Некровное родство

Уроки в школе завершились минут пятнадцать назад, все ученики торопливо собирались домой и шумно бежали по лестнице, но сегодня эта обычная суета не относилась только к двоим. Асока и Лакс, растрепанные и насквозь мокрые, сидели в кабинете директора и ждали своей участи, то есть, родителей, которые должны были появиться с минуты на минуту после того как он сообщил им о том, что учинили их милые детки, а им самим велел остаться после уроков за то, что они посмели облить ученика Билла грязной водой из ведра и после замотали его большой тряпкой, густо испачканной землёй. Это началось ближе к полудню, когда последние уроки уже закручивались и на носу был долгожданный заключительный звонок. Асока сказала Лаксу, чтобы он отвлёк Билла на то время, пока она заберёт ведро с грязной водой у школьной мойщицы полов и отыщет большую тряпку. Добыв же наконец то и другое, девочка потихоньку вышла в пришкольный сад, к раскопанным грядкам и там она щедро наполнила влажной землёй ведро, использовав маленькую лопату, взятую из того же сада. Ей повезло что, садовник уже полил цветы и тогрута смогла взять достаточно много земли и наложила в ведро, сунув туда тряпку. Потом, поднявшись на второй этаж, она заняла удобную позицию, чтобы свершить наконец свой долгожданный акт мести противному хулигану, порядком доставшего её своими обидными шуточками. Через пару минут показался Лакс, который стоял и поглядывал в окна, пытаясь увидеть там Асоку, ему самому, честно сказать, не нравилась её идея, он думал, что лучше бы она справилась сама, однако, его мысли прервались, когда вышел Билли, одетый, как всегда, по последнему писку моды среди молодёжи. Белая рубашка, чёрные брюки с золотым поясом, на ногах чёрные туфли, блестевшие подобно двум зеркалам. Такую одежду мог себе позволить лишь тот, чьи родители могли не считать деньги и хотя Лакс был сыном преуспевающего бизнесмена и сенатора Ондерона, которые ни в чем ему не отказывали и тоже покупали лучшую одежду, он предпочитал не выбирать слишком уж роскошные вещи, отдавая предпочтение стильной и скромной, чтобы не выделяться из толпы отноклассников, вот и сейчас на нем были с виду простые чёрные джинсы и темно-синий джемпер с эмблемой фирмы у левого плеча. Просто и со вкусом. — Привет Лакспух. — Внезапно прозвучал грубый голос, в котором легко можно было узнать обычный тон Билли, презрительный и неприятный, такой, будто видеть Лакса ему было настолько противно, что даже плевать на то, что его фамилия Бонтери. — Привет, Билли. — Преувеличенно спокойно начал Лакс, чтобы тот не заподозрил о готовящейся против него диверсии. — Ты что-то хотел мне сообщить мне? Советую не врать, уж больно рожа у тебя протокольная, Бонтери — развязно произнёс хулиган, заснув руки в карманы. — Ээээ, сообщить? — задумчиво, как бы что-то припоминая пробормотал Бонтери, отступая к подоконнику. — Да Сокуха твоя мне тут сказала, что ты мне хотел что-то сказать — не меняя тона ответил Билли, не замечая как отпустил неприятное и даже обидное выражение в адрес сестры Лакса. Ему тотчас же захотелось ответить достойно, но он сдержался, ведь злить его сейчас не входило в планы детей и потому просто сказал, что его искал учитель обществоведения. — Он хочет вручить тебе грамоту как самому дипломатичному ученику класса — серьёзно произнёс Бонтери — как опоре и надежде будущего сената. Дело в том, что кабинет обществоведения находился как раз рядом с тем местом, где уже должна была поджидать его Асока с оружием наготове. Билли легко поверил Лаксу и тотчас же направился туда, куда он сказал, ведь при всей свой тупости он был безумно самовлюблён и тщеславен. — А как же? Я знал, что эти идиоты понимают из какой я семьи! — важно заявил Билли и вихляющей походкой направился по коридору в другое крыло, вид на который великолепно просматривался из окна и зажав себе рот рукой, чтоб не расхохотаться, Лакс наблюдал как рослая фигура Билли с гордо поднятой головой стремительно приближается к другой фигурке—тоненькой и оранжевой, одетой в красное платье, возле которой на высоком подоконнике стояло железное ведро с неприятно булькавшей жижей, мало отличавшейся по цвету от давешних фекалий. Едва достигнув девочки, хулиган попытался снова что-то съязвить, но та миролюбиво улыбнулась и сказала, что Мистер Томсон (так звали учителя), спустился вниз и ждёт его как раз под этим окном, где