Некровное родство

— Что тут происходит? — удивлённо произнёс Сэмюэль, увидев происходящее в коридоре. От его удивлённого выкрика все трое разжали объятия и уставились на хозяина дома мокрыми от слез глазами. — Папа, я такое видел! Такое! Ну ужас просто! — заговорил первым Лакс — Мама кличала, очень сильно кличала! Ашоку на кухню заблали, потом я вышел и вижу—мама плачет и Ашоку обнимает. Ашока ей пилозок дала. Сказала «мама, не селдись на Ашоку. Покушай лутсе.» Сэмюэль мигом всё понял, он и сам в тайне надеялся на такое, хотя верил не до конца. Ему очень хотелось бы, чтобы доброе детское сердце Асоки смягчило непримиримость Мины и помогло ей простить его и принять девочку, ведь теперь она должна навсегда остаться в их семье, но ведь измену, чем бы она не прикрывалась, простить очень трудно. Сможет ли Мина это сделать? — Вот, значит, как, пойдёмте в комнату, хватит сидеть на полу — сказал снова Сэм — Нужно о многом поговорить. После помог встать Мине и взяв Асоку другой рукой, направился в гостиную. Там они все четверо сели на большой диван и только тогда хозяин дома смог начать свою исповедь. — Слушайте меня внимательно, я должен вам кое-что рассказать. Мина, я понимаю, что всё это время поступал подло по отношению к тебе, но я хочу, чтобы ты, если не простила меня, то постаралась сохранить семью ради наших детей, они не должны платить за мои ошибки, я достаточно наказан за то, что невольно делал несчастными обеих, кого я люблю, пусть же хоть дети будут счастливы. Мина слушала, не прерывая, боль от измены мужа ещё терзала её душу, но вот теперь женщина почувствовала, что она начала вытесняться чем-то другим. Чувством, очень похожим на что-то большое и светлое, возвышавшееся над чувством обиды и уязвлённого самолюбия. Чувство искренней привязанности и тепла, которое может дать лишь душа ребёнка, чистого и ещё не замутнённого никакими пороками большого мира. Очень высокая цена у такой привязанности и большая радость получить её, но нужно суметь сохранить и не предать этого чувства, ведь потом его очень трудно будет вернуть. Почти невозможно. И Мина ответила: — Я не уйду, Сэмюэль, детям нужна мать, а тебе жена. Сэм растроганно обнял жену, доверчиво прижавшуюся к его плечу и сказал, что теперь ему нужно поговорить с детьми: — Мина, Амалия перед смертью успела сказать, что судьба её дочери теперь в наших руках, она просила меня позаботиться об Асоке, и чтобы ты стала ей матерью, лучшей, чем могла бы стать она. Теперь всё зависит от одной тебя, сможешь ли ты любить Асоку, ведь она так привязалась к тебе, и Лакс тоже. Они ведут себя так, словно с рождения были неразлучны. — Не о чем волноваться, Сэм, я уже люблю Асоку и мне ужасно стыдно, что поддавшись слабости я наговорила ей столько всего плохого. Она очень чуткий и светлый ребёнок, ей хватило духу понять меня, несмотря на возраст. И знаешь, я лучше сама объясню ей всё, у меня получиться, — сказала ему Мина и попросила мужа выйти. После этого она сказала, обращаясь к малышам: — Садитесь со мной рядом, дети, мне нужно с вами поговорить. Асока и Лакс мигом устроились по обе стороны от от женщины, прежде, чем начать, Мина обняла Асоку одной рукой, словно желая заранее уменьшить ту боль, что сейчас собиралась ей причинить. — Асока, понимаешь, все мы здесь живем лишь какое-то время и в любой момент нас могут отозвать. Сегодня это случилось с твоей мамой. За ней пришёл ангел и сказал, что её ждут на небе, что она должна творить великие дела. Так может произойти с любым из нас во всякое время, сейчас это произошло с ней. Но не могла она спокойно уйти, думая, что тебе будет плохо и тяжело одной и потому она позвала твоего папу и попросила его заботиться о тебе. Папа сказал, чтобы она ни о чем не волновалась, и что он не оставит тебя. И я тоже не оставлю. Асока, ты теперь будешь всегда жить с нами. Мы дадим тебе всё необходимое и будем любить так, как любила бы твоя мама. Не печалься о ней, она будет радоваться, глядя на тебя с неба, видя, что у тебя всё хорошо, — проникновенным голосом сказала женщина, не разжимая объятий. Девочка слушала её с удивлением, понимая пускай не всё из сказанного, но уловив самое главное. — Мама не придёт? Она улетела? Она не сможет прилететь ко мне? — спросила она со слабой надеждой глядя в глаза Мины своим