Несчастны, как Ромео и Джульетта. История о Юнги и Хосоке

      Когда Хосок проснулся, он не ощутил рядом с собой тепла. Лежа с закрытыми глазами, он гладил простыни слева от себя и вдруг подскочил: он неожиданно испугался мысли, что ему всё приснилось. Но Хосок спокойно выдохнул, оглядев комнату: это была спальня Юнги. Однако самого Юнги рядом не было.       «Господи… И что же я наделал?» – подумал Хосок, тяжело поднявшись и зашагав сразу в сторону кухни, думая, что найдёт Юнги именно там. Но он совершенно не знал, что будет делать. Возможно, поцелует в шею? Скажет «Доброе утро»? Как-то это странно для подобной ситуации... Да и понравится ли это Юнги? Хосок не знал, что должен сделать, чтобы его не оттолкнули, поэтому путь до комнаты растягивал как только мог.       Когда Хосок зашёл на кухню, он никого не увидел. Зато он заметил что-то на столе и незамедлительно подошёл к нему. Перед собой он увидел записку, на которой было аккуратно выведено:       «Приготовь себе завтрак, если хочешь. А потом уходи».       Что-то сжало неприятно грудь. Хосок смял бумажку и бросил её в стоявшую у двери на балкон урну, но бумажка отскочила: она наткнулась на кипу других выкинутых смятых листов. Хосок фыркнул и всё же поднял её с пола, заодно подбирая другие валявшиеся комочки.       Только сейчас он мог свободно рассуждать о том, что привело его сюда этой ночью. Вместо завтрака Хосок просто приготовил себе кофе и опустил голову, уже сидя за непривычно грязным столом.       Если подумать, он почти ни о чём не думал, когда ехал к Юнги. Хосоку было одиноко, он давно ни с кем не спал и... он хотел проверить одну гипотезу, которая выстроилась у него в голове совсем недавно. Она заключалась в том, что с Юнги Хосок запросто сможет переспать. И теперь он убедился, что гипотеза эта правдива.       Но что за бред? Неужели Хосок, холодный самолюбивый Хосок, впервые так сильно ощутил вину? «Хотя нет, – подумал он, – не впервые. Однажды так уже было».       Перед глазами Хосока очутилась его мать. Рядом стояла ещё одна фигура – слегка размытая, но Хосок хорошо знал, кто это. Женщина смотрела на фигуру, сведя брови. Хосок молча наблюдал, как фигура слегка пошатывалась, словно вот-вот упадёт в обморок. Вокруг было тихо, как бывает перед бурей. Вдруг женщина подошла к фигуре и ударила её ладонью по лицу. Фигура отскочила так сильно, что локтем снесла стоявшую на полке лампу. Хосок вздрогнул и в испуге зажмурился. Его мать закричала:       – Неудачник! Ты даже постоять не смог за себя! Что нам теперь делать?! Что?!!       Повисла мёртвая тишина. Когда Хосок открыл глаза, перед ним снова оказалась серая кухня Юнги. Он осмотрел свои руки – они припадочно тряслись. Он сжал их в кулаки и встал, чуть не опрокинув стакан с кофе. Толком не отпив даже половину, он выбежал в коридор и, ухватив кожанку, в спешке сброшенную ночью, выскочил за дверь. Внутри всё дрожало от голоса матери, как от землетрясения.       – Ненавижу тебя! НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!       Он сел на мотоцикл и, заведя его, уехал от дома Юнги. Хосок ехал сломя голову, а куда – не знал сам. Он не хотел никого видеть, и больше всего не хотел видеть самого себя. И эта мысль не давала покоя.       Хосок ехал по городу, огибая улицы, пытаясь избегать каждого светофора в нежелании останавливаться, уезжая так далеко, словно спасался бегством от погони. Он не знал, как много времени потратил на этот путь, но не боялся потратить ещё больше. В конце концов, он уловил красный огонёк, кричащий о недостатке топлива, и был вынужден сделать привал у какой-то заправки неподалёку.       