Бестелесный

Мстители не смогут смотреть на него косо, если он не будет выходить из мастерской. Шикарный план, не так ли? По мнению Тони, он был лучшим из всех возможных. Если он еще хоть раз услышит фразу «оправданный риск», то просто выселит их всех из башни к чертям собачьим. Благо половина жилых помещений Нью-Йорка теперь свободна. С голоду не умрут. Тони не спускается на кухню к завтраку, наверное, впервые за все это время. Перепрограммирует Пятницу, активируя протокол «Робинзон», не допускающий к нему ни одну живую душу, если только он не соберется умирать. А он пока что не собирался. Ему необходимо сосредоточиться, он обязан найти способ вернуть всех пострадавших без исключения. Тони не настолько самонадеян, чтобы считать, что остальные просто смирятся с его «нет» и забудут о плане Вонга, черт бы побрал этого китайского психопата, зачем Роуди вообще его нашел. Нет, разумеется, посовещавшись, они рано или поздно придут к мысли, что Тони, единственную недовольную переменную, можно просто вычеркнуть из уравнения. И все же он надеялся, что его авторитета хватит, чтобы хоть на несколько дней, но отложить надвигающийся саботаж. О, Кэп там, наверное, уже десяток груш разнес на волокна в спортзале, представляя на их месте его, Тони, лицо… Но нет. Нет времени думать об этом. По крайней мере, Роуди на его стороне. И Брюс вообще никак не прокомментировал ситуацию. Эй, они же братаны по науке, лучшие друзья, практически, уж Беннер то должен понимать, что нельзя жертвовать меньшинством ради большинства? Да черт побери. Сможет он сегодня сосредоточиться или нет? Питер молчит весь остаток ночи и последовавшее за ним утро. То ли израсходовал запас батареи, то ли не знал, что сказать. После своего безумного, бессмысленного, бестолкового — правило трех Б — признания и восхитительного, невероятного, ужасающего ответа Питера, Тони не произнес ни слова, потому что все катилось в Хельхейм, и что тут скажешь вообще, когда мальчишка, по которому ты сходишь с ума с первой встречи, умирает, с бубнами и маракасами селится в твоей голове, а затем заявляет, что тоже влюблен в тебя? Старк думал, что борется за жизнь Питера. Теперь оказалось, что на кону его собственная, потому что потерять Питера–вы классный супергерой–Паркера и Питера–я тоже, мистер Старк — это совсем разные вещи. Почти весь день напролёт он сидит, буквально закопавшись в свои голограммы и прервавшись пару раз лишь для того, чтобы отлить и съесть пачку чипсов. Когда-то давно, в прошлой жизни, он испытывал легкое чувство вины перед своим желудком, если приходилось заменять нормальное питание напичканными глутаматом натрия снэками, но не теперь. Гастрит, язва, перитонит? Да хоть геморрой, лишь бы ему удалось найти выход. Тони смотрит, думает, изучает, сопоставляет факты, проговаривая все свои мысли вслух для паучка. По началу это, признаться, немного смущает, потому что, хэй, они только что признались друг другу в любви, но паучок — в темноте, запертый, закованный в извилины его мозга, и он, наверняка, в не меньшем эмоциональном раздрае и ему ужасно страшно. Им отчаянно не хватает данных. Вызвать бы сюда Вонга — парень явно знает больше, чем говорит, но разве ж он расскажет? Конечно, можно было пальнуть из репульсора ему в ногу, но входить в конфронтацию с парнем, владеющим магическим кунг-фу и знающим о Питере, пожалуй не стоило. По всему выходило, что у него нет теперь друзей, способных заполнить пробелы. Непривычно: с самого детства рядом обязательно ошивался кто-нибудь, знающий как оттереть мамин лак от папиного пиджака, написать эссе по литературе или создать из подручных средств первый МАРК. Тони Старк—супергерой, парень, направивший ядерную боеголовку в центр флота пришельцев, но ему не справиться в одиночку, не в этот раз. — А из чего вообще, по-твоему, состоит этот стазисный пузырь? Неожиданно раздавшийся голос заставляет Тони подпрыгнуть на стуле. Черт возьми, к этому невозможно привыкнуть. Откашливался бы хоть прежде, чем начать свою трансляцию. — Ты исходишь из того, что оболочка — и есть носитель информации о теле, правильно? — продолжает Питер, не дожидаясь ответа. Он звучит смущенно, и это радовало, иначе бы Тони решил, что ночной разговор ему