наивным взглядом. — Увы, милая, с неба не возвращаются, но ей там хорошо, там она сможет стать ангелом и сделать твою жизнь и жизнь других людей светлее, такая у них работа, — пояснила Мина, надеясь, что умная девочка поймёт всё правильно. И Асока действительно поняла, она помнила как мама ей часто говорила, как это плохо и неправильно позволять горю управлять собой, что надо всегда оставаться спокойной и жизнерадостной, помогать другим и любить всё живое, что бы ни было и что бы не случилось оставаться такой, принимая всё, что с тобой происходит одинаково смиренно. И если ангел решил, что маме будет лучше на небе, а она, Асока, должна остаться здесь, значит, так и должно быть. И снова подняв глаза на Мину и Лакса, девочка важно сказала: — Я буду хорошей, пусть мама не волнуется. — Я тоже буду с тобой, я тебя люблю и помогу — тут же вызвался Лакс — Я знаю, что сделать, мама, дай мне фломастеы. Мина открыла ящик письменного стола и достала цветную упаковку и пачку листов бумаги, отчасти поняв, что задумал сын. — Ашока, иди сюда, смотли, что я сейчас налисую, — позвал он девочку, похлопав рукой по стулу рядом со своим. И через секунду ловкие пальцы младшего Бонтери заскользили по листу, выводя цветные образы, Асока смотрела на них и скоро увидела зеленое поле с разными цветами, красными, синими, голубыми, но больше всего там было ромашек с нежными белыми лепестками и большими желтыми сердцевинами. Посередине же его стояла высокая молодая женщина-тогрута, очень похожая на Асоку, только одетая в длинное белое платье и золотистый венок с легкой вуалью, однако, вернее будет сказать, что она не стояла, а поднялась на расстояние от земли, протягивая тонкие руки к небу, откуда, навстречу ей, лилось золотисто-желтое сияние. Рядом с женщиной парило странное существо в серебристой одежде и короне с драгоценными камнями, за спиной у него были объёмные прозрачные крылья, а в руках он держал горящую свечу. — Это твоя мама летит на небо, — пояснил Лакс девочке, показывая законченный рисунок — Видишь, она улыбается, ей холосо, она ладуется, что мы тебя любим. — А это кто? — поинтересовалась Асока, ткнув пальцем в ангела — Он теперь будет с мамой? Да? — Да, это ангел, мне мама рассказывала о них, они доблые и холосые, не волнуйся, маме понлавится там. Повесь над кловатью лисунок и смотли на него, когда тебе будет глусно. Вот только сейчас до Асоки дошла вся суть случившегося и наконец-то пришли долгожданные слёзы, светлые и облегчавшие душу и девочка с лёгким всхлипом уткнулась в серую фланелевую толстовку брата, обильно промачивая её солеными ручьями. Она плакала тихо и довольно долго, никто не прерывал её, Лакс только слегка приобнял и погладил по голове. — Пусть поплачет, так горе выходит быстрее, — сказала Мина, когда сын посмотрел на неё удивленным взглядом. Когда же наконец слезы иссякли, наступил вечер. Сэмюэль, хотя и был сильно подавлен своим горем и перспективой дальнейшей жизни без надежд на счастье и взаимную любовь, тем не менее не мог не быть довольным, что конфликт семейства разрешился и Асока теперь всегда будет с ним, а он уж постарается, чтобы ей жилось хорошо. Но сейчас следовало подумать о завтрашнем дне, дне похорон Амалии, который обещал быть тяжёлым. Все четверо так и сидели в гостиной, разговаривая обо всем на свете, как и положено в настоящей семье, которую сплотило единое горе. Дети сидели за столом и что-то рисовали, бегать и играть им не хотелось, ситуация диктовала другое настроение — спокойное и лиричное. — Смотри, я тоже рисую — сказала Асока, и притянув к себе листок бумаги и фломастер, начала что-то выводить на бумаге. Когда же она с гордостью развернула рисунок к брату и родителям, те не сразу поняли, что же на нем изображено. Какая-то длинная серая колбаса с несуразно длинными и тонкими лапами, которую с одной стороны украшала круглая голова с большими треугольными ушами и усами такой же длинны как лапы, с другой километровый хвост, а слева от странного существа, очень отдаленно напоминавшего Тома— героя любимого детьми мультика, примостилась лохматая коричневая капля, в которой лишь через пять минут пристального разглядывания можно было узнать мышонка Джерри. В другой момент они бы смеялись до упаду, но сейчас лишь сдержано улыбнулись. Горе не давало