располагалась площадка для отдыха. — Спасибо, уважаемая, прости, забыл твоё имя — делано вежливо ответил Билли и сделав вид, что припоминает, хлопнул себя по лбу и добавил — А, вспомнил, Соска! Ну удачи тебе, коротышка, я пошёл! — Удача понадобится тебе, Тормоз, ведь ты никогда не умел быстро бегать — пробормотала Асока, когда Билли скрылся на лестнице — За то сейчас ты увидишь, как я умею метко стрелять и кидать предметы в подвижную мишень! И сказав это, девочка уставилась в окно и скоро снова увидела ненавистную жертву. Билли стоял возле скамейки и беспокойно озирался по сторонам, ища несуществующего учителя. — Билли, посмотри наверх, я твоя грамота у меня в руках — прозвучал откуда-то сверху густой бас Мистера Томсона и когда мальчишка поднял голову вверх, на него с ужасающим гулом полетело оцинкованное ведро, которое перевернувшись в полёте, мигом окатило хулигана грязной водой с комьями земли. — Хахаха— залился смехом Лакс, едва успев влезть под подоконник. Это он кричал из окна, подражая голосу учителя — Сока, беги быстрее, пока он там! — скомандовал он сестре, а сам встал на караул у входной двери. Асока не заставила ждать себя и схватив припрятанную тряпку, выбежала на школьный двор. — Билли, ты готов к дополнительному бонусу? — торжественным голом произнесла тогрута и когда запачканный Билли, вытаскивавший из волос комья земли, обернулся на зов, добавила ещё более пафосно — Приз за первое место в номинации Придурки и Задаваки школы номер 37 города Изис присуждается Билли Фросту! И следом за её словами, прямо в лицо хулигану полетела мерзкая и вонючая половая тряпка, закрывшая ему глаза, Асока взмахнула руками и липкая истлевшая ткань прочно обмоталась вокруг Билли, сделав его до ужасного похожим на мумию из фильма, который она недавно смотрела с Лаксом. Он, кстати, тоже вышел на улицу и держась друг за друга, брат и сестра в голос захохотали, показывая пальцами на злополучного Билли и настолько увлеклись, что не заметили, как к месту действия плавно ступая по мощеной камнем тропинке, подтягивалось четвёртое действующее лицо, кстати, самое ключевое. — Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? — грозно прогремел над головами детей голос директора школы. Это был крупный дородный мужчина-забрак лет сорока с желто-коричневой кожей и очень заметной лысиной между довольно большими рогами, всегда носивший строгие костюмы с галстуками. К этому моменту вокруг Билли уже собралась толпа, состоявшая как из одноклассников Фроста, так и учеников других классов, вполне одобрявших поступок детей Бонтери. Ведь многие здесь успели порядком натерпеться от этого нахального мажора и только эти двое решились дать ему отпор. Однако, едва все услышали голос директора, как смех тут же оборвался и глаза детей из довольных и бесшабашно-весёлых сделались большими от страха и уставились на мужчину с мольбой во взгляде. Директора боялись как огня и без причины старались не беспокоить, ведь это была очень вспыльчивая и щедрая на взыскания личность. — И так, я повторяю вопрос — снова прогрохотал мужчина — Что здесь происходит и кто посмел сотворить подобное с бедняжкой Билли? И не встретив среди детей ни одного, желающего выдать зачинщиков, а так же и тех, кто вызвался бы помочь Билли освободиться от тряпки, директор сам подошёл к нему и не боясь испачкать свой явно недешёвый костюм, принялся распутывать Фроста, уже вовсю нывшего и ревевшего, как первоклашка. Мужчина не переживал за одежду, он знал, что родители Билли, одни из богатейших людей Ондерона, легко купят ему новую взамен на тёплое и снисходительное отношение к их на редкость противному отпрыску. Между тем, остальные дети продолжали хранить упорное молчание. Надо сказать, они все не слишком любили обоих Бонтери, считая их слишком заносчивыми и чересчур носящимися со своей дружбой, чтобы к ним можно было запросто подойти, однако, сейчас каждый из них не мог не проникнутся уважением к этой парочке, ибо мерзкого Билли вся школа ненавидела сильнее. И по этой причине стукачем не стал никто... ровно до той поры, пока директор не сорвал наконец липкую тряпку, заткнувшую рот Фроста: — Это всё Лакс и Асока! Это они сделали сделали со мной этот ужас! Они меня обили грязной водой и обмотали этой мерзкой тряпкой — Чуть ли не жалостливо, не скрывая слез ответил Билли, когда увидел стоявшего перед ним директора. Мужчина, услышав это, сурово посмотрел на этих двоих. Он явно не ожидал такого, если Асоку, с её явной социофобией, ещё можно было подозревать в таком поведении, то от Лакса, всегда такого тихого и послушного, мужчина не ожидал ничего такого, ведь сколько он знал этого ученика он всегда был одним из лучших в школе. Однако, вина обоих была неоспорима, слишком уж громко они хохотали и даже не пытались извиниться перед Билли. И потому поступил так, как и велела ему должностная инструкция: — Так, вы, оба немедленно в мой кабинет, сейчас же! А вы...