приснился. — Да, — отвечает Тони мрачно. Еще в начале работы они условились опускать фразы «по нашему мнению» и «теоретически», потому что иначе их пришлось бы вставлять буквально в каждую фразу, да и зачем лишний раз напоминать о том, что их исследование — сплошной воздушный замок? — И что тогда? Стазисный пузырь лопнул, когда мое сознание… эм, примагнитилось к твоему, значит, память о структуре тканей не сохранилась, и теперь, если меня вынуть… о, ну господи, как это ужасно звучит. Если вынуть мои импульсы, как предлагает тот парень, из чего будет состоять оболочка? Возьмет за образец твое тело или просто не будет нести в себе информации? Тони содрогается, представляя себе Питера, очнувшегося в его теле. Нет, ну он, конечно, безусловно горяч и шикарен, но боже, нет. — Может, освободившиеся импульсы можно как-то… перехватить? Разложить по пробиркам, выиграть время, вырастить новые тела по опыту доктора Чо? — Ты предлагаешь пригласить сюда, в башню, три миллиона человек и дать каждому по баночке, чтобы те сплюнули в них души? — Ну, не буквально так… Послушай, это все мелочи. Сейчас нам нужно только решение, чтобы представить его команде. Доказать, что есть альтернатива прежде, чем они натворят глупостей. — А что, если пузырь — и не пузырь вовсе? — В смысле? — Подумай сам, создавать оболочку — это же прошлый век. Зачем человечество так гоняется за сывороткой доктора Эрскина, если по всей планете летают твои МАРКи? — Ты имеешь в виду, что… — Надежнее укреплять изнутри, чем ограничивать снаружи, — заканчивает за него свою мысль Питер. — Магнит в самом центре пузыря. — И где тогда хранится память о тканях? — В самих импульсах! — воодушевленно восклицает Питер. Тони против воли начинает улыбаться и тут же обрывает себя. Запретное «теоретически» так и витает в раскаленном воздухе. — Это был бы лучший вариант, малыш. И все же, нет никаких гарантий, что мы правы. — У нас не было гарантий, что мы вообще правы, пока не появился этот Вонг — но вот он здесь, и мы, как ни изумительно, сумели выяснить почти все и без его помощи. Сила камня — это сила природы, а вы же знаете, что природа всегда стремится к простоте. — И все же, я не могу поставить на это твою жизнь, — вздыхает Тони, сжимая пальцами переносицу. Ему безумно хочется выпить, но у него нет времени потакать своим желаниям. Необходимо найти Вонга. Он отключает защитный протокол и идет по пустынным коридорам в сторону жилого этажа, когда Питер произносит: — Мистер Старк… Тони. Насчет того, о чем мы говорили ночью. Тони сжимается изнутри. Он боится и одновременно жаждет услышать «я сказал, не подумав» или что-то подобное. Это бы, безусловно, разбило ему сердце, но сделало бы ситуацию немного проще. — Я сказал так не потому, что хотел утешить или еще что. Я понимаю, насколько глупо это может звучать с моей стороны, но… Я всегда был вашим фанатом, с самого детства. И потом, познакомившись с вами лично, я буквально кипятком писался от восторга. Я раньше считал — это все образ, картинка, нарисованная репортерами, отпечатавшаяся в детском мозгу, ну не может быть обычный человек таким великолепным. И вы… ты действительно оказался совсем не таким. Ты в сотню, нет, в тысячу раз лучше, и ты не подумай, даже если это звучит, как лепет влюбленной фанаточки, у меня к тебе все серьезно… — Эй, Пит, — прерывает его Тони. — Все в порядке. Я знаю. Я знаю, что тебе шестнадцать. Ты встретил своего кумира, и кумир, пусть и повел себя поначалу как скотина, но все же взял под свое крыло. Выделил комнату в Старк Тауэр, позвал в Мстители, подарил крутейший костюм. Тебе шестнадцать, у тебя за спиной бэкграунд в виде погибших родителей, дяди и знакомства с радиоактивным пауком. Как же тут не влюбиться в привлекательного сильного мужчину, разгуливающего по улицам в костюме с миниракетами в плечах и то и дело спасающего мир. «Подмена понятий», — с грустью думает Тони, спускаясь на кухню. Подростковый возраст, юношеский максимализм — время, когда симпатичная мордашка напротив вкупе со спермотоксикозом в штанах выдается за любовь всей жизни. Ромео и Джульетта были и того младше — и чем все это закончилось? Слава богу, из них двоих хотя бы Тони имеет голову на плечах и силу воли, чтобы удержать руки