проявить лишних эмоций, после пришла Фригоза, сказать, что ужин накрыт, но никому из членов семьи кусок не лез в горло и кое-как затолкав в себя жареную картошку с мясом, казавшуюся им сейчас не более вкусной, чем картонная упаковка, из которой их достали, поспешили скорее лечь спать, ведь уже завтра этот день станет прошлым и тяжесть хоть немного отпустить их сердца. Мина пошла уложить детей, сначала она хотела развести их по своим комнатам, но у двери своей, Асока, неожиданно вцепилась в руку брата и не желала отпускать. Мина поняла, что девочке просто страшно и одиноко оставаться сейчас один на один с собой и мыслями о маме и потому разрешила им сегодня спать в одной комнате, уложив Асоку на то место, которого постелили для неё. Измученная впечатлениями и слезами, девочка быстро уснула, вскоре успокоился и Лакс. Послушав несколько минут мирное сопение детей, Мина закрыла за собой дверь детской и прошла по тихому коридору засыпавшего дома к семейной спальне. Муж уже лежал в кровати, но не спал и удивлённо уставился на вошедшую. — Мина, ты что-то забыла взять? Я понимаю, что тебе, наверное, неприятно лежать рядом со мной, и я всё понимаю, не буду на тебя давить — сказал он мягко, откладывая в сторону датапад, в который до этого смотрел. — Моё место в комнате Лакса заняла Асока, не хотела спать одна. Бедная, как тяжело остаться без матери в таком возрасте… — задумчиво сказала Мина, нанося на руки крем. Вдруг на её ладонь опустилась тяжёлая шершавая рука и мягко сжала запястье. — Мина, пожалуйста, не уходи, я не смогу быть в одиночку, — каким-то другим, незнакомым до этого почти сломленным голосом произнёс Сэм, не отпуская руку жены. Она посмотрела на него и поймала взгляд, полный такого отчаяния, что ей невольно сделалось жаль этого сильного, крепкого мужчину, с которым так несправедливо обошлась судьба. — Не волнуйся, милый, я помогу тебе пережить утрату. Я не она, понимаю, и никогда не буду такой, но я буду с тобой рядом сколько понадобиться. Я ведь люблю тебя, Сэм, — сказала она ласково и забравшись под одеяло и положив голову на плечо мужа, одной рукой обняла его. — Мина… моя ошибка была в том, что я был бесчувственным к тебе, мужчина должен любить женщину, а я к тебе не проявлял подобных чувств, отныне я всегда буду стараться обращаться с тобой так, как ты это заслужила, — растроганно сказал Сэмюэль и погладил Мину по волосам. Эти слова так затронули сердце женщины, что она просто засветилась от ярких эмоции и была рада, что её муж подарит то, чего она так давно не получала. Приятные эмоции, светлые чувства, которые заполнят их сердца в надежде на новое счастье и их семейная жизнь станет ещё прекраснее, чем было в момент, когда она вышла за него замуж. Поблагодарив его за такую искренность и поцеловав в щёку ровно на том месте, где сегодня ударила, она спросила на счёт похорон. — Мина, похороны завтра в двенадцать. Я решил, что пусть они будут скромные, Амалия не любила роскошь. Ты не помнишь, есть ли у Асоки что-нибудь чёрное, я возьму её с собой, — поинтересовался Сэмюэль, который считал, что девочка должна проводить мать в последний путь. Услышав это, его жена содрогнулась от мысли о том, что он возьмёт девочку туда и что она почувствует, увидев, что её мать лежит в гробу, душевное состояние девочки явно не выдержит такого. — Сэм, умоляю, не бери Асоку на похороны, пожалуйста, она только сейчас поняла, что матери больше нет и начала успокаиваться, а вид её в гробу только сильнее травмирует ребёнка. Пожалей её. То, что сказала жена, заставило Сэма всерьёз задуматься над её словами и наконец он понял, что она права ведь неизвестно как измениться Асока после того как она посетит похороны своей матери. — Хорошо, дорогая, я… не стану брать её, — после раздумий сказал мужчина. — Ты правильно поступил, Сэм, — сказала Мина успокоившись, когда муж согласился с ней. Она потом объяснила, что так будет лучше для неё просто она не готова ещё увидеть могилу своей матери, но время придёт и она непременно посетит её. Как только разговор завершился, Мина, выключив свет, легла и крепко обняла своего мужа, наконец они оба спокойно уснули после тяжёлых моментов в их жизни, но всё же для Сэма остался ещё один такой момент, который, прямо сказать, не каждый способен пережить, не сломавшись.