расходитесь быстро, здесь не на что смотреть — приказал он остальным — А ты, Билли, иди умойся и сразу в кабинет психолога, она даст тебе успокоительное, скажи, что я велел. И ничего не бойся! — Тогда дайте его и нам тоже! Тройную дозу! Каждому! — выступив вперёд на шаг, произнесла Кристина Уорд, полноватая брюнетка в зеленом платье — Ведь этот Билли просто омерзителен! Всем успел истрепать нервы! Молодцы Бонтери, правильно поступили! — Замолчи, Уорд! Иначе я и твоих родителей сюда позову, поверь, мне это будет совсем нетрудно — сурово произнёс Забрак, сдвигая брови. Кристина тут же вернулась назад к товарищам. Вызов родителей в школу считался самым строгим наказанием и великим позором. Никто не хотел удостаиваться такого добровольно. Однако, потомству Бонтери повезло удостоиться такого счастья и сейчас Асока и Лакс сидели в кабинете директора и запертые снаружи на ключ, ждали тех кому он пошёл звонить, а потом придя домой начнут их наказывать. Лакс за все годы учёбы в этой школе ни разу не был вызван к директору, конечно, бывали случаи, когда он опаздывал на уроки или пропускал их по болезни, но до такого, как сегодня, дело ещё не доходило, теперь же он, сидя с поникшей головой, не знал как быть дальше, а Асока, несмотря на то, что её ждёт дома наказание, была довольна, что добилась своего, унизив противного Билла, не дававшего ей проходу и теперь получившего по заслугам. Когда дверь наконец открылась, то оба увидели как в кабинет зашёл их отец, который он перед тем как начать разговор с директором, строгим внимательным взглядом посмотрел на детей и ничего не сказав, сел на кресло и начал слушать то, что рассказывал директор о сегодняшнем происшествии, учинённом его детьми. Сэм был в шоке от своего сына, не в силах поверить в то, что это всё учинил его спокойный и умный Лакс. Он много раз слышал от учителей, что Лакс хорошим прилежным учеником, гордостью школы, единственное, что можно было поставить ему в вину—это редкие опоздания на уроки, но это была в общем-то мелочь, и мужчина не знал, что и сказать по поводу того, что он сейчас услышал, если с поведением своей дочери он ещё мог смириться, то с сыном надо было разобраться достойно. Он уже представлял, как с тяжёлым сердцем ему предстоит рассказать своей жене вечером когда она вернётся с работы о безобразном поступке их сына. — Прошу вас, господин директор, дайте мне объяснить, — послышался робкий голос Лакса — Асока не виновата...это я всё сам сделал. То, что сказал Лакс заставило директора прервать разговор с его отцом и удивлённо посмотреть на младшего Бонтери. — Лакс, ты хочешь сказать, что это ты...облил Билли водой из ведра, потом обмотал его тряпкой с землёй, а твоя сестра в этом не замешана? — ошеломлённо спросил директор, поглядывая на мальчика, опустившего глаза в пол и Сэм тоже посмотрел на сына. — И...зачем ты так сделал? — спросил он наконец, отчаявшись дождаться объяснений. — Я всё это сделал для того,...чтобы отомстить Билли. — начал Лакс свою покаянную речь, сочиненную прямо на ходу. — Правда? Ну расскажи нам тогда зачем ты отомстил ему? Что же такого тебе ужасного тебе, шестикласснику, мог сделать ученик четвёртого? — подстегнул его директор. — Он и его дружки как-то давно затащили Асоку в туалет, чтобы окунуть её головой в... унитаз, а потом, возможно, сделать и что-то похуже...