейчас ему скажет, но понимая — теперь понимая всё, что происходило между ними до этого. — Ты мне нравишься. Летучие мыши внутри устраивают экстренное совещание, потому что их хозяин был к такому не готов.