Остановившись и стянув шлем, Хосок попытался восстановить дыхание. Огляделся и даже не узнал района, в котором находился. Кажется, время уже перевалило за три часа дня – как же долго он рисовал узоры колёсами по дорогам города?       Заправляясь, Хосок понимал, что всё ещё не развеял тумана в своей голове. Он был погружён в свои мысли.       «Надо успокоиться... Сейчас покурю, попутно позвоню Намджуну и договорюсь о встрече. Даже если мне не хочется – я должен прямо сейчас с кем-то поговорить. Только достать телефон... Достать телефон... Телефон?!!»       Хосок судорожно, спешно зашарил по всевозможным карманам и кармашкам своей одежды. Нет, не в джинсах. Не в кожанке. Нет, нет и нет! Телефона нигде не было, и Хосок вдруг в ужасе представил, как в спешке не забрал его из спальни Юнги.       – Чёрт! – зарычал он и хотел что есть силы ударить по колонке, но постарался всё же сделать глубокий вдох. Выдох. Он потёр виски. Так, что он может сделать? Написать Юнги и попросить передать телефон Намджуну, потому что Хосок занят? Идиот, телефона-то нет! Как он ему напишет?!       Хосок в отчаянии закрыл глаза, но, видимо, вскоре поняв всю безнадежность положения, закончил заправку мотоцикла и без желания решил отправиться обратно... Однако для начала нужно было спросить у кого-нибудь в округе, по какому маршруту до этого «обратно» добираться...       Доехав до многоэтажки, в которой жил Юнги, Хосок припарковался и какое-то время ещё сидел, нервно выкуривая сигарету. Но когда его резко посетила надежда, что Юнги ещё мог не вернуться домой, он наскоро выкинул окурок, затем оказался у самого здания, потом в лифте, и в конце концов уже стоял перед дверью. Он ввёл пароль. Дверь открылась, пропустив тяжело ступавшее тело Хосока вовнутрь. Он почти что молился, чтобы Юнги ещё не было дома.       Вдруг он заметил обувь на пороге, а затем услышал тихие, но такие сокрушительные голоса Юнги и кого-то другого. Хосок вздрогнул, определив, что чужой голос явно принадлежал мужчине.       Хосока больно ужалило в грудь что-то вроде гигантской осы, и по телу его моментально разлился её яд. Он непроизвольно свёл брови и шагнул в сторону звуков. Осиный яд заполнял его глаза и лёгкие.       Когда Хосок приблизился к спальне, соединённой с кабинетом, он ужаснулся. Какой-то слащавый на вид парень сидел на краю уже заправленной кровати перед Юнги, пока тот расхаживал по комнате, держал пред собой бумаги и что-то сосредоточенно читал вслух. Этот «какой-то парень» внимательно следил за бегавшим по строчкам взглядом Юнги и как будто старался уловить что-то в его глазах. Он смотрел так жадно и взволнованно, так осторожно-нетерпеливо, что Хосоку тут же ударил в голову ток. В ту же секунду, как он показался на пороге, на него обратили внимание два взгляда: удивлённый принадлежал парню и ужаснувшийся – Юнги.       – Какого блять хера происходит?! – несдержанно закричал Хосок и не узнал собственного звериного голоса. Он не понимал, откуда появилась эта режущая злость, но он хотел избавиться от неё как можно скорее. Однако тело и мозг не хотели слушаться.       И тут Хосок увидел Юнги. Увидел ясно, так, будто на него навели сотню прожекторов. Хосок ужаснулся его виду: он заметил неаккуратно выпиравшие скулы и не заметил щёк; на лице Юнги было выражение усталости и депрессии. Хосок был готов поспорить, что Юнги похудел как минимум на пять килограммов, а ведь он и так никогда не отличался лишним весом. Хосок видел, что Юнги будто еле стоял на ногах, опираясь на стол и придерживая державшую бумаги руку другой рукой. И от всего этого зрелища и без того злого Хосока поразила неимоверная ярость – ярость на самого себя. Что-то внутри него кричало, вопило о том, что это его вина. Он не смог защитить Юнги от этого мира так, как следовало. Хосок закрыл глаза и снова увидел размытую фигуру. Он шептал ей:       – Я один... виноват в этом...       – Хосок? Что ты здесь делаешь? – сказала фигура не собственным голосом, и Хосок распахнул глаза. На него было испуганно обращено истерзанное болью лицо.       Хосок не смог защитить Юнги от самого себя.       В реальность Хосока окончательно вернула чья-то ладонь, коснувшаяся его плеча. Он увидел обеспокоенное лицо слащавого парня перед собой.       – Вы в порядке? Выглядите неважно.       Хосок окинул его с ног до головы яростным взглядом.       – Неважно? И это говоришь мне ты? Да кто ты такой?!       Парень испуганно отступил.       – Я Сону. Мы с Юнги...       – Вы спите вместе, да? – Хосок, пугающе ровным голосом сказав это, испытующе посмотрел на Юнги. – Тебе было так хреново, что ты решил заглушить свою боль этим? Решил отомстить мне? Думаешь, это хорошая идея – спать с каким-то уродом, только чтобы мне отплатить?!       – Я попрошу вас...       – Заткнись! – взорвался Хосок и слишком резко пихнул парня от себя: так, что тот отлетел и врезался в угол стола, заслонившись от него рукой, но лицо его вдруг непроизвольно скорчилось и перекосилось от резко пронзившей нервные окончания боли, и он тут же схватился за то место, в котором секунду назад отчётливо раздался какой-то омерзительный звук. Хосок обмер.       – Сону!       «Это всё из-за тебя!»       Хосок смотрел на Юнги и видел его холодный, испуганный взгляд. Секунда – и Юнги ринулся в сторону Сону, стал лихорадочно осматривать его руку, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.       – Да как ты... – Юнги боролся со слезами, когда повернулся к Хосоку, метнув в него горящую стрелу ненависти. – Как ты посмел тронуть его?!       Хосок в смятении смотрел сначала на Юнги, а затем на сломанную руку Сону. Глаза его были широко раскрыты, и он вдруг в ужасе начинал осознавать, что только что наделал. Его не беспокоило, что он причинил вред какому-то там Сону. Его беспокоило, что этим он невольно причинил вред Юнги.       – Юнги...       – Убирайся!!! – истерично закричал Юнги, махнув свисавшей челкой. – Ты снова всё испортил!       Хосок стоял какие-то секунды в абсолютной прострации. Перед ним был Юнги: слабый, беззащитный – и Сону, которому Юнги помог встать и усадил на кровать. Юнги не смотрел на Хосока и делал вид, что того больше не существовало, и у Хосока от этого проросло в груди такое паршивое отвращение к самому себе, что он подорвался и, схватив свой телефон, унёсся из квартиры.       По дороге к Намджуну он сжимал до боли в пальцах руль и думал, что никогда ещё не был в таком смятении и страхе. Страхе за свои чувства, за свои действия и за своё, или их с Юнги, будущее.       «Должно быть... – с трудом проговорил ему внутренний голос. – Должно быть, это должно закончиться. Так, как хотел Юнги. Ты должен оставить его в прошлом».       – Так будет лучше? – шептал Хосок, и слова эти произносились им с неимоверным трудом. Так, словно они потом обернутся для него настоящим кошмаром, горящими стрелами, полными смертельной ненависти.       Когда Хосок открыл дверь студии и на него поднялся изумлённый взгляд Намджуна, он не выдержал. Захлопнув дверь, он сел перед другом.       И заплакал.       – ...Я должен прекратить это, Джун, – бессильно сказал он после завершения истории. – С этого момента я вычеркну его из своей жизни.