при себе. «Интересно, — мысленно смеется мужчина сам над собой, — а так же бы ты пел, если бы услышал это сраное «я тоже» полгода назад? Вспомнил бы о максимализме, бэкграунде и других умных словах? Или завалил бы мальчишку на первой попавшейся горизонтальной поверхности? Задавил бы его своей силой, приручил бы своим опытом, подсадил бы на все то, что способен ему дать, чтобы паучок не вырвался, не думал, не нашел бы времени даже усомниться в реальности своих чувств?» — Где все, черт возьми? — возмущается он, обнаружив, что ни на кухне, ни в гостиной никого нет. — Пятница? — Мстители улетели. — Что? — останавливается он, переваривая информацию. — Все члены инициативы Мстители покинули базу вместе с гостем два часа назад. — Что? — едва не орет Тони, рванув обратно в мастерскую. — Почему ты меня не предупредила?! — Протокол «Робинзон» подразумевает уведомления только о чрезвычайных ситуациях. — Это и есть, блядь, чрезвычайная ситуация! — Хорошо, босс, я внесу изменения в код. — Ты думаешь, они… — вклинивается Питер и обрывает сам себя,— Куда они отправились? — Пятница, отследи. И ой, по-моему, я догадываюсь куда. — Если бы я хотел от тебя спрятаться, я бы в первую очередь снял с себя все твои жучки, — с сарказмом замечает Питер. Тони смеется. — Это условное наклонение в твоих словах меня действительно забавляет, и я бы даже посмеялся, если бы было время. Разумеется, они поснимали самые очевидные жучки, но есть один, который они уж точно взяли с собой. — Трекер Капитана Америки подает сигнал из Ваканды, — подтверждает его худшие опасения Пятница. — Да ладно, уже? Они угнали мой квинджет? — Так точно, босс. — Твою мать, Пятница, разве угон самолета — не чрезвычайная ситуация? — Вы дали им допуск, сэр, — в ее искусственном голосе появляются оскорбленные нотки, и Тони решает заткнуться, потому что с нее станется захлопнуть дверь перед его носом и сослаться на неполадки в системе электроснабжения. — Вы что, — изумленно спрашивает Питер, дождавшись конца перепалки, — вставили жучок в щит мистера Роджерса? — Ну… да? — Как вам вообще это удалось? Я думал, щит Капитана Америки отлили еще во время второй мировой? — Я смастерил ему новый после нашего эпичного воссоединения. Тони добирается до мастерской в рекордные сроки. Находит на заваленном бумагами столе последнюю версию сборного костюма, — с ума сойти, игрушка за миллиарды баксов, а он умудрился запачкать ее майонезом, — цепляет ее на грудь и задерживает дыхание, пока чешуйки брони с лязгающими щелчками укутывают его тело. — С ума сойти. Разве вибраниум не глушит радиочастоты? — Только не те, что ниже 800 мегагерц. Ваканда, значит. Минус Тони, плюс вибраниумная киса? Черт, он не думал, что они так быстро решатся кинуть его. Где Роджерс, там и Наташа, за Наташей слабак Беннер, Тору только дай возможность поквитаться с Таносом, впереди всех побежит. Но Роуди! Джеймс, какого черта, чувак? Такого удара Тони уж точно не ожидал. — Что ты делаешь? — с любопытством спрашивает Питер, когда Тони, разблокировав люк, взмывает в воздух прямо из мастерской. — Лечу бить своих лучших друзей, — мрачно отзывается Тони. Им обоим будет намного проще, если к тому моменту Питер исчерпает запас сил и затихнет. — Вы же это не серьезно? — Нет, разумеется, — морщится мужчина. Когда его шутки перестали быть смешными? — Поговорю с ними. Расскажу про наши наработки. — Лучше бы вам, конечно, не упоминать при них слово «наши». До Ваканды семь часов лета в обычном режиме. В МАРКе последнего поколения — минимум четыре, и то возможно, придется пару раз остановиться для охлаждения металла. Хотя, можно окунуться в океан — эффект тот же, но займет меньше времени. Конечно, куда комфортнее было бы провести это время в мягком кожаном кресле квинджета, как эти дружные ребята и сделали, но у него не было ни пилота, ни времени на согласование полета. — Где находится Ваканда? — спрашивает Питер. Несмотря на решение Т’Чаллы вывести-таки страну на международную арену — можно подумать, у него действительно был выбор, вибраниумный метеорит-то не бесконечный, — они не решились довериться миру окончательно, оставив расположение страны в секрете для всех, кроме президентов ООН и Мстителей. — На севере Кении. У