тогда она смогла отбиться от них и я увидел её в синяках и в царапинах и в том момент я решил отомстить ему. Долгое время я вынашивал план мести за оскорбление моей сестры, Асока знала о том, что я хотел сделать, она меня отговаривала, просила не делать этого, но я её не слушал. Так, что если кто-то здесь и заслуживает наказания, то это я, а вовсе не Тано она здесь не причём, — завершил Лакс своё откровение и поднял на взрослых смелый и открытый взгляд. — Мне кажется, я понял всё, что было нужно, господин Бонтери, поговорите с вашим сыном, я думаю, его следует серьёзно наказать, или, как минимум, поговорить сурово, иначе, что же такое твориться с мальчиком, ведь он никогда прежде не вёл себя так — сказал директор, выслушав подростка. — Я и сам вижу необходимость подобных мер и непременно приму их. Мы можем быть свободны, сэр? — спросил Сэмюэль у забрака, начавшего что-то писать в своём ежедневнике. — Да, конечно, всего хорошего, господин Бонтери, рад, что откликнулись на мой звонок — церемонно откланялся директор, когда Сэм, кивнув детям, чтобы они встали, вышел из кабинета. До дома ехали молча, лишь только в холле отец сказал: — Идите в комнату, мать сейчас к вам придёт. Дети молча, не глядя друг на друга прошли в гостиную и сидели там, пока Сэмюэль рассказывал жене, что натворили милые детки. — Как думаешь, нас сразу прибьют или сперва пытать будут? — спросил Лакс с улыбкой, чтобы разрядить обстановку, однако, сестра его не поддержала. — Лакс, надо сознаться, я больше так не могу, я просто сгораю от стыда — сказала девочка, прижимая руки к пылавшим щекам. — Не вздумай! Тебя же заругают! Меня не будут, я отличник, а ты...ну сама знаешь, что говорят о тебе — испуганно воскликнул Лакс, схватив её за похолодевшую руку. — Ну да, конечно, Хулиганка и Принц—друзья навек — вспомнила она их детские прозвища, данные однажды друг другу, да так и прилившие к ним намертво. Тем временем дверь в гостиную распахнулась и в гостиную вошла Мина, даже на успевшая переодеться в домашнее и потому сейчас она стояла одетая в строгое прямое бежевое платье чуть ниже колена, а на лице по-прежнему был скромный макияж. И при виде матери, такой строгой на вид, Асока окончательно сломалась и прежде, чем та успела сказать хоть слово, бросилась ей прямо на грудь и отчаянно разрыдавшись, быстро и торопливо, часто путая и перевирая слова, начала во всем признаваться. И в том, как её, ещё первоклашку, затащили в туалет трое придурков. И как она долго думала как отыграться за это. И как во время вечерней игры ей пришло в голову использовать воду. И как брат пытался отговорить её, но тогрута всё равно это сделала, а он выгораживал её перед отцом и директором, а она и слова не смогла сказать от страха и позора. — Я просто боялась, что нас накажут — сказала она в конце — Так вот, если уж это неизбежно, то, пожалуйста, не наказывай Лакса, он не виноват, я всё придумала, меня и наказывай. — Нет, не надо! — тут же выступил Лакс — Не наказывай Асоку, мама, она не думала, что так случиться. Я старший и должен был переубедить её, но не смог, поэтому накажи уж лучше меня! — Так будет неправильно, ведь я же зачинщик, вот меня и нужно наказывать! — снова возразила Асока, слезы у неё высохли и на смену им пришло обычное желание настоять на своём. — Ну уж нет, Асока, тебя бы я ни за что не наказала, ты самая лучшая девочка в мире — улыбнулась Мина и обняв поцеловала смущённую тогруту в щеку. — А меня, мама? Меня накажете? — с надеждой посмотрел на мать Лакс. — Хватит говорит глупости, милый — сказала она с теплотой в голосе и обняла сына второй рукой, кладя его голову к себе на плечо — вы оба сознались и это самое главное, это уже снимает половину вины, вторую вы искупили минутами позора, так, что, дорогие мои диверсанты, именем галактического сената Республики, вы прощены! Дети тут же вскочили и захлопав в ладоши, запрыгали по комнате. — Асока, раз уж сегодня у нас такой день, то, будь другим, принеси с кухни пирожные — попросила её Мина, растроганная не меньше детей. — А мне налей кофе и порежь бутерброды и помни, хлеб должен быть тонким, а колбаса, наоборот — послышался от двери голос Сэма. — Ну вот, я вам, что, прислуга? — шутливо возмутилась Асока, уперев руки в бока. — Вообще, как бы, нет, но должно же быть какое-то наказание — усмехнулся Сэмюэль, входя в комнату и садясь на диван рядом с женой. — Вот тебе и лучшая девочка в мире — проворчала Асока и двинулась на кухню, дверь в которую была закрыта, но не до конца, оттуда доносились голоса двух служанок, тогрута хотела было уже войти, но прислушавшись повнимательней, она сперва на миг замерла без движения, казалось, даже перестав дышать, потом с выражением безмолвного ужаса и отчаянного неверия, открыла рот в беззвучном крике и стремительно понеслась прочь из дома, подальше от этих жутких слов, просто неспособных быть правдой. Но столь же мало напоминавшие и ложь тоже...