озера Рудольф, если тебе это о чем-то говорит. — Вы там бывали? Они–он наконец вылетают за пределы Нью-Йорка, и Тони набирает скорость, опускаясь ближе к поверхности воды, чтобы холод океана остужал костюм. Ну и, разумеется, чтобы не вписаться в какой-нибудь самолет, хотя после щелчка воздушное пространство сильно опустело. — Пятница, врубай автопилот, — приказывает он устало. Черт возьми, спать надо было ночью, а не сопли разводить. — Нет, не бывал, паучок. Это, вроде как, «секретное» убежище Роджерса, он держал там свою замороженную Белоснежку. — Вы про Зимнего солдата? Расскажите мне, пока мы все равно летим без дела — о чем там вообще была речь? Я не слишком-то много уловил в ту нашу… встречу в Германии. Тони вздыхает. И действительно, как это раньше паучку не довелось спросить его об этом? Как-то все время находились более интересные темы. — Джеймс Бьюкенен Барнс был другом детства Стива… — начинает он, прикрывая глаза. ** - Босс, - окликает его Пятница. – Почти прибыли. Тони с трудом продирает глаза. Да, однозначно, он уже слишком стар для того, чтобы мотаться в броне через океан. Все его тело затекло и неприятно ноет теперь, а короткий часовой сон лишь прибавил усталости. Не стоило засыпать, но мягкий гул МАРКа убаюкивал, да и Питер, растративший весь свой заряд на болтовню, отключился спустя три часа лета. - Понял, - отзывается Тони, отряхивая остатки сна, и принимает управление. Он засыпал над океаном, а проснулся над скалистыми, усеянными редкими деревьями горами. Местность выглядит пустынной, дикой и нереально красивой, и Старк молча радуется, что им не приходится лететь над пустыней – не слишком то приятные ассоциации она вызывает. Взмывая вверх, чтобы обогнуть горный хребет, Тони улыбается: у подножья гор разливается огромное янтарно-синее озеро. У берегов россыпью странных розовых закорючек прохлаждаются похожие на круглые облачка на ножках фламинго, добавляя еще один штрих и без того сюрреалистичной картине. Вот бы купить тут кусочек земли, построить шалаш из пальмовых веток и остаться жить. Лежишь себе на горячих камнях, окунув ноги в прозрачную воду, вокруг тебя носятся страусы да сурикаты, ловишь качественный интернет с зависшего над тобой твоего собственного спутника… Чем не жизнь? Тони бесшумно опускается на кромку воды прямо посреди толпы бледно-розовых фламинго. Птицы, чуть сдвинувшись в сторону, продолжают делать свои птичьи дела, будто бы металлические люди, опускающиеся к ним с неба, тут в порядке вещей. Хотя… они же живут у парадных дверей Ваканды. Тони позволяет костюму покорно съежиться, прячась в реактор на груди. Вдыхает свежий, не отфильтрованный воздух, горячий, наполненный запахами жженого на солнце песка и прелой воды. Опускается на корточки, касается кончиками пальцев холодной колышущейся от сотен тонких птичьих ног воды. - Я знаю, что твое самопожертвование граничит с безумием, но вот тебе стимул бороться за свою жизнь, малыш, - говорит он негромко. От звука его голоса ближайшие к нему фламинго, наконец, вздрагивают, распахивают тяжелые угловатые крылья и, присев, взмывают в воздух. За ними, будто волной, поднимаются остальные. Со странными, совсем не птичьими звуками они еще минуту кружатся высоко в небе, а затем розовой лентой спускаются обратно к озеру в сотне метров от Тони. - Когда ты выберешься отсюда, - он стучит пальцем по лбу, хоть Питер и не может его видеть, - я отвезу тебя сюда. На неделю, на месяц, на год, если ты захочешь тут остаться. Да я куплю тебе тут дом, если попросишь. Эти совершенно безумные фламинго абсолютно не боятся человека, и, думаю, тебе даже удастся их погладить, если ты будешь действовать достаточно медленно и осторожно. Стать самым известным человеком на планете – сделано. Стать самым умным человеком на планете – сделано. Подарить умирающему подростку несбыточную надежду – сделано. Тони резко поднимается и щелкает по реактору, активируя костюм. Высоко в небе над ним проносится квинджет, на всей скорости направляясь к противоположному концу озера. Рванув вверх, Тони мягко хватается за крепления в люке, скрывающем запасное шасси и примагничивает костюм к днищу квинджета. Это его игрушки, придурки, и только он знает как с ними правильно играть.